Золотые цветы китайской литературы

Старше китайской литературы, пожалуй, нет в мире иной запечатленной мысли; сначала hard copy создавались на плоских костях (лопаточных, например, часто употреблявшихся в качестве не только основы для письма, но и для гадания); затем пришел черед провозвестника бумаги – расщепленных и размоченных бамбуковых стеблей. Недаром летопись двенадцатого века до нашей эры так и называется – "Бамбуковая".

Учение Конфуция и его последователей запечатлено в книгах шестого века до нашей эры – "Четверокнижии" и "Пятикнижии", а также в сводах рассуждений и поучений. В основном, в те времена литература была духовной, дидактической или в крайнем случае – чем-то воде заметок фенолога: описанием природных явлений, наблюдений за погодой… Позже к летописям добавились и описания путешествий, в частности торговых, в которых фигурировали караванные переходы в европейские страны, доставка товаров из Китая в Россию, разумеется, в контексте тех лет и границ тех территорий…

Но в литературные традиции нравоучительной гладкописи вдруг ворвалась поистине революционная книга для тех времен книга. "Цзинь пин мэй" – "Цветы сливы в золотой вазе" – произвела в начале семнадцатого века действие на умы читателей подобное тому, какое землетрясение производит на спокойную водную гладь в штиль: мысль всколыхнулась, умы забродили, мнения разделились...

Некто под псевдонимом Ланьлинский насмешник (настоящее имя автора так и не было выяснено, авторство пытаются приписать самым разным литераторам, творившим в то время, но достоверных доказательств так и не найдено) написал роман о быте и семейной жизни зажиточного коммерсанта; роман получился довольно откровенным, в определенном смысле эротическим, события в нем изложены сочным народным языком, изобилующим просторечиями и описаниями древних народных обычаев тех времен.

Как тут было не всколыхнуться сознанию читающих масс, когда критики той эпохи впрямую предлагали переименовать сочинение в "Историю богатого сластолюбца" – настолько подробно изображена в романе низменная сторона человеческих отношений, будь то отношения между мужчиной и женщиной, или беспринципность пройдохи и жулика, либо религиозный цинизм.

И только талант автора в изображении повседневной жизни средневекового Китая не дает читателю оторваться от книги, несмотря ни на длинноты, ни на чрезмерный натурализм…