Трагедия власти

В «Короле Лире» Шекспир пришел к сознанию, что общество глубоко виновато перед народом, таящим под рубищем высокие добродетели. Следующую свою трагедию он посвящает проблеме власти, на которую возложена ответственная миссия блюсти интересы страны. Его общественные взгляды отличаются в «Макбете» суровой ясностью и логичностью. Поэтому совершенно правы исследователи, утверждающие, что «на этот раз поэт менее, нежели в других случаях, внес загадок»¹ в свое творение.

В «Макбете» Шекспир открыто утверждает необходимость борьбы против произвола королевской власти во имя справедливости, во имя блага людей. Здесь нет места утверждению монархического принципа, проходящего через все хроники, оправдано даже цареубийство. Страстное отрицание насилия и зла приводит к слиянию этических и политических проблем.

Тема родины, тема патриотизма, единства лучших, передовых людей с народом высоко поднята в «Макбете». Любовь к родине звучит и в других трагедиях, но нигде в нее не заложена такая большая действенная сила. В «Макбете» заключен прямой призыв к действенному вмешательству в жизнь, дано острое размежевание общественных сил, широкий и ясный социальный фон. Противоборствующие силы здесь имеют определенную политическую окраску. Макбет и его страсти, с одной стороны, народ и его страдания — с другой, резко противопоставлены. Конфликт имеет острый социальный характер.

Что же означает на этом фоне образ Макбета, ввергнутого в водоворот своих страстей?

Для Шекспира и его времени народ — не субъект истории, не ее творец. Хотя он и является главным действующим лицом всех общественных процессов, но ход исторического развития направляют те люди, которые стоят у кормила власти. Их добрая воля может облегчить участь угнетенного народа. Когда же эта воля направлена лишь на осуществление личных интересов и игнорирует нужды страны и народа, она приносит неисчислимые бедствия. Власть порождает тогда такие могучие человеческие страсти, как честолюбие, рождает самые гнусные пороки.

Ни в одной из пьес Шекспира игра страстей не достигает, быть может, такого накала, как в «Макбете» — последней из его великих трагедий. В других трагедиях страсти героев рождаются в борьбе с враждебными и чуждыми взглядами, вырастают из конфликта с живой действительностью.

Ревность Отелло возникает благодаря козням Яго, она поддерживается поведением Дездемоны, она может быть отчасти связана с сознанием своего особого положения в Венецианской республике. Страстная мысль Гамлета зреет в результате испытанных им потрясений. Его обобщения основаны на личном тяжелом опыте, они вытекают из наблюдений над окружающей жизнью. Прозрение Лира происходит в результате тяжелой катастрофы, пережитой им, и познания жизненных противоречий, которыми она вызвана.

Страсти Макбета возникают в его душе как будто вне зависимости от внешнего мира, по имманентным законам развития психических процессов, в борьбе с самим собой, в поединке добрых и дурных сторон его характера. Макбет как бы выключен из действительности. Он предоставлен самому себе, терзаемый лишь своими собственными побуждениями и страстями, которые подогреваются злым гением леди Макбет. И потому это гениальное произведение Шекспира больше, чем какая-либо другая его трагедия, давало повод думать, что здесь конфликт построен на самодовлеющей страсти героя, целиком владеющей им и не зависящей от времени и места. Властолюбие как будто заложено в самой его природе.

Буржуазные интерпретаторы меньше всего видели в трагедии отражение больших социальных процессов. Они усматривали в «Макбете» наиболее полное воплощение саморазрушающей силы страсти, владеющей человеком, его демонической природы. Вечная борьба добра и зла идет в мире, и арена этой борьбы — душа человека. Так формулировали они свое метафизическое толкование основной темы этого гениального произведения. Таким образом, больше чем в отношении какой-либо из трагедий Шекспира, тема произведения абстрагировалась от ее конкретно-исторического содержания.

Еще меньше объясняло идейный смысл «Макбета» общепринятое утверждение, что Шекспир изобразил здесь трагедию неумеренного честолюбия. В жизни такой порок всегда наказывается, говорили одни, ссылаясь на рок, на провидение. Он должен быть наказан, утверждали другие, аргументируя это законами общественного правопорядка. Но в том и в другом случае дело шло о прописных истинах, а не о великом открытии гения.

Некоторые исследователи дошли до того, что считали основной причиной трагической судьбы Макбета его подчинение жене, леди Макбет: «Макбет — героическая натура, которая плачевно гибнет вследствие несчастного отношения, в котором он стоит к своей жене, превосходящей его по своим душевным способностям. В этом ложном отношении между мужем и женой мы и должны признать главнейшую причину несчастной судьбы героя»². Так писал немецкий шекспировед Рудольф Жене, утверждая, что если бы не настойчивость жены, Макбет мог бы спокойно ждать, когда осуществится предсказание ведьм, не запятнав себя преступлением. Эта филистерская точка зрения крайне сужала идейный диапазон трагедии. В ней ничего не оставалось от колоссальных масштабов шекспировской драмы.

Трагический конфликт в произведениях Шекспира порождается не теми сверхчеловеческими демоническими страстями, которые в драматургии классического греческого искусства связывались с понятием рока, судьбы, предопределяющей поведение человека, и не зависит от таинственного провидения, направляющего судьбу человека, вера в которое была сильна в средние века и сохранилась даже у многих драматургов елизаветинской эпохи. Концепция трагического у Шекспира определяется не сознанием человека, подчиненного власти вне его стоящих сил и потому бессильного против своих страстей. Она порождена сознанием человека эпохи Возрождения, который почувствовал себя свободным от всех пут, независимым от традиции, от религии, от догм, провозгласившим свой разум мерилом вещей. Самые страсти в трагедиях Шекспира не имеют рокового характера, как это думали некоторые исследователи, считавшие, что фатум заключен в самом человеке, отдающемся на произвол своих страстей.

Это приводило к антиисторической концепции извечной и неизменной судьбы человека. Шекспир выдвигает значение разума как основной силы, которая вступает в борьбу со страстями, может предохранить от их губительного действия. Поэтому так трагична судьба человека, когда разрушительные страсти подчиняют себе его разум.

Шекспир показывает страсти, которыми одержим человек, в неразрывной связи со всем процессом развития его духовной жизни. Он раскрывает внутренний мир своих героев во всех противоречиях сознания, в борьбе разума с самим собой и в столкновениях с жизненными обстоятельствами. И тогда становятся ясными предпосылки тех или иных эмоций, тех или иных поступков, которые они совершают.

Возникновение страстей, их развитие всегда связано в трагедиях Шекспира с характером действующих лиц, но не определяет его особенности. Внутренняя свобода человека не ограничивается, таким образом, страстями, внушенными ему свыше. В страстях героев проявляются их типические черты, созданные определенными жизненными обстоятельствами. Этим они лишаются всякого метафизического налета.

В «Макбете» это подчеркнуто характером изображения таинственных потусторонних существ и их роли в жизни героя. Ведьмы открывают Макбету только то, что уже жило в его душе. Характерно, что когда его вопросы выходят за пределы того, что он сам предугадывает, когда он хочет узнать про наследников Банко, ведьмы умолкают. Даже в их предсказании о Бирнамском лесе реализуется только живущее в Макбете сознание справедливости возмездия, которое должно его постигнуть. Таким образом, пророчества ведьм воплощают лишь подспудные желания Макбета, но не определяют его судьбу.

Конечно, Шекспир образно использует суеверия эпохи, признававшей существование ведьм, колдунов и прочих сверхъестественных существ. Но он изображает их так, что становится ясно, как мало эти таинственные силы имеют власти над человеческой душой. Здесь все решают воля человека и обстоятельства времени, в котором он живет.

Стихийное материалистическое сознание, выявившееся в «Гамлете» и отразившее близость Шекспира к современной ему передовой философской мысли, продиктовало ему изображение судеб героев «Макбета», поведение которых определяется на первый взгляд потусторонними мистическими силами.

Философская углубленность характеризует и здесь шекспировский реалистический метод, давший драматургу возможность показать жизнь людей в зависимости от конкретной исторической действительности. Трагическое начало неизбежности переносится из сферы видений и призраков в сферу реальности, название которой время, эпоха.

Образ эпохи, с такой силой выступающий в «Короле Лире», еще более остро встает в «Макбете»:

  ...Времена ужасны,
Когда винят в измене и никто
Не знает почему когда боятся
Ползущих слухов, не имея средств
Опасность уяснить; когда безвестность
Колышется кругом, как океан,
И всех подбрасывает, как скорлупку³.

«Безвестность», может быть, — самый страшный символ того времени, когда рядом живут добро и зло. Порой их уже трудно различить. Недаром темные силы мира провозглашают: «Зло есть добро, добро есть зло». И действительно, в эту эпоху добро часто трепещет перед злом, а зло одевается в личину добра, и все сливается во мраке морального безразличия, в котором вспыхивают желания беспредельного самоутверждения личности.

Это время рождает сумасшедшие мечты неограниченных честолюбцев. «Ты предварило, время, мои деянья страшные», — говорит Макбет.

Власть — вот самое притягательное в эпоху, когда еще в полной мере не осознана сила золота. Власть — вот то, что в эпоху социальных катаклизмов, которыми был отмечен переход от средневековья к новому времени, может дать сознание уверенности и прочности, предохранить от того, чтобы человек стал игрушкой в руках капризной судьбы. Ради власти человек тогда шел на риск, на авантюру, на преступление.

Исходя из опыта своей эпохи, Шекспир пришел к сознанию, что страшная сила власти губит людей не меньше, чем сила золота. Он проник во все изгибы души человека, который охвачен этой страстью, заставляющей его ни перед чем не останавливаться для осуществления своих желаний. Шекспир показывает, как властолюбие уродует человека. Если прежде его герой не знал предела в своей храбрости, то теперь он не знает предела в своих честолюбивых стремлениях, которые превращают великого полководца в преступного тирана, в убийцу.

Шекспир дал в «Макбете» философское истолкование проблемы власти. Полна глубокой символики та сцена, где леди Макбет замечает свои окровавленные руки, с которых уже никак нельзя стереть следы крови. Здесь обнажается идейно-художественный замысел трагедии.

Кровь на пальцах леди Макбет — это кульминационный момент развития основной темы трагедии. Власть добывается ценой крови. Трон Макбета стоит на крови убитого короля, и ее не смыть с его совести, как и с рук леди Макбет. Но этот частный факт переходит в обобщенное решение проблемы власти. Всякая власть покоится на страданиях народа, хотел сказать Шекспир, имея в виду общественные отношения своей эпохи. Зная исторический опыт последующих столетий, можно отнести эти слова к собственническому обществу всех эпох. В этом глубокий смысл трагедии Шекспира. Путь к власти в буржуазном обществе — кровавый путь. Недаром комментаторы и текстологи указывали, что слово «кровавый» так много раз употребляется в «Макбете». Оно как бы окрашивает все происходящие в трагедии события и создает ее мрачную атмосферу. И хотя эта трагедия заканчивается победой светлых сил, торжеством патриотов, поднявших народ на кровавого деспота, но характер изображения эпохи таков, что заставляет поставить вопрос: а не повторится ли история? Не найдутся ли другие Макбеты? Шекспир так оценивает новые буржуазные отношения, что ответ может быть только один: никакие политические перемены не гарантируют, что страна снова не будет отдана во власть деспотии.

Настоящая тема трагедии — тема власти, а не тема беспредельных, необузданных страстей. Вопрос о природе власти является существенным и в других произведениях — в «Гамлете», в «Короле Лире», не говоря уже о хрониках. Но там он вплетается в сложную систему других социально-философских проблем и не был поставлен, как кардинальная тема эпохи. В «Макбете» проблема власти встает во весь рост. Она определяет развитие действия в трагедии.

Борьба за власть обнажает наиболее существенные общественные процессы того времени. Быть может, потому, что Шекспир так остро изобличал порочную сущность современной ему государственной власти, он переносит действие пьесы в далекие времена, в глубокое средневековье, хотя в этой трагедии, как и во всей его драматургии, отражена жизнь елизаветинской эпохи.

В трагедии дано обобщенное решение проблемы власти. Выход из бедствий, причиняемых жестокой тиранией, Шекспир видит в том, чтобы место тирана на троне занял король-человек. Этот мотив проходит и в «Гамлете» и в «Короле Лире». Шекспир противопоставляет Клавдия старому Гамлету, герцога Бургундского — герцогу Корнуолскому, Макбета — Дункану. Народ видел в короле-человеке защиту от беззаконий, творимых феодалами. Такое решение социальных вопросов давали и передовые деятели эпохи Возрождения.

В «Макбете» оно ясно выражено. Об убитом Дункане говорится, что это был «светлейший король», и даже почти программно определяются необходимые для такого идеального короля качества:

Что требуется королю? Правдивость,
Разумность, справедливость, доброта,
Бесстрашье, постоянство, благочестье...

Однако этот благородный образ правителя является лишь эпизодическим в трагедии. И в «Гамлете» тень короля появляется только на мгновение, чтобы воззвать к справедливости. Но зато Шекспир дает целую галерею отрицательных образов властителей на троне, явно порицая тиранию и пороки монархов. И, быть может, в этом была величайшая правдивость гения, предвосхитившего взгляды более поздних эпох, когда стало ясно, что самая благая воля просвещенного и гуманного монарха не в состоянии изменить направление общественного развития в интересах народа.

Современный немецкий исследователь профессор И. Мюллер считает, что в «Макбете» Шекспир отрицательно оценивает абсолютизм. «Даже Малькольм заставляет задуматься Макдуфа, который хочет вернуть престол законному наследнику, над вопросом, призван ли именно он восстановить порядок в государстве. Но, испытав на своем опыте трагическую диалектику, заложенную в самом существе власти, Малькольм чувствует, что, опираясь на доверие народа, он в состоянии победить того, кто разрушил общественный порядок, и покончить в интересах нации с безмерно разбушевавшимся хаосом»⁴.

Может быть, нельзя говорить с такой категоричностью об отрицании самого принципа королевской власти в «Макбете», но, во всяком случае, Шекспир в своем гениальном прозрении шел дальше своей эпохи. Объективным смыслом своих произведений он утверждает, что всякая власть, построенная на насилии и угнетении народа, — зло. Безусловно прав исследователь, когда считает, что «здесь возникает трагическая ситуация феодального общества... Политическое преступление разрастается до гигантских размеров... Начинается великое наступление на человечность: уничтожены будут не только опасные для Макбета люди, но также их жены и дети. Беспримерное неистовство тирана превращает всякий общественный порядок в хаос»⁵.

Сознание относительности человеческих суждений, которую декларировали философские системы эпохи Возрождения, оборачивается в «Макбете» сомнением не только в благости существующего социального порядка, но и сомнением в возможности что-либо изменить там, где «произвол надежно узаконен». Это создает те безнадежные, мрачные тона, которыми окрашена вся трагедия. Но в то же время в ней живет светлая мечта об освобождении народа, во весь голос звучит горячая любовь к нему:

...Бедный мой народ!
Как вырваться теперь тебе на волю
И как дождаться лучших дней...

Если в «Короле Лире» тема народа была поставлена в социально-этическом плане, как признание высоких качеств, таящихся под рубищем, то в «Макбете» она поставлена в плане государственном, как проблема страданий страны, обреченной на произвол кровавого деспота. Несчастный, истекающий кровью край, где безраздельно царят зло и насилие, — вот основной фон трагедии.

Позднее эта тема угнетенного народа прозвучит у Шекспира еще резче и определеннее. В «Кориолане» народ устами одного из граждан провозглашает: «Какие тебе честные граждане? Бедняков не зовут честными, патриции одни честны. У них всего по горло, а мы нуждаемся».

Этот же гражданин говорит: «Хорошо они о нас заботятся... Всякий день отменяется какой-нибудь закон, тяжкий для богачей; каждый день выдумывается другой закон беднякам на угнетение. Если война нас не губит — они нас губят хуже всякой войны. Вот как нас любят отцы отечества». Он призывает: «Мщение, граждане! Пока еще осталась у вас сила в руках — хватайте колья! Богов призываю я в свидетели — не от злобы, а от голода я говорю это»⁶.

И в «Макбете», если присмотреться пристально к тексту этой пьесы, писателя волнует не столько трагедия главного героя, сколько трагедия народа. У Макбета есть антагонист, есть сила, которая ему противостоит. Это народ, его мечты, его надежды.

Думается, что основное действующее лицо в трагедии — народ. Народ — вот та реальность, которая противостоит бредовым видениям Макбета. Народное сознание — вот та атмосфера, которой проникнута трагедия. Народ здесь не безмолвствует. Голос народа, еще неокрепший, хриплый и заглушённый, то и дело прорывается в ходе событий. Он звучит в речах патриотов Макдуфа, Росса, Малькольма и других, в наивных репликах оставленного отцом ребенка. И даже в прорицаниях «вещих сестер» слышен его отдаленный отклик. Ибо эти таинственные существа, созданные фантазией народа, часто обладают и его здравым смыслом, и потому в их отношении к земным властителям есть иронический оттенок.

Ярко говорят о судьбе простого человека и образы наемных убийц, потерявших человеческий облик. Эти люди, очевидно, принадлежали к обитателям многочисленных деревень, простым землепашцам, которые бродили в те годы по дорогам страны, лишенные крова и приюта. Заклейменные прозвищем бродяг, поставленные вне закона, они с полным правом могли сказать словами второго убийцы, что они «на целый свет в обиде». Судьба ожесточила этих людей, которых «вконец сломили неудачи», а время сделало преступниками.

Небольшой эпизод встречи Макбета с наемными убийцами является в трагедии очень значительным. Его злая воля посылает их на преступление, они стали убийцами по принуждению — и это обвинительный приговор Макбету, обвинительный приговор власть имущим, которые обрекают народ не только на разорение, но и на моральное вырождение.

Ни в одном из своих произведений Шекспир так открыто не говорил о тиране на троне, как в «Макбете». Слова Макдуфа о том, что после смерти Макбета его изображение поставят на шесте с надписью: «Здесь тирана можно видеть», — могут служить эпиграфом к трагедии. «Тираном», «деспотом», «притеснителем» — иначе не называют его шотландские таны. Единство настроений, устремлений всех патриотов выражено в трагедии в их негодующих речах. Может быть, образы танов, их речи недостаточно индивидуализированы. Но для Шекспира не в этом заключалась задача. В этих образах для него более важно общее, чем частное. Восторженное чувство любви к родине и сожаление о ее печальной судьбе выражены почти одними и теми же словами, и повторение этих слов, почти буквальное, служит для усиления патриотического пафоса. Каждый из танов как бы продолжает другого:

    Ленокс.

Чтобы благословенье низошло На бедную отчизну под проклятой Рукою притеснителя.

    Росс.

Мы у предела! Хуже быть не может, И либо должен наступить конец, Иль наконец настанет облегченье.

    Макдуф.

...несчастный край,
Откуда каждый день несется новый
И новый слезный стон сирот и вдов.

    Малькольм.

Все, что я есть, Макдуф, на самом деле
Принадлежит отчизне и тебе.

Эти речи — гимн родине. Они потрясают своей искренностью и суровой простотой. В них меньше всего декламации. Они продиктованы реальным желанием действия. Шотландские таны хотят стать врачами «больной страны». Кэтнесс говорит: «...чтоб ее очистить, прольем за родину всю нашу кровь». Макдуф бросает дом, жену и сына в опасности, вызывая тем упреки леди Макдуф, которая говорит, что даже малая птица грудью отстаивает своих птенцов. Такой поступок вызывает подозрение даже у Малькольма, не понимающего, как можно было уехать, не простясь с женой, как можно было оставить ценнейшее в жизни — своих детей? Но для Макдуфа долг выше всего.

Самое замечательное то, что против тирана раздаются не единичные голоса. Против Макбета восстает сомкнутый строй патриотов. Их намерения продуманы и выверены. И они уже не боятся поднять народ на тирана. Люди, которых они ведут на Макбета, — это не буйная толпа датчан, кинувшаяся за Лаэртом во дворец Клавдия. Недовольство народа «родит солдат в Шотландии, заставит вооружиться женщин, чтоб всем стряхнуть с себя порабощенья бремя».

Они готовы на все. Простой человек предупреждает леди Макдуф об опасности. Сам торопясь скрыться от надвигающейся беды, он считает, что было бы бесчеловечно не дать ей знать о необходимости бежать из замка. Почти весь четвертый и пятый акты посвящены теме народа, но она звучит и во многих эпизодах первых актов. Замечателен эпизод, на который мало обращалось внимания. Безвестный старик разговаривает с Россом об ужасах той ночи, когда был убит король. Он даже не имеет имени в трагедии. Но в его речах с их народным складом тот же страх за судьбы родины:

Мне семьдесят годов. За этот срок
Я навидался всякого. Бывали
И страсти всякие и чудеса,
Но перед этой ночью все бледнеет.

Этот умудренный большим жизненным опытом человек говорит языком народного летописца. Его появление в трагедии важно потому, что оно свидетельствует о единодушии народа с патриотами танами, которое явно звучит в его словах. Его устами народ как бы благословляет этих храбрых защитников родины:

Благослови вас бог
И всех, кто злого случая игру
Направить хочет к миру и добру.

Недаром впоследствии во время боя у Бирнамского леса Малькольм говорит о войсках Макбета: «Наш враг в душе за нас», а Макдуф, разъяренный жаждой мести за свою погибшую семью, восклицает: «Я не могу рубить крестьян наемных».

Глубокой народностью проникнута вся трагедия. И на этом фоне обнажается в финале трагедии бессмысленность стремлений одного человека противопоставить себя народу, родине, истории.

Этим последним трагическим аккордом завершается жизнь ее главного героя, не только получившего народное возмездие, но пережившего внутренний крах. Злодеяния Макбета настолько вопиющи, что, кажется, даже природа восстает против него и помогает свершиться справедливому возмездию, двинув на него Бирнамский лес. Картина эта символична. Власть, не связанная с народом, оборачивается против властителя. Бессмысленность преступления, ценой которого куплена власть, осознается как бессмысленность жизни. Таков философский подтекст пьесы.

Жизнь призрачна. «Жизнь — только тень» для того, кто проходит по ней без мысли о будущем человечества, без связи с ним в настоящем. Незаметными шагами ползет она тогда «к последней недописанной странице». Эту страницу никто не продлит в книге бытия, если человек не прокладывает путей к потомству.

Полное одиночество — удел человека, который противопоставил себя миру и, предвидя свою гибель, «зол на то, что свет еще стоит».

Может быть, ни в одной трагедии Шекспира нет такой атмосферы одиночества, какая окружает Макбета. Он осознает это в финале. И здесь становится ясно, что даже жена, леди Макбет, не могла разделить его одиночество. Даже она не могла освободить его от гнетущего чувства. Казалось бы, что, соединенные общностью судьбы, Макбет и его жена должны преодолевать одиночество силой своей любви. «Любовь моя», — это в трагедии первые слова, с которыми Макбет обращается к жене. «Так вот цена твоей любви», — говорит леди Макбет, упрекая мужа в нерешительности. Очевидно, не раз говорил о своей любви Макбет, преклоняющийся перед женой. Но в трагедии далее нет ни слова о любви. А между тем только в этом чувстве Макбет мог найти внутреннюю поддержку. Но любовь их сгорает в огне преступлений. Единства, общности в преступлении не может быть. Единство только в большой общей цели. Зло внутренне разъединяет, даже когда оно преследует общие интересы.

Ужас одиночества ждал каждого из них. Поэтому становится понятно, что на смерть жены Макбет реагирует лишь жесткими словами: «Не догадалась умереть попозже, когда б я был свободней, чем сейчас!» Почему же он не находит доброго слова для той, кто одна только осталась с ним? Потому ли, что так ожесточилась душа Макбета? Или потому, что он поглощен страхом надвигающейся катастрофы? Но в роковой для себя момент он должен был еще сильнее ощутить ужас утраты своей жены. Объяснение здесь может быть только в том, что Макбет уже давно внутренне отошел от нее, замкнулся в своем одиночестве и потому ее смерть стала лишь поводом для рассуждений о бренности человека.

Тема бессмысленности жизни, все более усиливаясь, проходит во многих произведениях Шекспира — в «Гамлете», «Короле Лире», «Тимоне Афинском» и «Как вам это понравится». С особой трагической силой звучит она в финале «Макбета», как бы знаменуя собой завершение творческого пути Шекспира, который все более разочаровывался в своей эпохе, не сумевшей воплотить в жизнь провозглашенные ею высокие гуманистические идеи.

Таковы поставленные в «Макбете» большие социальные и этические проблемы. Здесь Шекспир выступает не только как поэт-мыслитель, но и как писатель, политически остро мыслящий. «Макбет» — это не психологическая драма страстей или мещанская драма о наказанном пороке, а такое же глубокое философское произведение, как и другие трагедии Шекспира. В центре трагедии стоит народ, и с точки зрения его интересов оценивается личная судьба каждого человека. В этой трагедии наиболее отчетливо видно, как гуманизм Шекспира тесно связан с его народностью. Он вырос из народной почвы.

Примечания

1. Гервинус, Шекспир, т. III, стр. 230.

2. Р. Жене, Шекспир, его жизнь и произведения, М., 1877 стр. 330.

3. Перевод Б. Пастернака.

4. I. Müller, Das Tragische in Shakespeares Dramen, Rudolstadt, 1954, S. 78.

5. Там же, стр. 76.

6. «Кориолан», перевод А. Дружинина.