Глава 2. Крамольный парадокс

Негласный запрет на изучение личности Шекспира — привычное условие разговора о великом драматурге. Поэту этот запрет понятен. Об авторе полнее всего свидетельствуют его произведения!

Что нам известно о них? На первый взгляд — немало. А на второй и третий — тоже почти ничего.

Канон состоит, считают исследователи, из 38 пьес. Плюс несколько ранних поэм и 154 сонета. Есть еще примерно четыре десятка драм, в которых предполагается та или иная мера участия Шекспира. Но этих сфер мы касаться не будем, ограничимся главным корпусом пьес, включенных в Фолио, изданное в 1623 году — их 36.

Нам встречалось упоминание о том, что о предстоящем выходе в свет этого Фолио сообщал буклет, изданный к книжной ярмарке в Амстердаме в 1622 году. Однако это скупое сообщение не сопровождалось пояснениями исследователей: состоялась ли ярмарка? Сколько книг на ней было представлено? Кто из британцев продавал там свою продукцию? Почему мы также не видим изображение этого буклета? Сохранился ли этот бесценный раритет? Или известие о его существовании извлечено из какого-нибудь старинного документа — письма, книги, выставочной описи, хранящейся в архиве?

Вопрос не праздный. О многих фактах творческой биографии Шекспира нам стало известно из весьма сомнительных источников.

Например, Фрэнсис Мерес создал книгу «Кладезь ума» (зарегистрирована 7 сентября 1598 года), в ней упоминаются 12 шекспировских пьес: «Веронцы», «Комедия ошибок», «Бесплодные усилия любви», «Утраченные усилия любви», «Сон в летнюю ночь», «Венецианский купец», «Ричард II», «Ричард III», «Генрих IV», «Кориолан», «Король Иоанн», «Тит Андроник», «Ромео и Джульетта». На этом основании делается вывод, что перечисленные пьесы существовали, то есть были написаны Шекспиром, до 1598 года.

С. Шёнбаум пишет: «Наибольший интерес для нас представляют похвалы Мереса в адрес Шекспира. Он славит поэта за то, что тот "чрезвычайно" обогатил английский язык и облек его в "редкостные украшения и блистательные одеяния". Шекспир — один из лучших авторов в лирической поэзии, комедии, трагедии, а также "самый пылкий среди плакавших и сетовавших на превратности любви"». Среди похвал Шекспиру — «сладкозвучному и медоточивому» поэту, подобному Овидию, а также мастеру «превосходно отшлифованных» фраз — находится знаменитый отрывок, содержащий перечисление произведений Шекспира.

Подобно тому, как Плавт и Сенека считались у римлян лучшими по части комедии и трагедии, так и Шекспир у англичан является наипревосходнейшим (в обоих видах пьес, предназначенных для сцены; в отношении комедий об этом свидетельствуют его «Веронцы», его «Ошибки», его «Бесплодные усилия любви», его «Вознагражденные усилия любви», его «Сон в летнюю ночь» и его «Венецианский купец»; в отношении трагедий об этом свидетельствуют его «Ричард II», «Ричард III», «Генрих IV», «Король Джон», «Тит Андроник» и его «Ромео и Джульетта».

Достаточно ли книги Мереса для того, чтобы прийти к подобным выводам? Во-первых, не слишком много известно о самом авторе книги. Например, И. Шайтанов не вполне уверен в показаниях этого автора: «Мерес не такой уж надежный свидетель, но бесценный авторитет для атрибуции и датировки». Бесценным Мерес является лишь потому, что он — единственный. Никаких других подобных сообщений на данный момент наука не имеет. (Однако, заметим в скобках, единственность является и одним из признаков возможной фальсификации¹).

Впрочем, независимо от самой личности Мереса, с неизвестной целью предпринявшего издание неизвестно кем профинансированное, осмотрительность и сдержанность в отношении его свидетельства более чем уместны. Во-первых, никто не подвергал надежному независимому исследованию саму книгу Мереса: не является ли она подделкой? Мы не знаем, когда она всплыла в публичном пространстве, в единственном экземпляре она сохранилась или нет? Как убедиться в том, что она не была зарегистрирована задним числом? Ведь подобных примеров известно немало. А что, если дата регистрации фальшива, а книга вышла в реальности, допустим, в 1605 году? А ведь именно на основании даты регистрации и высказываются предположения о времени создания той или иной пьесы!

Шёнбаум пишет: «Фрэнсис Мерес, самый первый из известных нам пламенных почитателей Шекспира, открывает летопись славы нашего поэта. Согласно утверждению одного из историков шекспировской критики, панегирик в "Сокровищнице ума" показывает, "как рано сложилось представление о Шекспире как об универсальном гении". Мерес занял почетное место среди биографов, у которых есть главы, посвященные "началу славы и утверждению социального положения Шекспира". Но этот претендующий на остроумие поклонник остроумия сам был обезоруживающе неостроумен. Порой видно, как трудно ему подобрать нужное сравнение. Например. "Подобно тому, как Анакреон умер оттого, что пил сверх меры, так и Джорджа Пиля поразил недуг Венеры", — здесь в основе уподобления не смысл, а созвучие слов. Мерес необычайно неразборчивый панегирист».

Поскольку рукописей Шекспира, как известно, не сохранилось, то время написания каждой пьесы «реконструируется». Например, трехчастную трагедию «Генрих VI» написать в один присест было вряд ли возможно. Поэтому каждый исследователь предлагает свой вариант:

А. Аникст — 1-я ч. — 1590, 2-я ч. — 1591, 3-я ч. — 1592.
С. Шёнбаум — все три к 1592 г.
Б. Пуришев — 1-я ч. — 1590, 2-я и 3-я — 1591.
А вот какой разброс мнений относительно времени написания трагедии «Тит Андроник»:
С. Шёнбаум — 1584—1589.
А. Аникст — 1594.

Когда была написана комедия «Бесплодные усилия любви»?

Брандес — 1589
Смирнов — 1591
Берджесс — 1593
Пуришев — 1594
Шёнбаум — 1595

Но поскольку в соответствии с книгой Ф. Мереса эта комедия уже существовала к 1598 году, то диапазон предположений может быть довольно широким и вариативным. Например, Брандес считает, что в 1589 году создавался первоначальный вариант, а в 1597-м — окончательный. Смирнов называет эти варианты редакциями — вторая якобы писалась Шекспиром в 1594—1595 годы.

Кажется, все исследователи располагают одними и теми же данными, анализируют одни и те же источники... А выводы, как мы видим, существенно расходятся. Где же истина?

Книга Мереса как источник — всего лишь один пример. Внезапно обретенных документальных свидетельств появилось немало и в XIX, и в XX веке. Обстоятельства их чудесного обретения вызывают подозрения. Никто из везунчиков, осчастлививших шекспироведение очередной «находкой», даже не ставит вопроса о независимой экспертизе их с помощью естественнонаучных методов, или с хотя бы с участием знатоков палеографии и типографского дела. Кажется, любой добросовестный исследователь сам должен быть заинтересован в том, чтобы не множить число сомнительных обретений, однако никаких практических действий в этом направлении мы не наблюдаем. Сомнения высказываются, да, но сам подозрительный источник включается в научный оборот и на равных с прочими используется при построении тех или иных умозаключений.

Что говорить о каких-то единичных малозначительных «обретениях» с сомнительной репутацией? Это не единственный «крамольный парадокс». Сейчас, когда, казалось бы, есть техническая возможность досконально, с помощью независимых и надежных методов и новейшей аппаратуры исследовать редчайшие издания шекспировского времени и найти новые объективные данные о подлинности и неподлинности любой книги, никто из заинтересованных лиц даже не ставит вопроса о такой экспертизе. Более того, любознательный читатель, перерыв множество исследований, не найдет даже такой простой информации, как сохранившееся число экземпляров того или иного издания. Не будем роптать относительно отсутствия такой информации касательно пиратских изданий и всевозможных, ранних и поздних, изданий кварто (хотя и они важны!), остановимся только на Первом фолио.

Слава Богу, несколько лет назад в Интернете был вывешен его сканированный текст! Слава Богу, можно найти утверждение о том, что в 1623 году тираж этой книги составил 750 экземпляров. Но где другие данные? Сколько экземпляров бесценного фолианта дошло до наших дней? Действительно ли только 150? Где эти экземпляры хранятся? Есть ли разночтения в них? Удивительно, но никто таким вопросом даже не задается! Возникает закономерное подозрение: а доступны ли эти сокровища исследователям? Держали ли вообще известные шекспироведы их в руках?

Читатель этой книги может подумать, что вопросы эти праздные. Однако это не так. Могут ли по-разному выглядеть и иметь разный состав произведений экземпляры фолио?

Теоретически это кажется невозможным. А практически подобные прецеденты относительно книжной продукции шекспировского времени всем известны. Например, издание ин-кварто трагедии «Троил и Крессида» в 1609 году осуществлялось двумя частями, в которых есть принципиальные и существенные разночтения! Подобный пример с изданием, имеющим разночтения в датах, приводит и И.М. Гилилов². Почему в такой же ситуации не могло оказаться и Первое фолио? Однако сведений о том, что все сохранившиеся его до наших дней экземпляры сличены друг с другом и не имеют посторонних включений или странных изъятий, читатель нигде не обнаружит.

Теперь читатель вынужден думать, что все имеющиеся в распоряжении исследователей экземпляры Первого фолио выглядят именно так, как экземпляр, вывешенный в Интернете. Однако такое представление — лишь возможное допущение.

Хотелось бы также уже иметь результаты изучения самой бумаги и материалов, применявшихся при изготовлении этого раритета. Увы, профессиональные шекспироведы ничего не могут нам сказать об этом. Мы лишены уверенности в том, что бумага, на которой печаталось фолио, была изготовлена в шекспировское время — а мы хотели бы в этом убедиться, учитывая возмутительные гипотезы некоторых антистратфордианцев, дошедших в своем нигилизме до утверждений о том, что Шекспир жил в XVIII веке, а книга была издана с ложной датировкой! Почему никто не запрашивает гранта на проведение подобных исследований?

Почему также нет в публичном пространстве данных о наличии или отсутствии определенных водяных знаков на страницах всех экземпляров фолио? А между тем эти знаки — существеннейшая информация! Пример тому — относительно недавняя книга российского исследователя И.М. Гилилова, высоко оцененная шекспироведческим сообществом, даже несмотря на то, что ученый разрабатывал рэтлендианскую гипотезу, давно доказавшую свою несостоятельность.

Гилилов взял в руки издание шекспировского времени и обнаружил водяные знаки там, где никто до него их не искал! Не странно ли подобное отсутствие любознательности? Благодаря книге И.М. Гилилова армия антистратфордианцев, выдвигающих на роль двуликого Шекспира супругов Роджера и Елизавету Рэтленд, пополнилась множеством новых адептов.

Почему же сторонники традиционного взгляда на личность Великого Барда, используя численный перевес и административный ресурс, не ответят возмутителям спокойствия должным образом? Вместо того, чтобы демонстрировать изысканные приемы дискредитации автора и его сторонников и измышлять новые хлесткие формулировки, морально уничтожающие оппонента, не стоит ли провести конкретные исследования и предъявить их достоверные итоги?

Может быть, с помощью одного такого технического подхода удастся доказать и принадлежность Шекспира к его времени, и собственно его авторство? Может быть, хотя бы на одной странице обнаружится водяной знак, неопровержимо свидетельствующий о том, что книга издавалась именно в 1623 году? Неужели авторитетные стратфордианцы не в состоянии привлечь специалистов, способных с помощью физико-химических методов идентифицировать бесценное издание? Что мешает?

Мы вправе, сталкиваясь с поголовным равнодушием к поиску доказательств со стороны защитников Шекспира, даже предполагать, что препятствия, наблюдаемые в деле постижения образа подлинного Барда, связаны с наличием какого-то грифа секретности, запрещающего обнародование конкретной информации в течение пятисот лет — и это будет самым невинным и самым поэтическим предположением. На существование такой охраны «запретного плода» намекают не только многочисленные отсылки к образу Феникса, жизнь которого измеряется именно числом 500, но даже и сформировавшиеся за минувшие века предания. Например, предание о том, что прах Шекспира покоится в церкви Св. Троицы на глубине пяти метров... Поскольку в реальности подобные захоронения для рядовых граждан, каковым в Стратфорде считался Уильям Шекспир, не производились, то остается думать, что и здесь нам намекают на число 500 (сантиметров)... Впрочем, оставляя в стороне экзотические версии объяснения необъяснимого, признаемся самим себе и читателям: где-то в самой глубине души нам не хочется узнать тайну Уильяма Шекспира. В самом деле, разве история мира и литературы не покажется нам более пресной и скучной, если завтра вдруг для нас исчезнет этот таинственный магнит, эта антропоморфная интеллектуальная загадка? Поэтому и мы в этом повествовании не будем обнадеживать читателя: тайна останется тайной. Разве что пищи для воображения прибавится...

Однако, если продолжать думать, что тайна Шекспира находится не в самих бумажных носителях кварто и фолио, не в малодоказательных датах их издания, а в содержании бессмертных творений, то и здесь мы не будем знать вполне определенно, с чего начать поиск.

До сих пор являются дискуссионными многие важные вопросы.

Например, с написания сонетов и поэм начал Шекспир свою творческую деятельность или сразу занялся драматургией?

По идее он должен был начать с малых поэтических форм. Но во-первых, денег это творчество не приносило. А во-вторых, пьесы в опубликованном виде появились раньше поэм.

Если он сразу занялся драматургией (как более доходным делом), то с чего начал: с комедий или трагедий? Что могло обеспечить максимально возможные кассовые сборы? Заказные комедии или заказные трагедии? Публика любит накал страстей, будь то пошлое развлекалово или мрачная страшилка. Однако первыми изданными творениями Шекспира оказываются фрагменты исторических хроник — об этом говорят даты, проставленные на бумаге издателями, но имени Шекспира на них еще нет.

Но и здесь все не так просто и определенно: с одной стороны самые ранние из опубликованных шекспировских драматических произведений датированы более ранними годами, чем поэмы. С другой стороны, эти датировки дают основания для обоснованных сомнений: например, три части «Генриха VI», демонстрирующие художественное и смысловое единство в Фолио-1623, изначально печатались вразнобой: сначала 2 часть, потом 3-я... потом 1-я... Значит ли это, что на самом деле никакого единого замысла изначально Шекспир не имел? Или это значит то, что каждая часть «Генриха» печаталась задним числом, чтобы совсем запутать будущих шекспироведов?

Шутки шутками, но вопрос вовсе не праздный.

Легко сказать, ищите шекспировскую тайну в его произведениях!

А как? Ведь до сих пор шекспироведение не дало ни одного определенного ответа ни на один важный вопрос.

Возможно, не столь существенно, когда впервые была поставлена на сцене та или иная пьеса. Хотя авторитетные филологи так не считают. Например, пьесу «Буря», поскольку дело в ней завершается союзом двух сердец, они считают специально написанной к бракосочетанию юных венценосных особ в 1611 году. 15 мая она была и поставлена для брачующихся, а написана, следовательно, немного ранее — в 1610 или 1611 году. Правда, никаких документальных свидетельств на этот счет не существует. Нет данных и о том, как был вознагражден драматург за свой ударный труд! (Впрочем, Г. Брандес не разделяет эту точку зрения: «Долгое время "Бурю" относили к 1610—1611 гг. на основании заметки заведующего придворными театральными развлечениями о представлении пьесы в Уайтхолле в 1611 г. Но эта заметка оказалась подложной».)

Компактная нарядная пьеса не могла не понравиться придворной публике.

Почему ж тогда же она не была сразу опубликована? — спрашивает недоумевающий читатель. Ответа нет. Вернее, ответ есть — пьеса впервые появилась только в 1623 году в Первом фолио! Следовательно, мы имеем полное право предположить, что ее написание не было связано непосредственно с фактом свадьбы, состоявшейся 15 мая 1611 года. Это значит, что она теоретически могла быть написана и в 1612 году, и в 1613 году, и в 1614 году, и даже в 1615-м!

Но поскольку шекспироведы знают, что в 1612 году угасающий сорокавосьмилетний драматург покинул Лондон, то они никогда не согласятся с таким предположением. Во-первых, по их конвенциональному мнению в 1612 году у Шекспира хватило сил лишь на «Бурю» и частичное участие в «Двух благородных родственниках» в соавторстве с Флетчером. Во-вторых, в 1613 году теряющий силы Шекспир сосредоточился на написании «Генриха VIII». А если предположить, что «Зимняя сказка» была написана в 1614 году, то тогда в конвейерном производстве выдающегося драмописца возникает «пустой» год — 1611! Может ли это быть?

Как видим, многолетними совокупными усилиями исследователи примерно поровну распределили пьесы Шекспира: написание 38 пьес за двадцать лет столичной театральной деятельности позволяет допустить, что в год он писал в среднем по две пьесы, а в последние годы — и меньше. Ведь он угасал... Хотя чисто теоретически он мог бы еще за 1612—1615 годы написать семь-восемь пьес. Есть и более фантастические гипотезы, к которым мы здесь обращаться не будем, но вероятность их превращения в реальные факты, учитывая зыбкость всего шекспировского контекста, вряд ли стремится к нулю — скорее уже в другую сторону от него...

Определить время написания той или иной пьесы важно еще и потому, что такие данные дадут возможность правильно понять содержание произведения. Являлось ли оно конкретным откликом на реальные события или было полностью вымышленным? Если, допустим, написание комедии «Буря», в которой ничего комедийного нет, привязывается исследователями к промежутку 1611—1612 годов, то понятно, что в ней не найти отзвуков событий последующих лет — только предыдущих. С другой стороны, следует ли и в этом случае искать в пьесе следы репортерской деятельности драматурга? Может быть, он писал в этом произведении о людях и событиях, которые остались в его памяти с давних времен?

Упомянув комедию «Буря», мы невольно коснулись еще одной важной проблемы. Почему это произведение помещено на самых первых страницах Фолио-1623? Где это видано, чтобы составители любого собрания сочинений открывали его таким необъяснимым манером? «Буря» — не первое произведение Шекспира, и не лучшая его пьеса.

Следовательно, мы можем только прийти к выводу, что принцип составления Фолио не был хронологическим. Никто из экспертов также не утверждает, что произведения Шекспира размещались по принципу от слабого к сильному: на последних страницах Фолио-1623 опубликована трагедия «Цимбелин», которую ни один исследователь до сих пор не отнес к числу хотя бы удачных...

Есть ли вообще какой-либо принцип, в соответствии с которым формировались разделы Фолио-1623? Он должен быть, если составители, желающие почтить память Великого Барда, стремились к тому, чтобы наследие драматурга выглядело осмысленным. Не могли же они, прекрасно понимающие ценность и значение гениальных текстов, просто свалить их в беспорядочную кучу?

Принцип составления вроде бы очевиден: сначала идут комедии, потом хроники, а в заключение — трагедии. Однако при ближайшем рассмотрении некоторые комедии вовсе таковыми не оказываются, и шекспироведы произвольно переименовывают их в трагикомедии. С другой стороны некоторые трагедии настолько «трагедийны», что наличие в них комического не вызывает сомнений. С помощью интеллектуальной эквилибристики шекспироведам приходится называть пьесы, перегруженные смертоубийствами, своеобразными пародиями, то есть сатирическими комедиями...

Читатель, оказавшийся на трясинной территории этой проблематики, невольно вспоминает отечественного мудреца Козьму Пруткова: не верь глазам своим! Если на клетке тигра написано «буйвол»... Если раздел Фолио назван «комедии», приходится не верить собственному зрению. Возникает подозрение и о наличии еще одного «крамольного парадокса»: а может быть, и раздел «хроники» также содержит что-то другое, а не популярные эпизоды британской истории?

И вновь, и вновь зыблется почва под ногами исследователя, а каждый вроде бы явный факт обнаруживает свою сомнительную достоверность. Но все-таки с чего-то исследование произведений Шекспира следует начать. Начало важно именно потому, что в нем может содержаться «ключ» к пониманию всех других произведений. Он даже должен там содержаться — иначе все шекспировское наследие грозит оказаться навеки «нечитаемым»...

Изощренная изобретательность Шекспира и благоговеющих перед его гением издателей Фолио выглядит издевательски надменной: вот тебе, читатель, клубок волшебной нити — найдешь конец нити, сможешь размотать и познать истинную величину сказанного...

Но, возразит читатель, есть ли основания утверждать, что такого рода шарада была сознательно сконструирована при издании Первого фолио? Основания, как всегда, зыбкие. Использование фирменного, но непознанного композиционного «ключа» было продемонстрировано уже при издании книги сонетов Шекспира — и нет ныне ни одного исследователя, который считал бы фактическую их нумерацию и последовательность размещения истинной. Но если издатели сонетов, предположительно посвященных Уильяму Герберту, графу Пембруку, загадали нам до сих пор неразгаданную загадку, то почему они не могли сделать того же и при издании Фолио? Вопрос имеет право на существование еще и потому, что к изданию Фолио был причастен тот же Уильям Герберт!

Мы наслаждаемся сонетами Шекспира, не обращая внимания на то, какой из них стоит под каким номером. Возможно, энциклопедия любовных переживаний лирического героя для нас, читателей, не станет менее содержательной и проникновенной, если нумерация сонетов изменится после обнаружении композиционного «ключа». Но может быть, он является и ключом к Фолио? Странно, но подобное предположение еще никем не было сформулировано.

Но да не рассердится внимательный читатель на высказанную версию: когда имеешь дело с проблемами жизни и творчества Великого Барда, воплотившегося в образе фениксоподобного Человека-Гипотезы, неизбежно оказываешься в области гипотетического. Увлекательное это занятие, хотя и не способное нам помочь в поиске той самой ниточки, за которую мы могли бы ухватиться.

Хоть шекспироведение не может похвалиться тем, что умудрилось разгадать загадку 154 шекспировских сонетов, вполне очевидно, что она лежит на поверхности и имеет математическое решение — иного материала для поиска просто нет. Если наше предположение верно, мы, несомненно, обнаружим в текстах Фолио следы подобных математических задачек. Это не значит, что математическая составляющая может быть найдена во всех произведениях Шекспира, но в некоторых — обязательно. Однако убедиться в справедливости сказанного читатель сможет позже.

Мы не сможем в этой книге проанализировать все 36 драматических произведений Шекспира, мы не сможем также рассмотреть все варианты «правильного» порядка их чтения в Фолио — число таких вариантов необъятно, и перебирать их все поочередно бессмысленно.

Но в качестве пробного эксперимента, не претендующего на единственно правильный выбор, один из вариантов мы попытаемся рассмотреть. Мы обратимся к пьесе, которую большая часть исследователей считает самой ранней из всех, написанных Шекспиром — она вошла в Фолио-1623 — и именно в ней попытаемся найти «ключ», которым, возможно, отпирается ларчик шекспировской тайны...

И в оправдание нашим изысканиям приведем призыв писателя, который немало сделал для того, чтобы раскрепостить сознание читателя, обращающегося к образу Шекспира. «Я провозглашаю здесь право каждого из многочисленных поклонников Шекспира создать собственный портрет этого человека. Набор верных красок и кистей ограничен, и, естественно, каждый хотел бы раз и навсегда покончить с ложным, недостоверным образом»³.

Покончить с ним можно лишь одним способом — воссоздав подлинный.

Примечания

1. Козлов В.П. Тайны фальсификации. М.: Аспект-пресс, 1996.

2. Гилилов И.М. Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса. М.: Международные отношения, 2001.

3. Берджесс Э. Уильям Шекспир. Гений и его эпоха / Пер. с англ. Г.В. Бажановой. М.: ЗАО Изд-во «Центрполиграф», 2001.