Юный пастушок Холла

Сатиры Холла и Марстона комментированы, но стратфордианцами, и потому читать их надо, надев критические очки. Они обо всем судят со своей колокольни, что, конечно, можно понять, но результаты их осмысления не только не дают ответов на недоуменные вопросы, но и создают новые.

С Лабео у Холла и Марстона все ясно, это Фрэнсис Бэкон. Другое дело — юный пастушок, о котором писал в своих сатирах Холл: действительно ли это Ратленд? Прежде всего надо поискать в окружении Бэкона молодого человека, который был так талантлив, что опытный литератор взял бы его в напарники.

У меня есть подозрение, что у Бэкона какое-то время было подобное поэтическое содружество с Кристофером Марло. Потому, наверное, хроники и комедии Шекспира написаны не без влияния Марло. Например, много общих мест в «Венецианском купце» Шекспира, «Мальтийском еврее» Марло, первый раз опубликованном в 1633 году, а также в эссе Бэкона «О ростовщичестве». Так что сотрудничество с одаренным поэтом было, возможно, не внове для Бэкона. Добавлю, что и Бэкон, и Марло были, как теперь говорят, нетрадиционной сексуальной ориентации, чему имеются документальные подтверждения. Марло оставил Кембридж в 1587 году, и вскоре театральный мир Лондона смотрел с немалым изумлением и восторгом его «Тамерлана Великого», сыгранного труппой лорда-адмирала с Эвардом Эллином в главной роли. Умер Марло от удара ножа в голову в 1593 году, нож попал прямо в глаз. Почти все пьесы Марло издавались уже после его смерти. «Трагическую историю доктора Фауста» зарегистрировал в Реестре печатников 7 января 1600 года Томас Бушел (Thomas Bushel), слуга и любимый ученик Бэкона.

В 1600 году выходит комедия Бена Джонсона «Празднество Цинтии», главный герой которой — поэт-придворный Аморфус. Чертами характера, дарованиями это — Ратленд, документально подтвержденный ученик Бэкона, каким он встает из панегириков в «Кориэте», исторических источников и архивных материалов. До событий пьесы, как сообщает Джонсон, Аморфус пил из родника муз — аллюзия на Овидиеву цитату на титуле «Венеры и Адониса». Завуалированное, но тогдашнему читателю понятное указание на то, кто прототип комедии. А в начале пьесы, согласно прихоти драматурга, Аморфус поменял его на родник себялюбия. Аморфус-Ратленд, пьющий из источника муз, — это Пунтарволо из предыдущей пьесы, а Пунтарволо по-итальянски — «Летающее острие», то есть острие, которым машут. Значит, для Джонсона Ратленд — поэт «Потрясающий копьем». Ну а Ратленд, как известно из документальных свидетельств, — с одиннадцати лет подопечный Бэкона.

Стало быть, в начале девяностых среди близких людей Бэкона был юный талантливый поэт. В 1587 году Ратленд приехал учиться в Кембридж, как раз когда Марло покинул университет. С 1688 года Ратленд — подопечный Бэкона. В сентябре 1592 года умирающий Роберт Грин в покаянной книге пишет с досадой о свалившемся на голову совсем молодом драматурге, обладающем большим самомнением, который почитает себя единственным Потрясателем сцены (Shake-scene). А из «Дневника» театрального антрепренера Филиппа Хенслоу (Philip Henslowe) известно, что в марте третьего дня того же года игралась новая пьеса «Генрих VI. Часть 1» в театре «Роза» труппой лорда Стрейнджа, за которую театр выручил гораздо больше денег, чем за пьесу Грина. Эта хроника ни разу не издавалась до Первого Фолио.

В апреле 1592 года печатник Ричард Филд получил лицензию, дающую право печатать поэму «Венера и Адонис». Поэма вышла весной или в начале лета 1593 года, имени автора на титуле не было, но автор приложил к ней посвящение Генри Ризли графу Саутгемптону, подписанное полным именем и фамилией «Уильям Шекспир». Из писем того времени известно, что Ратленд и Саутгемптон были неразлучные друзья. Это было рождение псевдонима. В 1594 году он опять появляется под посвящением Саутгемптону, приложенным к поэме «Лукреция». Значит, в первой половине девяностых годов «Шекспир» уже был известен и как поэт, и как драматург. Оба посвящения явно написаны молодым человеком, социальной ровней Саутгемптону, но который Саутгемптоном восхищается до кокетливого самоуничижения — это его любимый старший друг.

А осенью 1593 года Габриель Харви пишет и издает (уже упомянутую) поэму «Горгона»¹. Подзаголовок у нее «Чудесный год». В ней Харви прощается с только что погибшим в пьяной ссоре Марло и приветствует появление нового поэтического таланта, отчего и год назван «чудесным». Но он еще и предупреждает юное дарование не быть самовлюбленным, не расточать себе похвал — даже великие поэты, уверенные в своем таланте и неуязвимости, смертны. Восхищаясь талантом нового поэта и поучая его — Харви был доном Кембриджа и литератором, — он назвал его «Вторым Шейкерли»², как видно, имея для этого основания. Некоторые историки литературы отождествляют второго Шейкерли из поэмы Харви с Шекспиром.

В 1594 и 1595 годах анонимно выходят вторая и третья части «Генриха VI». Четыре года после «Лукреции» псевдоним не появлялся ни разу. В это время, начиная с осени 1595 года и кончая осенью 1597 года, Ратленд путешествовал за границей, и в 1596 году не вышло ни одной пьесы Шекспира. По его возвращении из Италии, начиная с 1597 года, кварто начинают выходить регулярно, сначала анонимно, а с 1598 года они уже уверенно носят это имя. Все это относится к первому десятилетию творчества. Во втором десятилетии под новыми пьесами псевдоним появляется трижды. Это пьесы — «Гамлет», «Король Лир», «Троил и Крессида». Другие новые пьесы этого десятилетия, вошедшие в Первое Фолио, при жизни Ратленда никогда не носили имя «Уильям Шекспир»: он их не публиковал, хотя на сцене они игрались. Ратленд — подопечный и ученик Бэкона с 1587 года. И есть все основания предположить, что пастушок Холла, из-за которого Лабео-Бэкон бросил поэтические упражнения, — граф Ратленд, юный поэт, впервые заявивший о себе как драматург в 1592 году, а как поэт в 1593. О том, что Ратленд был поэт, мы знаем также благодаря Илье Гилилову, из поэтического сборника «Жертва любви, или Жалоба Розалины», из «Кориэтовых нелепостей», а также из комедий Джонсона. Он связан с Кембриджем, исключительно талантлив и только что вернулся из Италии. Есть и другие качества, не очень похвальные: самомнение, склонность к шутовству и непристойностям, любит хвалить себя и хвастаться победами над слабым полом. Талант у него колоссальный, именно из-за этого Лабео, сотворивший поэта, как Пигмалион Галатею, и произведший в глазах окружающих чудесную метаморфозу, бросил «баловаться» литературой: на фоне великолепных стихов ученика отсутствие поэтического дара в его умно сделанных пьесах вопияло. Это не смертельно, но Бэкону, которому во всем остальном не было равных, свидетельство столь очевидного изъяна в палитре талантов было неприятно, по-человечески его можно понять.

Холл и Марстон скоро осознают, что поэтическая составляющая пьес принадлежит перу младшего соавтора. И Марстон будет коленопреклоненно относиться к поэту, обладающему сладчайшим поэтическим даром. Сам он, написав несколько пьес в подражание Шекспиру и еще «Месть Антонио», трагедию мести, вышедшую одновременно с «Гамлетом», имеющую тот же сюжет и доставившую мучительные страдания исследователям, вскоре после второго издания «Гамлета» оставил литературную деятельность и принял сан. Комментаторы тщетно пытаются объяснить одновременное появление двух пьес, имеющих близкое сюжетное сходство. Одновременность можно объяснить или тем, что кто-то у кого-то списал, или тем, что обе пьесы восходят к одному источнику — Прото-Гамлету, который уже существовал к 1589 году. Вот один из аргументов, который стратфордианцы используют, пытаясь установить дату написания шекспировского «Гамлета». Не могло того быть, чтобы не Шекспир придумал свою самую гениальную пьесу, а позаимствовал ее сюжет у другого автора. Такого даже помыслить нельзя. Загадка эта так для них и остается загадкой³.

Вот потому Марстон и написал «Пигмалион», поэму, в которой скульптор силой своего гения сотворил дивной красоты изваяние и всем своим существом полюбил его: он знал, что соучастником «Шекспира» был ученик Бэкона Роджер Мэннерс, пятый граф Ратленд, который был моложе учителя на пятнадцать лет и отвечал на любовь учителя платонической любовью. Потому и приложил к поэме поэтическое послесловие с цитатой из «Венеры и Адониса», из которой явствует, что Лабео (Бэкон) был своим созданием отвергнут.

Примечания

1. Harvey G. Gorgon. The Wonderful Year. См.: Wraight A.D. The Story that the Sonnets Tell. P. 129—139.

2. Shakerley. Питер Шейкерли — реальная фигура. Завсегдатай прогулочных галерей собора Св. Павла, он был известен в литературных кругах как большой чудак, склонный разглагольствовать и бахвалиться. Умер он в сентябре 1593 года.

3. Подробнее см.: Shakespeare W. Hamlet // A.Sh. P. 13, 83—89.