Предисловие

Виктору Шкловскому

Может казаться, что на тему «Шекспир-драматург» у нас уже написано достаточно, однако это не так. Правда, каждый, кто пишет о Шекспире, говорит о его драматургическом мастерстве, но, как правило, разговор сводится к идейному и психологическому содержанию пьес. Я же намерен заняться здесь анализом техники сочинения пьес и характеристикой первооснов драматургического ремесла Шекспира.

Театр эпохи Шекспира опирался на длительную, почти пятивековую традицию народной драмы. Под влиянием гуманизма в XVI веке драматическое искусство стало осваивать приемы классической античной драмы, а также взяло многое из опыта итальянской драматургии эпохи Возрождения. Таким образом, Шекспир имел за плечами многовековой художественный опыт. Он использовал в своем творчестве формы и приемы, многократно испытанные и проверенные в театре.

Всякое творчество включает как собственно искусство, так и ремесло. Нельзя стать великим художником, не владея ремеслом. Живописец знает свое дело, начиная с того, как натягивается и грунтуется холст, как приготовляются и закрепляются на полотне краски. Он владеет массой технических приемов, без которых невозможно не то что создать картину, но даже просто замалевать холст. За этим следует уже чисто художественное умение — знание законов цвета, перспективы, композиции и других основ ремесла. Все это еще не создает художника, но без этого нельзя обойтись. То же самое относится к драматургии.

В этой книге Шекспир рассматривается не как писатель вообще, а как писатель драматический, чьи произведения предназначались для исполнения на сцене. Это отнюдь не второстепенное обстоятельство. Одно дело, когда поэт рассчитывает на то, что его творение будут читать, другое — когда он создает его для театра и учитывает особые средства воздействия, какими обладают актеры. Шекспир писал пьесы для сценического исполнения, а не для чтения. Для правильного понимания его искусства это имеет первостепенное значение. Некоторые стороны его творчества могут быть в полной мере поняты только в связи с условиями театрального представления.

Концентрируя внимание на драматургии, я не описываю здесь сценических условий, специфических для английского театра эпохи Возрождения. Это уже было сделано мною в книге «Театр эпохи Шекспира» (1965). Я не возвращаюсь к этому потому, что для понимания тех сторон драматургии Шекспира, которых я касаюсь здесь, достаточно общих понятий о природе театрального искусства.

Техника драматургии не сводится к механическим правилам, она только средство в руках художника; знание ее не дает еще ключа к творчеству писателя, но для того, чтобы понять художника, нужно иметь представление о том, какова та техника, которой он пользуется в своем искусстве.

Давно кончилось то время, когда Шекспира считали художником, творившим по наитию. Великое искусство никогда так не создавалось. Оно всегда было следствием огромной творческой работы ума, скрытой от публики, видящей только плоды работы мастера. Чем больше труда вложено художником, тем больше его произведения выглядят как бы непосредственно вылившимися из-под его пера.

Шекспир не является в этом отношении исключением. Только мало осведомленные в вопросах творчества люди могут думать, будто он писал как бог на душу положит. На самом деле Шекспир работал так же тщательно, как те великие художники, о творческом процессе которых нам известно по сохранившимся рукописям. От Шекспира таких бумаг не осталось. Но несколько поколений шекспироведов и критиков, изучавших его пьесы, открыли глубокую продуманность их внутреннего строя.

В книге характеризуются основные элементы драматургии Шекспира. Первые главы посвящены основополагающим элементам драмы; здесь рассматриваются действие, характеры и речь в пьесах Шекспира. Далее разбираются более общие вопросы: конфликт и жанры его драматургии.

Рассматривая различные компоненты драматургии Шекспира, приходится расчленять его произведения и выделять их отдельные элементы, иногда вне связи с целым. Поэтому то, что здесь говорится о той или иной пьесе, не может рассматриваться как ее окончательная характеристика. Это только — прежде всего — суждения о многообразии драматургических средств Шекспира.

Читатель сможет убедиться в том, что драматургия Шекспира имеет разработанную систему художественных средств. Однако, когда говорят о художественной системе, это не означает, что ее можно свести в кодекс правил, применяемых всегда и всюду, без всякого разбора. Нам открывается определенный строй творчества, но не катехизис и не устав, по которому пишутся произведения. Чем сильнее талант, тем разнообразнее и тоньше средства, которые он применяет.

Особенно это относится к Шекспиру. Шекспир не только неповторим, он и не повторялся. Отдельные элементы его драматургии переходят из пьесы в пьесу, но сочетание их всегда различно. Ни одна комедия не похожа на другую, не сходны и трагедии, хотя родство их несомненно, потому что первоэлементы у них общие.

То же самое относится и к более широким категориям драматургии, которые рассматриваются во второй части. Тот, кто думает найти в главе «Конфликт» формулу, общую для всех пьес, будет разочарован. Я не могу предложить ничего, кроме определения тех основ, которые обусловили конкретные формы конфликта, разного в каждой пьесе. Но эта основа имеется, и я надеюсь, что сказанное здесь поможет читателю в понимании природы творчества Шекспира.

Две главы о жанрах драматургии Шекспира тоже не имеют целью поиск обобщающих формул. В них идет речь об основах жанров, каждый из которых у Шекспира не был единообразным. Я и не стараюсь уложить их на прокрустово ложе, а стремлюсь установить существо каждого из жанров и варианты в их пределах.

Во второй половине книги приходится больше касаться вопросов мировоззрения, поскольку ни природа конфликта, ни специфика жанра без этого не могут быть установлены. Но так же, как я не предлагаю суммарной характеристики творчества и анализа отдельных пьес, я не излагаю здесь мировоззрение Шекспира как некую систему взглядов, а пользуюсь лишь некоторыми общими соображениями о природе гуманизма в эпоху Шекспира, — не больше.

Следовательно, и во второй части речь идет о конкретных сторонах драматической формы. В общих вопросах поэтики шекспировской драмы много путаницы из-за того, что для разъяснения ее прибегали к эстетическим системам, чуждым Шекспиру. Я стараюсь держаться почвы творчества самого Шекспира. Мне представляется, что он сам сказал много важного для понимания его творчества. В разных местах книги читатель найдет суждения Шекспира, которые могут служить более верным руководством к пониманию его пьес, чем многие хитроумные критические конструкции, далекие от текста.

Об одном вопросе я не имею возможности говорить в полной мере. Я имею в виду то, что Шекспир завершил долгий путь развития английской драмы. Почти все, о чем говорится в первой части, и большая часть того, чему посвящена часть вторая, не есть достояние одного Шекспира. Как правило, я предваряю многие разделы краткими ссылками на предысторию, показывая, что Шекспир не изобретатель драматургических форм, а художник, полнее и плодотворнее других использовавший художественные накопления своего народа и всей европейской культуры. Может быть, вообще следовало бы говорить не о шекспировской драме, а о драме английского Возрождения, ибо почти все сказанное здесь о драматургических приемах и формах можно приложить и к другим писателям того времени. Но Шекспир отшлифовал эти формы до совершенства, и благодаря ему они стали неумирающим фактом художественной культуры. Поэтому с полным правом можно называть эту драму шекспировской, не приписывая, однако, заслуг создания тех или иных элементов драмы исключительно ему. Так лишний раз подчеркивается, что предметом исследования здесь является не само по себе творчество Шекспира, а его наиболее общие элементы, принадлежащие драматическому искусству его эпохи в целом.

Мне хотелось добиться того, чтобы Шекспир сам говорил о себе. Поэтому я обращаюсь к читателям с настоятельной просьбой не пропускать цитаты из его пьес, даже и очень знакомые, и не просматривать их бегло, а вчитываться в каждую вместе со мной. Работа построена во многих разделах так, чтобы выявить формы шекспировского творчества, его художественные приемы, систему поэтической образности при помощи конкретных примеров. Мне кажется, что в погоне за общими идеями и концепциями иногда забывают читать Шекспира и упускают огромные богатства, лежащие на поверхности. Надо начинать с элементарного внимания к тексту. Отсюда могут родиться истинно глубокие, а не претенциозные мысли.

В этой книге далеко не исчерпано все интересное, что можно сказать о драматической технике Шекспира. В основном говорится о его наиболее широко известных произведениях. Так удобнее для читателя, ибо ему легче иметь дело со знакомым материалом. В лучших пьесах Шекспира ярче всего вырисовываются особенности его творчества. Здесь нет возможности показать применение тех или иных приемов на всех пьесах драматурга. Это потребовало бы слишком много места. Поэтому я ограничиваюсь отдельными примерами, отнюдь не исчерпывая всех вариантов, встречающихся в его произведениях.

Особо надо сказать о переводах, приводимых в книге. Все пьесы имеются в нескольких современных переводах, достаточно близких к подлиннику, чтобы ими можно было пользоваться для передачи мысли и формы шекспировской поэзии. Однако иногда было трудно отдать предпочтение одному переводу, потому что разные оттенки Подлинника получали отражение в двух или трех русских вариантах. Когда достаточно общего впечатления, приводятся те переводы, где поэтическое звучание наиболее впечатляет. Но в других случаях нужна была точность Передачи некоторых смысловых деталей подлинника и Приходилось жертвовать поэзией ради максимального Соответствия русского текста словесной ткани английского оригинала. Подчас приходилось жалеть, что нельзя контаминировать, то есть свести вместе, строчки из разных переводов. Когда не оказывалось переводов, удовлетворявших в смысле точности, я осмеливался сам перенести нужные строки. Таких случаев мало, и я хочу подчеркнуть, что не претендую на соперничество с мастерами Поэтического перевода.

В процессе работы я еще раз убедился в том, как высока культура русских переводов пьес Шекспира, что, надеюсь, почувствуют и читатели. Цитируя тексты, я тут же в скобках ставлю инициалы переводчика, фамилия которого расшифрована в конце книги. Цифры в скобках после цитат означают: акт, сцену и порядковый номер первой строки цитаты. Например [I, 2, 125. МЛ], то есть акт I, сцена 2, строка 125, МЛ — перевод Мих. Лозинского. Символы 2ГIV или 1ГVI означают соответственно «Генри IV», часть 2 и «Генри VI», часть 1. Так как русские переводы неравнострочны, я называю номера строк по общепринятой международной нумерации текстов Шекспира в английском издании «The Globe edition of the Works of Shakespeare».

Большинство пьес приобрело устойчивые русские названия. Но некоторые названия имеют варианты. «Love's Labour's Lost» называют «Тщетные усилия любви» и «бесплодные усилия любви». Я выбрал второе из этих названий.

Наконец, я позволил себе две новации. Они касаются имен английских королей в хрониках Шекспира. За последние годы в печати и литературе отказались от переводу иностранных имен на соответствующие им русские имена, за одним исключением: монархов называют русифицированными именами. Я не осмелился перевести имя Елизаветы как Элизабет, хотя пора перейти к такому написанию ее имени, но в отношении некоторых пьес я поступил решительнее. Прежнего «Короля Иоанна» я называю «Король Джон», а всех Генрихов именую «Генри». Наша непоследовательность в этом отношении была такова, что в одной и той же пьесе короля именуют Генрихом IV, а другой персонаж — Генри Перси. Пусть же все станут Генри, поскольку это имя стало привычным по многим переводам и по газетам, а главное — соответствует английскому имени.

Всякий пишущий о Шекспире обязан своим предшественникам — писателям и критикам, оставившим суждения о нем и многочисленные наблюдения над его произведениями. Мой долг перед ними очень велик. Я не называю здесь, однако, все труды, изученные мной. Читатель, желающий ориентироваться в шекспировской критике, найдет в моей книге «Творчество Шекспира» (1963) достаточно большую библиографию старых и новых работ. Здесь же я называю лишь тех ученых, на труды которых непосредственно ссылаюсь. Сверх того я упоминаю некоторые новейшие работы советских и иностранных исследователей на русском языке для тех, кто пожелал бы более подробно и обстоятельно познакомиться с некоторыми вопросами, которых я касаюсь лишь бегло, а также называю ряд последних по времени работ, посвященных крупнейшим произведениям Шекспира.

Я упоминаю работы других авторов и тогда, когда не согласен с ними или они — со мной. Между шекспироведами много расхождений во взглядах, и это естественно, ибо предмет их изучения обширен и многозначен почти как сама жизнь. Гениальные писатели богаты и многогранны в своем постижении мира, а мы, их исследователи, подчас ограничены либо вовсе односторонни; многое в великих произведениях нам, грешным, открывается лишь частично. К тому же мы подходим к ним по-разному, и каждый находит лишь то, что доступно его разумению. Поэтому разногласия между нами неизбежны. Читателю, ищущему у критики помощи в понимании больших и сложных явлений искусства, стоит знакомиться со взглядами разных ученых.

В доступных мне пределах я старался обобщить опыт многих исследователей, но, конечно, не избежал некоторой узости. Она возникла из-за того, что я посвятил преимущественное внимание определенному кругу вопросов, более других требующих выяснения в советском шекспироведении. Такое ограничение дает мне право сказать, что книга не выражает всего моего понимания Шекспира.

Рассказанное здесь не более чем введение в творческую лабораторию Шекспира. Чтобы понять творчество гения в полной мере, нужно много исследований разного типа. Эта книга имеет целью охарактеризовать первоосновы драматургии Шекспира. Она не завершение, а лишь начало изучения мастерства Шекспира.