VII. Эпоха

Век, породивший Шекспира, — значительная и яркая глава истории. Это была эпоха, когда рушились веками казавшиеся незыблемыми и неизменными отношения старого феодального мира, когда нарождались новые, буржуазные отношения.

Маркс назвал эту эпоху «утренней зарей эры капитализма».

Над старым миром с его строго установленной феодальной иерархией, ремесленными гильдиями, тихими, патриархальными городами и похожими на монастыри университетами, — над этим неподвижным, закостенелым миром с его ограниченными горизонтами повеял ветер новой эпохи. По словам величайшего из предшественников Шекспира, английского драматурга Кристофера Марло, это был «тот ветер, который привел весь мир в движение — жажда золота». На сцене истории появляется, как политическая сила, буржуазия, а также новое дворянство, которое видит залог своего преуспевания не только в дворянских привилегиях, но прежде всего в накоплении материальных богатств. Самое слово «джентльмен», в первоначальном значении — дворянин, получает более широкое применение. С одной стороны, все чаще можно найти «джентльменов по рождению», которые занимаются торговыми делами или отправляются за море в поисках наживы, гонимые «тем ветром, который разбрасывает молодежь по свету, чтобы искать удачи в чужих краях», как говарит Петручио в комедии Шекспира «Укрощение строптивой». С другой стороны, тех, кто вышел из низов, но сумел набить себе мошну, все чаще, невзирая на их происхождение, начинают величать «джентльменами».

Б 1568 году была основана Лондонская биржа. Во второй половине XVI века были организованы компании для торговли с заморскими странами: в 1553 году — «Русская компания», в 1581 году — «Восточная компания», в 1600 году — «Ост-Индская компания». За это же время было организовано несколько «Африканских компаний». «Русская компания» ввозила в Англию лес, деготь, пеньку, воск, меха, а также балык и икру; «Восточная компания» — шелк и другие предметы роскоши, главным образом из Смирны и Алеппо; «Ост-Индская компания» — селитру (необходимую для изготовления пороха), а также перец и другие пряности; «Африканские компании» — золото и слоновую кость. Эти компании приносили огромные доходы, часто превышающие сто процентов в год на вложенный капитал. Основным предметом вывоза из Англии были шерстяные ткани. Овцеводство становилось исключительно выгодным делом. Богатые землевладельцы захватывали обширные земли, огораживали их, превращали их в пастбища для своих овец и сгоняли с земли хлебопашцев, лишая их крова и пропитания. Англия была полна бездомными, обездоленными людьми.

Это была эпоха бурного развития мореплавания. Английские купцы, пираты и всякие искатели приключений и наживы отправлялись в далекие путешествия в поисках, как писал один из них, «новых земель и сокровищ». Английский пират Френсис Дрейк в семидесятые годы XVI века совершил кругосветное плавание. Корабли возвращались в Англию, груженные ценными товарами. Привозили они в Англию и итальянские картины, книжки итальянских сонетов и новелл, музыкальные инструменты, итальянские и французские одежды.

Подобно географическим горизонтам, широко раздвинулись и горизонты умственные. Это была эпоха, «когда были ослаблены все старые узы общества и поколеблены все унаследованные представления. Мир сразу сделался почти в десять раз больше; вместо четвертой части полушария теперь весь земной шар лежал перед взором западноевропейцев, которые спешили завладеть остальными семью восьмыми. И вместе со старинными тесными границами родины пали также и тысячелетние рамки предписанного средневекового мышления. Внешнему и внутреннему взору человека открылся бесконечно более широкий горизонт».¹ Современник Шекспира Фрэнсис Бэкон (1561—1626) провозгласил начало новой науки, основанной на изучении вещей, живой природы, да реальном опыте; науки, ниспровергавшей «вечные истины» средневековых схоластов.

Новые, реалистические тенденции нарождались и в искусстве. Этот процесс происходил еще раньше в Италии. Но если в Италии новое, реалистическое искусство нашло свое наиболее яркое и полное выражение в живописи, в творчестве таких гениальных художников, как Леонардо да Винчи, Рафаэль, Микеланджело, то в Англии эти реалистические тенденции искусства ярче всего воплотились в драматургии конца XVI и начала XVII века, венцом которой было творчество Шекспира.

Многие из творцов этого нового, реалистического искусства искали себе учителей в прошлом. Однако искусство средневековья им было чуждо, и они обратились к искусству древней Греции и древнего Рима. Они сами назвали свое время, — и история сохранила за ними это название, — Ренессансом — возрождением античной древности.

Важно при этом помнить, что увлечение античностью в эпоху Ренессанса было следствием, а не причиной нарождения нового, реалистического сознания. Искусство Ренессанса развивалось по разным руслам. К нему принадлежали и утонченные, изощренные произведения, создаваемые художниками, писателями, поэтами придворно-аристократического круга. Шекспир был знаком и с этим искусством. Но творчество его основном было связано с «общедоступными» театрами Великий народный писатель, он создавал свои произведения не для знатоков изящного, а для широкого зрителя. «Он обращался к народу», как охарактеризовал его творчество один из первых его комментаторов — английский поэт Александр Поп (1688—1744).

Шекспир устами Гамлета говорит, что цель театра — «держать зеркало перед природой». И действительно, сама «душа века» отразилась в его произведениях. Эпоха Шекспира породила многих писателей, размышлявших о высоком назначении человека. Поэты воспевали человеческие чувства; не «божественное», как в средневековом театре, но человеческое, — не небо, но землю изображали драматурги. Еще в 1516 году Томас Мор написал книгу «Утопия», в которой мечтал об идеальном человеческом обществе, основанном на справедливости. Но наряду с гуманистами эпоха порождала в огромном количестве авантюристов всех мастей и оттенков, хищников, готовых на любое преступление ради выгоды. Не случайно у Шекспира благородный гуманист-мыслитель Гамлет так резко противопоставлен хищнику Клавдию, предателям Розенкранцу и Гильденстерну, тупому, самовлюбленному Полонию; Отелло и Дездемона — злодею Яго; прозревший Лир, его верная дочь Корделия и благородный Эдгар — Гонерилье, Регане и Эдмунду.

С какого бы угла зрения мы ни взглянули на ту эпоху, нас повсюду поражает резкость контрастов. Разрушено старое средневековое мировоззрение, — та преграда, которая отделяет человека от живой действительности. Как бы упала пелена с глаз, и человек увидал красоту жизни и обрадовался ей. И вместе с тем увидал он страшную картину растущей власти золота над людьми, эксплуатации человека человеком, — и он проклял жизнь. Для народных масс данный этап исторического развития означал лишь замену одной формы эксплуатации другой. «Исходным пунктом развития, создавшего как наемного рабочего, так и капиталиста, было рабство рабочего. Развитие это состояло в изменении формы его порабощения, в превращении феодальной эксплуатации в капиталистическую».² Не случайна бьющая через край жизнерадостность Бенедикта и Беатриче («Много шуму из ничего»), Меркуцио («Ромео и Джульетта»), Фальстафа («Генрих IV», «Виндзорские кумушки»), как не случайна и скорбь Тимола Афинского.

Чувства людей того времени поражают своей непосредственностью, несдержанностью. Узнав о внезапном несчастье, люди в отчаянии катаются по земле, как шекспировский Ромео в келье Лоренцо. У этих людей кипят страсти, они одержимы страстями. Одержимы любовью Ромео и Джульетта; одержим своими мыслями Гамлет; одержим своим злодейским планом Яго. Все это не «выдумки» Шекспира, не «театральные эффекты» — такова была жизнь, таковы были люди. Искусство Шекспира глубоко реалистично, хотя оно и облечено в яркие романтические одежды.

Ренессанс значительно запоздал в Англии по сравнению с Италией. Чосер (1340—1400)³ был одиноким явлением. Следующий, XV век был в Англии эпохой литературного безвременья. В конце этого века, когда Ренессанс в Италии уже вступил в свой расцвет, даже передовые люди в Англии все еще дышали воздухом средневековья.

Лишь с начала XVI века в Англии стали проявляться новые веяния. Приведем примеры из драматургии, так как эта область имеет непосредственное отношение к нашей теме.

Основными жанрами средневековой драматургии были мистерия и моралите. Мистерии писались на сюжеты из библии и евангелия (так называемые «миракли» — пьесы на легендарные сюжеты, взятые преимущественно из житий святых, были мало распространены в Англии). Исполнялись мистерии мастерами и подмастерьями ремесленных гильдий. Своего расцвета мистерия в Англии достигает вместе с расцветом гильдий, ярмарок, средневекового города в XV веке. Мистерии продолжали существовать и в XVI веке и лишь в конце этого века исчезли совсем. Шекспир, таким образом, мог в детстве и юности видеть спектакли мистерий.

Иногда эпизоды библии и евангелия соединялись в так называемые «циклы», рисовавшие всю историю мира с точки зрения «священного писания», то есть от сотворения мира до страшного суда. Такие «циклы» исполнялись иногда в течение нескольких дней. Каждая гильдия выбирала эпизод, соответствующий своему ремеслу. Так, например, в «цикле», который ставили в городе Ковентри, изгнание из рая исполнялось оружейниками (так как ангел, изгоняющий Адама и Еву, был вооружен мечом), построение ковчега — плотниками, потоп — рыбаками, принесение волхвами новорожденному Христу драгоценных даров — ювелирами, тайная вечеря — булочниками. Эпизод Фомы неверного исполняли городские писцы и стряпчие.

В мистерию робко проникали мелкие черты наивного реализма, например вифлеемские пастухи подносили новорожденному Христу мяч для игры. Более широко проникали в мистерию элементы народного фарса, например в эпизоде о — пастухе Маке, укравшем овцу у вифлеемских пастухов, или в эпизоде о жене Ноя, которая не хотела войти в ковчег, пока муж не отколотил ее палкой (средневековый вариант «Укрощения строптивой»). Были здесь и моменты подлинного драматизма, но еще больше было ходульного пафоса: таков был неистовый свирепый царь Ирод — прообраз игры многих позднейших трагиков (недаром Гамлет говорит о чрезмерно жестикулирующем и декламирующем актере, что он «переиродовал Ирода»). В мистериях серьезное повествование сменялось комическими выходами чертей с песьими мордами и волчьими хвостами, вылезавших из «пасти ада». Эта «пасть ада» изображалась в виде огромной красноносой и зубастой рожи, изрыгавшей пламя и клубы дыма. Еще в эпоху Шекспира няньки пугали этой рожей непослушных детей. Эта композиция мистерий, типичная для народного театра, была в известной мере унаследована Шекспиром и его современниками, пьесы которых также построены на чередовании серьезного и комического. Интересна сама фигура черта — нередко плебейского элемента мистерий. Чорт был «клоуном» мистерий (слово «клоун» первоначально значило мужик, деревенщина). В фигуре черта, носителя народного юмора, некоторые исследователи видят дальний прообраз шекспировского шута.

В XV веке наряду с мистерией достигает своего расцвета другой жанр средневековой драматургии — так называемое моралите. Это были аллегорические пьесы, в которых действовали воплощенные человеческие «добродетели» и «пороки»: Скромность с опущенным взором, Благочестие с молитвенно сложенными руками, Жадность, впившаяся когтистыми пальцами в туго набитую мошну, Обжорство с огромным брюхом и т. п.

Моралите гораздо более, чем мистерия, давало место изображению человека, хотя и показанного в схематическом расчленении его душевных качеств. Как для актеров, так и для зрителей моралите уже требовался известный запас жизненных наблюдений.

Если тексты мистерий сегодня представляют интерес только для исследователя, то знаменитое моралите «Каждый человек», написанное в XV веке, было поставлено в США в XX веке и оказалось благодарным материалом для актеров. Не случайно, что в XVI веке именно в моралите, как в более прогрессивном жанре, с особенной яркостью могли отразиться тенденции нового века и что на почве моралите, как увидим, выросла та английская историческая драма XVI века, которая нашла свое наиболее законченное и мощное выражение в исторических пьесах Шекспира.

В начале XVI века один из ученых писателей (кто именно, нам неизвестно) пишет моралите под заглавием «Четыре стихии» (издано в 1519 году). Традиционные «добродетели» и «пороки» являются здесь в новом свете. Дьяволу дано название Невежество, которое ненавидит «философов и астрономов» и вообще науку. Среди «добродетелей» здесь находим Жажду знания и Опыт, появляющийся на сцене с глобусом в руках и попутно обучающий зрителей географии. В центре пьесы стоит дитя Человечество, сын Природы. Замечательно, что автор пьесы, в отличие от средневековых схоластов и богословов, считавших, что вся мудрость издавна и до конца уже раскрыта в церковных писаниях, изображает человечество в образе малолетнего ребенка.

Столь же типично для духа времени и моралите «Ум и наука», в основе сюжета которого положено бракосочетание Науки, дочери Разума, с Умом, сыном Природы.

Не только в «академических верхах», но и в «низах» появляются симптомы, типичные для духа времени. В XVI веке «а сцене площадного театра среди фигур моралите вырастает замечательный персонаж под названием «Старый Грех». Он наделен всеми на свете пороками, но вместе с тем полон безграничного веселья. В конце пьесы разгульный Старый Грех своим деревянным мечом убивает черта. Так на языке примитивной символики было рассказано о победе силы земной жизни над призрачным загробным возмездием. По мнению многих шекспироведов, Старый Грех, имя которого не раз упоминается в произведениях Шекспира, был примитивным прообразом сэра Джона Фальстафа.

Для средневекового сознания формы общественной жизни являлись раз навсегда установленными, вечными и неизменными. Благополучие человека, как полагали, зависело прежде всего от исполнения им предписаний церкви. Теперь мыслители впервые задумались над зависимостью человека от общества и над несовершенством и несправедливостью существующего общественного устройства. Томас Мор в своей «Утопии» не только рисовал светлую картину идеального общества, но и изображал в мрачных красках тяжелое положение народных масс. Люди той эпохи все чаще начинают искать наставлений не только в церковном писании, но и в живом опыте прошлого. Пробуждается интерес к истории. Пишутся исторические сочинения, которые обычно носят ярко выраженный поучительный характер. Упомянем о хрониках Графтона, Стоу и Голиншеда (у последнего Шекспир заимствовал большинство сюжетов для своих исторических пьес). Правда, в их повествованиях, созданных на основании старинных хроник и устного предания, факты перемешаны с легендой и вымыслом. Они еще не имели ни малейшего представления об историческом процессе, они не знали, что люди — их мысли, чувства, отношения, обычаи, одежда и т. д. — меняются в процессе истории. Люди прошлого в их описании кажутся англичанами XVI века.

Интерес к истории порожден пробуждением национального сознания. Древности и другие достопримечательности страны, ее старые города и их история становятся предметом описания. Развитие заморской торговли и мореплавания пробуждает интерес к чужеземным странам. Появляются многочисленные описания путешествий. В лондонских тавернах мореплаватели, мешая быль с небылицей, рассказывают, подобно шекспировскому Отелло:

О диких скалах, горах до небес...
О каннибалах, что едят друг друга, —
Антропофагах; людях с головами,
Что ниже плеч растут...

Все в большем количестве печатаются переводы не только с латинского языка, но и с языков итальянского, французского, испанского. Эпоха Ренессанса в Англии является временем расцвета искусства художественного перевода.

Крупнейшие события происходят в политической жизни страны. Растет значение королевской власти, стремящейся к консолидации государства и борющейся против реакционных сил, тянущих страну назад, к феодальной раздробленности. Среди феодальных усобиц королевская власть «была прогрессивным элементом [...] представительницей порядка в беспорядке, представительницей образующейся нации в противоположность раздроблению на бунтующие вассальные государства».⁴ Политическая борьба принимает форму религиозной борьбы. Король Генрих VIII (царствовал с 1509 по 1547 год) порывает с католицизмом: главой английской церкви вместо папы становится король. Отныне прогрессивные политические силы объединяются вокруг протестантизма; наоборот, реакционные феодальные силы ведут борьбу под знаменем католической церкви. Не случайно, например, многочисленные заговоры против королевы Елизаветы созревали в окружении католички Марии Стюарт и поддерживались подпольно работавшими в Англии иезуитами.

От тех времен дошла до нас повесть (автор ее нам не известен), озаглавленная «Жалоба служилого человека». К королю приходит джентльмен старинного склада; он одет в простую домотканную одежду; за ним следует многочисленная свита его «служилых людей», то есть его вассалов. Король недоволен простой одеждой джентльмена и велит ему нарядиться получше. Через несколько дней джентльмен, пышно разодетый, вновь является к королю; но на этот раз он без свиты. На вопрос короля, куда же девались его «служилые люди», джентльмен молча показывает на золото, которым украшена его одежда. Он променял права феодального сеньора на золото — основную силу нового века — и на положение королевского придворного.

В кругах этой новой придворной аристократии и расцвела та нарядная, пышная, красочная поэзия, которая в значительной степени была ярким отблеском итальянского Ренессанса. Эта придворно-аристократическая школа поэзии, и литературы была отмечена постоянными поисками новых форм. Своего расцвета эта школа достигла в творчестве Эдмунда Спенсера (1552—1599), Филиппа Сиднея (1554—1586) и Джона Лили (1554—1606).

Эдмунд Спенсер, автор поэмы «Королева фей», — значительная фигура в истории английской поэзии. Его великолепное по краскам и по гармоничной музыкальности, но несколько холодноватое, декоративное творчество нашло наиболее типичное свое выражение в условных и нарядных аллегорических формах. Такова поэма Спенсера «Королева фей», таковы и его сонеты. Гораздо теплей и лиричней сонеты Филиппа Сиднея, в которых он воспел свою несчастную любовь к Пенелопе Девере, сестре казненного впоследствии Елизаветой графа Эссекса. В романе Сиднея «Аркадия», который он, по собственным словам, написал, чтобы доставить развлечение своей сестре, графине Пембрук, можно найти черты реализма, но они тонут в декоративной пышности всего произведения в целом. В фантастической стране Аркадии живут пастухи и пастушки; на этом идиллическом пасторальном фоне разыгрывается повесть о любви томных принцев и нежных принцесс. Роман напоминает один из тех драгоценных, шитых шелками ковров, которыми были украшены стены в дворцах вельмож елизаветинской Англии. Это не настоящий цвет неба и не настоящий цвет травы, а голубые и зеленые шелка или инкрустации из драгоценных камней. Роман Сиднея считался в ту эпоху образцом хорошего вкуса. И у Шекспира он был одной из настольных книг и, несомненно, оказал некоторое внешнее влияние на творчество великого драматурга, в особенности на его ранние комедии.

Проза Сиднея поражает нас сегодня своей изощренной вычурностью. Но в этом отношении всех превзошел Лили. Хотя в его романе «Эвфуэс или анатомия остроумия», как и в его пьесах, можно найти многочисленные черты реализма и стремления к психологическому анализу, все же Лили главным образом остался известен потомству как автор вычурной, витиеватой прозы. От заглавия его романа пошло слово «эвфуизм». «Я предпочел бы, — пишет Лили в предисловии, — чтобы томик моего «Эвфуэса» лежал закрытым в шкатулке знатной дамы, чем раскрытым на столе ученого... Читайте его, сударыни, в то время, когда вам захочется поиграть с вашими собачками. Впрочем, я не желаю лишать вас удовольствия этой игры. Держите на коленях собачку, а в руке роман. И когда последний утомит вас, поиграйте с собачкой».

Конечно, в этих словах было много «позы» писателя, старавшегося быть галантным. Роман Лили читали не только дамы с собачками. Достаточно напомнить, что эвфуизм оказал некоторое влияние на стиль Шекспира, в особенности в ранних его произведениях.

Само собой разумеется, что даже в лучших произведениях писателей описанной нами школы Ренессанс проявлялся весьма односторонне. Полное и законченное свое проявление Ренессанс в Англии нашел лишь в конце XVI века, когда в Лондоне появились «общедоступные» театры. В эти театры широко был открыт вход зрителям из народа. Хлынувшая в театры народная стихия обогатила искусство живой плотью и кровью. В непосредственной связи с «общедоступными» театрами выросла та полнокровная, могучая реалистическая драматургия, величайшим представителем которой был Шекспир. Здесь с наибольшей полнотой выразила себя эпоха, сбросившая путы средневекового сознания.

«Это был, — пишет Энгельс, — величайший прогрессивный переворот, пережитый до того человечеством, эпоха, которая нуждалась в титанах и которая породила титанов по силе мысли, страстности и характеру, по многосторонности и учености».⁵ Ренессанс создал Леонардо да Винчи, Рафаэля, Микеланджело, Рабле, Сервантеса, Джордано Бруно, Монтэня, Коперника и многих других титанов в области мысли и искусства. Силой мысли и многосторонней ученостью обладали и Томас Мор и Фрэнсис Бэкон. Силой мысли, страстностью чувства и многосторонностью, даром широкого охвата в своем творчестве разнообразных явлений живой действительности обладал Шекспир — титан, рожденный эпохой Ренессанса.

Примечания

1. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. I, стр. 61

2. К. Маркс. Капитал. В книге: К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVII, стр. 783—784.

3. Главное произведение Чосера «Кентерберийские рассказы» вышло в русском переводе: Джеффри Чосер. Кентерберийские рассказы. Перевод И. Кашкина и О. Румера. Гослитиздат. М., 1946.

4. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. I, стр. 445.

5. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XIV, стр. 476.