«Тимон Афинский»

Трагедия была впервые напечатана в Первом фолио. Это единственный текст фолио, который содержит немало ошибок Они, правда, не касаются самого текста пьесы, но касаются его формального характера. Так, прозаические реплики иногда разбиты на стихотворные строки, а стихи, напротив, напечатаны как проза. Разделение многих поэтических строк не соответствует метрике пятистопного ямба; это, впрочем, можно объяснить как авторское указание необходимых для актерской игры пауз.

Гораздо важнее другой вопрос. Восемь сцен во всех актах, кроме второго, давно уже определяли не слишком похожими на стиль Шекспира. Американский редактор Уильям Дж Ролф в своем издании трагедии (1882) даже выделил их петитом. Исследователями назывались имена возможного соавтора; в последнее время особенно часто употребляется имя Томаса Миддлтона.

Возможно, что такие сомнения возникали и у авторов фолио, которые явно избегали тех пьес, которые Шекспир писал в соавторстве (как иначе объяснить отсутствие «Перикла», «Двух благородных родственников», еще сохранившегося тогда «Карденио»?). Только окончательно прояснив ситуацию, они, видимо, решили в самый последний момент включить «Тимона Афинского», чем и объясняются ошибки, вполне естественные для слишком быстро напечатанного текста.

Тимон дважды упоминался в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха: в биографии Алкивиада и в биографии Антония. Выдвигалось предположение, что при изучении последней из них (где, как это ни странно, Тимон описан подробнее) во время работы над «Антонием и Клеопатрой» Шекспира привлек образ Тимона. Это вполне возможно. Однако у Плутарха Тимон не был богатым и не растратил своего состояния на друзей. Нуждаясь в деньгах, он обратился за помощью к друзьям, а, не получив ее, возненавидел все человечество. Кроме того, он не удалялся в лес, а продолжал жить в Афинах, не желая при этом общаться с людьми.

Поэтому логично предположить, что главным источником пьесы Шекспира был «Тимон Мизантроп» Лукиана, с которым он явно был знаком во французском переводе. У Лукиана, как и у Шекспира, Тимон был богачом, очень щедрым по отношению к своим друзьям. Из-за расточительности он потерял свое состояние, и друзья отвернулись от него.

Рассказ о Тимоне был также в сборнике Пэйнтера «Дворец наслаждений».

Вообще, образ Тимона вызывал большой интерес у писателей эпохи Ренессанса — итальянцев, французов, испанцев и англичан. Итальянский поэт и драматург Маттео Боярдо (1441—1494) написал комедию о Тимоне (1487). Обнаружена рукопись и английской пьесы неизвестного автора, однако сравнение текстов показало, что Шекспир не был с нею знаком.

Тимон упоминается в «Опытах» Монтеня, который в главе «О Гераклите и Демокрите» порицает его мизантропию.

И древние, и близкие к Шекспиру по времени авторы осуждали Тимона за его человеконенавистничество. Только Лукиан сочувствовал Тимону, не одобряя, однако, его одинокой жизни в лесу (в чем Тимон, между прочим, предвосхищает идеи американского писателя и мыслителя XIX века Генри Торо).

Вновь налицо сходство между Шекспиром и Лукианом. Шекспир также сочувствует своему герою и старается его понять.

Еще в конце XVIII века укоренилось мнение о том, что «Тимон Афинский» является последней трагедией Шекспира. Это не подтверждается никакими фактами, но об этом говорит сам характер произведения. В 1608 году Шекспир написал «Кориолан» и (совместно) «Перикл». 1609 год оказывается ничем не заполненным, и очень логично разместить там «Тимона Афинского».

Шекспировский Тимон помогает не только друзьям, но и каждому, кто нуждается в помощи. Он также является меценатом, поддерживая Поэта и Живописца. Пьеса начинается с восхваления не только могущества, но и пользы богатства.

Мизантроп Апемант очень точно оценивает положение главного героя:

Какая тьма людей Тимона жрет,
А он не видит их! Орава эта
Не яства поглощает — кровь Тимона...

      (Здесь и далее переводы П. Мелковой)

Не только он один так реалистичен. Пьеса начинается с беседы между Поэтом и Живописцем, которые рассуждают о Фортуне. Поэт говорит:

Внезапно своенравная Фортуна
Толкает вниз недавнего любимца,
И тот, кто вслед карабкался за ним
И полз с трудом, почти на четвереньках,
Дает ему скатиться; не поддержит
Его никто.

Все так и происходит. Стоило Тимону разориться, как он, убежденный в том, что за оказанное добро ему всегда окажут помощь, оказывается брошенным своими «друзьями» на произвол судьбы. Ему отказываются вернуть долги, а от него кредиторы возвращения долгов требуют.

Потрясенный Тимон приглашает друзей к себе на пир. Они уже начинают думать, что он лишь испытывал их. Все садятся за стол, и Тимон, который до этого вел себя с присущей ему вежливостью, теперь восклицает: «А теперь, собаки, снимите крышки и лопайте!». Подняв крышки, гости видят, что блюда наполнены кипятком, Тимон же начинает говорить с ними совсем по-другому.

Вскоре Тимон уходит из Афин в леса. Как писал Виссарион Белинский, «люди обманули человека, который любил людей, надругались над его святыми чувствованиями, лишили его веры в человеческое достоинство, и этот человек возненавидел людей и проклял их...» Тимон хочет всеобщего разрушения того, во что он больше не верит:

Пусть правда,
Мир, благочестье, страх перед грехам,
Религия, законы, справедливость,
Очаг домашний, уваженье к ближним,
Приличия, просвещение, родство,
Обычаи, торговля превратятся
В свою прямую противоположность.
Пусть воцарится хаос.

Он сам называет себя врагом «людского рода», которому желает гибели.

Как и у Лукиана, Тимон копает землю, чтобы найти коренья, однако находит золото, названное им проклятым металлом, и произносит свои известные слова:

Тут золота достаточно вполне,
Чтоб черное успешно сделать белым,
Уродство — красотою, зло — добром,
Трусливого — отважным, старца — юным,
И низость — благородством.

Все же Тимон оставляет себе часть золота на всякий случай. И тут в сопровождении двух куртизанок появляется Алкивиад.

Линия полководца Алкивиада очень важна в трагедии. Он просил сенаторов помиловать своего друга, который, защищая честь, убил собственного врага. Алкивиад ссылался как на особый характер преступления, так и на личные достоинства обвиняемого. Для сенаторов формальный закон важнее конкретной личности. Они не только отказывают Алкивиаду, но и решают навеки изгнать его из Афин, когда он неосторожно упоминает о собственных заслугах. Из одного этого эпизода ясно, что им нужен был лишь повод.

Шекспир показывает свое отношение к подобному государству, явно носящее злободневный характер, показывает настолько ясно, что споров быть не может (особенно ценно, что это делает пайщик и руководитель труппы, принадлежащей самому королю Англии). Так он поступал уже в «Кориолане» (не случайно одна из последующих адаптаций этой трагедии носила название «Несправедливость государства»). Судьбы Кориолана и Алкивиада вообще во многом схожи; недаром Плутарх поставил их биографии параллельно. Однако Алкивиад, в отличие от Кориолана, не переходит на сторону врагов, а собирается возглавить недовольные сенатом войска.

Плутарх сообщает, что Тимон встретил Алкивиада с удовольствием, надеясь, что, добившись абсолютной власти, тот раздавит Афины (собственно, это было единственным упоминанием о Тимоне в биографии Алкивиада). Шекспир изобразил их беседу иначе.

С самого начала пьесы в ней действовал убежденный мизантроп Апемант, который говорил:

Род человеческий выродился, видно,
В породу обезьян.

Теперь от него не отстает и Тимон, который на вопрос: «Ты кто такой?», отвечает: «Животное, как ты!» и желает Алкивиаду язвы за то, что тот снова явил ему человеческий облик Узнав о планах Алкивиада, Тимон дает ему золото, однако желает:

Пусть боги их убьют твоей победой,
А после них — тебя.

В ответ на удивленный вопрос «За что?» он поясняет:

За то, что, убивая негодяев,
Ты был рожден мой город победить.

Его последние обращенные к Алкивиаду слова: «Убирайся!», «...Будь проклят небом!». Благодарный за золото Алкивиад, впрочем, не обижается. Он еще раньше говорил одной из куртизанок, которую возмутили оскорбления Тимона:

Прости ему, любезная Тимандра,
Его рассудок беды помутили.

Тимон дает золото и куртизанкам, чтобы те поразили молодых людей болезнями.

Важное значение имеет разговор Тимона с Апемантом, которому рассказали о мизантропии Тимона и тот, видимо, надеется найти в нем товарища. Однако Тимон отказывается и видеть Апеманта, и считать себя подобным ему. Действительно, все нападки Апеманта на человечество основаны только на том, что он рожден бедным. Согласно верным замечаниям Тимона, жизнь бедняка-мизантропа была бы совсем иной, если бы он родился сенатором. К тому же, человеконенавистничество явно доставляет ему радость (это было заметно еще в первом акте), тогда как у Тимона оно вызывает страдания.

Как говорит он сам:

Так много языков, сердец и глаз
И уст служили мне, что я не знал
Куда девать их; был покрыт я ими,
Как дуб листвой; но дунул зимний ветер, —
И листья разлетелись. Одинокий,
Нагой оставлен я на волю бурь;
И на меня, кто ведал лишь добро,
Легло все это бременем тяжелым.

Апемант считает, что Тимон страдает лишь от уязвленного самолюбия и потери богатства, не верит в то, что Тимон сможет прожить в лесу:

Ты полагаешь,
Что шумный твой слуга холодный ветер
Тебе рубашку станет согревать,
Иль, что к тебе в пажи наймутся эти
Деревья, пережившие орлов,
И будут бегать за тобою?
Разве Ручей холодный, подслащенный льдом,
Заменит освежающий напиток,
Что глушит после кутежей ночных
Поганый вкус во рту?

Тимон же, рисуя целую аллегорическую картину, отвечает, что Апемант не способен прожить в лесу, даже став зверем, чего тот, по его словам, хотел бы, и одерживает в их споре победу.

Однако и Апемант делает очень верное замечание: «Ты в жизни никогда не знал золотой середины, тебе ведомы лишь крайности». Действительно, Тимон переходит от одной крайности, наивной веры в окружающий мир («Для меня вселенная кондитерской являлась», здесь речь явно идет в первую очередь о духовном благополучии), к другой, а именно к крайней мизантропии.

Когда сразу после ухода Апеманта Тимона находят уже узнавшие о золоте разбойники и утверждают, что они «не воры, а люди, впавшие в нужду», он советует им питаться кореньями, желудями, плодами шиповника, пить воду из родников:

Природа вам, как щедрая хозяйка,
На всех кустах готовит сытный стол.

Однако разбойники не хотят питаться всем этим, как «птицы, звери, рыбы», и Тимон говорит: «Я знаю — должны вы есть людей». Он дает разбойникам золото, дает со словами:

Все в мире — вор! Закон — узда и бич
Для вам подобных, грабит без опаски
В циническом могуществе своем.

Это напоминает слова короля Лира, хотя в целом сопоставление двух пьес, основанное только на теме неблагодарности, кажется преувеличенным.

Тимон произносит свое наставление:

Прочь, грабьте же друг друга, ненавидьте
Самих себя. Вот золото еще:
Берите, режьте глотки без разбору.

По словам одного из разбойников (после ухода Тимона в свою пещеру): «Он чуть не убедил меня бросить свое ремесло, хоть и уговаривал заниматься им». Другой же и в самом деле собирается перестать быть разбойником.

Затем к Тимону приходит Флавий, его бывший слуга, который предупреждал его о возможном разорении, однако не смог повлиять на хозяина. Вначале Тимон относится к нему так же, как ко всем другим людям, даже и не узнает его, но Флавий плачет, и отношение Тимона меняется. Он, правда, опасается, что верность Флавия, который хочет по-прежнему быть слугой даже в лесу, основана на корысти, однако вскоре эти сомнения проходят.

Тимон говорит:

Есть честный человек, я признаю,
Но лишь один — не ошибитесь, боги, —
Единственный! И тот всего слуга.

Он дает Флавию золото, однако не позволяет тому остаться и, больше того, советует также держаться подальше от людей.

Появляются Поэт и Живописец, которые, узнав о золоте, уверены: разорение, как утверждалось и раньше, было придумано для испытания друзей.

Чтобы подольститься, Живописец намерен пообещать Тимону «великолепную картину», а Поэт — посвященную бывшему благодетелю поэму. Тимон слышит их разговор из своей пещеры. Выйдя, он говорит с притворством, иронически, однако затем бьет деятелей искусства со словами:

Вот вам золото, мерзавцы!
За ним пришли вы? Для меня трудились?

В пьесе есть намек на то, что Тимон был воином и полководцем. Еще больше это доказывается тем, что посетившие его в сопровождении Флавия два сенатора, обеспокоенные действиями Алкивиада, предлагают Тимону возглавить Афины. Они сокрушаются, что не оказали ему помощи, однако теперь, осознав, что означает его отсутствие, намерены с избытком возместить прежние обиды. Но Тимон просит сказать Алкивиаду:

Коль он начнет крошить моих сограждан,
От имени Тимола передайте,
Что дела нет до этого Тимону!

Он говорит сенаторам:

Ступайте! Попытайтесь жить. Пускай
Алкивиад чумою станет вам,
А вы — ему. Удастся жить — живите!

После его ухода один из сенаторов замечает: «Обида в нем срослась неотделимо с душой». Надежды на Тимона потеряны; Флавий еще в самом начале объяснял сенаторам, что «говорить с ним безнадежно».

Вскоре одержавшему победу Алкивиаду сообщают о том, что Тимон скончался и похоронен на берегу моря. Он заранее приготовил эпитафию для своего надгробного камня:

Здесь жалкое тело лежит, разлученное с жалкой душою,
Не все ли равно, кем я был. Порази всех вас, небо, чумою!
Себя схоронил здесь Тимон, ненавидевший мир и людей,
Пройдя, прокляните его и ступайте дорогой своей.

Алкавиад произносит:

Ты умер, благороднейший Тимон,
И мы тебя еще не раз помянем...

Выше уже говорилось, что Шекспир старался понять Тимона. Однако это вовсе не означает, что он разделял его мизантропические взгляды. Достаточно ясно, что наибольшую симпатию у Шекспира вызывал Алкивиад, который отомстил за сюи беды не мизантропическими монологами, а действием. В итоге изгнавшие его сенаторы оказались вынуждены вымаливать у него прощение.

Несколько раз не завершив свои трагедии восстановлением гармонии (последний раз это было в «Кориолане»), в заключительной Шекспир это сделал. Достаточно процитировать финальные слова Алкивиада:

Пускай война рождает мир, а мир,
Войну смирив, отныне будет свят.
Мир и война друг друга исцелят.