«Генрих IV»

В лучшей из исторических хроник Шекспира образ короля Генриха IV менее важен, чем образ его сына, принца Генри, будущего Генриха V. Этот король почитался англичанами как самый великий — примерно так же французы почитали своего Генриха IV. В сложные годы англо-испанской войны, еще до разгрома Непобедимой Армады, появилась пьеса неизвестного автора «Славные победы Генриха V» (поскольку известно, что в ней участвовал комик Тарлтон, умерший в 1588 году, очевидно, что пьеса была написана и поставлена раньше, то есть до уничтожения Армады). Томас Нэш, восхищавшийся тем, что Шекспир изобразил героя Столетней войны Толбота, восхищался и тем, что на сцене изображают победы Генриха V.

Вероятно, именно «Славные победы» пополнили в 1594 году реестр книг, предназначенных для печати, и о них же упоминается в документе, посвященном спектаклю 1595 года. Издана пьеса была в 1598 году, кварто сохранилось и позволяет провести параллель между этой пьесой и хроникой Шекспира.

«Славные победы» — это довольно примитивное сочетание реальных исторических фактов и легенд о Генрихе V. Главное в ней — пропагандистский характер; персонажи не слишком выразительны. Но Шекспир, безусловно, использовал в качестве источников не только хроники Холиншеда, а и эту пьесу. Опираясь на предания о беспутной молодости короля, ее автор ввел соответствующие эпизоды. Среди собутыльников принца появляется и сэр Джон Олдкастл — прототип Фальстафа. Это был достойный человек, принадлежавший к секте лоллардов, которые предвосхищали собой протестантов. Олдкастл, лорд Кобем, отрицал главенство римского папы и обличал английских католиков, сам переписывал и распространял запрещенный ими перевод Библии на английский. Он действительно был другом принца Генри; став королем Генрихом V, тот пытался уговорить его отказаться от «ереси», но уговорить не смог. В 1415 году Олдкастл был приговорен к смерти собором епископов, однако благодаря королю приговор был заменен на заключение в Тауэре, откуда пленник вскоре бежал (возможно, при помощи того же короля) и два года скрывался в Уэльсе. В 1417 году, когда король воевал во Франции, Олдкастл был схвачен и все-таки казнен.

За свои религиозные убеждения Олдкастл был еще и оклеветан, превращен католиками в проходимца и труса. Известно, что Шекспир вначале назвал своего героя Олдкастлом, это имя звучало в первых спектаклях, но по требованиям потомков лорда от него пришлось отказаться.

В итоге Шекспир использовал имя другого достойного воина, Джона Фастолфа (жившего несколько позже), которого еще в «Генрихе VI» изобразил как труса. Учитывая, что укоренившееся у нас имя Фальстаф по-английски читается как Фолстаф, можно говорить лишь о легкой звуковой анаграмме. Произнесенная в 1618 году фраза Натаниэля Филда показывает, что многие продолжали называть шекспировского персонажа Олдкастлом. Намек на это есть и в тексте: в первой части принц Генри называет Фальстафа «мой старый парень из замка» (my old lad from castle). Соединение второго и последнего слова образует фамилию Олдкастл (Oldcastle), чем, вероятно, и объясняется это довольно непонятное выражение. В кварто второй части перед одной из реплик Фальстафа указано Олд. Однако в эпилоге Танцовщик говорит: «Олдкастл умер смертью мученика, но это совсем другое лицо» (здесь и далее перевод Е. Бируковой).

Потомки Олдкастла немало сделали для восстановления его доброго имени. В1600 году была опубликована пьеса «Сэр Джон Олдкастл» (одним из ее авторов являлся Майкл Дрэйтон), цель которой ясно выражена уже в прологе: «Мы изображаем не бездельника и обжору, а добродетельного человека».

Все окружение Фальстафа полностью вымышлено Шекспиром.

В пьесе очень много смысловых имен. Хозяйку трактира зовут Куикли, что означает «быстро». Тершит — это «рвущая простыни», Пистоль — «пистолет». Имена обоих судей: Шеллоу — «пустой», Сайленс — «молчание». Имена двух полицейских: Фэнг — «коготь», Снэр — «силок». Смысловыми сделаны даже имена рекрутов, что позволило Шекспиру создать немало каламбуров.

Написание и постановка в первой половине 1597 года комедии «Виндзорские насмешницы», показывавшей, что образ Фальстафа уже известен, а также принадлежность «Венецианского купца» ко второй половине 1596-го, легко позволяют датировать начальную часть «Генриха IV» первой половиной этого же года. Все очень естественно: сразу после окончания «Ричарда II» Шекспир начал писать его продолжение.

Первая часть была напечатана в 1598 году без указания имени автора, переиздана спустя год уже с указанием имени Шекспира, выходила в 1604, 1608 и 1612 годах, трижды издавалась посмертно, вошла, естественно, в Первое фолио. Уже кварто 1598 года отличалось не только точностью, но и большим объемом, чем текст в Первом фолио. Поэтому современные издания текста основаны именно на кварто. Казалось бы, оно не было пиратским; однако невозможно объяснить это уходом из труппы исполнителя роли Фальстафа Уильяма Кемпа, без которого постановка пьесы, конечно, сделалась невозможной — в 1598-м Кемп еще играл. Видимо, не только точное издание «Венецианского купца», но и издание «Генриха IV» были связаны с деятельностью брата Шекспира Эдмунда (кстати, тема брата-предателя впервые появляется у Шекспира именно в этом году — в комедии «Много шума из ничего»).

Вторая часть была издана в 1600 году и также была точна, однако имела некоторые сокращения. Еще в 1930-е годы шекспироведы Л.Л. Шюкинг и А. Харт доказали, что сокращения были вызваны проблемами цензуры. В некоторых репликах можно было усмотреть намеки на королеву Елизавету.

Точность издания и второй части позволяет датировать ее первой половиной 1598 года. Очевидно, Шекспир еще давал брату рукописи, но выход кварто резко изменил их отношения.

Никогда Шекспир не создавал столь эпического сочетания серьезной и комической тем. Комической является линия Фальстафа и его окружения, серьезной — восстание против короля.

Фальстаф — это, безусловно, самый знаменитый из комических персонажей Шекспира. В первую очередь благодаря ему «Генрих IV» является такой известной пьесой. По свидетельству шекспировского современника Леонарда Диггеса, при появлении Фальстафа и его приятелей зал был переполнен (в то время зрители могли как выходить из зала, так и возвращаться обратно). Исследования о Фальстафе (включающие и упоминание эпикурейской философии) не уступают по количеству исследованиям о Гамлете!

В образе Фальстафа довольно легко разглядеть его литературных предшественников: «хвастливого воина» древнеримской комедии и жирного Порока из моралите (Порок упомянут и в «Двенадцатой ночи»), который своим бесстыдством и выходками вызывал у зрителей как возмущение, так и смех. Однако Шекспир не копировал их, он создавал новый образ, и в итоге черты предшественников приобрели совсем другой характер. Фальстаф — это добрый, любящий жизнь человек, и поэтому он вызывает у читателей и зрителей симпатию. Даже его недостатки (трусость, обжорство, вранье) приводят только к смеху.

Фальстаф в ироническом духе ссылается на Библию и столь же комично реагирует на подобную шутку принца: «Твоя нечестивая страсть к текстам способна соблазнить и святого». Он сокрушается, что позабыл, как выглядит изнутри церковь (это неслучайно: как раз во время постановки «Генриха IV» парламент принимал законы о штрафах тем, кто не посещает церковь). Когда о Евангелии (именно о Евангелии) говорил Ричард III, этим только выражался крайний цинизм персонажа. Фальстаф же весел настолько, что не может серьезно относиться к вере. Есть тут, конечно, и пародии на проповеди пуритан.

Принц Генри охотно общается с Фальстафом и прочей компанией, но уже в конце второй сцены первого акта, оставшись один, четко определяет свои планы:

Я знаю всех вас, но до срока стану
Потворствовать беспутному разгулу;
И в этом буду подражать я солнцу,
Которое зловещим, мрачным тучам
Свою красу дает скрывать от мира,
Чтоб встретили его с восторгом новым,
Когда захочет в славе воссиять...
Так я, распутные повадки бросив
И уплатив нежданно старый долг,
Все обману дурные ожиданья,
Являя людям светлый образ свой...

К сожалению, об этих мыслях не знает его отец. Если в конце «Ричарда II» он еще испытывал надежду на будущее сына:

И все же в сыне проблески я вижу,
Которые мне подают надежду,
Что славы он достигнет, возмужав.

      (Перевод М. Донского), —

теперь эти мысли явно улетучились. В первой сцене, когда восстание еще не началось, он желал, чтобы его сына и сына Нортумберленда Генри Перси, прозванного Хотспером («горячей шпорой»), еще в детстве «по ночам порхающая фея... в люльках обменяла». Генрих IV опасается, что после прихода к власти его сына для Англии наступят «гнилые времена». Он мечтает прочитать книгу, в которой показано будущее.

Другое переживание короля связано с воспоминанием об убийстве Ричарда II. Он искренне раскаивается в своей вине; видно, что его слова в финале предшествующей пьесы были абсолютно честными. Он собирался ехать, чтобы искупить свою вину, на Святую землю; теперь же он говорит о необходимости крестового похода, рассчитывая и улучшить этим положение внутри государства. Очевидно, именно под влиянием «Генриха IV» Пушкин создал образ Бориса Годунова, переживающего организованное им убийство царевича Дмитрия.

Восстание начинают бывшие соратники короля, участвовавшие и в свержении Ричарда II, и в установлении власти Генриха IV: граф Нортумберленд, его сын Хотспер (поддерживает их и брат Нортумберленда Вустер). Ситуация, которая в своем начале очень напоминала свержение Эдуарда II (в Англии в XIV веке дважды свергали и тайно убивали королей), приобретает совсем другой характер. Если свергнувший Эдуарда II любовник королевы Мортимер отдал власть еще очень юному сыну короля Эдуарду III, который, повзрослев, казнил Мортимера именно за тайное убийство отца, то у Ричарда II детей не было, и его двоюродный брат, самый близкий родственник, легко смог добиться трона. Однако этим он создал прецедент, и Нортумберленд, столько сделавший для завоевания Генрихом IV власти, но не получивший от того ожидаемой благодарности, думает о повторении сделанного — в более выгодной для него форме.

Козырем мятежников становится граф Марч, которого Ричард II еще в 1385 году объявил своим наследником и который по иронии судьбы носит фамилию Мортимер. В союзники они готовы привлечь кого угодно, включая недавно воевавших с Англией шотландца Дугласа и уэльсца Оуэна Глендаура. Победитель Дугласа Хотспер оказывается теперь с шотландцем в одном лагере.

Дугласа отличают храбрость и хитрость, в то время как Глендаур — это феодал-колдун, то ли действительно верящий в колдовство, то ли специально устрашающий и врагов, и друзей своим знанием магии. Нортумберленд и Вустер явно преследуют свои корыстные цели. Гораздо более благородный Хотспер искренне сокрушается:

Пошли на столь неправедный поступок —
Низвергли Ричарда — прости, Господь! —
И, вырвав с корнем сладостную розу,
Терн, язву Болингброка посадили...

Поневоле вспоминаются слова, вложенные Пушкиным в уста Бориса Годунова: «Живая власть для черни ненавистна, они любить умеют только мертвых». Однако у Шекспира это касается лишь феодалов (хотя архиепископ Йоркский и пытается приписать подобные мысли всему народу). Войска сражаются неохотно: долг перед королем для солдат явно выше, чем покорность своему господину, даже если они не в силах от нее отказаться. Здесь выражена важная идея объединения государства под властью короля. Конечно, склонность феодалов к междоусобицам еще не завершилась, и впереди Англию ожидает Война Роз. Однако уже в XVI веке с этим будет покончено.

Надо сказать, что Шекспир очень вольно обращается с возрастом героев. Тридцатишестилетний во время изображенных событий Генрих IV выглядит у него пожилым человеком. Хотспер, который был старше короля, напротив, показан молодым — это важно для его противопоставления принцу Генри. Да и принцу в пьесе явно больше реальных шестнадцати лет.

Параллельно с подготовкой и началом восстания происходят комические сцены с участием Фальстафа, принца Генри и других. Узнав о восстании, принц и Фальстаф откликаются на эту новость веселыми шутками.

Обе линии сходятся во время решающей битвы при Шрусбери. Принц Генри становится совершенно другим; швырнув в ведущего себя как обычно Фальстафа бутылку хереса, он восклицает: «Теперь не время для забав и шуток!». Принц, спасая жизнь своему отцу, сражается с Дугласом и вынуждает шотландца бежать. Вернувшись, Дуглас сражается уже с Фальстафом, который падает, притворившись мертвым.

Принц же еще до этого вступает в поединок с Хотспером, уже покинутым своими союзниками, но не желающим бежать, и убивает его. Иронически пародировавший в начале пьесы Хотспера, теперь принц Генри говорит о нем с большим уважением: «Гордый дух, прощай!.. Здесь, на земле, в живых нет равного тебе героя!» Затем принц видит Фальстафа, считая его мертвым. Он восклицает: «Бедный Джек, прощай!», но тут же добавляет:

О, я уход оплакивал бы твой,
Когда б не распростился с суетой.

Некоторые шекспироведы отмечали сходство между воинственным образом Хотспера и не менее воинственным образом Тибальта в «Ромео и Джульетте», делая из этого вывод, что обе роли исполнял один актер, имя которого установить, к сожалению, не удалось.

Линия Хотспера трагична; Шекспир явно восхищается им как человеком, но осуждает как политическую личность. В то же время фальстафовская история с несостоявшийся ограблением путешественников во втором акте — это небольшая фарсовая комедия. В «Генрихе IV» нет трагической тональности, как в «Ричарде II», — хроника основана на синтезе. Фальстаф приносит фарс и в линию Хотспера, нанося удар мертвому герою и взваливая труп себе на спину. Когда появляются принц Генри и его брат Джон Ланкастерский, Фальстаф заявляет им, что это он убил Хотспера. Даже сказанная принцем правда не способна остановить его вранье. Принц согласен это вранье не отрицать, и Фальстаф рассчитывает получить награду.

Монолог Фальстафа о чести в первой сцене пятого акта нередко считают циничным, но это неверно. Моноло, лишь пародия на феодальную честь того же Хотспера.

Еще предстоит сражаться с Нортумберлендом и Скрупом, с Мортимером и Глендауром, но это уже не показывается — лишь упоминается королем. Ясно, что восстание подходит к концу.

Завершается и пьеса. Но Шекспиру нужно еще показать смерть Генриха IV и преображение его сына. Есть и тема для продолжения — восстания 1405 и 1408 годов. Поэтому в первой половине 1598-го Шекспир пишет вторую часть.

Неоднократно высказывалась мысль о том, что обе части — это две разные пьесы, которые даже нуждаются в различных спектаклях. И однако они представляют собой единое целое. Так полагали один из первых шекспироведов Сэмюэл Джонсон, Дж. Довер Уилсон и многие другие.

Почему Шекспир прервал работу на два года? С одной стороны, это объясняется тем, что, следуя заказу королевы, в 1597 году Шекспир создал комедию «Виндзорские насмешницы». Настроенный в тот период писать каждый год историческую хронику и комедию, явно не желающий касаться темы Фальстафа дважды в год, Шекспир сочиняет в этом году «Короля Джона» и только в следующем возвращается к «Генриху IV».

Но была, конечно, и другая причина. Работа над второй частью носила сложный характер и требовала длительного размышления. Лишь изображать еще одно восстание, перемежая его комической линией Фальстафа, то есть делать копию первой части, Шекспир вряд ли хотел. Требовалось добавить новые приемы.

Из «Виндзорских насмешниц» заимствованы Пистоль и судья Шеллоу. При этом, хотя образ Шеллоу не изменился, изменились его отношения с Фальстафом. В начале «Виндзорских насмешниц» он собирался жаловаться на Фальстафа королю, теперь же он становится другом Фальстафа, что вовсе не мешает тому потешаться над Шеллоу.

Миссис Куикли снова стала хозяйкой трактира «Кабанья голова».

Шекспир как бы забывает о «Виндзорских насмешницах» и продолжает первую часть. Пьеса начинается сразу же после битвы при Шрусбери. Нортумберленд узнает от лорда Бардольфа о том, что Хотспер якобы убил принца Генри и взял в плен Фальстафа, а принц Джон Ланкастерский бежал; говорится и про успехи Дугласа. Но затем Треверс и Мортон сообщают горькую правду — о гибели Хотспера и проигранной битве.

О новой борьбе уже говорят и Нортумберленд, и архиепископ Йоркский, но главной пока неожиданно становится линия Верховного судьи, который арестовал принца Генри за то, что принц его ударил. Еще раньше, как выясняется, он посылал за Фальстафом, обвиненным в распутном образе жизни и в совращении принца с пути истинного. Фальстаф в комичном разговоре с судьей то прерывает его рассказами о недовольстве короля и о придуманной болезни принца, то бесконечно повторяет обращение «ваша милость». Впрочем, судья сам признает, что «все улажено».

Но вскоре Фальстафу снова приходится встретиться с Верховным судьей. На Фальстафа послала жалобу миссис Куикли, не игравшая в первой части большой роли; оказывается, Фальстаф обещал на ней жениться. Он вынужден уже второй раз дать ей слово дворянина. На самом деле Фальстаф вовсе не хочет жениться на Куикли: его гораздо больше интересует Долль Тершит.

Война, о которой много говорилось в первых двух актах, воспринималась как продолжение и окончание восстания 1403 года. Однако, когда в первой сцене третьего акта король произносит:

Лишь восемь лет назад был Перси мне
Всех ближе, обо мне радея как брат,
Любовь и жизнь к моим ногам слагая, —

датировать события можно только 1408 годом. В 1400 году закончилось действие «Ричарда II»; тогда и Перси, и его отец Нортумберленд были ближайшими соратниками Генриха IV (Болингброка).

Очень вольно обращаясь с историей, Шекспир объединяет в одно восстания 1403 и 1405 годов (все они возглавлялись Нортумберлендом), одновременно разделяя их на две части и датируя чуть позже. Участники первого восстания Мортимер и Скруп, которые были казнены, безо всяких объяснений исчезают.

Тем временем Фальстаф руководит набором рекрутов (об этом своем занятии он упоминал и в первой части). Данная тема во времена постановки пьесы была очень актуальна; война с Испанией еще не закончилась. Шекспир изобразил набор рекрутов именно таким, каким тот был в его время. Историк и архидьякон Вестминстерского собора Ричард Хэклут во втором издании своей книги «Главные плавания», которое вышло чуть позже «Генриха IV», писал о неком лейтенанте: «Он получал взятки с солдат, набранных в графствах, и на их место брал других, менее пригодных к службе, менее умелых и способных».

Так же ведет себя и Фальстаф — только еще в самом начале набора Богатым удается откупиться взятками, и он набирает бедных. Впоследствии Фальстаф иронически отзывается о набранных им солдатах, одновременно называя их «пушечное мясо». Из ста пятидесяти человек в живых осталось только трое. Однако слова Фальстафа можно воспринять и как мрачный гротеск. Все зависит от того, как это играл Уильям Кемп.

Принцу Генри, который, вернувшись в Лондон, не принимает участия в войне, противопоставлен уже не Хотспер, а родной брат Джон Ланкастерский. Он действительно разбил в 1405 году архиепископа Йоркского и Мобри, но сделал это не так, как у Шекспира. Принц Джон в пьесе подло обманул своих противников, заключив с ними мир, а затем арестовав. Это, конечно, никак не могло вызвать у зрителей симпатию, какую Хотспер, без сомнения, вызывал.

Фальстаф, которому поручено воевать под командованием принца Джона, появляется уже после всех этих событий. Принц Джон даже угрожает ему виселицей, слыша в ответ остроумные реплики Фальстафа. Арест Фальстафом мятежника Колвиля (тот сдался сам, поскольку Фальстаф умудрился добиться немалой славы) смягчил принца. Однако он приказывает казнить всех захваченных. После ухода Джона Ланкастерского Фальстаф произносит монолог о хересе, который завершается прославлением принца Генри.

Поход короля и принца Генри в Уэльс, о котором говорилось и в конце первой части, и в первом акте второй, не состоялся из-за болезни короля. Так и осталась непоказанной гибель 19 февраля 1408 года Нортумберленда — он просто исчез со сцены, как и погибший вместе с ним лорд Бардольф. О Глендауре, который во второй части вообще не действует, говорится, что он якобы умер, тогда как на самом деле Глендаур, уйдя в горы северного Уэльса, продолжал вести борьбу вплоть до своей смерти в 1416 году, пережив Генриха IV. Нельзя не отметить, что во второй части восстание играет гораздо меньшую роль, чем в первой. Темой двух последних актов стали болезнь и смерть Генриха IV, приход к власти его сына. Шекспир вновь не церемонится с историей, соединяя разные события в одно целое, — Генрих IV умер в 1413 году. Очень большую роль играет сцена в конце четвертого акта, когда принц Генри, оставшись один возле спящего короля и думая, что король умрет во сне, берет его корону, лежащую на подушке. Принятие короны для него — это долг перед отцом.

Пускай все силы мира соберутся
В одной руке чудовищной не вырвать
Ей у мет наследственного сана;
Оставлю сыну моему венец,
Как ты его оставил мне, отец, —

говорит принц и уходит, надев корону.

Проснувшись, Генрих IV срочно зовет всех. Он понимает, что корону унес его сын, и говорит: «Иль так не терпится ему, что принял мой сон за смерть?» (Слухи о том, что сын желает смерти отца, действительно ходили и вызывали у Генриха IV тяжелые переживания.) Когда приходит принц Генри, отец встречает его длинным и резким монологом; с горькой иронией он говорит о предстоящем правлении Генриха V. Но ответный монолог принца, его искреннее оправдание наконец-то примиряют отца и сына. Генриху IV было предсказано, что он умрет в Иерусалиме, он и сам хотел умереть на Святой земле. Король умирает в покое под названием Иерусалим. Принц Генри, привыкший жить так, как он хочет, преображается, став королем Генрихом V. Обладая властью, он мог бы отомстить Верховному судье, но он признает правоту судьи, поскольку тот действовал по закону. Фальстаф отправляется к другу, уверенный, что теперь может сделать все. Он обещает Шеллоу добиться для того всяческих благ, собирается освободить арестованную Долль Тершит. Однако король говорит, что незнаком с ним, вспоминает лишь:

Мне долго снился человек такой —
Раздувшийся от пьянства, старый, грубый,
Но я проснулся, и тот сон мне мерзок.

Даже Шеллоу все понятно, а Фальстаф по-прежнему верит, что его позовут к королю тайком, что увиденное «не более как маска». Однако появляется Верховный судья в сопровождении Джона Ланкастерского и стражи. Он приказывает отправить Фальстафа и его друзей в тюрьму Флит. Стража уводит их. Джон Ланкастерский, оставшись наедине с Верховным судьей, говорит, что меньше, чем через год, его старший брат отправит войска во Францию.

«Генрих IV». Фальстаф на гравюре Боулса и Карвера, 1790

«Генрих IV». Генрих IV — Сергей Юрский, принц Генри — Олег Борисов