5. Духовное завещание Джона Шекспира

Если бы Джон Шекспир оставил завещание, оно должно было бы оказаться в бумагах приходского священника, правда при условии, что вся собственность завещателя находится в приходе.¹ Завещания, описи и несколько бумаг с полномочиями душеприказчикам, оставшиеся от приходского священника, хранятся теперь в архивах дома-музея Шекспира, но среди них нет завещания, сделанного старшим Шекспиром. Возможно, он не оставлял никакого завещания, и его вдова или кто-нибудь из пяти оставшихся в живых детей распоряжались имуществом. Однако более чем через полтора столетия после его смерти другого рода завещание, связанное с именем Джона, таинственным образом обнаружилось в западном крыле дома на Хенли-стрит.

В апреле 1757 г. тогдашний владелец этого дома, Томас Харт, в пятом поколении прямой потомок сестры поэта Джоан, нанял рабочих, чтобы сменить черепицу на крыше. 29 апреля мастер-каменщик Джозеф Мозли, о котором отзывались как о «весьма честном, трезвом и трудолюбивом» человеке, работая со своими людьми, обнаружил небольшую бумажную книжечку между стропилами и черепичным покрытием. Эта книжечка, или буклет, состояла из шести сшитых вместе листов бумаги. Католическое исповедание веры, изложенное в четырнадцати статьях, стало впоследствии известно как духовное завещание Джона Шекспира.

С ведома Харта через некоторое время Мозли передал его стратфордскому олдермену Пейтону из Шотери. Прошли годы. В 1784 г. постоянному гиду по шекспировским местам Джону Джордеку было позволено снять копию с этого документа, у которого к тому времени не хватало первого листа. Он пытался опубликовать ее в журнале «Дежентельменс мэгэзин». «Оригинал, — сообщал Джорден издателю, — написан красивым и разборчивым почерком, правописание в точности такое же, как в посланной мне копии».² Однако документ не произвел впечатления, журнал не напечатал его. Между тем крупнейшие ученые шекспироведы того времени, прослышав об этом открытие через посредство наводившего справки стратфордского приходского священника, преподобного Джеймса Дейвенпорта, вышли на хранившего документ Пейтона. Последний охотно разрешил Дейвенпорту послать эту реликвию Эдмунду Мэлону.

Мэлон в своем кабинете в окружении документов XI и XVII вв. внимательно прочел завещание. «Почерк, несомненно, не настолько древен, чтобы походить на тот, которым обычно писали около 1600 г., — заключал Мэлон, но вот сейчас передо мною рукопись, писанная актером Аденом в период с 1599 по 1614 г., и другая, написанная драматическим поэтом Фордом в 1606 г. Обе написаны почти тем же самым почерком, что и интересующий нас документ».³ Итак, Мэлон объявил, что он «совершенно убежден» в подлинности документа. Отрывок из него Мэлон опубликовал в своем «Историческом описаних, английского театра» во второй части первого тома «Пьес и поэмы Уильяма Шекспира», изданных под его редакцией, 1790 г.

Духовное завещание включает в себя несколько параграфов, вроде следующих, начиная с неполной третьей статьи:

III

«...хотя бы духовно, по воле возлюбив и смиреннейше моля спасителя моего, да соблаговолит он помочь мне в столь опасном странствии моем, и да сохранит меня от сетей и коварства лукавых врагов моих, и да введет меня в беспечальные небеса вечного блаженства своего.

IV

Сим я, Джон Шекспир, заявляю, что и я уйду из жизни сей, приняв последнее причастие и соборовавшись, однако ежели из-за каких-либо препятствий и помех я не осуществлю обряда, то сейчас на этот случай прошу и умоляю господа в его величье божьем, да соблаговолит он излить на чувства мои, внешние и внутренние, святой елей безграничной милости своей и да простит мне все грехи мои, совершенные зрением, речью, чувством, обонянием, слухом, осязанием или любым иным способом.

IX

Сим я, Джон Шекспир, заявляю, что воздаю бесконечную благодарность господу в его величье божьем за все дары, полученные мной тайно и явно, а именно за дар сотворения моего, искупления, очищения от грехов, продления жизни моей, и за то, что он призвал меня к святому познанию его и к познанию истинной его католической веры; но более всего за его великое упование на покаяние мое, когда возжелает он в вящей праведности своей взять меня из жизни сей в тот час, когда я менее всего буду помышлять о том, и даже тогда, когда буду погружен в нечистые прегрешения мои. Благословенны посему и прославленны да будут его безграничные терпение и любовь.

XII

Сим я, Джон Шекспир, подобным же образом молю и прошу всех возлюбленных друзей, родителей, родных и родственников моих ради милосердия спасителя нашего Иисуса Христа, чтобы они, памятуя неизвестность грядущего жребия моего и из боязни, как бы я из-за грехов своих не был ввергнут и оставлен надолго в чистилище, соблаговолили помочь мне и укрепили меня святыми молитвами своими и благими трудами и наипаче святым таинством евхаристии, каковое есть самое действенное средство для избавления душ от муки и страдания, и ежели по милосердной благости господней и благодаря добродетельным стараниям ближних моих я освобожусь от муки, то обещаю не оставить их благодарностью моей за столь великое благодеяние.

XIV

Сим я, Джон Шекспир, заявляю наконец, что с готовностью приму смерть, каким бы образом она ни постигла меня, подчинив волю мою воле божьей, принимая оную смерть во искупление грехов моих и славя господа в его величье божьем за ту жизнь, коей он одарил меня. И ежели заблагорассудится ему продлить или сократить оную жизнь мою, да будет благословен еще тысячу и тысячу раз он, в чьи святейшие руки предаю душу мою и тело, жизнь мою и смерть и молю его о том, чтобы никогда не попустил он мне, Джону Шекспиру, как-либо изменить это вышеизложенное завещание мое. Аминь.
Я, Джон Шекспир, написал настоящее заявление, исповедание и грамоту перед ликом благословенной девы Марии, ангела-хранителя моего и всего чертога небесного, и заверяю их — таков смысл сказанного мной, таким да пребудет он ныне и присно и во веки веков, имея силу и значение завещания, дополнения к оному и распоряжения на случай смерти, сим подтверждаю его вновь, пребывая в совершенном здравии душевном и телесном, и подписываю сие собственноручно; желаю унести оное с собою, или, яснее выражаясь, мои воля и желание в том, чтобы завещание сие под конец было погребено со мною после смерти моей.

Pater noster, Ave Maria, credo
[Отче наш, богородица дева, верую]
Иисусе сын Давидов, помилуй мя.
Аминь».⁴

Прежде чем этот том был отпечатан, Дейвенпорт передал Мэлону небольшую, в четверть писчего листа, записную книжку, принадлежавшую Джордену и содержавшую полный текст этого духовного завещания. Озадаченный внезапным появлением недостающей первой страницы, Мэлон поставил несколько четких вопросов Джордену, чьи уклончивые и противоречивые ответы не устранили подозрения ученого. Тем не менее Мэлон опубликовал дополнительные статьи в своих «Исправлениях и дополнениях», включенных в тот же самый том:

I

«Во имя господа, отца, сына и святого духа, пресвятой и благословенной девы Марии, матери божьей, святого воинства архангелов, ангелов, патриархов, пророков, евангелистов, апостолов, святых мучеников и всего чертога небесного и множеств его я, Джон Шекспир, недостойный сын святой католической церкви, будучи во время настоящего писания моего в совершенном здравии телесном, в здравом уме, твердой памяти и разумении, воспомнив, однако, о сомнительности жизни и несомненности смерти и о том, что, возможно, срезан буду во цвете грехов моих и призван держать ответ за все прегрешения мои, явные и сокровенные, и о том, что, возможно, неподготовлен буду к ужасному испытанию сему через причастие, покаяние, пост, молитву или какое-нибудь иное очищение, я в названном выше присутствии, в согласии со своей свободной и доброй волей, распорядился о моем духовном завещании, признании и исповедании веры, надеясь сим снискать прощение всех грехов моих и беззаконий и через оное прощение приобщиться жизни вечной единственно через благости Иисуса Христа, спасителя моего и искупителя, принявшего образ человеческий, испытавшего смерть и распятого на кресте во искупление грешных.

II

Сим я, Джон Шекспир, заявляю, признаю и исповедуюсь в том, что в прошедшей жизни моей был наисквернейшим и величайшим грешником и посему недостоин прощения без истинного и чистосердечного покаяния в грехах оных. Но веруя в бесконечное милосердие благословенного спасителя и искупителя моего, я, ободренный упованием на священное слово его, надеюсь на спасение и приобщение к царству небесному его одним из небесное множества ангелов, святых, мучеников, чтобы веки вечные пребывать в чертоге господа моего.

III

Сим я, Джон Шекспир, свидетельствую и объявляю, будучи уверенным в неизбежности ухода моего из преходящей жизни сей в иную, вечную, нижайше прошу и молю благого ангела-хранителя моего не оставить меня в священных приготовлениях моих признании, исповедании, хотя бы духовно...» etc.

Позднее Мэлоном овладели глубокие сомнения, и в своей работе 1796 г. «Исследования подлинности различных бумаг и юридических документов», содержавшей его знаменитое разоблачение подделки шекспировских документов Уильямом Генри Айрлендом, он отказался от своей прежней веры в исповедание веры Джона Шекспира. «В моих предположениях относительно авторства этого исповедания я, несомненно, ошибался, — заявляет он, — ибо позднее я получил документы, ясно доказывающие, что это завещание не могло быть составлено кем-либо из членов семьи нашего поэта, что и будет полностью показано в его жизнеописании».⁵ Однако Мэлон умер, не закончив работу над обширной биографией, для которой все эти предварительные изыскания были лишь своего рода вступлением, и исполнитель его литературного завещания, Джеймс Босуэл-младший, не смог найти среди бумаг Мэлона того документального свидетельства, на которое ссылался последний. Возможно, рассуждал Босуэл, Мэлон располагал необнаруженными данными, позволявшими ему приписывать авторство этого завещания другому Джону Шекспиру. Но каким образом католическая декларация некоего сапожника из Уорика оказалась в крыше дома на Хенли-стрит?

Записная книжка из пяти листов, которую Мэлон держал в своих руках, впоследствии исчезла. Жаль, ибо методы современного научного исследования, возможно, помогли бы ответить на несколько интригующих вопросов. Был ни этот текст переписан в Англии (где отдавалось предпочтение секретарскому почерку) или на континенте (где был популярен итальянский почерк)? Где была изготовь лена бумага? Водяной знак позволил бы установить место ее производства, а также послужил бы ключом для датировки. Было ли имя Шекспира вписано тем же самым почерком, которым написан остальной текст? Ответ на этот вопрос помог бы выяснить, изготовлен данный документ в Англии или импортирован. Был ли на нем (подписанном, как сказано в последнем параграфе, собственной рукой завещателя) поставлен крест или другой характерный знак Джона Шекспира циркуль перчаточника? Все эти вопросы остаются без ответа.⁶

Другой, более общий вопрос был разрешен в нашем столетии. Не был ли целиком весь документ измышлением Джордена? Такого рода подозрение высказывал знаменитый викторианец Холиуэл-Филиппс, и в написанной Томасом Сидни Ли биографии, которая долгое время считалась образцовой, такая возможность принималась за доказанный факт. «Весьма дурную известность, пишет Ли, — приобрел Джон Джорден (1746—1809), проживавший в Стратфорде-на-Эйвоне, наиболее значительным достижением которого явилась подделка завещания отца Шекспира...»⁷ Несомненно, Джорден был мошенником и не раз втирал очки Мэлону; но это еще не означает, что названное завещание было одним из его мошенничеств.

Более ранние исследователи, каковы бы ни были их сомнения, вовсе не сомневались в подлинности самой формулы духовного завещания. Теперь мы знаем, что они были правы. Около 1923 г. ученый-иезуит священник Герберт Терстон обнаружил в Британском музее испанский вариант такого рода духовного завещания, напечатанного в 1661 г. в Мехико. Эта «Последняя воля души, составленная во исцеление христианина, с тем чтобы обезопасить его от соблазнов диавола в смертный час»⁸ была составлена Карло Борромео, кардиналом и архиепископом Миланским, умершим в 1584 г. и канонизированным в 1610 г. его знаменитое благочестие было подвергнуто ужасному испытанию в конце 70-х гт. XVI в., когда чума охватила Милан и унесла (как говорят) 17 тыс. человеческих жизней. В связи с этим событием Борромео составил эти несколько страниц, которые стали излюбленным орудием контрреформации и двумя веками позже были извлечены на свет из-под черепичной кровли дома Джона Шекспира в Стратфорде.

Весной 1580 г. группа английских иезуитов-миссионеров во главе со священниками Эдмундом Кэмпионом и Робертом Персонсом (или Парсонсом), воспользовавшись гостеприимством знаменитого кардинала, остановилась в Милане по пути из Рима в Англию. Изнуренный вид кардинала и его неистовая проповедь презрения ко всему мирскому произвели глубокое впечатление на английских гостей. Отправляясь в дорогу, они, очевидно, захватили с собой экземпляры «Последней воли души», написанной Борромео. Такой вывод мы можем сделать на основании письма, отправленного 23 июня 1581 г. ректором английского университетского колледжа во Франции своему коллеге в Риме, где была сформирована упомянутая миссия. «Отцу Роберту [Персонсу] необходимы три или четыре тысячи или даже больше таких духовных завещаний, — замечает в своем письме доктор Уильям Аллен, — ибо много людей желает иметь их».⁹ Эти люди были католиками или, возможно, новообращенными в Англии. В их дома миссионеры имели доступ и, найдя у них приют, одевали священническое облачение, которое всегда имели с собой. Они устраивали тайные совещания, исповедовали, служили мессы, собирали подписи под этими завещаниями, а затем уходили. Странствуя — каждый своим путем, — и Кэмпион, и Персоне обошли центральные графства Англии. В своем доме (Бушвуд в Лэпворде), всего в 12 милях от Стратфорда, сэр Уильям Кетсби принимал Кэмпиона, был за свое неблагоразумное гостеприимство арестован и заключен в тюрьму Флит. Каждый, кто давал убежище папским священникам, подвергал себя серьезному риску, ибо этот проступок квалифицировали как тяжкое уголовное преступление и за него могли наказать смертью. Во время царствования Елизаветы около 200 католиков были казнены на основании законов против папистов.

Первое издание этой формулы вышло в свет на английском языке только в 1966 г. Текст «Договора и духовного завещания», напечатанный в 1638 г. (возможно, на континенте) весьма схож с мэлоновским текстом, за исключением первых двух параграфов и части третьего.

I

«Во-первых, сим я свидетельствую и объявляю ввиду и перед лицом господа вседержителя, отца, сына и святого духа, единого в трех лицах бога, и благословенной девы Марии и всего чертога небесного в том, что буду жить и умру в послушании католической римской и апостольской церкви, твердо веруя во все двенадцать догматов веры, коим учили святые апостолы через толкования и утверждения оной святой церкви, сообразно с тем, чему она учит, что утверждает и провозглашает. И в заключение я свидетельствую в том, что я верую во все, во что подобает верить доброму и верному христианину, — и в оной вере намерен жить и умереть. И ежели гда-либо (от чего избави боже) доведется мне по наущению диавола поступить, помыслить или высказаться противу этой веры моей, на тот случай я сейчас посредством настоящего акта беру назад, отменяю и отрекаюсь от оных поступков, помышлений и речей — да не будут зачтены за сказанное и сделанное мною.

II

Во-вторых, этим моим завещанием я заявляю, что при смерти моей я приобщусь таинствам покаяния и исповеди; если же по какому-либо случаю я не в состоянии буду причаститься и исповедаться, посредством настоящего свидетельства я решаюсь с этого мгновения и на тот случай совершить причастие сие в сердце своем, обвиняя себя во всех прегрешениях моих, совершенных помышлением, словом или делом, как противу бога, так и противу самого себя и ближнего моего, в коих раскаиваюсь с бесконечной печалью и хочу, чтобы было отпущено мне время на покаяние и сокрушение об оных грехах моих; ибо провинился перед владыкой господом и богом моим, ради которого следовало жить мне и служить ему прежде всего, что ныне твердо, по милости его вознамерился делать, доколе буду жив, никогда более не провинившись перед ним.

III

Сим я свидетельствую в том, что при скончании жизни моей сподоблюсь наиблагословеннейшего причастия, отправляясь в мой viaticum, или последний путь, чтобы через посредство столь священного залога я мог бы совершенно примириться с господом моим и приобщиться к нему. Если же почемулибо я не в состоянии буду исполнить сего, я на тот случай сейчас заявляю, что получу его...»¹⁰

Таким образом, данный документ является подлинным и этом не может быть никаких сомнений, если не считать поддельного первого листа, доставленного Джорденом. Но действительно ли несчастный грешник Джон Шекспир набожно опускался на колени перед каким-то импровизированным алтарем и подписывал это свидетельство? Если он на самом деле так поступал, странно, что после 1580 г. (поскольку этот документ не мог ранее распространяться в Англии) он в параграфе XII просил не только возлюбленных друзей, родных и родственников, но и своих родителей молиться за избавление его души от мук чистилища. Оба его родителя к тому времени уже умерли. Были высказаны предположения, что завещатель употреблял слово «родители» в его первоначальном смысле — «родственники», которое соответствует слову «parientes» в итальянском и испанском вариантах документа. Если верить более простому объяснению, то Джон Шекспир подписал завещание, составленное по стандартной форме, без учета конкретных обстоятельств. Возможно, Джон Шекспир получил свой экземпляр завещания от Кэмпиона в доме Кетсби в 1580 г. и спрятал его между стропилами своего дома три года спустя, после того как попытка одного душевнобольного местного католического фанатика убить королеву вызвала волну гонений; в то время благоразумные жители графства Уорик «весьма потрудились, очищая свои дома от всего, что могло вызвать подозрения».¹¹

Но делал ли он в действительности такое католическое заявление? Вопрос о вере, в которой воспитывался Уильям Шекспир, имеет отнюдь немалое значение как для простых читателей, так и для богословов. Но мэлоновский Документ исчез, и слишком много интригующих вопросов остаются без ответа. Кроме того, одно обстоятельство в Жизни Стратфорда, казалось бы, должно насторожить непредубежденного биографа. В 1563 г. городская корпорация приступила к протестантской переделке интерьера часовни гильдии «Св. крест», славившейся папистскими Стенными росписями на такие сюжеты, как убийство Томаса Бекета, сон св. Елены и судный день. Ранее часовни не коснулся ревностный вандализм, поскольку она оставалась вне сферы действия церковных законов. Возможно, могущественные Клоптоны, отец и сын — католики, защищали ее. Однако старший Клоптон умер в 1560 г., и через три года его сын Уильям-младший уехал за границу. И тогда стал действовать муниципалитет. Работники, вооруженные остро заточенным инструментом, изуродовали фрески, особенно изображения распятий, затем побелили их в закрасили краской. Настенные росписи были открыты вновь лишь в 1804 г. во время реставрации этого величественного здания. Этот акт насилия был совершен в то время, когда бейлифом был Хамфри Плимли, а главным олдерменом — Адриан Куини. Джон Шекспир в то время служил казначеем, В январе следующего года он составил финансовый отчет, включив в статью расхода два шиллинга, «выплаченные за порчу изображений в известной часовне». Изуверства протестантской реформации продолжались. В 1565 г. городская корпорация выложила еще два шиллинга на снос хоров в часовне. В середине лета 1571 г. стекольщик заменил витражи в часовне прозрачными стеклами. В том же году в присутствии Джона Шекспира городская корпорация дала согласие на то, чтобы новый бейлиф, Адриан Куини, продал католические накидки и облачения, собиравшие пыль в часовне, и представил отчет о вырученной сумме.¹²

Принимая все это во внимание, можно было бы соблазниться сделать вывод о протестантских пристрастиях такого видного и влиятельного горожанина, каким, бесспорно, являлся Джон Шекспир; и некоторые выдающиеся ученые-исследователи сделали такой вывод. Но скептик поступит правильно, если не будет слишком уверен в этом. Мы не знаем, в какой мере члены муниципалитета руководствовались собственными чувствами и в какой меря действовали под давлением извне. Нет также свидетельства которые позволили бы узнать о настроениях членов корпорации, которая все еще допускала в свои ряды людей сочувствовавших католицизму и даже признававших себя католиками. Что же касается духовного завещания Джон Шекспира, нам остается лишь удовлетвориться (так же как в других случаях) тем, что в данном случае невозможно установить истину и искать в иных источниках данные, которые раскрыли бы содержание религиозных воззрений его сына-поэта.

Примечания

1. ME, 36—37.

2. Письмо, датированное 14 июня 1784 г., цитируется в работе: J.O. Halliwell-Phillipps, Outlines of the Life of Shakespeare (7th ed., 1887), u. 399.

3. William Shakespeare, Plays and Poems, ed. Edmond Malone (1790), vol. i, pt. 2, pp. 161—162.

4. Там же, pp. 162—166. Я модернизировал написание этих статей и следующих.

5. Malone, An Inquiry into the Authenticity of Certain Miscellaneous Papers and Legal Instruments (1796), pp. 198—9.

6. Вопросы поставил Джеймс Дж. Макменеуей в работе «John Shakespeare's «Spiritual Testament», Shakespeare Quarterly, xviii (1967), 197—205; перепечатано в книге: McManaway, Studies in Shakespeare, Bibliography, and Theater, ed. Richard Hosley, Arthur C. Kirsch, and John W. Velz (New York, 1969), pp. 293—304.

7. Sidney Lee, A Life of William Shakespeare (4th ed. of revised version, 1925), p. 647.

8. «Testamento о Ultima Voluntad del Alma hecho en Salud para assegurarse el christiano de las tentaciones del Demonic, en la hora de la muerte»; Herbert Thurston, A Controverted Shakespeare Document. The Dublin Review, elxxiii (1923), 165. Я привожу перевод Терстона.

9. Процитировано в: John Henry de Groot, The Shakespeares and «The Old Faith» (New York, 1946), p. 88.

10. «The Contract and Testament of the Soule», pp. 45—50. Этот уникальный экземпляр духовного завещания, находящийся теперь в Folger Shakespeare Library (shelfmark: STC 5645.5), факсимильно воспроизведен в книге SS, 44—5 (item 52).

11. Это высказывание секретаря городской корпорации Томаса Уилкса приводится в: Peter Milward, Shakespeare's Religious Background (Bloomington and London, 1973), p. 21.

12. «Minutes and Accounts of the Corporation of Stratford-upon-Avon», ed. Richard Savage and Edgar I. Fripp; Publications of the Dugdale Society (Oxford and London, 1921—30), i. 138; ii, pp. xxv, 47, 49, 54.