Акимов Николай Павлович (1901—1968)

Советский режиссер и художник, народный артист СССР (1960). Начинал как художник-постановщик, в московском Театре имени Вахтангова дебютировал со своим первым режиссерским спектаклем (1932). Это был «Гамлет», который подвергся жесткой критике. Акимова обвинили в формализме, соперничестве с Шекспиром, непонимании внутреннего развития пьесы, перемонтировании текста, подмене социально-философской и трагической глубины пошлой драмой о борьбе за престолонаследие. В 1939 году, когда спектакль давно уже не шел, на первой Всесоюзной режиссерской конференции его приводили как яркий пример чуждого театрального искусства. Участвовавший в конференции Акимов согласился с ошибочностью своей трактовки, однако в общении с близкими ему людьми не отрекался от спектакля. Спустя шестьдесят лет «Гамлет» Акимова определят как «политический детектив» и назовут одним из ярких событий театральной Москвы 1930-х годов.

Еще в 1935 году Акимов возглавил Ленинградский театр сатиры, получивший по его инициативе название Ленинградского театра Комедии. В 1938 году он поставил здесь спектакль «Двенадцатая ночь». Акимов стремился сохранить в целости структуру комедии Шекспира, найти правильное сценическое решение ее двупланового построения, органически соединив романтическую и комическую линии. Главной же задачей было создать жизнерадостный спектакль, что Акимову блестяще удалось. В своей статье «Путешествие в Иллирию» он писал: «...если каждый режиссер, ставящий "Гамлета", пьесу с менее ровной судьбой, считает своим долгом объявить все предыдущие постановки грубейшими ошибками и только своей постановкой обещает возвестить изумленным зрителям долгожданную истину, нашу работу мы отнюдь не рассматриваем под таким углом зрения». В то же время Акимов не отказывался «от законного права... искать наиболее верное толкование каждого образа». Он придавал не просто романтический, но даже какой-то героический характер любовной теме (особенно блистала в роли Виолы жена Акимова Елена Юнгер); не соглашался с идеей Александра Смирнова, который за четыре года до этого назвал любовь герцога Орсино холодным кривлянием «восковой фигуры». Вполне привычные истолкования образов сэра Тоби Белча и сэра Эндрю Эгьючика соединялись у Акимова с оригинальной трактовкой шута Фесте как неудачливого студента, которому «пришлось идти в бродячие актеры или в шуты, и он выбрал последнее» (в спектакле Фесте даже читал книги, сидя в библиотеке Оливии). Он показан не любящим свою профессию шутом, достаточно интеллигентным, однако не слишком веселым. «Но от него, — замечал Акимов, — требуется не веселье, а изящные каламбуры и парадоксальные обороты мыслей». Акимов обратил внимание, что Фесте сам называет себя извратителем слов, и допустил: родившись «на несколько веков позже», тот мог бы найти место «на литературном поприще» в качестве одного из последователей Уайльда или Шоу. Самое, пожалуй, необычное в истории мирового театра толкование образа Фесте ничуть не помешало общей установке на жизнерадостность.

Вступив в спор с теми режиссерами, которые придавали Мальволио «черты патологичности и беззащитности», Акимов вместе с актером Александром Бениаминовым показал дворецкого «совершенно здоровым негодяем».

В 1949 году, будучи обвинен в формализме, а также космополитизме, Акимов был вынужден покинуть свой театр. В 1951—1955 годах он был главным режиссером и художником ленинградского Нового театра (впоследствии — Театр имени Ленсовета), а с 1956-го вернулся в театр Комедии, который все эти годы зрители продолжали называть «акимовским». Наступил, пожалуй, лучший период в жизни и творчестве Акимова, когда он не только руководил любимым театром, но и устраивал персональные показы своих живописных и графических картин, получил за них серебряную медаль на Всемирной выставке в Брюсселе (1958).

В 1964 году Акимов снова поставил «Двенадцатую ночь», как и прежде, используя перевод Михаила Лозинского, к чьим работам прибегал неоднократно. Несмотря на приглашение других актеров, трактовка в целом осталась такой, как раньше.