Разделы
Счетчики
«Макбет»
Трагедия была впервые напечатана в Первом фолио. В 1605 году труппа упоминавшихся в «Гамлете» мальчиков-хористов поставила в театре «Блэкфрайерс» пьесу Джорджа Чапмена, Бена Джонсона и Джона Марстона «Эй, на восток!».
В пьесе усмотрели насмешки над шотландцами, о чем было доложено королю Джеймсу I. Авторов арестовали. Впрочем, драматурги находились в тюрьме недолго и вскоре оказались на свободе. Больше пострадала труппа, которая оказалась распущена. Вполне вероятно, что шекспировская труппа или даже сам Шекспир посчитали очень выгодной для себя постановку пьесы, посвященной Шотландии.
Естественно, положительным героем должен был стать предок династии Стюартов. Исторические корни личной унии, установленной три года назад между Англией и Шотландией, выражались в той помощи, которую оказала английская армия Малькольму при восстановлении им законной власти. В хронике Холиншеда, чьей книгой уже седьмой раз пользовался Шекспир, упоминалось о вещуньях, но эта тема не играла большой роли. Шекспир же не мог не уделить им большого внимания: в 1604 году чрезвычайно заинтересованный этой темой король издал указ о преследовании ведьм. Интересна такая линия была и зрителям, многие из которых верили в соблазнение будущего преступника дьявольскими силами и видели, как сжигают на кострах женщин, объявленных ведьмами. Шекспир явно внимательно ознакомился с двумя книгами: «Разоблачением колдовства» (1584) выдающегося ученого Реджинальда Скотта, настоящей энциклопедией колдовства, алхимии и астрологии, где эрудированным автором опровергались распространенные суеверия, и «Демонологией» (1597) короля Джеймса, тогда еще шотландского короля Джеймса VI, где тот стремился доказать существование демонов и ведьм. Единственный раз Шекспир написал откровенно конъюнктурную пьесу, однако это не помешало ему сделать ее великой трагедией. Видимо, так случилось потому, что, создав общую сюжетную схему, он заинтересовался более глубокими идеями. Как и в «Ричарде III», Шекспир существенно исказил историю — на этот раз исказил сознательно. Дело вовсе не в том, что, начиная «Макбет», он объединил в одно три отдаленных друг от друга события: восстание Макдональда, вторжение норвежского короля Свено и нападение на шотландцев войск Канута. К таким приемам он прибегал нередко; в данном случае это позволило ему сделать описанную битву крайне масштабным событием. Дело в личности Макбета. В XI веке происходило возникновение сильного шотландского королевства, которому явно не подходил слабый король Дункан, терпевший постоянные поражения в битвах. Против него подняли восстание шотландские таны во главе с двоюродным братом короля Макбетом. В сражении с ними Дункан погиб. (Шекспиру для того, чтобы изобразить совсем другое убийство Дункана, пришлось использовать событие, произошедшее на столетие раньше, — убийство короля Даффа предводителем воинов Донвальдом).
Среди сторонников Макбета был и Банко, предок династии Стюартов. Впоследствии между ними возник конфликт, и Макбет приказал убить Банко. Это единственное преступление, в котором Холиншед обвинил Макбета.
В остальном семнадцатилетнее правление Макбета оказалось крайне удачным. Это было время мира и спокойствия. Мудрый король добился преданности танов, прославился как справедливостью, так и строгостью в наказании преступников. Благодаря его правлению Шотландия была избавлена от насилия и воровства. В шотландских хрониках король упоминается как Макбет Благословенный. Свергнувший его при помощи английских войск сын Дункана Малькольм (как и у Шекспира, Макбет погиб в сражении) фактически на какой-то срок превратил Шотландию в колонию Англии. Это несколько не похоже на ситуацию, когда шотландец становится английским королем.
Не ясно, какое именно время продолжалось правление Макбета у Шекспира, но явно намного меньше семнадцати лет.
«Макбет» — одна из самых коротких пьес Шекспира (короче только «Комедия ошибок»). «Шотландская пьеса» примерно в два раза короче «Гамлета», больше, чем в полтора, — «Отелло» и «Короля Лира». Но композиционная целостность трагедии так высока по уровню, что представить пьесу сокращенной просто невозможно. «Макбет» явно писался для представления при дворе, где Слуги короля выступали довольно часто. Но в данном случае представление при дворе было главной целью пьесы, и в первую очередь нужно было оказать самое хорошее впечатление на короля. Никак нельзя было показывать слишком длинную пьесу, чтобы не утомить монарха.
При этом в общедоступном театре вполне мог идти столь же короткий вариант. Сюжет с ведьмами заимствован Шекспиром из пьесы Томаса Миддлтона «Ведьма», которая сохранилась в рукописи. Среди разных версий на эту тему наиболее убедительным кажется комментарий У. Грега. Он полагал, что, поскольку «Ведьма» не имела успеха на сцене, Шекспир решил использовать пару мест оттуда. Миддлтон в своем творчестве находился под влиянием Шекспира и вполне мог охотно согласиться на это.
В пьесе есть намеки на злободневные события 1606 года — этим годом ее и принято датировать. Однако есть там, безусловно, еще один намек, очень интересный. В 1605 году вышла книга «Сэра Томаса Смита путешествие и пребывание в России». Предполагается, что написана она Джорджем Уилкинсом, будущим соавтором «Перикла», написана на основании информации английского посла, бывшего на Руси при Борисе Годунове и после его смерти. Годунов, как позже у Пушкина, изображен узурпатором, который пришел к власти путем преступления, — разве не таким же изображает Шекспир Макбета?
Дмитрия Самозванца Уилкинс считает за «воскресшего царевича» и ставит «в одном ряду с Гамлетом» (книга написана до воцарения Самозванца, хотя незадолго: измена Басманова уже показана). Надо сказать, что русские события вызывали интерес по всей Европе. Летом 1606 года, еще до того, как смерть Лжедмитрия стала известной в Испании, Лопе де Вега создал драму «Великий князь Московский, преследуемый император»; основой была брошюра, написанная наподобие книги Уилкинса. Сомнений в реальности царя Дмитрия Иоанновича, похоже, ни у кого не было. Уже изображение в «Короле Лире» Корделии, защищающей отца при помощи иностранного войска, имело у Шекспира некоторую, хотя еще не очень отчетливую параллель с русскими событиями.
В «Макбете», где законный король отнимает власть у узурпатора опять-таки при помощи иностранного войска, сходство становится уже очень близким. Повторение двух схожих тем именно в те годы, когда происходили русские события, вряд ли может быть случайным.
Пьеса начинается со встречи трех ведьм. Снова встретиться они собираются в вересках, где будет Макбет. Упоминается о связях ведьм с котами и жабами. Перед уходом ведьмы произносят хором: «Прекрасное ужасно, а ужасное — прекрасно» (буквальный перевод), что оказывается очень близко к первой фразе Макбета: «Не видел дня прекрасней и ужасней». Еще раньше такую же двойственность выражала вторая ведьма, говоря, что идущая битва закончится победою и пораженьем.
Понять это можно двояко: одна сторона одержит победу, а другая потерпит поражение или же (как то и случилось на самом деле) победивший король Дункан в итоге потерпит поражение.
Дункан и находящиеся рядом с ним встречают в лагере возле Форреса окровавленного старшину, который рассказывает им, как мятежник Макдональд был убит Макбетом (на самом деле Макдональд покончил с собой).
«О наш отважный брат! Достойный рыцарь!» (здесь и далее перевод М. Лозинского) — восклицает Дункан. Старшина продолжает свой рассказ.
Не успели пехотинцы Макдональда бежать, как на войско напал ирландский король.
Но полководцы Макбет и Банко испугались их, «как воробьев — орлы, как зайца — лев». Они «удвоили удары по врагу». Далее старшина признается, что он лишается сил, и Дункан приказывает отвести его к врачам.
Приходит Росс и сообщает, что норвежский король, поддержанный новым изменником, Кавдорский таном, разбит. Он запросил мира, однако королю не дали зарыть убитых, пока он не заплатил «десять тысяч серебром». Макбета Росс называет супругом Беллоны, римской богини войны.
Дункан приказывает Россу казнить Кавдорского тана, а Макбету намерен отдать его титул.
Ведьмы ждут Макбета в вересковой степи. Их беседа содержит сведения о характере ведьм, о тех особенностях, которые считали правдой король Джеймс и многие другие.
Так, одна из ведьм говорит, что морила свиней. Другая жалуется, что просила каштанов у жены шкипера, а та ответила ей: «Сгинь, ведьма!» Она хочет, обернувшись бесхвостой крысой, поплыть на сите вслед за мужем обидчицы, который направляется в Алеппо. Подруги обещают послать ей по одному ветру. Обиженная ведьма намерена извести шкипера, лишить его сна.
Он «будет чахнуть» восемьдесят одну неделю, а его корабль она не потопит, но истреплет волнами. Как свидетельство своих способностей она показывает «палец моряка». Появляются Макбет и Банко, которые возвращаются после битвы. Банко поражен, увидев ведьм. Он посчитал бы их женщинами, «но отчего же бороды у вас?».
Каждая из трех ведьм приветствует Макбета:
- «Будь здрав, Макбет, будь здрав, Гламисский тан!», «Будь здрав, Макбет, будь здрав, Кавдорский тан!», «Будь здрав, Макбет, будь здрав, король в грядущем!»
Банко просит вещать и ему. Он говорит:
Я не прошу
И не боюсь ни милости, ни гнева.
Каждая из ведьм произносит свое предсказание, и предсказания эти полны присущей им двойственности: «Ниже, чем Макбет, и выше», «Меньше счастлив, но счастливей», «Сам не король, но пращур королей» (только фраза третьей ведьмы имеет четкую логику).
Макбет поражен услышанным. Да, он стал Гламисским таном после смерти своего отца Синела. Но «тан Кавдорский жив и процветает». Вероятность стать королем для Макбета так же мала, как вероятность править Кавдором.
Он спрашивает: «Кто наделил вас таким чудесным знаньем?» Зачем они остановили его и Банко в пустой степи «пророческим приветствием»? Ничего не ответив, ведьмы исчезают.
«Земля рождает пузыри, как влага», — говорит Банко. Он уже начинает сомневаться в том, что все это было на самом деле. «Иль мы поели бешеного корня, смущающего разум?» — вопрошает Банко. Имеется в виду один из известных в шекспировские времена наркотиков — скорее всего, упомянутая Холиншедом ягода мекилворт. Подошедший вместе с Ангусом Росс сообщает Макбету, что король пожаловал тому титул Кавдорского тана.
Но тан Кавдорский жив. Зачем дарить мне
Чужой наряд? —
удивляется Макбет. Росс поясняет, что Кавдор жив, но обличен в измене и скоро расстанется с жизнью. (Согласно убедительному предположению Энтони Бёрджесса, последующий рассказ Малькольма о казни Кавдора изображает трагическую смерть графа Эссекса:
...он вполне признал измену
И, о прощенье вашем умоляя,
Сердечно каялся; ни разу в жизни
Он не был так хорош, как с ней прощаясь:
Он умер, словно упражнялся в смерти,
И отшвырнул ценнейшее из благ,
Как вздорную безделицу.
Акцент здесь делается не на раскаянии, а на мужественном поведении во время казни). «Гламис, тан Кавдорский и высшее затем», — в сторону произносит Макбет. Он интересуется, обращаясь к Банко, не ждет ли тот теперь престола для своих потомков. «Веря в это, ты можешь сам возжаждать королевства», — замечает Банко. Он считает:
Нередко, чтобы нас завлечь в беду,
Орудья мрака говорят нам правду,
Заманивают всяким честным вздором,
Чтоб в глубочайшем деле обмануть.
Иные мысли переполняют Макбета. Две сказанные правды он воспринимает как «пролог к торжественному действу владычества». Он считает
Чудесный этот зов таить не может
Ни зла, ни блага. Если в нем есть зло,
Зачем он мне вручил залог успеха,
Начав правдиво? Я — Кавдорский тан.
А если благо, то зачем внушает
Такую мысль, что волосы встают
И сердце, как сорвавшись, бьется в ребра,
Назло природе?
Из этого очевидно, что Макбет подумал об убийстве короля. Он и сам вскоре упоминает «призрак этого убийства», который потрясает строй его души. И все же он приходит к твердому выводу:
Раз мне сужден венец, то пусть судьба
Меня венчает, без моей подмоги.
Банко замечает, что Макбет раздражен, но объясняет это просто:
Ему еще неловко в новом сане,
Как в новом платье.
Принимая Макбета, Дункан осыпает его похвалами; хвалебные слова достаются и Банко. Одновременно он объявляет наследником своего старшего сына Малькольма, которому дает титул принца Комберлендского. Это уничтожает надежду Макбета получить власть законным путем.
Очень важное значение имеет монолог Макбета в конце первого акта, когда Дункан уже гостит в его замке Инвернес:
Когда конец кончал бы все — как просто!
Все кончить сразу! Если бы убийство
Могло свершиться и отсечь при этом
Последствия, так, чтоб одним ударом
Все завершалось и кончалось здесь,
Вот здесь, на этой отмели времен, —
Мы не смутились бы грядущей жизнью.
Но суд свершится здесь же. Мы даем
Кровавые уроки, — им внимают
И губят научивших. Правосудье
Подносит нам же чашу с нашим ядом.
Очень поэтические слова об «отмели времен» восходят еще к переводу Михаила Вронченко (1837): «На времени сей отмели песчаной...» Спустя почти век, в 1936 году, Анна Радлова употребила выражение «на отмели времен». В 1950 году оно было (с незначительным изменением) использовано и Михаилом Лозинским. Перевод точен, но основан на искажении, которое внес в шекспировский текст издатель XVIII века Льюис Теобальд, заменивший слово schoole («школа») на schoal («мель»). Между тем упоминание о «школе времен» явно связано с выражением «кровавые уроки».
Упоминание о том, что «правосудье подносит нам же чашу с нашим ядом», видимо, подсказано эпизодом, который описан в «Опытах» Монтеня (впрочем, он был хорошо известен еще до Монтеня). Чезаре Борджиа решил отравить кардинала Адриана во время ужина в Ватикане и приказал слуге беречь посланную бутылку с отравленным вином вплоть до своего прихода. Слуга решил, что это вино является самым хорошим. Отец Чезаре Борджиа, римский папа Александр VI, пришел раньше своего сына и потребовал вина. Слуга открыл бутылку как раз тогда, когда явился Борджиа. Никак не подозревая, что слуга нарушил запрет, Борджиа налил отравленное вино в кубок Александр VI умер тут же, а Борджиа, чей молодой организм оказался выносливей, очень долго болел.
Макбет рассуждает и о моральных, и о практических запретах на убийство. Во-первых, он родственник и подданный Дункана, он хозяин, который «должен дверь захлопнуть пред убийцей, а не с ножом идти». К тому же, смерть Дункана неминуемо вызовет у людей жалость, которая
как младенец обнаженный
Верхом на вихре или херувим,
Несущийся на скакуне воздушном,
Повеет страшной вестью в каждый глаз,
Чтоб ветер утонул в слезах.
Макбет вынужден признать: «Мне волю пришпорить нечем, кроме честолюбья». Честолюбье же «перепрыгивает через себя и падает на другого» (перевод В. Комаровой). Возможно, что образ вдохновлен Монтенем, который рассказал в главе «О боевых конях» про обычай нумидийских воинов. Во время сражения, чувствуя, что конь уже измучен, они перепрыгивали на запасного коня, который скакал рядом. В случае с Макбетом это означает смену замысла, то есть отказ от намерения убить короля. Собственно, весь монолог подтверждает именно такое объяснение. Но тут играет свою роль леди Макбет. В хронике Холиншеда ей была посвящена только одна фраза: «Но особенно растравляла его жена, добивавшаяся, чтобы он совершил это, ибо она была весьма честолюбива и в ней пылало неугасимое желание приобрести сан королевы». Можно было бы сказать, что на основании лишь этой фразы Шекспир создал один из самых значительных женских образов в мировой драматургии. Однако и Донвальда его жена подстрекала убить короля Даффа, а Донвальд может считаться одним из прототипов шекспировского Макбета. Еще читая письмо мужа, в котором тот рассказывал о ведьмах и их предсказаниях, она размышляла о нем: «Я опасаюсь твоей природы. Она слишком полна молока человеческой доброты, чтобы поймать кратчайший путь» (перевод В. Комаровой). Сама же леди от «молока человеческой доброты» решительно отказалась. Приезд Дункана в их замок, считает она, прокаркал «хриплый ворон». Как молитву, провозглашает леди Макбет:
Ко мне, о духи смерти! Измените
Мой пол. Меня от головы до пят
Злодейством напитайте. Кровь мою
Сгустите. Вход для жалости закройте,
Чтоб голосом раскаянья природа
Мою решимость не поколебала.(Перевод Ю. Корнеева)
Ее первый разговор с мужем был довольно коротким и впрямую не касался темы убийства (правда, узнав, что Дункан уедет утром, она воскликнула: «О, никогда над этим утром солнце не взойдет!»). В основном же она говорила о другом, упрекая мужа: «Мой тан, твое лицо подобно книге с недобрым смыслом» (содержание книги обычно кратко излагалось на ее титульном листе). Макбет должен смотреть, как все, «чтобы все ошиблись». Главное — достойно встретить гостя, и эго она берет на себя, а также просит доверить ей «великую заботу этой ночи».
Решающий разговор происходит после разобранного выше монолога Макбета. Пришедшей жене Макбет признается: «Мы в этом деле дальше не пойдем». Он собрал «так много золотых похвал», что их надо носить «в свежем блеске, а не бросать». Жена вступает в бой:
Или твоя надежда
Была пьяна и вот теперь, проспавшись,
Зеленая и бледная, глядит
На прежний пыл? Твоя любовь, я вижу,
Во всем подобна ей. Иль ты боишься
Таким же быть в своих делах и в мощи,
Как и в желаньях? Ты владеть хотел бы
Тем, в чем ты видишь украшенье жизни,
Живя, как трус, и сам же видя это,
Отдав «хотел бы» под надзор «не смею»,
Как бедный кот в пословице?
(Имеется в виду пословица «Кот хотел бы поесть рыбы, да боится замочить лапы».)
Макбет говорит:
Я смею все, что можно человеку.
Кто смеет больше, тот не человек.
В ответ он слышит:
Какой же зверь толкал тебя мне хвастать?
Тогда ты смел, и ты был человек.
Ты большим стать хотел, чем был, и стал бы
Тем больше человеком.
Леди Макбет произносит совсем уж чудовищные вещи:
Я кормила грудью
И знаю, как сладка любовь к младенцу;
Но я бы вырвала, склонясь над милым,
Сосок мой из его бескостных десен
И лоб ему разбила, если б я
Клялась, как ты.
Итак, какие-то клятвы со стороны Макбета были. Его жена выигрывает спор, и он лишь спрашивает: «А вдруг нам не удастся?»
Леди Макбет отвечает:
Нам? Натяни решимость на колки,
И все удастся.
Убийство уже запланировано ею. Надо напоить двух слуг, спящих в одной комнате с королем, пустить в дело их же кинжалы, а потом измазать слуг кровью. Макбет говорит:
Рожай лишь сыновей.
С таит закалом должно создавать Одних мужчин.
Его настроение изменилось:
Я решился — и напряг
Всю мощь мою на страшное деянье.
Ночью Макбет встречается во дворе с Банко и его сыном Флинсом. Банко рассказывает, как весел и доволен всем был король, обильно одаривший прислугу Макбета. Банко передает алмаз, подаренный Дунканом леди Макбет. Сейчас король уже лег спать. После ухода Банко и Флинса Макбет передает через сопровождающего его слугу, чтобы жена, согрев ему питье, ударила в колокол.
Оставшись один, Макбет видит кинжал, направленный к нему рукоятью. Он хочет схватить его, но не может, хотя продолжает видеть.
Иль ты неосязаем, грозный призрак,
Хотя и видим? Или ты всего лишь
Кинжал воображенья, лживый облик,
Создание горячечного мозга? —
спрашивает Макбет.
Ночь он воспринимает как пособницу убийства. Раздается звон колокола. Макбет произносит:
Дункан, не слушай. По тебе звонят,
И ты отходишь в небо или в ад.
В начале следующей сцены леди Макбет уже ожидает мужа возле спальни Дункана. Дверь открыта, и слышен храп слуг. Она говорит, «что жизнь и смерть о них готовы спорить, мертвы они иль живы» и в то же время, услышав голос мужа, опасается: «А вдруг они проснулись и не вышло?» Она признается, имея в виду короля:
Не будь он
Во сне похож на моего отца,
Я бы сама всё кончила.
Выходит Макбет и говорит, что он все сделал. Глядя на свои окровавленные руки, он произносит: «Печальный вид». Его жена находит это высказывание нелепым.
Макбет рассказывает, как один из слуг расхохотался во сне, а другой закричал: «Убийцы!»
Оба проснулись, «прочли молитву и опять забылись сном». «Один вскричал: "Помилуй Бог!", второй ответил: "Аминь"». Макбет же «не мог сказать «Аминь!», когда они сказали: «Помилуй Бог!» Он поражается этому:
Что помешало мне сказать «Аминь!»?
Я жаждал помолиться, но «аминь»
Застряло в горле.
Леди Макбет замечает, что «об этом думать нельзя; иначе мы сойдем с ума». Однако Макбет уже не может остановиться:
Я словно слышал крик: «Не спите больше!
Макбет зарезал сон!» — невинный сон,
Сон, распускающий клубок заботы,
Купель трудов, смерть каждодневной жизни,
Бальзам увечных душ, на пире жизни
Сытнейшее из блюд...
Крик оглашал весь дам: «Не спите! Гламис
Зарезал сон, и впредь отныне Кавдор
Не будет спать, Макбет не будет спать!»
Платон считал, что наказание следует за преступлением, однако точнее высказался Гесиод, полагавший, что наказание рождается вместе с преступлением.
Именно так произошло с Макбетом. Это, конечно, не дает никаких оснований согласиться с мнением Бориса Пастернака, который сравнивал «Макбет» с «Преступлением и наказанием» Достоевского. Оба произведения очень далеки друг от друга не только сюжетно, но и психологически.
В монологе Макбета о сне можно усмотреть сходство с сонетом 14 Филипа Сидни из его книги «Астрофил и Стелла»:
Приди, о Сон, забвение забот,
Уму приманка, горестям бальзам,
Свобода пленным, злато беднякам,
Судья бесстрастный черни и господ!(Перевод В. Рогова)
Макбет принес с собой кинжалы слуг; их нужно отнести обратно, а также вымазать слуг кровью. Но Макбет отказывается опять идти в спальню:
Мне и подумать страшно, что я сделал.
Туда вернуться я не в силах.
В итоге идет леди Макбет, говоря:
Слабый!
Дай мне кинжалы. Спящий и мертвец —
Как живопись; черт на картине страшен
Лишь детям.
За сценой раздается стук Макбет сам полон удивления относительно своих чувств:
Где стучат?
Да что со мной? Мне страшен всякий звук
Глядя на собственные руки, он спрашивает:
Чьи это руки? Ха! Они глаза мне
Рвут прочь!
Макбет осознает:
Нет, с рук моих весь океан Нептуна
Не смоет кровь. Скорей они, коснувшись
Зеленой бездны моря, в красный цвет
Ее окрасят.(Перевод Ю. Корнеева)
Вернувшаяся леди Макбет с гордостью замечает, что ее руки стали такими же кровавыми, как руки ее мужа, но сердце не стало столь же бледным. Она предлагает уйти в свою опочивальню, чтобы смыть кровь. Своему мужу, который «совсем растерян от жалких мыслей», она советует надеть халат: «...а то еще увидят, что мы не спали».
Перед уходом Макбет говорит:
Зная, что я сделал,
Я был бы рад не сознавать себя.
Ах, если бы Дункан на стук очнулся!
В предыдущих трагедиях Шекспиру была нередко свойственна двойственность персонажей. Так, Гамлет очень спокойно относился к убийству или отправлению на смерть людей, которых он, великий «Гамлет Датчанин», не уважал; «благородного мавра» Отелло оказалось очень легко довести до страшной ревности, после чего он совершил бессмысленное и жестокое убийство жены во имя «гуманистической морали». Макбет — это, напротив, достойный человек, герой, у которого обстоятельства вызвали стремление к убийству. Он сопротивлялся до последнего момента, но все же не выдержал и глубоко раскаивается в своем преступлении. Как это происходило нередко, Шекспир на время смягчил трагичность происходящего комической сценой (схожие сцены — появление могильщиков в «Гамлете» перед похоронами Офелии, появление клоуна-египтянина перед самоубийством Клеопатры). В «Макбете» комический эпизод предшествует тому, как шотландские таны узнают об убийстве короля. Клоун-привратник вместо того, чтобы открыть южные ворота, в которые и раздается стук, начинает, веселясь, рассуждать о том, кто именно стучит, создавая несколько образов. Именно привратник и произносит намеки на злободневные события. «Это фермер, который повесился, когда увидел, что будет урожай», в 1606 году богатый урожай зерна настолько снизил цены, что это привело к разорению фермеров. «А это двуличный человек, который умел класть присягу на любую чашу весов против любой чаши», — здесь содержится намек на иезуита Харснета, допрошенного в марте 1606 года по делу о «пороховом заговоре». Харснет давал противоречащие друг другу показания, ссылаясь на выдвинутое как раз иезуитами учение о двух истинах. Но две истины присутствуют и в предсказаниях ведьм. Открыв наконец ворота, привратник заводит комический разговор с пришедшими Макдуфом и Ленноксом. Появляется Макбет, у которого Макдуф спрашивает, не просыпался ли король. Тот велел Макдуфу прийти пораньше, и назначенное время уже наступило. Макдуф решает пойти к королю. Леннокс говорит Макбету о том, какой бурной была ночь:
Моей нестарой памяти не вспомнить
Другой такой.
В ужасе возвращается Макдуф. Он не говорит ничего определенного, однако из его слов можно догадаться, что король мертв. «Мне нечего сказать», — признается еще не пришедший в себя Макдуф и предлагает Макбету с Ленноксом идти в спальню Дункана.
Оставшись один, он зовет Малькольма, Банко, младшего сына короля Дональбайна:
Стряхните нежный сон, подобье смерти,
Узрите подлитую смерть! Взгляните
На Страшный суд!
Картины, изображающие Страшный суд, часто имели очень натуралистический вид.
Макдуф кричит о том, чтобы били в набат. Входит леди Макбет и спрашивает, зачем, будя спящих, звучит «такая страшная труба». «Что я могу сказать, то не для вас», — отвечает Макдуф, но тут же сообщает пришедшему Банко об убийстве Дункана. Леди Макбет поступает психологически очень точно, говоря: «Как? В нашем доме». «Это страшно всюду», — замечает Банко и просто просит:
Макдуф, я умоляю, отрекись,
Скажи, что ты ошибся.
Возвращаются Макдуф и Леннокс, вместе с которыми приходит Росс. Макбет произносит слова, которые одновременно и подходят к сложившейся ситуации, и отражают его истинные чувства:
Когда б я умер час тому назад,
Я прожил бы счастливый век.
Появляются Малькольм и Дональбайн, которым сообщают про то, что их «царственный отец убит». «О, кем?» — спрашивает Малькольм. Очевидно, своими слугами, отвечает Леннокс. Их лица, руки и кинжалы были залиты кровью.
Они смотрели дико и смятенно;
Ничью нельзя им было вверить жизнь, —
завершает свои слова Леннокс.
Теперь мне жаль, что в ярости своей
Я их убил, —
говорит Макбет.
«Зачем ты это сделал?» — спрашивает Макдуф.
Макбет отвечает:
Кто разом может быть горяч и трезв,
Взбешен и сдержан, предан и бесстрастен?(Перевод Ю. Корнеева)
Он видел, как лежит убитый Дункан, а рядом лежали кровавые убийцы.
Макбет спрашивает:
Кто стерпел бы,
В чьем сердце есть любовь и есть отвага
Явить ее?
Леди Макбет снова поступает очень разумно. Она и ведет себя, как это следует, и прерывает опасный для мужа разговор. Она восклицает: «О, помогите мне!» и ее уносят.
Малькольм тихо говорит брату:
Что же мы молчим,
Когда всех прежде речь идет о нас?
Дональбайн так же тихо отвечает:
Что скажешь тут, где смерть, в щели укрывшись,
Готова ринуться и нас схватить?
Нам надо прочь отсюда.
Когда братья остаются одни, Малькольм решает ехать в Англию, а Дональбайн — в Ирландию. Дональбайн говорит:
Разделим судьбы;
Так безопасней. Здесь в людских улыбках —
Кинжалы. Здесь ближайший всех по крови —
Кровавей всех.
Эти слова показывают, что, хотя Дональбайн опасался каждого, он конкретно подозревал Макбета, их двоюродного дядю. Малькольм вполне согласен с братом:
Не будем соблюдать слова прощанья
И скроемся; безвинен в краже тот,
Кто сам себя у гибели крадет.
Росс разговаривает с неким стариком о происходящих вокруг странных природных явлениях. Уже наступил день, но дневной свет так и не засиял. Старик вспоминает, что в прошлый вторник сокол был настигнут и убит совой.
Росс рассказывает, что роскошные жеребцы Дункана умчались, взломав стойла, и перегрызлись. Входит Макдуф. Он сообщает, что убийцы короля были подкуплены. Поскольку Малькольм и Домальгайн бежали, «подозренье в этом легло на них».
Росс восклицает:
Вновь вопреки природе!
О алчность к власти, жрущая без смысла
То, чем живешь сама!
Он предполагает, что власть достанется Макбету. Макдуф говорит, что Макбет уже избран и поехал короноваться в Скон — замок, где короновали шотландских королей. Тело Дункана увезено на остров Колм-Килл, где королей хоронили.
Росс намерен ехать в Скон, Макдуф же собирается ехать в свое владение Файф. Трудно сказать, заподозрил ли он Макбета, но Россу он говорит:
Прощай. Желаю доброго начала.
Лишь бы обнова нас не слишком жала.
Очень показательны последние слова старика, обращенные к Россу:
Благослови вас Бог
И тех людей, кто превратить готов
В неправду правду и в друзей — врагов!
Банко размышляет:
Итак, ты — Гламис, Кавдор и король,
Все, как сказали сестры, и, боюсь,
Ты здесь играл нечисто; но наследье
Не твоему предречено потомству,
А я был назван корнем и отцам
Властителей.
Почему же Банко не может рассчитывать на исполнение предсказания?
Входят Макбет с женой; их сопровождают Леннокс, Росс и многие другие. Макбет называет Банко своим главным гостем (он готовит пир), лестные слова произносит и леди Макбет. Банко днем должен уехать, но вернуться к пиру он собирается. Макбет спрашивает, едет ли вместе с Банко сын Флинс, и узнает, что тот едет. Когда все уже уходят, Макбет останавливает одного из слуг и спрашивает, явились ли «эти люди». Узнав, что «они за воротами», он приказывает вести их к нему.
Оставшись один, Макбет говорит о глубоко вросшем в него страхе перед Банко:
...пред ним мой гений
Робеет, как Антониев когда-то
Пред Цезарем.
Имеется в виду Октавий Цезарь, будущий император Август. Шекспир явно уже задумал свою следующую пьесу — «Антоний и Клеопатра». Макбет просто возмущается:
Так, значит,
Для внуков Банко я запачкал душу;
Для них убил я доброго Дункана,
Для них я чашу моего покоя
Наполнил злобой и мой вечный клад
Вручил исконному врагу людскому,
Чтоб им царить, царить потомству Банко!
«Нет, так не будет!» — восклицает Макбет. Он готов насмерть сразиться с судьбой.
Входит слуга в сопровождении двух человек Макбет приказывает ему уйти и ждать, пока он снова не будет позван.
Как выяснилось, Макбет уже говорил с этими людьми вчера и объяснил, что их несчастья, в которых те винили его, на самом деле организованы Банко. Сейчас же он спрашивает:
Иль терпенье ваше
Так велико, чтоб всё ему спускать?
Иль вы настолько святы, чтоб молиться
За благодетеля с его потомством,
Когда он в гроб вдавил вас тяжкой дланью
И ваших губит?
«Государь, мы — люди», — замечает один из вошедших.
Макбет откликается:
Да, вы по списку числитесь людьми —
Как гончих, шавок, мосек, полукровок,
Борзых, легавых и волчков, всех скопом,
Зовут собаками.
«Но роспись цен» делит их по качествам на разные породы: «так же и с людьми».
Макбет продолжает:
И если вас не числит эта роспись
В подонках человечества, скажите —
И я вложу вам в грудь один поступок,
Который вас избавит от врага
И свяжет с нашим сердцем и любовью,
Затем, что жизнь его — для нас болезнь,
А смерть — здоровье.
Один из пришедших признается, что пинки света так разожгли его, что он готов на все, дабы свету отмстить (всему свету, а не только Банко!). Другой говорит: он «так устал от всяких бед», что готов поставить свою жизнь на кон, дабы выиграть или проиграть.
Они оба называют Банко своим врагом. «Он враг и мне», — замечает Макбет, однако «я стеснен тем, что у нас есть общие друзья». Поэтому он и обращается к посетившим его людям, «таясь... от глаз толпы». Пришедшие согласны убить Банко подальше от дворца, убить вместе с ним и его сына Флинса.
После ухода своих посетителей Макбет говорит:
Час близок; Банко, если дверь Господня
Тебе открыта, ты войдешь сегодня.
Леди Макбет посылает слугу за своим мужем. Оставшись одна, она произносит:
Мы не достигли ровно ничего,
Когда уныло наше торжество:
Милей погибнуть, чем, других губя,
Жить в смутном счастье и терзать себя.
Вошедшего мужа она упрекает за то, что тот
...все один,
В сообществе печальнейших раздумий,
Которым время умереть, как те,
О ком ты мыслишь?
Макбет отвечает:
Мы ранили змею, но не убили:
Она срастется, чтобы нам грозить
Все тем же зубом.
Он не хочет:
За стол садиться с трепетом и спать
Средь жутких снов, гнетущих нас в ночи...
Он начинает даже завидовать убитому королю:
Дункан в могиле;
Горячка жизни кончилась, он спит;
Измена выдохлась; ни сталь, ни яд,
Ни тайный бунт, ни внешний враг, ничто
Его не тронет.
Леди Макбет просит мужа смягчить свой хмурый взор, быть на пиру бодрым и веселым. Он же советует ей явить «свое благословенье Банко»:
...мы должны
Свой титул омывать в потоках лести,
Сердца скрывая под личиной лиц
И притворяясь.
«Это ты оставь», — замечает леди Макбет. Макбет восклицает:
О друг, мой разум полон скорпионов!
Ведь Банко жив, и точно так же Флинс.
«Но в них права природы не бессрочны», — говорит леди Макбет. «И в этом счастье: оба уязвимы», — откликается ее муж Он рассказывает, что еще до того, как «кончит нетопырь кружить под сводом», а жук «не отзвонит ко сну», «совершится неслыханное зло», но не отвечает, какое именно. Он желает леди Макбет «пребыть в неведенье, чтоб сразу возликовать».
В парке около дворца трое убийц (третий послан Макбетом) ожидают Банко и Флинса. Когда те появляются, убийцы нападают на них. Банко кричит: «Беги, мой Флинс, беги! Ты отомстишь». Он умирает, а сыну удается бежать.
В парадном зале дворца начинается пир. Стол уже занят, а Макбет намерен сесть среди гостей. Пока же у двери стоит один из убийц, и Макбет подходит к нему. Тот сообщает, что «собственноручно перерезал горло Банко». Макбет хвалит его, говорит, что он «бесподобен», если убил и Флинса. Убийца сообщает, что Флинс бежал.
Макбет произносит в сторону:
Я болен вновь. А мог быть полон сил,
Как мрамор, плотен, прочен, как утес,
Как воздух всеобъемлющий, свободен...
Тем не менее он благодарит за убийство Банко пришедшего и отпускает его.
Появляется призрак Банко и садится на место Макбета. Росс предлагает Макбету сесть за стол, но тот говорит: «Мне негде сесть». Леннокс возражает, что свободное место есть, и указывает на него.
Увидев Банко, Макбет спрашивает: «Кто это сделал?» Как и положено, призрак сам решает, кому его видеть: Банко видит только Макбет. Он обращается к Банко:
Ты не можешь
Сказать, что я виновен; не кивай мне
Кровавыми кудрями.
Росс первым говорит, что «государю дурно» и просит всех встать. Леди Макбет, как и обычно, ведет себя очень разумно. Она призывает всех: «Друзья, сидите». Такое, мол, бывает у мужа с юных лет, но припадки длятся недолго. Внимание посторонних только раздражает его, и она советует продолжать пир, «не глядя на него».
Подойдя ближе к Макбету, она спрашивает: «И ты — мужчина?»
Макбет отвечает:
Да, и бестрепетный, смотрящий смело
На то, чего сам черт не стерпит.
Для леди Макбет все это «картины, нарисованные страхом», она вспоминает о кинжале, который видел муж перед убийством Дункана. С презрением она произносит: «Ты достиг всего и вдруг пугаешься пустого стула».
Макбет призывает ее посмотреть на Банко, а сам обращается к нему: «Ну что? Раз ты киваешь, говори».
Призрак уходит, а леди Макбет спрашивает у мужа: «Совсем помешан?»
Макбет произносит:
Кровь лили и тогда, когда закон
Еще не правил диким древним миром;
И позже леденящие нам слух
Убийства совершались. Но, бывало,
Расколют череп, человек умрет —
И тут всему конец. Теперь покойник,
На чьем челе смертельных двадцать ран,
Встает из гроба, с места нас сгоняя,
А это пострашнее, чем убийство.(Перевод Ю. Корнеева)
Леди Макбет напоминает, что его ждут гости. Он объясняет: странный недуг не страшит домашних. Он просит налить ему полней и восклицает:
Да здравствует весь этот стал и Банко,
Наш дорогой отсутствующий друг!
Мы ждем его.
Призрак возвращается вновь, и Макбет опять заговаривает с ним:
Сгинь! Скройся с глаз моих! Упрячься в землю!
В костях твоих нет мозга, кровь застыла,
Твои глаза уставились, не видя.
Леди Макбет вынуждена признать, что «праздник наш испорчен на сегодня».
Макбет продолжает:
Я смею все, что смеет человек:
Предстань мне русским всклоченным медведем,
Гирканским тиграм, грозным носорогом,
В любом обличье, только не в таком, —
И я не дрогну; или оживи
И вызови меня на бой в пустыню;
И если струшу, можешь звать меня
Ребячьей куклой. Прочь, ужасный призрак!
Прочь, бредовая нежить!
Призрак уходит, и Макбет радостно заявляет: «Я — снова человек». Он просит всех сесть.
Леди Макбет замечает:
Вы омрачили радостную встречу
Своим страннейшим бредом.
Макбет поражается:
Разве можно,
Когда такое настигает нас
Подобно летней туче, быть спокойным?
Я сам себя не узнаю при мысли,
Что вы способны это созерцать,
И щеки ваши — яхонт, а мои Белы от ужаса.
«Что созерцать?» — спрашивает Росс. Леди Макбет советует гостям не говорить с ее мужем: «ему все хуже; вопросы злят его». Она предлагает всем проститься и разойтись.
Гости так и делают; Леннокс желает его величеству «доброго здоровья».
Оставшись наедине с женой, Макбет говорит: «Он хочет крови. Да, кровь хочет крови». Он вспоминает, что Макдуф отказался явиться к ним в гости. «Завтра утром» Макбет намерен идти «к вещим сестрам», чтобы те открыли ему больше. Он хочет знать, что ему угрожает.
Кровь порождает кровь, и Макбет слишком далеко зашел по этому пути. Он сам признает это:
По мне, все средства хороши отныне:
Я так уже увяз в кровавой тине,
Что легче будет мне вперед шагать,
Чем по трясине возвращаться вспять.(Перевод Ю. Корнеева)
От начала и до конца пьесы речь Макбета остается очень поэтичной, что совершенно было не характерно для недавних «макиавеллистских» персонажей — Яго и Эдмунда. Макбет — это протагонист; его будущий соперник Малькольм как личность в десятки раз уступает ему.
В той же самой вересковой степи ведьмы встречаются с Гекатой, покровительницей колдовства. Геката возмущена тем, что ведьмы так много рассказали Макбету, не пригласив ее проявить свой дар. Она приказывает им:
...под горный склон,
Где в бездне плещет Ахерон,
Сойтись к заре. Туда Макбет
Придет услышать ваш ответ.
Готовьте утварь, и слова,
И весь обряд для волшебства.
Сама Геката должна принести густую каплю, которая находится на острие луны. При помощи этой капли она сможет позвать «стаю духов».
Леннокс беседует с другим лордом. Он с горькой иронией говорит, что Банко, вероятно, зарезал Флинс, ведь Флинс бежал. Так и Малькольм с Дональбайном «убили своего добрейшего отца».
Как горевал Макбет! Не он ли тут же,
В священном гневе, растерзал злодеев,
Покорных браге и подвластных сну?
Как это благородно! Да, и мудро..., —
заявляет Леннокс и тут же останавливается:
Но тише! Вольность речи и неявка
На пир к тирану навлекли, я слышал,
Опалу на Макдуфа. Вам известно,
Куда он удалился?
Лорд рассказывает, что сын Дункана («тираном отстраненный от престола» — как будто Малькольм не бежал сам, как трус, а пресловутый «тиран» в результате не был законно избран) живет при английском дворе, где милостиво принят королем Эдуардом Исповедником. Туда же отправился Макдуф, чтобы просить у Эдуарда послать на помощь войско во главе с Сивардом, графом Нортумберлендским. Леннокс восклицает:
Пусть небесный ангел,
Опередив его, летит к Эдварду,
Чтобы скорей вернулась благодать
В наш злополучный край, рукой злодея
Измученный!
В пещере, встав вокруг кипящего котла, ведьмы готовят свое зелье. Его описание занимает несколько десятков строк В зелье входят жаба, источавшая яд тридцать один день и столько же ночей, шерсть летучей мыши, лапка лягушки, язык собаки, палец младенца, которого шлюха родила в канаве и задушила в момент рождения, чешуя дракона, зуб волка, сушеная плоть колдуньи и другие подобные предметы. Трижды ведьмы произносят хором:
Жарко, жарко, пламя ярко!
Хороша в котле заварка!
Пришедшая Геката хвалит ведьм за прекрасный труд и обещает богатые награды. Затем она отходит в сторону, и появляется Макбет. Он просит ответить на его вопрос.
Ради этого он согласен на все: пусть сорвутся ветры, грозя войной церквям, пусть волны, пенясь, глотают корабли, пусть поляжет хлеб, повалятся дубы, замки сокрушатся на своих стражей, пусть дворцы и пирамиды пригнут свои главы к земле, пусть даже «сокровище зародышей природы превратится в беспорядочную смесь до тех пор, пока само разрушение истомится до изнеможения» (перевод В. Комаровой). «Скажи. Спроси. Ответим», — по очереди говорят ведьмы.
Одна из ведьм спрашивает:
Ты это хочешь знать из наших уст
Или от наших старших?
«Пусть предстанут», — отвечает Макбет.
Ведьма говорит, что в котел нужно добавить кровь свиньи, которая съела свой приплод, и слизь виселицы. Затем все они восклицают хором:
Появись!
Низший, высший, не таись!
Раздается гром, и приходит первое видение — голова в шлеме. Макбет начинает задавать вопрос, но ведьма останавливает его: «Не спрашивай. Он знает все без слов».
Голова в шлеме говорит:
Макбет! Макбет! Макбет! Макдуф силен.
Страшись его. Пусти; я утомлен.
Макбет произносит «спасибо» в благодарность за этот совет.
Опять раздается гром, и приходит окровавленный младенец. Он предсказывает:
Никто из тех, кто женщиной рожден,
Не повредит Макбету.
Макбет настолько доволен, что уже решает пощадить Макдуфа, но затем отказывается от этого, «чтоб верней была порука».
Снова звучит гром, и появляется дитя в короне, с деревом в руках. Дитя произносит:
От всех врагов Макбет храним судьбой,
Пока Бирнамский лес не выйдет в бой
На Дунсинанский холм.
Макбет уверен, что такого быть не может.
Кто сдвинет лес, кто дерева принудит
Сместиться с корнем?
Он говорит: «Мятежные мертвецы, не поднимайтесь никогда, пока не встанет Бирнамский лес» (перевод В. Комаровой). Но в большинстве изданий употребляется изменение Теобальда и Ханмера, которые поставили вместо rebellious dead («мятежные мертвецы») rebellion's head («глава мятежа»). Это отразилось и в наших переводах: «Мятеж, клони чело, пока стоит Бирнамский лес» (М. Лозинский), «Спи, бунт, пока стоит Бирнамский лес» (Ю. Корнеев). Вообще, давно пора избавить шекспировские тексты от всех этих изменений (эмендаций).
У Макбета остался только один вопрос:
Придет ли к власти в этом королевстве
Потомство Банко?
«Явитесь!» — по очереди восклицают ведьмы. Появляются восемь королей, за которыми следует призрак Банко. Последний король несет зеркало, в котором «видно множество других», некоторые из которых несут двойной скипетр.
Это, безусловно, символизирует Джеймса I, который объединил Англию и Шотландию в одно королевство и его предполагаемых наследников. Чтобы развеселить мрачного Макбета, ведьмы пляшут под раздавшуюся музыку, а затем уходят вместе с Гекатой.
Этот черный час
Будь вечно проклят в календарном счете! —
восклицает Макбет.
Он зовет кого-нибудь; приходит Леннокс.
Макбет спрашивает, видел ли тот вещуний. Нет, Леннокс их не видел.
Макбет никак не может успокоиться:
Дыши заразой, воздух, их носящий!
Будь прокляты все те, кто верит им!
Он «слышал конский топот» и спрашивает у Леннокса: «Кто проехал?» Леннокс отвечает:
Два или три гонца, мой государь,
С известьем, что Макдуф бежал к Эдварду.
Макбет произносит в сторону:
О время, ты меня опередило!
Как только дело отстает от вали,
Ее нагнать уже нельзя.
Он решает захватить замок Макдуфа, присвоить себе Файф и убить всех родственников своего врага.
В замке Макдуфа его жена в присутствии своего маленького сына разговаривает с Россом. Она поражена отъездом мужа: «В чем он виновен, чтоб спасаться бегством?» «Явите стойкость» — призывает Росс. Леди Макдуф замечает:
В нем ее немного.
Его побег — безумье: мы безвинны,
Но страх изобличает нас в измене.
Она упрекает мужа за то, что тот бежал, бросив «свою жену, детей, свой дом, свои наследные владенья». «Он нас не любит, он бессердечен». Даже королек, самая маленькая из птиц, «обороняя своих птенцов, сражается с совой».
Росс упрекает леди Макдуф, которая приходится ему кузиной, в излишней строгости. Он говорит: «Жестоки времена, когда мы изменники и сами того не сознаем» (перевод В. Комаровой).
Росс уходит: похоже, что он боится расплакаться. Леди Макдуф разговаривает с сыном, которому говорит о смерти его отца, когда появляется неизвестно кем посланный гонец. Гонец советует: «Не ждите тут, бегите прочь с детьми» — и уходит. Леди Макдуф спрашивает сама у себя: «Зачем бежать? Я зла не делала». В то же время она признает:
Что в этом смертном мире зло нередко
Веста похвально, а добро бывает
Опасной блажью.
Входят убийцы, и один из них называет Макдуфа изменником. Мальчик, который только что сам спрашивал об этом мать и получил положительный ответ (леди Макдуф, возможно, имела в виду измену семье), с возмущением восклицает: «Врешь, негодяй лохматый!»
Убийца закалывает его. Перед смертью мальчик кричит: «Спасайся, мамочка, я умоляю!» Леди Макдуф убегает со словом «Убийство!». Убийцы преследуют ее, и очевидно, что она погибнет.
В Англии, перед королевским дворцом, Макдуф разговаривает с Малькольмом. Малькольм говорит, что король Эдуард предлагает ему «немало тысяч воинов». Однако в случае его победы
Мой бедный край
Увидит только худшие пороки,
Познает больше всяческих страданий,
По милости преемника.
Он говорит, что в нем «привились все облики порока» и по сравнению с ним страна посчитает Макбета ягненком. Макдуф полагает, что и в преисподней нет беса «хуже, чем Макбет».
Малькольм перечисляет грехи Макбета, «но зато нет дна» его собственной «распутности», для которой не хватит «всех ваших жен и дочерей, матрон и дев». Макдуф осуждает «несдержность чувств», однако «у нас достаточно послушных дам», а Малькольм — не такой ведь ястреб,
чтоб пожрать
Всех, кто готов покорствовать величью,
Раз то ему угодно.
Малькольм рассказывает и о своей «свирепой жадности». Он
резал бы дворян, чтоб взять их земли,
Здесь отбирал бы дом, там — жемчуга...
Макдуф замечает:
Шотландия тебя насытит вдоволь
Тем, что вполне твое.
«Все это мелочь» по сравнению с остальными достоинствами. «Их нет во мне», — признается Малькольм. Ему чужды достоинства правителей, зато он полон всех видов многообразных пороков. Он говорит:
Будь власть моею, выплеснул бы в ад
Я сладостное молоко согласья,
Мир на земле нарушил и раздорам
Ее обрек.(Перевод Ю. Корнеева)
«О Шотландия!» — восклицает Макдуф. «Теперь скажи, достоин ли я править», — просит Малькольм. «Достоин править? Нет, жить не достоин», — отвечает Макдуф. Он прощается с Малькольмом, называя себя отлученным от родины этой исповедью. Малькольм успокаивает его, объясняя, что оклеветал себя, проверяя Макдуфа. Макбет уже пытался вовлечь его в сеть, и он не может быть доверчивым. (Еще в начале сцены Малькольм высказывал опасение, что Макдуф подослан Макбетом). Этот эпизод, полностью заимствованный из хроники Холиншеда, обогащает образ Малькольма, который в целом кажется слишком бледным не только в сравнении с Макбетом, но и в сравнении с Макдуфом. Появляется Росс. В ответ на вопрос Макдуфа о семье, он сначала говорит (и говорит трагически правдиво): «Они вкушают безмятежный мир», однако затем признается, что жена и дети Макдуфа, даже его слуги убиты. Малькольм утешает потрясенного и винящего себя в гибели близких Макдуфа тем, что «лекарством будет месть». Макдуф говорит о Макбете: «Он бездетен...» Между тем в первом акте леди Макбет упоминает, что кормила ребенка. Как и в «Гамлете», Шекспир играет на забывчивости зрителей. (Возможны, конечно, и другие объяснения: ребенок умер маленьким; Макбет женился на вдове, у которой уже был ребенок). Макдуф просит «благое небо»:
Приблизь тот день, когда с врагом отчизны
Ты на длину меча меня сведешь,
И, если он тогда избегнет смерти,
Прости его!(Перевод Ю. Корнеева)
«Вот речь мужчины», — говорит Малькольм. Леди Макбет не появлялась на сцене во всем четвертом акте и в заключительных двух сценах третьего (построение сюжета позволило Шекспиру дать отдохнуть мальчику-актеру, который, естественно, уставал больше взрослых). Последний раз она появляется в начале пятого акта. Врач и придворная дама наблюдают, как ночью леди Макбет в сомнамбулическом состоянии бродит со свечей по Дунсинанскому замку и пытается отмыть свои руки, которые кажутся ей окровавленными: «И все-таки здесь пятно», «Но кто бы мог подумать, что в старике так много крови?», «Да неужели эти руки никогда не станут чистыми?» «Железная леди», воплощение зла, земная Геката сломалась. Хотя она и повторяет свои осуждения мужа: «Стыдно, милорд, стыдно! Воин, и вдруг испугался», «Довольно, милорд, довольно: вы все погубите, если будете так вздрагивать», это не имеет никакого отношения к нынешнему состоянию Макбета, это лишь воспоминания о прежних событиях, которые запали ей в душу. Показательно, что леди Макбет заговаривает о преступлениях, к которым она сама не имела никакого отношения: «У тана Файфского (то есть у Макдуфа. — В.Н.) была жена: где она теперь?» Впоследствии Макбет спрашивает у врача: «Что, доктор, как больная?» Тот отвечает.
Она не так больна, мой государь,
Как потревожена толпой видений,
Томящих душу.
Макбет просит:
Вылечи ее.
Ты можешь исцелить болящий разум...
Врач заявляет:
Здесь больной
Лишь сам себе находит врачеванье.
Возмущенный Макбет говорит «Так брось лекарства псам, мне их не надо». Однако потом он снова обращается к врачу:
Если б мог ты, доктор,
Исследовать мочу моей страны,
Чтоб разгадать недуг, и государству
Вернуть здоровье, я бы эхо гор
Тебя заставил славить.(Перевод Ю. Корнеева)
Врач произносит в сторону:
Расстаться с Дунсинаном, и тогда
Меня ничто не завлечет сюда.
Макбет уверенно укрепляет Дунсинан, его не пугают ни размеры вражеской армии, ни то, что ему самому подчиняются по приказу. Ведь Бирнамский лес никак не может напасть на Дунсинанский холм.
Стоит ли ему бояться Малькольма — разве тот «рожден не женщиной»? Чуть позже он признается: «Мне даже трудно вспомнить вкус испуга». И все же его настроение никак нельзя назвать веселым:
Я жил достаточно: мой путь земной
Сошел под сень сухих и желтых листьев,
Но то, что подобает старым летам:
Почет, любовь, вниманье, круг друзей, —
Не ждет меня; а вместо них проклятья
Глубоким шепотом, лесть, праздный звук,
Который сердце бедное охотно
Отвергло бы, да вот не смеет.
Когда Макбету сообщают о смерти жены, его слова можно воспринять как бездушные:
Чтоб умереть ей хоть на сутки позже!
Не до печальной вести мне сегодня.(Перевод Ю. Корнеева)
И туг же Макбет произносит свой последний монолог, в который 42-летний Шекспир (тогда в этом возрасте люди чувствовали себя значительно старше) явно вложил свои личные чувства:
Бесчисленные «завтра», «завтра», «завтра»
Крадутся мелким шагом, день за днем,
К последней букве вписанного срока;
И все «вчера» безумцам освещали
Путь к пыльной смерти. Истлевай, огарок!
Жизнь — ускользающая тень, фигляр,
Который час кривляется на сцене
И навсегда смолкает; это повесть,
Рассказанная дураком, где много
И шума и страстей, но смысла нет.
Как раз после этих слов появляется гонец, который сообщает удивительную вещь: на замок идет Бирнамский лес (произошло это потому, что Малькольм велел каждому из своих воинов срезать ветвь и идти с ней, чтобы скрыть «размеры войска» и заставить ошибиться разведчиков). Макбет говорит гонцу:
Если это ложь,
На первый сук живьем тебя подвешу —
И сохни с голоду; а если правда,
То можешь так же поступить со мной.
Шекспир едва не создал совершенно не свойственную ему христианскую пьесу. Достойный, незаурядный человек, связавшись с нечистой силой, стал преступником и тираном. Оставалось лишь закончить трагедию самоубийством Макбета, тем более, что финальный монолог вполне способствует этому. Но чуть позже Макбет скажет:
К чему играть мне римского глупца,
Упав на свой же меч?
Пока же он говорит: «Умрем, по крайней мере, как боец».
Макбет прекрасно осознает свое превосходство над противниками:
Я — как медведь, привязанный к столбу,
Нельзя бежать, я должен драться с псами.
Он дерется с молодым Сивардом, сыном командующего английским войском, и убивает его, говоря: «Ты от женщины рожден».
Макдуф, долго искавший Макбета, наконец нашел его. Макбет не хочет с ним драться:
Из всех людей лишь одного тебя
Я избегал. Уйди. И так уж душу
Мне давит кровь твоих.
Однако Макдуф, конечно, начинает бой. Макбет, сражаясь с ним, определяет действия соперника как «напрасный труд»:
Я зачарован: жизнь мою не сломит
Рожденный женщиной.
На это Макдуф сообщает, что «был вырезан до срока ножом из чрева матери» (перевод Ю. Корнеева). Макбет говорит:
Нет больше веры этим хитрым бесам,
Умеющим двусмысленно играть
И, выполнив обещанное слуху,
Нарушить то, что внушено надежде.
Макбет понял суть теории двух истин. На самом деле есть только одна истина, восприятие которой, однако, можно исказить.
Макдуф предлагает своему врагу сдаться:
...Живи и будь посмешищем всеобщим.
Как редкое чудовище, посадим
Тебя мы в клетку и повесим надпись:
«Смотрите, вот тиран».(Перевод Ю. Корнеева)
Но в Макбете просыпается отчаянная смелость:
Я не сдамся,
Чтоб землю целовать у ног Малькольма
И чтоб меня травила ярость черни.
Бирнамский лес пошел на Дунсинан;
Ты, не рожденный женщиной, — мой недруг;
Но я дерзаю до конца. Я поднял
Мой ратный щит. Смелей, Макдуф, не трусь!
И проклят тот, кто крикнет: «Стой, сдаюсь!»
Он не идет добровольно на смерть; вопреки всему, он продолжает надеяться на свою победу. Макбет был героем и умирает, как герой, возвращая свою подлинную сущность. Поэтому трудно согласиться с мнением А. Аникста о том, что «Макбет» — самая мрачная из всех трагедий Шекспира» (самая мрачная, очевидно, «Отелло»).
Битва закончилась победой англо-шотландской армии. Росс сообщает графу Нортемберлендскому о гибели его сына, убитого Макбетом. Граф говорит: «Так пусть он будет Божий воин!», а на слова Малькольма о том, что «он стоит большей скорби», отвечает:
Большей он не стоит:
Он умер хорошо и долг свой отдал.
Каким жалким убожеством выглядит этот английский полководец, не способный пожалеть своего сына!
Появляется Макдуф с головой Макбета. Он говорит, обращаясь к Малькольму:
Живи, король! Ты стал им. Вот, смотри
На голову злодея! Мир свободен.
Здесь вкруг тебя весь жемчуг королевства.
Сердца их вторят моему привету;
Так пусть их голоса с моим воскликнут:
Живи, король!
И все торжественно кричат: «Живи, король Шотландский!» Малькольм объявляет танов первыми графами Шотландии. Нужно также возвратить друзей, которые укрылись в изгнании (брат Малькольма Дональбайн не участвовал в сражении и, видимо, продолжает оставаться в Ирландии). Необходим также
Суд над жестокой челядью убийцы
И этой сатанинской королевы,
Которая, я слышал, самовольно
Свою пресекла жизнь...
Пока же Малькольм приглашает присутствующих на свое коронование в Сконе.
Титульный лист «Демонологии»
Встреча Макбета и Банко с ведьмами. Иллюстрация в «Хрониках Холиншеда»
Три ведьмы на гравюре по дереву XVIII века
Картина Дэниэла Хаклиза
Жан Вилар в роли Макбета, 1953
Елена Гоголева в роли леди Макбет и Михаил Царев в роли Макбета
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |