Поэт Брут

Эссекс прощен стареющей королевой и возвращен из ссылки, но его место возле трона занято Робертом Сесилом и Уолтером Рэли, с чем он не может смириться и потому в заговоре видит единственный способ изменить свою судьбу. Переговоры с нерешительным Иаковом, сыном казненной Марии Стюарт, затягивались: будущий английский король медлил и не хотел ускорять события, которые и так приведут его на вожделенный трон.

На подготовку восстания ушли последние месяцы 1600 г. и январь 1601 г. Заговорщики были организованы и вооружены. Оставалось заручиться поддержкой лондонцев. И тогда снова прибегли к надежному средству — поэтическому памфлету Шекспира.

Тут и появляется новая «цареубийственная» трагедия «Юлий Цезарь».

Задолго до открытия Демблона французский шекспировед, сын Виктора Гюго Франсуа Гюго, доказал, что «Юлий Цезарь» написан в 1600 г., и пьеса имеет непосредственное отношение к заговору Эссекса и — своего рода пророчество об исходе восстания, и что Брут не мог не служить идеалом для заговорщиков.

Английские критики давно уже подметили разительное сходство Юлия Цезаря с королевой Елизаветой в старости. Разве мог великий полководец и император быть таким старым ворчуном, чуть ли не впавшим в детство? Несмотря на всю свою суровость, разве он был таким по-женски мстительным, заносчивым и безжалостным?

Один историк так описывает Елизавету в ее последние годы: «Ее смелость, как следствие неумения сознавать опасность и веры в свою звезду, вдруг покинула ее. Ложась спать, она оставляла возле себя обнаженный меч, острием которого предварительно исследовала все ковры и драпри. Ее ум, раньше деятельный и быстрый, теперь погрузился в полусонное состояние созерцательного отупения, из которого она вдруг выходила, чтобы бранить и оскорблять своих министров, как провинившихся школьников».

Но главный герой пьесы не Цезарь, а, конечно, Брут. И в нем мы находим новый живой портрет — отнюдь не Эссекса, как предполагали некоторые, — но самого поэта. У них общая любовь к литературным занятиям, которым они предаются даже в военном лагере, склонность к философским размышлениям, нравственный идеализм, который вовсе не на руку сотоварищам-заговорщикам, отсутствие личной заинтересованности, нежелание начальствовать, беззаветная смелость и даже одинаковая история женитьбы. В первый год своей семейной жизни Рэтленд еще мог найти в себе силы отдаться всей душою делу восстания, и смело пойти на верную смерть, но только потому, что рядом с ним была его Порция — Елизавета Сидни. Один французский критик, проводя параллель между Плутархом и Шекспиром, отмечает, что «если Шекспир и отказался от патетической стороны заговора Брута, которая заключала в себе взаимное положение действующих лиц, став на сторону Брута против Цезаря, то, по крайней мере, он не скрывал никаких недостатков самих заговорщиков». Теперь мы знаем, почему именно Брут был так близок поэту и зачем он так исказил черты плутарховского Цезаря.

Впрочем, автор пользовался, создавая своего «Цезаря», не только Плутархом. И тут мы опять наталкиваемся на «совпадение», слишком красноречивое, чтобы быть случайным:

В расходных записях Бельвуара значится: «7 апреля 1600 г. — за «Тита Ливия» на английском языке, «Примечания к Комментариям Цезаря» (Клемента Эдмундса) и «Историю Венгрии» (о которой упоминалось в связи с «Мерой за меру») — 70 шиллингов».

Кроме «Юлия Цезаря», поэт-Брут дал заговорщикам для новой постановки «Ричарда II» изъятую в печати ключевую сцену низложения легитимного короля Эдуарда.

7 февраля 1601 г. «Ричард II» шел на всех открытых сценах, в театрах и тавернах Лондона. Кроме Меррика, который вел переговоры с директором театра «Глобус» Филипсом, деятельное участие приняли в постановке пьесы и другие заговорщики: Монтигль, братья Прайс, Генри Куфф. Душою этого дела были Саутгемптон и его молодая жена, принимавшая в заговоре активное участие.

Но здесь придется опять прервать наше исследование и остановиться на еще одном претенденте в Шекспиры — графе Дерби.