Сонеты

Первое упоминание о сонетах Шекспира обнаружено в книге Фрэнсиса Мереза «Сокровищница Умов» (Palladis Tamina: Wits Tresury) (1598). В разделе «Рассуждение о наших английских поэтах» Мерез так пишет о Шекспире: «Подобно тому как считали, что душа Эвфорба жила в Пифагоре, так сладостный, остроумный дух Овидия живет в сладкозвучном и медоточивом Шекспире, о чем свидетельствуют его «Венера и Адонис», его «Лукреция», его сладостные сонеты, распространенные среди его близких друзей... Подобно тому как Эпий Столло сказал, что если бы музы говорили по-латыни, они бы стали говорить языком Плавта, так и я считаю, что музы, владей они английским, стали бы говорить изящными фразами Шекспира». Надо полагать, что Мерез принадлежал к этому «кругу близких друзей» Шекспира, так какой упоминает его «сладостные сонеты», которые были опубликованы лишь одиннадцать лет спустя — в 1609 г. Более того, приводя список драматических произведений Шекспира, он упоминает и те пьесы, которые увидели свет лишь двадцать пять лет спустя — в «Великом фолио» (1623).

В следующем, 1599 г. издатель Джатгард выпускает в свет книгу стихотворений «Страстный пилигрим» с именем Шекспира на титульном листе. Однако считается, что перу Шекспира принадлежит лишь пять из двадцати стихотворении, в том числе и два сонета, которые теперь известны под номерами 138 и 144. Полагают, что некоторые стихотворения из этого сборника принадлежат перу других поэтов — Барнфилда, Марло, Рэли. Таким образом, нет сомнений, что Джатгард выпустил своего «Страстного пилигрима» без ведома самого Шекспира.

Эти факты свидетельствуют о том, что к 1598 г. изрядная часть (есть основания полагать, что не все) сонетов была уже написана. Сонеты ходили в списках в кругу близких друзей, но Шекспир — почему-то не желал их публиковать — ни под своим именем, ни анонимно (как это он делал с пьесами), хотя Сонеты того явно заслуживали.

Лишь в 1609 г. издатель Томас Торп выпустила свет книгу сонетов Шекспира, которая так и называлась — «Шекспировы Сонеты» (Shakespeares Sonnets) — 154 сонета. Большинство комментаторов полагают, что и это издание было произведено без ведома и участия автора, о чем, по их мнению, сбидетельствуст большое количество опечаток в отличие от безукоризненно изданных двух первых поэм Шекспира — «Венера и Адонис» и «Обесчещенная Лукреция». Кроме того, в 1640 г. некий издатель Джон Бенсон (все это подозрительно смахивает на Вена Джонсона, который, правда, умер за три года до этого издания) опубликовал сонеты в совершенно ином (как считается, «произвольном») порядке, сгруппированными тематически, причем восемь сонетов были вообще опущены. Заметим, что в течение тридцати лет между двумя этими изданиями Сонеты ни разу больше не публиковались. Можно Предположить, что автор категорически препятствовал этому при жизни, а кто-то (интересно кто?) препятствовал этому и после смерти Шекспира, который, как известно, умер в 1616 г. Доводы шекспироведов, мол, «Сонеты» не отвечали вкусам читающей публики, малоубедительны. Как бы то ни было, и по сей день достоверно не установлено, насколько эти два издания «Сонетов» соответствуют истинному замыслу автора как по своему составу, так и по порядку их следования.

А вот в XVIII в. вкусы читающей публики, ориентированной на классицизм, действительно изменились, и в 1793 г. Джордж Стивене, один из лучших знатоков Шекспира, издавая его сочинения, писал следующее: «Мы не перепечатали «Сонетов» и других лирических произведений Шекспира, потому что даже самое строгое постановление парламента не расположит читателей в их пользу... Если бы Шекспир не написал ничего, кроме этих произведений, его имя было бы так же мало известно теперь, как имя Томаса Уотсона, более старинного и гораздо более изящного сонетиста».

Тем не менее уже вскоре поэты-романтики отзывались о Шекспире совершенно иначе. Кольридж пишет, что «Шекспир обладал если не всеми, то главными признаками поэта — глубиной чувства и утонченным пониманием красоты как в ее внешних формах, доступных зрению, так и в сладкозвучной мелодичности, воспринимаемой слухом». А Джон Ките в письме к другу в 1817 г. признается: «Я взял с собой три книги, одна из них — лирика Шекспира. Никогда прежде я не находил столько красот в «Сонетах», они полны прекрасных вещей, сказанных как бы непреднамеренно, и отличаются глубиной поэтических оборотов».

С легкой руки поэтов-романтиков «Сонеты» прочно вошли в читательский обиход и снискали всеобщую любовь. В наши дни едва ли кто-нибудь возьмется утверждать, что по своим. художественным достоинствам Сонеты стоят ниже, чем, скажем, «Гамлет» или «Двенадцатая ночь».

И естественно. Сонеты стали усиленно изучать и комментировать. Интерес к ним тем более велик, что о самом Шекспире как о личности, о самом Великом Барде, известно не так уж и много. Ведь нет ни его рукописей, ни дневников, ни писем, ни даже воспоминаний о нем его современников, что само по себе вызывает удивление. Исследователи надеялись найти в Сонетах, как это обычно бывает и с другими лирическими стихами, какие-либо свидетельства о личности автора, о его биографии, привычках и пристрастаях. Объем филологических работ о Сонетах ныне огромен и постоянно растет, однако все эти поиски трудно назвать успешными, хотя они и невполне бесплодны.

Как бы то ни было, по общему мнению. Сонеты обращены к двум людям — Белокурому другу и Смуглой леди. Считается, что сонеты 1—126 обращены к возлюбленному другу, а сонеты 127-154 обращены к возлюбленной даме. Кто они? Однозначного ответа нет.

Свое издание Сонетов 1609 г. Торп сопроводил следующим посвящением: «Тому единственному кому обязаны своим появлением нижеследующие сонеты мистеру W.Н. всякого счастья и вечной жизни обещанной ему нашим бессмертным поэтом желает доброжелатель рискнувший издать их в свет. Т.Т.»

Вот такое посвящение, на отдельной странице, причем вот с такими точками между почти всеми словами. Кто этот загадочный «мистер W.Н.»? Некоторые ученые считают, что это Генри Ризли (Henry Wriothesley) граф Сауттемптон, которое Шекспир посвятил две свои первые поэмы и в посвящении обещал посвятить ему и другие свои произведения. Однако больше никаких посвящений Саутгемптону Шекспир не делает. Да и инициалы W.Н. годятся для Генри Ризли лишь с перестановкой. Кроме того, сонеты 135 и 136 дают некоторые основания полагать, что друга зовут Уильям (Will).

Куда более правдоподобным и распространенным является мнение, что за инициалами W.Н. скрыто имя Уильяма Герберта граф» Пембрука, который в 1609 г. был лордом-камергером при дворе короля Якова и, видимо, мог позволить себе действовать против воли автора, не желавшего публиковать свои сонеты. Однако твердых доказательств у шекспироведов нет и на этот счет.

На роль Смуглой леди ученые предлагали несколько кандидатур. В случае с Саутгемптоном — это Елизавета Верной, которая вскоре -стала женой графа, а в случае с Пембруком — это придворная дама Мэри Фиттон, которая была его любовницей. Также предлагалась кандидатура Эмилии Лэньер, дамы «не самого тяжелого поведения». Однако и на этот счет достоверных сведений нет.

Кроме того, в «Сонетах» имеется еще одно «действующее лицо» — поэт-соперник. Однако и его имя установить не удалось. Одни ученые полагают, что это Чапмен, другие — Марло.

В условиях подобной неопределенности оказывается не так-то просто истолковать тот или иной сонет, то или иное «темное место». Как бы то ни было, исследование «Сонетов» продолжается и последнее слово здесь еще далеко не сказано. И с этой неопределенностью приходится мириться. Вот какую «формулу смирения» предлагает выдающийся советский шекспировед А. Аникст: «Лирический герой поэзии не может быть без оговорок приравнен к личности автора. Здесь перед нами не портрет поэта, каким он представал своим близким в повседневном быту. Но способность открыть в процессе творчества высокие душевные способности человека доступна только людям, обладающим прекрасными духовными качествами. Вот почему если стихи Шекспира не автобиографичны в прямом смысле, все же они очень много говорят нам о том, каким человеком был их автор».

Надо признать, что формула эта туманна и неполна логически. А что если все-таки стихи Шекспира автобиографичны? Что тогда? Наш академик хранит целомудренное молчание. Сказать ему нечего. Впрочем, вот уже четыреста лет ответом на этот вопрос звучит молчание...

В России интерес к творчеству Шекспира и его «Сонетам» возникает в первой половине XIX в. В 1842 г. В.П. Боткин, анализируя «Сонеты», пишет в «Отечественных записках», что они «дополняют то, что относительно внутренней настроенности Шекспира нельзя узнать из его драм». Первые попытки художественного перевода отдельных сонетов сделали Ив.Мамуна и Д. Аверкиев, однако у них мало что получилось. По-настоящему с «Сонетами» русского читателя познакомил Н. Гербель, сделав полный их перевод (1880). Однако в эстетическом плане перевод оказался слабым и был встречен критикой недоброжелательно. В 1904 г. вышло в свет полное собрание сочинений Шекспира под редакцией С. Венгерова, включавшее полный перевод «Сонетов», выполненный русскими поэтами-переводчиками, в том числе Н. Гербелем, А. Федоровым, Ив. Мамуной, В. Лихачевым, Ф. Червинским, Н. Холодковским, К. Случевским. В итоге получилось то, что принято называть «лоскутным одеялом», т. е. полный разнобой в эстетическом понимании и техническом исполнении. Следующим шагом в «освоении» «Сонетов» стал полный (без двух сонетов — 135, 136) перевод М. Чайковского (1914). Он достоин всяческого внимания, хотя и изобилует (впрочем, вполне объяснимыми) провалами. В советское время ситуацию решительно переменил С. Маршак. В 1948 г. увидел свет его полный перевод Сонетов, который был вскоре удостоен Сталинской премии и снискал всенародную любовь. С тех пор этот перевод канонизирован и переиздан сотни раз. Заслуживал ли он того? Безусловно. Читатель находит в этом переводе немало прекрасных строк.

Однако наряду с дифирамбами в адрес этого перевода раздавались и трезвые голоса критики, хотя в то время критиковать лауреата Сталинской премии было небезопасно. Здесь следует отметить смелую статью П. Карпа и Б. Томашевского в «Новом мире», N 9 за 1954 г. Несколько позднее более развернутую критику выдвинули Н. Автономова и М. Гаспаров (1969). Они вычленили «доминанту отклонений» перевода от подлинника, отмечая, что «спокойный, величественный, уравновешенный и мудрый поэт русских сонетов отличается от неистового, неистощимого, блистательного и страстного поэта английских сонетов... Сонеты Шекспира в переводах Маршака — это перевод не только с языка на язык, но и со стиля на стиль».

Сказано в самую точку! Какой же поэт без своей индивидуальности, без своего стиля? В переводах Маршака практически нет Шекспира, так как отсутствует стиль Шекспира, отсутствует стих Шекспира — густой, костистый, риторический (т. е. красноречивый!), логически безукоризненный и воистину блистательный. Маршак же многое упростил, разбавил, подкрасил. А кроме того, он слишком многого не увидел (или не захотел увидеть) в тексте оригинала, а стало быть, и неверно (тут уже по смыслу!) перевел.

С этими «безобразиями» пытались бороться, и не без определенного успеха, поэты-переводчики А. Финкель, И. Фрадкин и другие, но их переводы получились если и более «правильными» (по стилю и по смыслу), то существенно уступали переводам Маршака по качеству исполнения. Поэтому едва ли неискушенный читатель полюбит их с тем же жаром, с которым он полюбил переводы Маршака.

Как бы то ни было, я сделал свой перевод «Сонетов» Шекспира так, как полагаю это необходимым, т. е. передавая барочный стиль Шекспира и по мере сил избегая очевидных смысловых промахов. Кроме того, я старался передать органически присущую Сонетам блистательную игру слов, без которой они подчас просто теряют смысл. Насколько удачно все это у меня получилось — судить вам.

Сонеты в переводах Олега Леонтьевича Демченко

Перейти к прочтению

Прочие переводы