Три Герберт Бирбом, сэр (1853—1917)

Английский актер и антрепренер. Главный период его творчества относится к 1897—1915 годам, когда Три поставил шестнадцать пьес Шекспира в Театре Ее Величества (после смерти королевы Виктории — Театре Его Величества).

Пышность была вообще характерна для викторианского театра, но Т)эи в своих спектаклях, пожалуй, превзошел всех. Он использовал такие приемы, как живой ручей в «Зимней сказке», живой осел в «Укрощении строптивой», собаки и знаменитые живые кролики в «Сне в летнюю ночь». Его Шейлок проходил комнату за комнатой в поисках своей убежавшей дочери. В «Двенадцатой ночи» Три «построил на сцене настоящий сад при доме Оливии с бесконечными ступенями и террасами, фонтанами, беседками и доподлинной травой, среди которой извивались садовые дорожки» (А. Аникст).

Первая сцена в «Макбете» (на самом деле третья, однако начинался спектакль именно с нее) описывалась критиком так «Ночь, ущелье в горах, три ведьмы, гроза — но какая! Право, не бутафорская, а настоящая. С грохотом рушится скалистый утес, валится расколотое громом дерево поперек пути появляющегося в ту же минуту Макбета».

В «Антонии и Клеопатре» встреча главных героев лишь описывалась Энобарбом. Бирбом Три «превратил рассказ Энобарба в большую, сверкающую красками сцену: Клеопатра, одетая в серебро, с серебряной короной на голове, золотым скипетром и символом золотого тельца в руке, шла во главе длинной процессии по улицам Александрии и при кликах толпы всходила на трон» (А. Бартошевич).

Точно так же в «Ричарде II» рассказ о вступлении Болингброка в Лондон заменялся изображением этого события (что вряд ли осудил бы сам Шекспир, который просто не располагал такими техническими эффектами).

Финал «Сна в летнюю ночь» выглядел следующим образом: «На сцене танцуют феи, и постепенно зал с колоннами начал светиться загадочным светом, каждая колонна превращается в столп света, и над темной сценой летают горящие точки. Постепенно темнеет, и публика, глядя на закрывающийся занавес, думает, в самом деле, не был ли это сон».

Понятно, что в тогдашних постановках «Сна в летнюю ночь» эльфов играли дети (как это явно было и в шекспировском театре). Однако Три ввел толпу детей и в свою постановку «Гамлета», которую сделал за пять лет до прихода в Театр Ее Величества. «Я забыла, — писала позже вдова Три, — зачем столько детей нужны были в постановке Герберта, но они несомненно были». А. Бартошевич предположил, «что дети несли цветы на похоронах Офелии».

В 1898 году Бирбом Три поставил монументального «Юлия Цезаря», сыграв там Антония, которого позже играл в «Антонии и Клеопатре». Спектакль был оценен так «Это не столько драма, сколько бессмертная страница мировой истории, которая развертывалась перед нами в серии пышных картин Альма-Тадемы».

Спустя год был поставлен «Король Джон», куда Три ввел вручение баронам Великой Хартии Вольностей. Этого не было у Шекспира, однако режиссер искренне полагал, что исправил его недосмотр. На основе спектакля был снят первый из шекспировских фильмов.

В том же году двоюродный брат Бирбома Три критик Макс Бирбом писал: «Наша публика равнодушна к звучанию слова и не вытерпит поэзии на сцене, если одновременно не получит пышное и солидное оформление, роскошно одетых бесчисленных статистов». Но у Три, как верно заметил И. Рацкий, «живописность и волшебство овеяны определенным настроением».

В 1910 году Бирбом Три поставил «Генриха VIII», самый грандиозный из своих спектаклей, «с сотнями статистов, красочными шествиями, роскошными декорациями, живыми картинами, массовыми танцами, блеском факелов, парящими ангелами» (А. Бартошевич). Актер А. Буршье благодаря гриму и одежде в точности соответствовал гольбейновскому портрету короля (сам Три играл Вулси и был освещен более ярким прожектором, чем остальные). «По партеру пронесся шепот: «Король!» — и аплодисменты усилились, когда он принял знакомую позу с известного портрета». Уже один этот факт свидетельствует о том, что публика воспринимала спектакли Три по-прежнему. Со сборами проблем также не было.

Иначе вели себя критики, которые раньше других почувствовали: эпоха викторианского театра подходит к концу. Встречались даже абсолютно иронические фразы — «толпы, сверкающие шелком, блеском бархата, сиянием драгоценностей, шли и шли в наводящей смущение веренице до тех пор, пока падение занавеса не пришло, как избавление». Газета «Таймс», которая десять лет назад восхищалась «Сном в летнюю ночь» Три, теперь определяла тот же самый стиль «всего лишь кинематографическим». Конечно, во времена немого кино, заметно уступавшего театру, подобное сравнение было пренебрежительным. Но ассистент Три заметил в интервью, что придворные церемонии показаны «с точностью цветной кинематографии». Таким образом творчество Три и других викторианских режиссеров (называвшихся антрепренерами) зарождали цветной кинематограф — стиль искусства, который задвинет театр на второе место.

Спустя три года Бирбом Три опубликовал книгу «Мысли до и после». Он с горечью признавал, что «рэгтайм и футуризм справляют карнавал на наших подмостках». Однако, отмечал он, «послезавтрашний день так скоро становится позавчерашним».