Шекспир для Бена грозный соперник. «Возвращение с Парнаса»

Чтобы лучше понять причины сильнейшей неприязни Бена Джонсона в конце девяностых и в первое десятилетие следующего столетия, опять коснемся отношений Бена Джонсона и Шекспира. Первая пьеса Бэна, которую он сам высоко ценил и которая имела огромный успех, — «Всяк в своем нраве»; написал ее Бен летом 1598 года. Шекспир в это время был уже знаменит комедиями, трагедиями, хрониками, поэмами и сонетами, и многие уже знали, что поэмы и сонеты — сочинительство Ратленда, а пьесы, имевшие похожих предшественниц, — плоды прикосновения его поэтического дара. Для Бена же Ратленд-Шекспир был тогда не столько серьезный, сколько обидный поэтический соперник. Его путь в литературу был преодолением, казалось, непреодолимых преград, а к Ратленду об эту пору судьба была милостива как ни к кому. И Джонсон тяжело завидовал поэту-придворному. Он сам писал и о зависти, и о ненависти в различных предисловиях, послесловиях, внутренних вставках в своих пьесах. Но его неприязнь усилило еще одно событие.

Шекспир, как известно из кембриджской пьесы «Возвращение с Парнаса», авторы которой были хорошо знакомы со студенческим бытом и литературной жизнью Лондона, жестоко его высмеял:

«Кемп... А наш сотоварищ Шекспир заткнул всех их (латинских авторов. — М.Л.) за пояс, да и Бена Джонсона. Этот парень Бен Джонсон язва каких мало. Его Гораций дал всем поэтам рвотные пилюли, но наш сотоварищ (fellow) Шекспир дал ему такое рвотное, так опозорил, что ему и сейчас тошно».

Напомню слова Гамлета, обращенные к Горацио после сцены с Мышеловкой: «Would not this, sir... get me a fellowship in a cry of players?...» Горацио подхватил шутку: «Half a share».

— «A whole one», — возражает Гамлет (акт 3, сц. 2). В переводах Полевого, Кронеберга, Лозинского и Пастернака¹ слово «a fellowship» передано неточно. У Лозинского — «Гамлет... Не получил бы места в труппе актеров?», Гораций, смеясь, добавляет уточняющее «с половинным паем», перевод Лозинского почти всегда самый точный. У Пастернака — «Место в актерской труппе... С половинным окладом». Полевой: «...Меня примут в лучшие актеры». Кронеберг: «Разве эта шутка... не доставила бы мне места в труппе актеров?... На половинном жалованье».

«Место в труппе актеров с половинным паем» означает, что Гамлет шутя говорит о том, что его взяли бы в труппу драматургом и дали половину пая. Дословно «to get a fellowship» значит «стать компаньоном» в каком-то деле. В какой роли он был бы компаньоном, ясно из контекста — Гамлет хвалит себя за сочиненную им вставку в монолог первого актера. А в Посвящении несравненным братьям «актеры» называют Шекспира «our friend and fellow».

В конце ушедшего века чувства Джонсона к сопернику граничили с ненавистью. В пьесе «Возвращение с Парнаса» Кемп ссылается на пьесу Джонсона «Поэтастр», изданную летом 1601 года. В ней Бен вывел себя в образе Горация, который дает рвотные пилюли поэтам, чтобы те выплюнули и больше никогда не употребляли умертвляющих поэзию слов. Слова Кемпа: «Наш сотоварищ Шекспир дал такое рвотное Бену...» — до сих пор не расшифрованы шекспироведами. Они не могут найти это «слабительное» ни в одной шекспировской пьесе. Тогда как раз шла знаменитая война театров, точнее драматургов. Не найдя в пьесах Шекспира ничего, что говорило бы о его участии в этой войне, шекспироведы делают вывод, что он к ней причастен не был. Что, на мой взгляд, маловероятно.

Шекспир действительно жестоко высмеял Бена Джонсона, ответив на комедию Джонсона «Празднество Цинтии» комедией «Двенадцатая ночь». Напыщенный Мальволио, блюститель нравов в комедии, и есть Бен Джонсон, который в жизни почитал себя именно таковым и свои сатирические комедии считал грозным оружием в борьбе с человеческими пороками, унаследованным от античных авторов. Посрамление Мальволио было убийственно — «Our fellow Shakespeare hath given him a purge that made him beray (disgrace) his credit». Имя «Мальволио» — точный антоним «Good Will», как друзья называли Шекспира. Этой безжалостной насмешки Джонсон много лет не мог Шекспиру простить. Вот почему среди его эпиграмм, в общем благожелательных, появились стихи издевательские до глумления.

Но в конце концов Бен все же не только простил, но и вернул Ратленду любовь и расположение. Это, однако, случилось почти через тридцать лет после нанесенной обиды и под давлением неожиданного для него поворота в ходе истории. На его глазах окончательно разрушился подточенный временем феодализм с рыцарской доблестью и теплыми патриархальными ценностями, на смену ему спешил омерзительный для Бена новый порядок, где всем заправлял чистоган, повивальным братом которого был трезвый, холодный протестантизм. И тогда у Бена стала происходить переоценка ценностей. Отзвук этого — последняя неоконченная пасторальная пьеса «Печальный пастух».

Все эти люди — Фрэнсис Бэкон, Джон Донн, Бен Джонсон, «несравненные братья» граф Пемброк и граф Монтгомери и многие другие из их окружения — были живы, когда строились памятники Ратленду и Шаксперу и собиралось Первое Фолио. Все они были посвящены в тайны Бэкона и Ратленда. Участвовали в «Томасе Кориэте». И, конечно, приложили труд и фантазию к сотворению вещественных свидетельств их бурной жизни для сведения будущих поколений.

Думаю, что после всего вышесказанного и второй незыблемый камень стратфордианцев заколебался. И, таким образом, группа шекспироведов, сторонников Шакспера, оказалась в одном положении со всеми другими группами, отстаивающими своих претендентов, — ведь прямых вещественных доказательств в виде рукописи пьес или стихов нет ни у кого. И наибольший вес имеет та гипотеза, которая подкрепляется большим количеством косвенных улик. Но главное, конечно, психическая и логическая достоверность.

Примечания

1. Цит. по: Шекспир У. Гамлет. Избранные переводы / Сост. А.Н. Горбунов. М.: Радуга, 1985.