Наборщики, корректоры, редакторы

В эпоху Шекспира грамматика и орфография английского языка еще не были упорядочены. Существовало традиционное написание слов, но его довольно свободно варьировали, как это можно видеть по сохранившимся рукописям и по печатным текстам XVI — начала XVII в. Это помогло установить, сколько рабочих набирали фолио. Впервые один читатель заметил, что в тексте «Макбета» одни и те же слова напечатаны по-разному. Изучив набранный текст, нашли, что разное написание встречается в трех очень часто повторяющихся словах: do (делать), go (идти), here (здесь). Совершенно очевидно, что это различие объясняется индивидуальной орфографией наборщиков.

Имена рабочих типографии Джаггарда остались неизвестными. Поэтому их обозначают условными буквами. Один из них, наборщик А писал эти слова так: doe, goe, here. Наборщик В писал их: do, go, heere. Наборщик А предпочитал также написание griefe (печаль, печалиться), traytor (изменник), young (молодой), а В набирал их иначе: grieue, traitor, yong. Но кроме них двоих, отдельные части текста набрали С и D и, вдобавок, конец раздела трагедий набирал Е — ученик типографии. Любопытно, что у Джаггарда с 1610 по 1617 г. подмастерьем был однофамилец драматурга — Джон Шекспир; если он остался в типографии и после того, как научился ремеслу, то, конечно, участвовал в печатании фолио.

Чарлз Хинман, автор самого тщательного исследования типографской истории фолио 1623, установил, что В набрал больше 450 страниц, в основном в разделах комедий и трагедий. Наборщик А занимался преимущественно хрониками. С и D помогали наборщику В.

Проверял ли кто-нибудь набранный текст, иначе говоря, держал ли кто-нибудь корректуру?

Сохранилось несколько экземпляров «Короля Лира» в кварто «Пестрого быка» (1608). При сличении их обнаружили еще в прошлом веке, что некоторые страницы в разных экземплярах имеют небольшие отличия в тексте. Поправки мелкие, чисто корректорского типа, и из этого сделали вывод, что уже в те времена существовала корректура. Однако судя по этому кварто «Короля Лира», она не производилась сразу после набора. Как заметил МакКэрро, готовые наборные формы сразу начинали печатать. В процессе печатания смотрели оттиски, выходившие из-под типографского пресса, при этом могли броситься в глаза какие-нибудь опечатки. В таких случаях неправильно набранную букву вынимали из набора и заменяли другой. Следующие оттиски уже не содержали этой опечатки. Но листы с ранее отпечатанным текстом отнюдь не выбрасывали. Их тоже брошюровали, т. е. сшивали в книгу. Вот почему и получилось, что некоторые экземпляры кварто 1608 содержат опечатки, а другие от этих именно опечаток свободны (другие ошибки имеются в достаточном количестве и в исправленных экземплярах).

Корректура «Антония и Клеопатры», случайно вплетенная в один из экземпляров фолио 1623

Ч. Хинман, сличив большое количество экземпляров фолио, обнаружил подобное явление и здесь. По его словам, корректура фолио в процессе печатания была довольно большой. Того, кто проверял рукопись, интересовал не текст, а лишь качество набора. Он устранял марашки (пятна типографской краски), испорченные литеры, исправлял буквенные опечатки, устранял лишние запятые, добавлял точки. Таких исправлений Хинман нашел сотни.

Он обратил внимание также на то, что корректорская правка производилась особенно тщательно в разделе трагедий, в частности в листах, набранных Е; это, кстати говоря, и позволило установить, что он был наименее опытным из всех наборщиков текста, по-видимому, типографским учеником.

Кто проводил правку, трудно сказать со всей определенностью. Известно, что уже в XVI в. за печатью наблюдали компетентные люди. Так, великий гуманист Эразм Роттердамский был редактором и корректором издания «Нового завета», сочинений античных авторов, собственных произведений. Не исключено, что у Джаггарда был корректором какой-нибудь более или менее образованный человек. Могли заглядывать в печатаемый текст и сами наборщики — после того, как появлялся первый оттиск, мог смотреть Айзек Джаггард или зашедшие в типографию Джонсон, Хеминг или Кондел.

Замеченную опечатку устраняли на следующих листах, но в переплет пускали как исправленные, так и дефектные страницы. Благодаря этому и можно было установить приведенные здесь факты.

Фолио имело и редакторов. Ими по праву следует считать Хеминга и Кондела. Очень немного, но самое главное о своей работе они рассказали сами в посвящении графам и обращении к читателям.

«Мы лишь собрали пьесы и оказали услугу покойному автору, приняв на себя, таким образом, опеку над его сиротами; мы не стремились ни к личной выгоде, ни к славе, а лишь желали сохранить память столь достойного друга и товарища на жизненном пути, каким был наш Шекспир».

Собрать пьесы Шекспира само по себе было большой и не простой задачей. Хеминг и Кондел знали, что ряд пьес уже был напечатан, но им было также известно, что некоторые издания содержали сокращенный и неточный текст. Следовало установить, какие кварто годятся для перепечатки в фолио, что, по-видимому, они и сделали. Но о ранних изданиях Хеминг и Кондел отзываются не очень хорошо.

«Признаём, было бы желательно, чтобы сам автор дожил до этого времени и мог наблюдать за печатанием своих произведений, — писали они, — но так как суждено было иначе и смерть лишила его этой возможности, то мы просим не завидовать нам, его друзьям, принявшим lia себя заботу и труд собирания и напечатания его пьес, в том числе тех, которые ранее были исковерканы в различных краденых и незаконно добытых текстах, искалеченных и обезображенных плутами и ворами, обманным путем издавшими их; даже эти пьесы теперь представлены вашему вниманию вылеченными, и все их части в полном порядке; вместе с ними здесь даны в полном составе и все его прочие пьесы в том виде, в каком они были созданы их творцом».

Это весьма важное сообщение. Оно указывает на то, что Хеминг и Кондел отнюдь не безразлично относились к тому, какие тексты следует печатать в фолио. Однако они выразились не совсем ясно, говоря о предшествующих изданиях. Шекспироведы XVIII и XIX вв. считали, что замечание о ранее исковерканных текстах относится ко всем кварто. Так думали вплоть до начала нашего столетия, когда А.У. Поллард показал, что кварто были как «плохие», так и «хорошие» и что слова Хеминга и Кондела относились только к «плохим».

Огромное значение имеет их заявление о том, что они включили в фолио и те пьесы, которые ранее не печатались. Для этого им пришлось порыться в архиве труппы и отобрать рукописи пьес, написанных Шекспиром. Имя автора далеко не всегда ставилось на рукописях. Но Хеминг и Кондел слишком близко знали Шекспира и репертуар труппы, чтобы совершить ошибку.

Но мы знаем также, что фолио собиралось в не совсем благоприятных условиях. Когда приступили к печатанию книги, состав и порядок печатания не были полностью зафиксированы, из-за чего и произошли упомянутые перемены в наборе. Естественно предположить, что Хеминг и Кондел могли по той или иной причине не включить в фолио чего-то из написанного Шекспиром.