Полоний на булавке

На самом же деле «серию критиков Гамлета открыл Полоний. Он первый считал себя обладателем Гамлетовой тайны. Хотя Гамлет прокалывает его случайно, но зато Шекспир вполне сознательно сажает на булавку первого, кто в дерзости своей вообразил, что он языком рынка сумеет высказать элевсинскую тайну его близнеца. Как ни печальна судьба первого шекспиролога, но пророчество никого не испугало, и Гамлет благополучно будет дурачить нас даже сегодня»¹.

Это ироническое замечание Иннокентия Анненского — серьезное предупреждение для тех, кто на пути к разгадке тайны Гамлета недооценивает самого Шекспира.

«The rest is silence» — «Дальнейшее — молчание» (пер. Б. Пастернака) или «Дальше — тишина» (пер. М. Лозинского) — последние слова умирающего принца, навсегда уносящего с собой свою тайну, оставляют впечатление недосказанности пьесы.

История шекспироведения поражает изобилием попыток «досказать» «Гамлета». Однако вопрос: не скрыт ли мистический смысл великой трагедии именно в ее «недосказанности»? — до сих пор остается открытым.

Пытаясь разгадать «Гамлета», исследователи всякий раз наталкиваются на препятствия, связанные с кажущимся нарушением логики действия и противоречиями в образах героев.

Спорят о возрасте Гамлета. Одни полагают, что в начале трагедии принц, студент университета, — совсем молодой человек, лет двадцати. Из слов могильщика в конце пьесы явствует, однако, что ему ровно тридцать лет (I, 1). Получается, что действие длится около десяти лет. По другим подсчетам — несколько месяцев (V, 1)². А сам Гамлет почему-то говорит Горацио о каких-то трех годах: «за эти три года я заметил...» (V, 1).

Обсуждают, почему Гамлет «бездействует» — медлит с местью за убийство отца, уже располагая убедительным доказательством вины Клавдия?

В пьесе есть и другие, так называемые «темные места».

Почему Клавдий равнодушен к сцене пантомимы в спектакле «Убийство Гонзаго»? Ведь если верить пояснительной ремарке. в немой сцене показано его собственное преступление — актер-убийца вливает яд в ухо спящего короля. И только после того, как в монологе Луциана говорится о том же самом, Клавдий выдает себя.

Почему Гертруда не видит и не слышит вошедшего в комнату Призрака, с которым разговаривает ее сын?

Неискушенного читателя поражает многообразие ответов на эти вопросы. И отвечают на них все, кому не лень, а отнюдь не только филологи и шекспироведы. К благому делу подключились, естественно, и психиатры, которые пытаются научно объяснить поведение персонажей их психическим состоянием.

Однако Шекспира, в отличие от его хулителей, волновало не психологическое правдоподобие, отсутствие которого ставят ему в вину, а мистическая тайна самой Истины.

Эту, может быть, главную особенность «Гамлета» еще в конце XVIII в. подметил немецкий романтик Ф. Шлегель:

«...в драмах Шекспира связь настолько проста и ясна, что раскрывается с очевидностью и сама собой для всякого непредвзятого восприятия. Основа же связи сокрыта часто так глубоко, невидимые нити, отношения столь тонки, что даже при остроумном критическом анализе не избежать неудачи, если не достает такта и если питать ложные ожидания или исходить из обманчивых принципов. В "Гамлете" все отдельные части необходимо развиваются из общего центра и в свою очередь воздействуют на него. В этом шедевре художнической мудрости нет ничего чужеродного, излишнего или случайного»³.

Шекспир — как природа. Он ничего не скрывает, но его тайная гармония мистически ускользает от просвещенного разума.

Тайна потому и тайна, что в нее нельзя проникнуть, но можно постичь.

Тайна потому и тайна, что, зная о ее существовании, нельзя не прикоснуться к ней.

Тайна потому и тайна, что ее нельзя обнародовать.

Но у тайной гармонии есть и свои явные законы.

Поиск этих законов тайной гармонии и составляет суть нашей работы.

Эта книга о «Гамлете» — результат многолетних наблюдений и творческих споров двух соавторов — филолога и режиссера. Мы предлагаем читателю совершить воображаемое путешествие в шекспировский театр и еще раз прочитать вместе с нами трагедию Шекспира — как увлекательный театральный детектив, сюжет которого — поиск разгадки тайны великого драматурга.

Владимир Пимонов
Евгений Славутин

Примечания

1. Анненский И. Книги отражений // Проблема Гамлета. М.: Наука, 1979. С. 162.

2. См.: Аникст А. Трагедия Шекспира «Гамлет». М.: Просвещение, 1986. С. 27—79; а также: Морозов М. Избранные статьи и переводы. М.: Художественная литература, 1954. С. 177.

3. Шлегель Ф. Об изучении греческой поэзии // Шлегель Ф. Эстетика. Философия. Критика. М., 1983. Т. I. С. 112.