Счетчики






Яндекс.Метрика

2. «Троил и Крессида»

Загадочная во многих отношениях драма «Троил и Крессида» вызывает споры до настоящего времени1. Не установлен ее жанр, поскольку исторические события и любовные отношения персонажей представлены в сатирическом освещении. Сатира, как предполагают многие критики, направлена на современные Шекспиру театральные нравы, и в некоторых персонажах усматривают намеки на конкретных людей — актеров и драматургов. Пьеса создавалась в 1602 г., в период так называемой «войны театров»2 — на это есть намеки и в написанной двумя годами ранее трагедии «Гамлет». Сатирические пьесы первых лет XVII в. свидетельствовали о личных и театральных распрях, в частности о вражде драматургов Джона Марстона и Томаса Деккера, с одной стороны, и Бена Джонсона — с другой, а также о соперничестве труппы Лорда Камергера и вновь возникшей детской труппы в Лондоне — в этом частном театре были поставлены пьесы Марстона и Деккера, направленные против Бена Джонсона, а тот отвечал своим врагам сатирической пьесой «Стихоплет». Большинство исследователей склонны воспринимать пьесу Шекспира как завуалированный отклик на театральные распри тех лет, когда она создавалась.

Вместе с тем Шекспир воспользовался источниками, которые у образованных зрителей пользовались уважением, а события в этих источниках изображены в серьезном, даже трагическом свете. Из поэмы Джеффри Чосера «Троил и Крессида» Шекспир заимствовал характеры лирических героев и сводника Пандара. Греческие и троянские вожди и военачальники во многом соответствуют двум основным источникам: «Илиада» Гомера в переводе Джорджа Чапмена появилась в Лондоне в 1598 г. (отдельные книги), а первые десять книг уже были изданы в 1581 г. в переводе Артура Холла. Суждения о героях Троянской войны встречаются и в поэме «Лукреция», и в хрониках, в частности, Ричард Глостер, раскрывая свои планы захвата власти, ссылается на древних героев — он говорил, что может разыгрывать оратора, как Нестор, обманывать хитрее, чем Улисс, и, подобно Синону, способен взять Трою. Комментаторы называют в качестве главного источника книгу Вильяма Кэкстона «Сборник историй о Трое» (переводы с латинского и французского), а также «Историю осады и разрушения Трои» — поэму Джона Лидгейта. Во всех сочинениях, начиная со средневековой «Троянской истории» Гвидо делле Колонне, персонажи Гомера подверглись критическому переосмыслению и утратили многие героические черты характера3. Шекспир, создавая сатирическую драму, уже нашел подготовленную почву для своих сатирических целей.

Из «Илиады» и из поэмы Лидгейта Шекспир заимствовал немногие факты и характеристики героев, в частности Терсита, Ахилла, Улисса, но больше всего он использовал материалы из сборника Вильяма Кэкстона. Для драматурга именно этот сборник предоставил разнообразный, насыщенный драматическими сценами материал. Здесь подробно рассказано о семье старого Приама, приведены речи его сыновей, описано похищение Елены, споры греческих вождей, их внешность и черты характера, политические дебаты, речи Улисса и Нестора, вражда Ахилла и Агамемнона и многие другие события Троянской войны. Из всех сыновей Приама наибольшее восхищение авторов, начиная от Гомера, вызывал старший сын Гектор. Он наделен необыкновенной физической силой, отвагой и доблестью, он принял от Приама управление воинами и оказался мудрым военачальником. Во многих сражениях и поединках он неизменно побеждал противников. Вместе с тем в источнике упомянуты и отрицательные черты героя: после того как он в сражении убил Патрокла, он хотел завладеть богатым вооружением врага. Его победа над Патроклом вызвала ненависть Ахилла, который любыми средствами жаждал смерти Гектора. Шекспир не использовал свидетельства о жестокости Гектора в битвах, но сохранил факты о жестокости и подлости Ахилла. Ахилл, потерпев поражение в поединке, бежал, но вернулся в момент, когда Гектор снял доспехи, и тогда Ахилл вонзил копье в грудь врага. Этот эпизод Шекспир сохранил, но представил поступок Ахилла в более неприглядном свете: его мирмидонцы нападают на безоружного Гектора. Можно заметить, что в драме Шекспира Гектор — единственный благородный герой, он настаивает на возвращении Елены ради спасения Трои, но повинуется долгу и продолжает сражения.

Исследователи до наших дней спорят о жанре драмы «Троил и Крессида». Совершенно очевидно, что Шекспир в сатирическом духе изобразил древние события и персонажей4. Если в источниках восхваляется воинская доблесть Париса и Троила, то в драме ни тот ни другой не показаны в военных сценах, Парис — эгоистичен и изнежен, а Троил с первого момента своего появления и до финала представлен слабым, нерешительным, даже трусливым. Можно привести знаменательную реплику Крессиды в момент, когда она вместе с Пандаром наблюдает возвращение троянских воинов: «А это кто там пробирается?» В переводе не передано презрение в словах Крессиды: «What sneaking fellow comes yonder?» Эпитет «sneaking» — «крадущийся» — мог означать и «трусливый». Пандар узнает Троила и начинает его расхваливать. Он особенно восхваляет храбрость и воинственный вид Троила, хотя зрителю уже известно, что Троил, занятый любовью, в битве не принимал участия, а появился в конце сражения. Постоянные похвалы Пандара принцу Троилу возымели действие, хотя Крессида иронизирует над этими восхвалениями и называет Пандара сводником. Поведение Троила во время первого свидания, устроенного Пандаром, говорит о неопытности и страхе оказаться несостоятельным в решающий момент. Крессида, видя его состояние и слушая отвлеченные рассуждения, первая говорит ему о своей любви и намекает, что хотела бы получить поцелуй. О мужчинах она рассуждает, как кокетка, уверенная в том, что после победы любовник становится господином, а женщина его рабой. Пандар призывает их перейти от слов к делу, показывает комнату и советует трудиться до утра. В конце этой сцены (III, 2) Троил желает, чтобы в будущем говорили: «Верен как Троил», Крессида признается, что, если она изменит, пусть говорят: «Неверна, как Крессида», а Пандар согласен, чтобы всех незадачливых сводников называли «Пандар». И в первой сцене свидания, и в сцене расставания нет поэзии, отношения обыденные, прозаические, возникают упреки в репликах Крессиды, хотя известие о том, что она должна покинуть любовника и вернуться в лагерь греков, Крессида встречает заверениями в любви и верности Троилу.

Поведение Крессиды в лагере греческих вождей изображено в сатирическом свете: она легко позволяет всем поцеловать себя, но Улисс, получив позволение, отказывается от этого удовольствия. После ухода Крессиды в сопровождении Диомеда старый Нестор упоминает о ее «понятливости», точнее, «навязчивости», «развязности», а Улисс дает весьма любопытную оценку подобным женщинам (приводим дословный перевод):

Улисс.

Тьфу, тьфу, — в ней говорят
Ее глаза, щеки, губы, говорит
Даже ее нога, — дух легкомыслия виден
В каждом члене и движении тела.
О, эти встречные, столь бойкие на язык, —
Которые ободряют приветствием ранее, чем его услышат,
И широко раскрывают таблички своих мыслей
Каждому небрежному читателю, — прими их,
Как грязные трофеи случая (удачи)
И дочерей игры.

(IV, 5, 54—63)

В дальнейшем именно Улисс приводит Троила в греческий лагерь, чтобы тот мог сам убедиться в измене Крессиды. Троил наблюдает, как Крессида добивается любви Диомеда, отдает ему залог, подаренный ей Троилом. Троил боится обнаружить свое присутствие, а после ухода Крессиды и Диомеда произносит риторические угрозы. Третий свидетель — циник Терсит — комментирует сцену в грубой издевательской реплике: «Как этот дьявол Сластолюбие с жирным огузком и картофельным пальцем, щекочет этих к соединению. Жарь, похоть, жарь!» (V, 2).

Все любовные сцены и поведение Елены и ее окружения воспринимаются как сатирическая параллель к изображению войны, начатой из-за женской измены и утраты жены, которая явно считается собственностью, — при этом ни о любви Менелая к Елене, ни о ее отношении к мужу нет речи. Повод для начала войны уже не имеет значения, вопрос стоит о престиже и гордости двух враждебных лагерей. Однако в политических сценах Шекспир затрагивает сложные проблемы государственной жизни, военной политики и дипломатии.

Одна из общих политических проблем — состояние государства в период войны с внешним врагом. Обсуждение причин затяжной осады греческие вожди ведут как искусные ораторы, их речи насыщены метафорическими обобщениями. Агамемнон, стараясь ослабить чувство позора и растерянности, призывает «принцев» (так он обращается к вождям) к стойкости: испытания, посланные богами, позволяют проверить «качество металла» в людях. Их доблести незаметны в мирные времена, когда не так видна разница между мудрецом и дураком, отважным и трусливым, искусным и невеждой, стойким и податливым. «Ветер и буря хмурой фортуны» помогают увидеть различия, как будто «широкий могучий веер» отсеивает легкую мякину и остается лишь то, что обладает весом и твердостью, — «богато доблестью», «без примесей» (I, 3). Мудрый Нестор дополняет речь вождя: когда море спокойно, даже легкие лодки находят путь среди «благородных судов». Но когда Борей «разъярит» нежную Фетиду, только «сильные ребра» прорезают водяные горы. «Штормы фортуны», «вихри, вырывающие дубы» — так греческие вожди превозносят войну, не находя весомых оснований продолжать осаду.

Монолог Улисса посвящен анализу причин поражения греков, которые уже семь лет не могут взять Трою5. Монолог насыщен обобщениями, которые имеют мало отношения к конкретной ситуации, хотя и подсказаны состоянием греческого войска. Улисс видит главную причину в нарушении порядка, иерархии, которая является основой государства. Улисс употребляет слово «factions», которое обычно переводят как «партии», хотя речь идет о мелких группировках (Улисс вводит эпитет «пустые»), о соперничестве по ничтожным поводам. Если «общее» перестает быть «ульем», куда все доставляют добычу, то нельзя ожидать запасов меда. Если нарушен порядок в мироздании, если солнце, которое врачующим оком исправляет дурные планеты, перестает быть центром, и планеты «смешиваются в беспорядке», то следуют «мятеж», «морская буря», «землетрясение». И хитроумный Одиссей перечисляет многочисленные бедствия, грозящие государству, в котором нарушено соподчинение, иерархия отношений от высшего к низшему. Слово «degree» означает в данном контексте «ранг», «степень», ясно, что речь идет о соподчинении отдельных лиц и сословий. Если сотрясается эта «лестница высоких замыслов», то «предпринятое деяние заболевает». После этих общих рас-суждений Улисс переходит к оценке положения в греческом войске и прежде всего упоминает о пренебрежении Ахилла, самого сильного греческого воина, к Агамемнону и его вождям. Ахилл и его друг Патрокл в своем шатре устраивают сатирические спектакли, пародируя греческих вождей. Другой воин — Аякс — грубый, тщеславный и ленивый, подражая Ахиллу, тоже насмехается над всеми, используя своего слугу Терсита.

После картины разногласий в греческом войске следует вызов из троянского лагеря: Гектор предлагает поединок с греческим воином. Нестор и Улисс понимают, что вызов адресован Ахиллу, и начинают искать выход. Улисс предлагает сначала уговорить «тупого, безмозглого» Аякса выйти на поединок, а затем уже должен принять участие в поединке с Гектором Ахилл. И Улисс возбуждает соперничество двух главных воинов — Ахилла и Аякса, чтобы заставить их принять участие в войне.

Диалоги Аякса и Терсита наполнены примитивными грубыми ругательствами, столь же вульгарны ругательства Терсита, адресованные Ахиллу. Однако поведение Ахилла оправдывает худшие ругательства. Его подлость очевидна в финале, когда Ахилл приказывает толпе солдат напасть на безоружного Гектора, хотя незадолго до этого благородный Гектор пощадил и Аякса, и самого Ахилла. Ахилл приписывает себе честь победы над Гектором и приказывает привязать труп предательски убитого безоружного врага к конскому хвосту. Если греческие вожди и воины изображены в сатирическом свете, то немногим лучше представлены и троянские принцы, сатира не коснулась только Гектора. Гектор выступает выразителем справедливости и миролюбия, он убеждает всех в необходимости вернуть Елену законному владельцу и прекратить бессмысленную войну. Однако и Парис и Троил возражают Гектору, их речи полны воинственной риторики, но зритель не видит их в сражении, воюет за их интересы только Гектор — единственная надежда троянцев. Несмотря на то что жена Гектора Андромаха, его сестра Кассандра, Приам и Гекуба на коленях молят Гектора не принимать участия в решающем сражении, он считает своим долгом продолжать сражаться, щадит своего заклятого врага и падает жертвой подлого предательства. Развенчиванию войны служат и цинические комментарии Терсита и реплики Пандара. В финале Пандар оплакивает свою жалкую старость, поет грустную песенку о пчеле, утратившей жало и мед, советует «торговцам плотью» начертать предостережение на своих раскрашенных одеждах. Этот эпилог, произнесенный сводником, заключает ироническое иносказание, а выражение «торговцы плотью» может быть отнесено к зачинателям и защитникам раздора, в котором словесная риторика и образные обобщения прикрывают низменные побуждения и недостойные дела.

Вопрос о прототипах некоторых персонажей вряд ли может быть решен. Некоторые черты внешности и характера Бена Джонсона критики усматривают в образе Аякса, однако и эти догадки имеют мало оснований. Наиболее верный путь — не поиски прототипов, а общая оценка современной Шекспиру театральной борьбы и личного соперничества; ничего доблестного в подобной вражде нет, побуждения мелкие, даже ничтожные, а жертвой становится наиболее благородный участник, вовлеченный в бессмысленную распрю. Можно заметить, что не только в данной пьесе Шекспир вводит сатирические картины распущенности и грубости, но и в других драмах, написанных почти одновременно, в частности в комедии «Все хорошо, что хорошо кончается» значительную роль играет пошлый прихлебатель и трус Пароль, а в драме «Мера за меру» сатирическое освещение получают не только нравы молодых дворян, но и сцены в тюрьме, куда отправлены сводники и хозяйка публичного дома.

Примечания

1. Brooks H. «Troilus and Cressida»: its dramatic unity and genre // «Fanned and winnowed opinions». Shakespearean essays presented to Harold Jenkins. L.—N.Y., 1987. P. 6—25.

2. Zbierski H. Shakespeare and the «war of the theatres» (A reinterpretation). Poznan, 1957.

3. См.: Narrative and dramatic sources of Shakespeare. Ed. by Geoffrey Bullough. Vol. 6. L.—N.Y., 1966.

4. Сатирическая направленность пьесы отмечена в статье Р. Саутхолла как проявление отрицательного отношения Шекспира к новым капиталистическим реалиям: Саутхолл Р. «Троил и Крессида» и дух капитализма // Шекспир в меняющемся мире. Сб. статей. Перевод с англ. М., 1966. С. 275—299. Автор подвергает критике романтическую трактовку пьесы в книгах Уилсона Найта и Ю.М.У. Тильярда.

5. В этом монологе многие критики видят выражение взглядов Шекспира на необходимость сохранения существующего порядка. Против подобного восприятия убедительно возражал в своих статьях И. Клайнштюк, который доказывал, что во всех драмах Шекспира «порядок» отсутствует, а призывы — не более, чем утопия: Kleinstück J. The problem of order in Shakespeare's Histories. // «Neophilologus», 1954. Jg. 38. Afl. 4. P. 269; Ulysses speech on degree as related to the play of «Troilus and Kressida» // «Neophilologus». 1959. Jg. 43, Afl. 1. P. 63 etc.