Сонет 99

----------
Оригинальный текст и его перевод
----------

The forward violet thus did I chide:
'Sweet thief, whence didst thou steal thy sweet that smells,
If not from my love's breath? The purple pride
Which on thy soft cheek for complexion dwells
In my love's veins thou hast too grossly dyed.
The lily I condemned for thy hand,
And buds of marjoram had stol'n thy hair;
The roses fearfully on thorns did stand,
One blushing shame, another white despair;
A third, nor red nor white, had stol'n of both,
And to his robb'ry had annexed thy breath,
But for his theft in pride of all his growth
A vengeful canker eat him up to death.
More flowers I noted, yet I none could see
But sweet or colour it had stol'n from thee.

Раннюю фиалку так я бранил:
"Милая воровка, откуда ты украла свой сладостный аромат,
если не из дыхания моего возлюбленного? Пурпурное
великолепие,
которое стало цветом твоей нежной щеки,
ты слишком сгустила в венах моего возлюбленного" {**}.
Лилию я осуждал за _то, что она обокрала_ твою руку,
а бутоны майорана украли твои волосы.
Розы были от страха как на иголках {***},
одна краснеющая от стыда, другая белая от отчаяния,
а третья, ни белая ни красная, обокрала обеих
и к своей краже присоединила твое дыхание,
но за ее воровство во всем великолепии ее расцвета
мстительный червяк поедает ее насмерть.
Я наблюдал и другие цветы, но не видел ни одного,
который бы не украл сладость или цвет у тебя.

{*  В  сонете  99,  вопреки сонетной форме, содержится пятнадцать, а не
четырнадцать строк.
** Неясное место. Фиалка, которую поэт обвиняет в воровстве, в строке 5
оказывается,  наоборот,  источником  пурпура  для  вен  Друга, где этот цвет
слишком сгущен. С большей натяжкой, но более логично было бы истолковать это
в  том  смысле, что фиалка украла пурпурный цвет из вен Друга, грубо сгустив
его.
***  В оригинале: "on thorns did stand" - фразеологизм, соответствующий
русскому "быть как на иголках". При этом имеется очевидная игра с буквальным
значением слова "thorns" (шипы).}

----------
Перевод Игоря Фрадкина
----------

Фиалку я весной корил: "Плутовка! -
Благоуханье друга моего
Похитила из уст сладчайших ловко;
Цвет лепестков - из алых жил его
Заимствовала, милая воровка".
За белизну я лилию журил:
"Взяла у друга - цвет белейшей длани".
А аромат волос любимца был
В благоуханном, пряном майоране.
Три розы жались: страшно побледнев,
Одна; вторая - рдея от смущенья;
Украла третья роза, осмелев,
Все краски - червь поест ее в отмщенье.
Твоей красою сад заполонен,
И жив твоим благоуханьем он.

----------
Перевод Владимира Микушевича
----------

Мошенница-фиалка, - говорю, -
Похитила тончайший аромат
Из уст, любовь моя, твоих; зарю
Присвоил бы бледнеющий закат.
Жил ни за что тебе не отворю,
Но чья же кровь по лепесткам текла,
Как не твоя, хотя не видно ран?
Не лилия, рука твоя бела,
Волос твоих подобье - майоран.
Румяна роза или же бледна,
У той и у другой твой цвет лица.
Но розам кража все-таки вредна:
Зараза тайно точит им сердца.
Среди цветов я твой ревнивый страж.
Я ничего не вижу, кроме краж.

----------
Перевод М. Чайковского
----------

Я так цветок фиалки упрекал:
Прелестный вор, твое благоуханье
Ты не из уст ли милого украл?
Чтоб лепесткам твоим придать блистанье
Не у него ли кровь из жил ты взял?
Лилей корил за цвет руки твоей,
Ростки душицы - за красу волос,
Виновными глядели кущи роз,
Одни красны, другие же бледней
Чем снег, а третьи - в краске томной млели,
Украв твой цвет и нежный аромат.
За это воровство их черви ели,
Когда всего пышнее их наряд.
И не было ни одного цветка,
Который не ограбил бы тебя.

----------
Перевод Н. В. Гербеля
----------

Фиалке ранней я с укором говорил:
"Где ты похитила свой аромат небесный,
Как не из вздохов той, кому мой отдан пыл,
А пурпур на покров из вен моей прелестной?"

Я лилию  корил в покраже белизны
Прекрасных рук твоих, а мак - волос каскада
Что ж до трех роз, то - в прах стыдом низлс
Они чуть рдели вкруг, не подымая взгляда:

Одна - пылая вся, другая - побледнев,
А третья - всем даря чужие ароматы,
Тогда как червь, давно свой сдерживавший гн
Уже  точил ее, дождавшися расплаты.

Поверь, что я цветка такого не видал,
Который  с уст твоих свой запах бы не брал!

----------
Перевод С.И. Турухтанова
----------

Я упрекал фиалку, мол, не след,
Воришка, красть чужие ароматы -
То вздох его. А в этот царский цвет
Свои цветы покрасила когда ты?
То друга кровь - ее краснее нет!

Цвет рук твоих себе взяла лилея,
А локоны - кудрявый майоран;
Как на иголках, рдея и бледнея,
Ждут приговора розы жарких стран.

Дамасской, бледно-розовой, красивой,
Похищен аромат любимых уст;
Какая низость! В наказанье пусть
Заест ее до смерти червь ревнивый.

Вся прелесть тех цветов, что вижу я,
Украдена нахально у тебя.

----------
Перевод Р. Бадыгова
----------

Лесной фиалке бросил я упрек:
Где, милый вор, украл ты аромат?
Из уст любимой - где б иначе смог;
Твои ланиты пурпуром горят -
Ее же крови в них заемный ток.
У лилий рук любимой белизна,
У майорана - нежный блеск волос,
И бледность щек взяла из них одна,
Другой же алый стыд занять пришлось.
А третья, не красна и не бела,
Поддела оба цвета на крючок
И запах, только что же обрела -
В награду в ней завелся червячок.
Цветов таких, пожалуй, вовсе нет,
Чтоб не украли запах твой иль цвет.

----------
Перевод В. Чухно
----------

Мой юный друг, фиалка аромат свой свежий
Не у дыханья ль твоего украла?
И пурпур тонких вен под кожей твоей нежной
Для лепестков, наверное, забрала?

А гибкость белых рук не вижу ли в лилее?
Твой запах влас не слышу ль в майоране?
Румянец видя твой, и роза заалела,
Ты побледнел - и белой роза стала.

А третьей розе, и не белой, и не красной,
Твой шелк ланит, как видно, полюбился,
И в синеву больших очей твоих прекрасных
Сам колокольчик голубой влюбился.

Что ж, спору нет, прекрасны все цветы,
Но краше всех их несомненно ты!

----------
Перевод Андрея Кузнецова
----------

Фиалке первой бросил я упрек:
Чудесный вор, украл ты аромат
У милых уст, а нежный лепесток
Отдаст ли цвет ланит ее назад?
У лилии - изгиб любимых рук,
А локоны похитил майоран,
А пара роз колючих, милый друг,
Твою стыдливость, совершив обман.
А третья, дерзкий учинив разбой,
Украла прелесть, нежность и дыханье
И в пышности любуется собой,
Но червь ее съедает в наказанье...
  О, как цветы в саду моем цветут,
  И все твой цвет и красоту крадут.

----------
Перевод С. Степанов
----------

Пенял фиалке я: "Не ты ли с уст
Любимого украла ароматы?
И пурпур лепестков, что слишком густ,
Ужели не из жил его взяла ты?"

Руки твоей у лилий белизна,
А цвет волос - в бутонах майорана;
Воровка роза от стыда красна,
Бела другая - в страхе от обмана,

А третья - не красна и не бела,
Взяла себе твое дыханье лета;
Такие наказуемы дела -
И ест ее теперь червяк за это.

Прекрасными цветами полон сад,
Но крадены их цвет и аромат.

----------
Перевод А.М. Финкеля
----------

Весеннюю фиалку я журил:
"Воровочка, откуда ароматы,
Как не из уст того, кто так мне мил?
А пурпур щек твоих - его взяла ты
У друга моего из алых жил!"
Я лилию судил за кражу рук,
А майоран - за локонов хищенье.
Заставил розу побледнеть испуг,
Другая покраснела от смущенья,
Украла третья кровь и молоко
И подмешала к ним твое дыханье.
Но червь в нее забрался глубоко
И до смерти источит в наказанье.
И сколько б я цветов ни видел тут -
Все у тебя красу свою крадут.

----------
Перевод Самуила Яковлевича Маршака
----------

Фиалке ранней бросил я упрек:
Лукавая крадет свой запах сладкий
Из уст твоих, и каждый лепесток
Свой бархат у тебя берет украдкой.

У лилий - белизна твоей руки,
Твой темный локон - в почках майорана,
У белой розы - цвет твоей щеки,
У красной розы - твой огонь румяный.

У третьей розы - белой, точно снег,
И красной, как заря, - твое дыханье.
Но дерзкий вор возмездья не избег:
Его червяк съедает в наказанье.

Каких цветов в саду весеннем нет!
И все крадут твой запах или цвет.