Д. Иванов. «Новый Шекспир»

И.О. Шайтанов. «Шекспир». — М.: Молодая гвардия, 2013. — 476 с.

Новая биография Шекспира, выпущенная в серии «Жизнь замечательных людей» издательством «Молодая гвардия» в 2013 году, неизбежно соотносится в сознании читателя с предыдущими, опубликованными тем же издательством и в рамках той же серии в 1947-м (переизд. в 1956-м) и 1964 году. Тем более что авторами предыдущих биографий великого англичанина выступали классики отечественного шекспироведения — Михаил Михайлович Морозов и Александр Абрамович Аникст. Автора новой биографии, критика и литературоведа Игоря Олеговича Шайтанова такое «соседство» ко многому обязывает. Прежде всего — не просто дописать открытые за последние полвека новые факты к биографии Шекспира, но и пересоздать сам образ драматурга, неплохо знакомый образованному российскому читателю: напомним, что, помимо указанных оригинальных биографий, в 1985 году издательство «Прогресс» выпустило русский перевод книги Сэмюэла Шенбаума «Шекспир. Краткая документальная биография» (переводчики — А. Аникст и А. Величанский), а в 2009 году издательством «Колибри» была опубликована относительно свежая — и подробнейшая — биография Шекспира, написанная британским писателем Питером Акройдом (перевод О. Кельберт).

Пересоздать — но как? Вопрос этот отнюдь не праздный. Исторически сложилось так, что перед отечественными и англо-американскими шекспироведами, когда они обращались к биографии своего главного героя, стояли разные задачи. Зарубежные ученые, в силу давно сложившейся традиции и просто более свободного доступа к архивам и источникам, проделали колоссальную работу по изучению исторических фактов, имеющих отношение к жизни и творчеству Шекспира и его современников, а также по реконструкции различных сторон материальной и духовной культуры елизаветинской и якобитской эпох. Классические труды Дж. Холиуэл-Филиппса, С. Ли, Дж. К. Адамса, К.Э. Чемберса, Э. Фриппа, У. Болдуина, М. Экклиса, С. Шенбаума и других, включая и более современные работы К. Данкан-Джоунз, С. Гринблатта, содержат все открытые на сегодняшний день документы и другие свидетельства, на основании которых мы можем представить себе биографию Шекспира. Очень сильно обобщая (все-таки речь идет о весьма разных ученых), можно сказать, что предметом их изысканий был в первую очередь Шекспир как историческое лицо, как человек своего времени — уроженец Стратфорда-на-Эйвоне и житель Лондона 1590—1600-х годов.

Параллельно, поскольку в любой, сколь угодно тщательно изученной, биографии всегда имеются пробелы, недоступные для историка, на Западе сложилась традиция заполнять их с помощью воображения. Как известно, уже первые биографы Шекспира, собиравшие не столько факты, сколько слухи о его жизни (а самые ранние попытки такого рода были предприняты в Англии еще в XVII веке), выступали скорее как романисты, творившие более или менее убедительную легенду о великом соотечественнике. Пусть добрая часть слухов и легенд, накопленных пионерами этого направления: Т. Фуллером, Дж. Обри, Н. Роу, Дж. Стивенсом, Э. Мэлоуном и другими, впоследствии была опровергнута, сама традиция сохранилась. Примером может служить та же недавняя работа Акройда: автор, где только возможно, опирается на твердо установленные факты, но там, где их не хватает, дает волю фантазии. Соответственно, перед читателем предстает Шекспир — фигура наполовину выдуманная, со своей психологией и личными пристрастиями¹.

Отечественные ученые, обращавшиеся к биографии Шекспира, по понятным причинам, не могли соперничать с западными коллегами по части введения в научный обиход новых исторических документов и поэтому ставили перед собой другую, в чем-то и более амбициозную, задачу. Они стремились поместить в центр своих изысканий не просто Шекспира-человека и Шекспира-англичанина, а Шекспира — художника общеевропейского масштаба, универсального носителя «духа времени», чтобы через факты его жизни и историческое окружение объяснить эпоху в целом². В результате усилий литературоведов поколения А.А. Аникста русскоязычный читатель познакомился с ярким образом Шекспира — человека Возрождения, наследника Чосера, Петрарки, Боккаччо, Эразма, Мора и Рабле, современника Тассо, Монтеня, Лопе де Веги и Сервантеса.

И.О. Шайтанов тоже говорит о необходимости синтетического постижения жизни «тюдоровского гения», его «творчества как тайны», но при этом скорее отступает от традиции своих предшественников по серии «ЖЗЛ». Пожалуй, это неизбежно: слишком много нового накопилось в зарубежном литературоведении за прошедшие полвека, и, прежде чем обновлять концептуальные представления о Шекспире и его месте в мировой культуре, отечественной науке, необходимо освоить этот материал. Показательно, что И.О. Шайтанов в своей книге постоянно апеллирует к работам целого ряда современных англоязычных ученых: Э. Джоунза, П. Леви, Х. Блума, С. Уэллса, Ф. Кермоуда, Дж. Шапиро и многих других. Именно это и делает его исследование не просто добротным и основательным, но еще и в высшей степени актуальным. Слишком давно о Шекспире не появлялось на русском языке научно-популярных монографий обобщающего характера, в которых так широко использовался бы самый свежий западный материал. В этом, несомненно, заключается важное достоинство рецензируемой книги.

Попутно И.О. Шайтанову приходится решать еще одну задачу, которая, собственно, не входит в задачи биографа, а именно: бороться с антинаучным мифом, укрепившимся у нас в последние полтора десятка лет. Речь идет о пресловутом «шекспировском вопросе». Как известно, в роли предводителя так называемых «антистратфордианцев» в России выступил И.М. Гилилов, автор книги «Игра об Уильяме Шекспире» (1997), за которой последовал целый ряд похожих «исследований»³. Конечно, доводы Гилилова сразу же подверглись разгромной критике со стороны ученых — наиболее весомым стало выступление академика Н.И. Балашова под названием «Слово в защиту авторства Шекспира» (1998). Однако было уже поздно. Сам Гилилов мог искренне заблуждаться, но запущенная им «гипотеза» достигла широкого читателя. Ни академика Балашова, ни Гилилова уже нет в живых, но «Слово...» так и осталось достоянием узкого круга специалистов, а «Игра...» в 2013 году вышла уже третьим изданием. И никто не выступал с ее опровержением, обращенным к тому же широкому читателю, — пока наконец в серии «ЖЗЛ» не появилась новая биография Шекспира. И.О. Шайтанов посвящает критике Гилилова и других антистратфордианцев немало места, хоть и вынужден констатировать: «спорить с ними бессмысленно, потому что это не теория, это — вера». Тем не менее И.О. Шайтанов прилагает максимум усилий для того, чтобы поставить под сомнение не просто отдельные утверждения «разоблачителей» Шекспира, а сам «порождающий механизм подобных фантазий».

По большому счету, книга И.О. Шайтанова — не просто биография, потому что в ней два «героя»: не только Шекспир, но и Англия соответствующего периода, с ее географией, историей, экономикой, социологией, внешней и внутренней политикой, религией, материальной культурой, включая повседневный быт. Тем самым устанавливается тесная связь между страной и ее прославленным драматургом: там, где не хватает биографических фактов, на помощь исследователю приходят общие представления о том, как люди жили в ту эпоху. Подобный подход важен тем, что позволяет автору встать на твердую национальную и историческую почву (что в случае с Шекспиром сразу лишает силы любые спекуляции антистратфордианцев), создать фон, необходимый для написания индивидуального портрета. И здесь И.О. Шайтанов выступает как тонкий знаток эпохи: «его» Англия описана подробно и убедительно, и, пожалуй, именно в этой части книга будет особенно полезна современному русскому читателю, поскольку как раз этого — страноведческого, историко-культурного — материала издавна не хватало в нашей литературе.

Но все эти сведения, не будучи скреплены конкретным жизнеописанием, мало что помогут нам понять в Шекспире, а И.О. Шайтанову пришлось решать главный вопрос: как представлять его читателю? Каждый биограф вынужден задумываться о принципах своей работы, писать, помимо биографии, еще и «метабиографию». Интересно сравнить, как это делают два отечественных автора, разделенные полувековой дистанцией. Вот А.А. Аникст: «Я не последовал примеру тех авторов, которые для восполнения пробелов прибегают к помощи фантазии и создают более или менее романизированные биографии Шекспира. Конечно, у меня есть свое представление о Шекспире как человеке, но я не считал себя вправе фантазировать на эту тему до тех пор, пока читателям не будут доступны объективные факты, установленные наукой». А вот И.О. Шайтанов: «Биограф всегда вышивает по документальной канве, расцвечивая ее красками воображения и интуиции. В случае с Шекспиром воображать или, если воспользоваться словом более родственным документальной основе, реконструировать приходится очень многое. Тем важнее расставить, как сигнальные флажки, документально подтвержденные факты и определить дистанцию допустимого удаления от них».

Итак, какая перспектива открывается с этой «дистанции допустимого удаления» от фактов? Несомненно, И.О. Шайтанову удалось по-своему воссоздать образ Шекспира — «соткать» его из большого числа новых сведений исторического и историко-литературного характера. Образ получился ярким, психологически цельным и до определенной степени — убедительным. До определенной степени — потому что это убедительность скорее художественного образа, чем документального исследования. Не забывая знакомить читателя с разнообразием биографических гипотез, существующих в шекспироведении на сегодняшний день, И.О. Шайтанов стремится предложить свою собственную, в которой противоречащие предположения были бы устранены, а события жизни Шекспира выстроились бы в однозначной последовательности. Для этого, правда, автору приходится прибегать к большому количеству допущений, регулярно обращаясь к читателю с вопросом: а что, если дело было не так, как мы привыкли думать, а несколько иначе?

Как известно, в документированной биографии Шекспира имеется целый ряд пробелов, иногда протяженностью в несколько лет, относительно которых сохранились лишь легенды. Например, это касается «утраченных лет» — длительного периода, отделившего детство и юность Шекспира, проведенные в Стратфорде, от первых его шагов на лондонской сцене в качестве актера и драматурга. В книге И.О. Шайтанова этому периоду посвящен обстоятельный раздел, учитывающий три основные версии того, когда и по какой причине Шекспир мог покинуть родной город. Для новой русской биографии Шекспира важно, что тут появляется подробный критический разбор возможного пребывания его в Ланкашире среди католиков, где будущий драматург не только мог близко познакомиться с аристократической средой (и получить доступ к богатой библиотеке), но и попробовать свои силы в театральных постановках. Интерес шекспироведов к «ланкаширскому периоду» значительно возрос именно в последние годы: если у Аникста Ланкашир не упоминается вовсе, то Шенбаум приводит эту версию и — отбрасывает как несостоятельную, а Акройд, напротив, называет ее наиболее вероятной. В свою очередь, И.О. Шайтанов подробно излагает мотивы как сторонников, так и противников этой гипотезы, объясняет причины ее нынешней популярности, но сам явного предпочтения той или иной стороне не отдает. Однако затем научная строгость уступает место повествовательной занимательности: автор «Шекспира» конструирует собственную версию «утраченных лет», объединяющую элементы всех трех вышеупомянутых. Получается стройно, но именно эта стройность — очень искусная, если не сказать искусственная — настораживает: ведь она покоится на трех недоказанных гипотезах.

Возьмем другой пример. «Сонеты» Шекспира продолжают оставаться предметом споров среди тех, кто полагает, что они могут пролить свет на события жизни поэта, если мы правильно идентифицируем прототипы основных «персонажей» цикла. И.О. Шайтанов посвящает сонетам две главы, где подробно и на высокопрофессиональном уровне излагает историю вопроса, дает образную, композиционную и сюжетную интерпретацию цикла и приводит новейшие теории по поводу места сонета в европейской поэзии. Перечисляя возможных кандидатов на «роли» юного Друга и Смуглой дамы, автор книги справедливо подчеркивает, что биографу следует быть осторожным: не всегда поэзия и правда совпадают на уровне жизненных обстоятельств, а настойчивый поиск прототипов «работает не столько на понимание стихов, сколько против них». Казалось бы, это веский повод не идти дальше и ограничиться перечислением pro и contra относительно главных «кандидатов» на роль юного Друга Поэта-Шекспира: графа Саутгемптона и графа Пембрука. Но, как и в случае с «утраченными годами», И.О. Шайтанов стремится поставить собственную точку в этом непрерывном споре: по его версии, сонеты посвящены графу Саутгемптону. Помогает ли этот вывод понять язык сонетов и их художественный замысел? Похоже, биограф временами противоречит сам себе.

Так же однозначно, несмотря на явную нехватку достоверной информации, в книге решаются и некоторые другие спорные вопросы, например, о причинах ухода комика Уильяма Кемпа из труппы «Слуги лорда-камергера» или о сотрудничестве Шекспира с неким Джорджем Уилкинсом, в соавторстве с которым — возможно? — был написан «Перикл». Вероятно, это объясняется тем, что И.О. Шайтанов, как уже говорилось, пишет для широкого читателя, который любым научным гипотезам предпочитает твердую «сюжетную» определенность. И все же книга И.О. Шайтанова, несмотря на свою принадлежность к популярной серии биографий, написана слишком тонким знатоком эпохи и шекспировской критики, чтобы подобного рода вылазки на «романную» территорию не казались излишними.

Особого внимания заслуживает попытка автора по-новому переосмыслить важную проблему современного шекспироведения: с какой из известных нам пьес началась карьера Шекспира-драматурга? Или если точный ответ тут невозможен, то в каком из известных жанров того времени эта пьеса могла быть написана? Тут И.О. Шайтанов выступает не только как систематизатор уже известных фактов и гипотез, но и как оригинальный исследователь. Его концепция включает сразу несколько положений, каждое из которых заслуживает внимания и серьезной полемики. Вкратце их можно перечислить так: самые первые пьесы, в создании которых принимал участие Шекспир, появились, по-видимому, в 1589 году, причем относиться они могли к двум модным в то время жанрам: исторической хронике и кровавой «трагедии мести». В первом случае речь идет о первой части «Генриха VI», во втором — о «Тите Андронике». Обе пьесы, скорее всего, были написаны в соавторстве с кем-то из «университетских умов» (их И.О. Шайтанов на барочный лад предпочитает называть «остромыслами»), возможно, Робертом Грином (хроника) или Джорджем Пилем (трагедия). При этом текст первой части «Генриха VI» Шекспир переделал, видимо, в начале 1592 года, избавив пьесу от следов участия соавтора или соавторов (и тем спровоцировав Грина на обидный выпад против себя в памфлете, вышедшем в 1592 году).

По отдельности каждое из этих положений уже выдвигались современными учеными, но И.О. Шайтанов выстраивает их по-своему и по-своему же обосновывает (наиболее оригинальна здесь догадка о том, почему Грин мог ополчиться на «выскочку в вороньих перьях», — раньше об этом было принято говорить лишь в самых общих выражениях). И если мы будем помнить, что речь идет о научном предположении, которое при имеющихся сегодня фактах однозначно подтвердить невозможно, то аргументацию автора следует назвать вполне убедительной. Этого, к сожалению, не скажешь по поводу еще одного предположения И.О. Шайтанова, которое сам он называет своей «радикальной гипотезой», — о том, что комедии Шекспира мало того, что не могли находиться среди пьес, с которых он начинал свою карьеру драматурга, но и не предназначались для общедоступного театра, поскольку Шекспир писал их исключительно на заказ, для исполнения на частной сцене или при дворе (и лишь потом, после дополнительной переработки, комедии могли представить и широкой публике). Это смелое и весьма интересное утверждение, на наш взгляд, в книге просто недостаточно обосновано, причем предложенные там же датировка и история создания двух вариантов «Укрощения строптивой» выглядят довольно спорно. В современном шекспироведении действительно существует тенденция к новой, более поздней, датировке комедий, которые прежде считались ранними, и И.О. Шайтанов ссылается на это обстоятельство. Но вот мысль о том, что комедии изначально были рассчитаны лишь на узкую часть наиболее образованных зрителей и что «жанр английской любовной комедии» родился «на частной сцене», а «английский народный театр... не создал своей комедии», явным образом нуждается в более серьезной и развернутой аргументации, которой в книге И.О. Шайтанова просто нет. Возможно, автор полагал, что ученая дискуссия о судьбах жанров английской драматургии XVI века будет неинтересна его читателю — но подобное соображение не помешало ему предложить тому же читателю множество других отступлений от биографической канвы, понятным языком и в то же время на хорошем научном уровне объясняющих особенности тюдоровского времени, гуманистического образования, елизаветинской сцены и другие сложные материи, без которых и биография Шекспира была бы куда менее ясна, и книга о нем — куда менее ценна и интересна.

Еще одна важная особенность книги И.О. Шайтанова — стремление автора «подключить» к рассказу о биографии и творчестве Шекспира имена и тексты русской литературы. В большинстве случаев это удачно расширяет контекст повествования, как и вообще совпадает со своеобразной тенденцией последних лет, направленной на открытие «русского Шекспира», то есть прямого и косвенного влияния, которое шекспировская поэзия и драматургия могли оказать на отечественных литераторов⁴. Однако не все параллели убедительны. Если, например, совершенно естественно, разбирая исторические хроники Шекспира, упомянуть о «Борисе Годунове», напомнить читателю о том, что Пушкин был среди тех немногих, кто в XIX веке сполна оценил пьесу «Мера за меру», или привести пушкинскую цитату о шекспировских комических типах, то много ли дадут читателю аналогии между Шекспиром и Пушкиным другого характера, а именно биографические? Следует ли заполнять пробелы в наших знаниях относительно образования, полученного выходцем из английской провинциальной ремесленно-торговой среды XVI века, ссылками на то, как приобретал эрудицию русский дворянин, выпускник Царскосельского лицея первой половины XIX века? Надо ли сопоставлять легенду о порке, которой юного Шекспира якобы подверг влиятельный землевладелец, с похожим анекдотом из жизни Пушкина, основанным исключительно на недоброжелательных слухах?

Однако все вышеперечисленные критические замечания ни в коем случае не отменяют главного достижения И.О. Шайтанова. Его книга, предназначенная для широкого русского читателя, — большое приобретение и подспорье в освоении художественного наследия английского драматурга. Она важна именно как написанный на высоком научном уровне подробный и изобилующий сведениями путеводитель по шекспировской эпохе, в котором легенды сопоставляются с фактами, анализ документов соседствует с анализом пьес и сонетов, а биографии главного героя сопутствуют многочисленные мини-очерки, посвященные его современникам — коллегам-драматургам, актерам, политикам, королевским особам и простым лондонским обывателям. Русское шекспироведение нуждается в регулярном появлении таких книг, которые на доступном уровне доносили бы до аудитории последние открытия зарубежных ученых — от количества и качества таких исследований зависит то, как та или иная научная школа или национальная культура понимают одного из лучших мировых драматургов. И новая русская биография Шекспира, написанная И.О. Шайтановым, несомненно, углубляет это понимание.

Примечания

1. Эту линию также активно осваивают другие виды искусства, например, кино — достаточно упомянуть фильм Дж. Мэддена «Влюбленный Шекспир», награжденный премией «Оскар» за 1998 год в целом ряде номинаций; примечательно, что сценарий к нему писал современный драматург и тонкий знаток Шекспира — Том Стоппард.

2. Неслучайно у истоков этого направления в шекспироведении стоит не британец, а зарубежный ученый — датский критик второй половины XIX века Георг Брандес, автор одновременно биографического и культурологического очерка «Вильям Шекспир» (1896).

3. Назовем навскидку: М. Френкель «Загадка Шекспира» (2013); Е. Каликинская «Личина, или Последняя пьеса Шекспира» (2012); И. Пешков «Автор "Гамлета" оставил нам свою подпись» (2011); В. Герман «Портрет Шекспира, или Личное дело Фрэнсиса Бэкона» (2008); а также перевод на русский язык книги Б. Джеймс, У.Д. Рубинстайн «Тайное станет явным: Шекспир без маски» / Пер. с англ. М. Литвиновой, Н. Литвиновой (2008).

4. Назовем, например, книгу профессора А.Н. Горбунова «Шекспировские контексты» (2006).