Глава 13. «Генрих VI» (часть третья)

Третья часть «Генриха VI» начинается там, где кончается вторая часть, — по крайней мере, с виду. В последней реплике предыдущей пьесы граф Уорик призывает сторонников Йорка, одержавших победу, идти на Лондон. В первой сцене первого акта третьей части «Генриха VI» сторонники Йорка уже в Лондоне — точнее, в здании парламента — и обсуждают, как можно догадаться, только что закончившуюся битву у Сент-Олбанса.

«...Как мог король спастись»

Уорик, произнесший последнюю реплику предыдущей пьесы, произносит и первую реплику новой. Он говорит:

Дивлюсь, как мог от нас король спастись.

      Акт I, сцена 1, строка 1 (перевод Е.Н. Бируковой)

На самом деле это свидетельствует о том, что Шекспир, как обычно, вновь уплотняет время. Речь идет не о первом сражении в Войне Алой и Белой розы. Дело в том, что после битвы у Сент-Олбанса король не бежал.

Возможно, бедный Генрих VI, который страдал слабоумием, просто не понял, что означал бой на улицах Сент-Олбанса. Он был легко ранен стрелой в шею, а когда сражение закончилось, сторонники Йорков нашли его спрятавшимся в доме дубильщика. Победители обошлись с ним почтительно и привезли с собой в Лондон.

Йорк вполне мог сместить Генриха и заставить парламент (или позволить ему) провозгласить себя королем. Но он этого не сделал. Когда 12 ноября 1455 г. собрался парламент (через полгода после сражения у Сент-Олбанса), Йорк удовлетворился тем, что принял пост лорда-протектора при короле, во второй раз официально объявленном безумным. Разница между первым и вторым приступами болезни состояла в том, что во время первого приступа Сомерсет (смертельный враг Йорка) был еще жив, хотя и находился в Тауэре, сейчас его не было: он погиб на улице города Сент-Олбанс.

Поэтому Йорк, бывший протектором в период обоих приступов, теперь чувствовал себя в безопасности.

Тем не менее, когда во время празднования Рождества 1455 г. Генрих появился на людях и вел себя разумно, Йорк снова отказался от протекторства. В феврале 1456 г. он оставил этот пост и вторично выпустил из рук бразды правления.

Нежелание Йорка пользоваться плодами победы у Сент-Олбанса и его настойчивое стремление считать законным королем слабоумного Генриха доказывают, что Йорк был лояльно настроен к существующей власти и поднял восстание только из-за враждебного отношения таких людей, как Сомерсет и королева Маргарита.

Однако Шекспир, будучи противником Йорка, изображает его интриганом, давно мечтавшим о троне, и приглушает (или просто не упоминает) события, свидетельствовавшие о преданности Йорка Генриху.

«...Великий лорд Нортумберленд»

Но вернемся к версии Шекспира. На вопрос Уорика отвечает Ричард Йорк. Он говорит, что король бежал после битвы у Сент-Олбанса, бросив свою армию:

Тогда великий лорд Нортемберленд,
Чей слух воинственный не переносит
Позорного сигнала к отступленью,
Ободрил оробевшие войска,
И разом он, лорд Клиффорд и лорд Стеффорд
На центр наш ринулись и в лютой схватке
Погибли от мечей простых солдат.

      Акт I, сцена 1, строки 4—9

«Великий лорд Нортумберленд» [в переводе — Нортемберленд. — Е.К.] — это сэр Генри Перси, второй граф Нортумберленд. Он сын хорошо известного нам Хотспера. Второй граф родился в 1394 г.; следовательно, в момент гибели отца в битве у Шрусбери этому мальчику было девять лет.

Осторожный и подозрительный Генрих IV держал ребенка под домашним арестом, но, как только королем стал Генрих V, юный Перси воспользовался решимостью нового монарха покончить со всеми старыми междоусобицами до своего отъезда во Францию. Перси, в ту пору двадцатилетний, был освобожден; ему вернули родовые земли, доходы и титул.

В данном случае расчет Генриха V оправдал себя. Молодой человек был благодарен ему, и Перси больше никогда не восставали против Ланкастеров. Второй граф был верен им до самой смерти и погиб в битве у Сент-Олбанса в возрасте шестидесяти одного года, хотя никто не упрекнул бы его, если бы он не участвовал в этом сражении. (Кстати, второй граф Нортумберленд во второй части «Генриха VI» не появляется, а в самом начале третьей части пьесы имя Нортумберленда упомянуто только в связи с сообщением о его смерти.)

Напротив, лорд Клиффорд играл важную роль в предыдущей пьесе, где в конце описана его смерть. Но там сказано, что его убил не простой солдат (что было бы верно), а сам Ричард Йорк в поединке (конечно, это очень сценично, но не соответствует фактам).

Лорд Стаффорд [в переводе — Стеффорд. — Е.К.] — это Хамфри, граф Стаффорд. Он был сыном Хамфри, первого герцога Бекингема — того самого Бекингема, который фигурирует во второй части «Генриха VI» как сторонник Ланкастеров, заставший герцогиню Глостер за совершением магического ритуала.

«А Стеффорда отец...»

При этом разговоре присутствует старший сын Ричарда Йорка. Это Эдуард, граф Марч (унаследовавший злосчастный титул рода Мортимеров). Вообще-то во время битвы при Сент-Олбансе Эдуарду было всего тринадцать лет и он не принимал в ней участия. Однако Шекспир делает его старше, потому что, как обычно, уплотняет время ради усиления драматизма.

Эдуард Марч сообщает еще одну новость:

А Стеффорда отец, лорд Бекингем,
Или убит, иль ранен тяжело...

      Акт I, сцена 1, строки 10—11

На самом деле Бекингем пережил это сражение и погиб лишь через пять лет в другой битве. Поскольку Шекспир эти пять лет пропускает, он предпочитает избавиться от этого персонажа немедленно.

«...Кровь графа Уильтшира»

Другой персонаж вторит Марчу, хвастаясь тем, что на его одежде застыла кровь:

А вот [, брат,]
Кровь графа Уильтшира, с которым я
В разгаре жаркой битвы повстречался.

      Акт I, сцена 1, строки 14—15

Это слова маркиза Монтегью. Его зовут Джон Невилл, и он брат Ричарда Уорика. (Именно к Уорику он и обращается, называя его братом.)

Уилтшир [в переводе — Уильтшир. — Е.К.], о гибели которого он говорит, не имеет никакого отношения к Уилтширу, участвующему в «Ричарде II».

Этот новый Уилтшир — Джеймс Батлер, пятый граф Ормонд и граф Уилтшир, помощник Йорка во время пребывания того в Ирландии. Когда в 1450 г. Йорк покинул Ирландию, Батлер остался там и защищал английские интересы. Он женился на девушке из рода Бофортов, став благодаря этому родственником Сомерсета, и перешел на сторону Ланкастеров. Батлер сражался со сторонниками Йорка в Ирландии и в Англии и, как свидельствуют письменные источники, был ранен в битве у Сент-Олбанса.

«...Всех потомков Джона Ганта!»

Но кульминацией этой сцены описания битвы является появление Ричарда, младшего сына Йорка. Ричард выходит на сцену с головой Сомерсета, которого он убил в конце второй части «Генриха VI», а теперь доставил в Лондон свой трофей.

Один из присутствующих лордов с садистским удовлетворением говорит:

Ждет то же всех потомков Джона Ганта!

      Акт I, сцена 1, строка 19

Это Джон Моубрей, третий герцог Норфолк, которому в тот момент было сорок лет. Его дедом был тот самый Томас Моубрей, первый герцог Норфолк, чьей ссоре с Болингброком (сыном Джона Гонта) посвящен первый акт «Ричарда II». Дядя Джона Моубрея, другой Томас Моубрей, являлся союзником архиепископа Йоркского во второй части «Генриха IV» и был казнен в результате предательства Джона Ланкастера, внука Джона Гонта [в переводе — Гант. — Е.К.]

У третьего герцога Норфолка есть серьезные личные причины ненавидеть потомков Джона Гонта, а мертвый Сомерсет, на голову которого он указывает, — внук Гонта. Конечно, все присутствующие прекрасно знают, что Генрих VI приходится Джону Гонту правнуком, и понимают, что слова Норфолка звучит как государственная измена.

«Владей им, Йорк...»

Однако Уорик поступает еще хуже. Он совершает государственную измену не только на словах, но и на деле. Указывая на трон, приготовленный для короля, которому предстоит открыть сессию парламента, он говорит Йорку:

Вот короля трусливого дворец
И там престол его. Владей им, Йорк;
Тебе по праву он принадлежит,
А не потомству Генриха Шестого.

      Акт I, сцена 1, строки 25—27

Поэтому Йорк (при явном одобрении остальных, присоединившихся к изменникам) садится на трон, что символизирует передачу королевской власти.

Именно здесь Шекспир пропускает пять лет; ибо, как указывалось ранее, после битвы при Сент-Олбансе Йорк снова стал лордом-протектором и на трон вовсе не претендовал.

Что же случилось?

После того как в феврале 1456 г. (через девять месяцев после сражения у Сент-Олбанса) Йорк вновь сложил с себя протекторство, королева Маргарита снова захватила власть. К октябрю 1456 г. она назначила на все видные государственные посты сторонников Ланкастеров. Она пыталась избавиться от Йорка, вновь послав его в Ирландию, но на этот раз он решительно воспротивился и, вернувшись в свои имения, занял выжидательную позицию.

Сыновья лордов, убитых при Сент-Олбансе, требовали крови Йорка, но власть еще не была готова к возобновлению войны и, пытаясь выиграть время, старалась как-то умиротворить потенциально опасного герцога. Возможно, король Генрих искренне хотел примирения, но королева и ее сторонники стремились всего лишь усыпить бдительность Йорка.

Переговоры начались в октябре 1457 г., и 25 марта 1458 г. примирение было достигнуто. Йорк и Уорик согласились построить часовню в память о лордах, павших при Сент-Олбансе, и возместить ущерб их вдовам и детям. Затем обе стороны приняли участие в крестном ходе вокруг собора Святого Павла, причем королева Маргарита и Ричард Йорк во время процессии шли рука об руку.

Однако Маргарита всего лишь выигрывала время. Даже после официального примирения она тайком продолжала собирать армию.

Первое откровенно враждебное действие было направлено против Уорика. Сразу после победы при Сент-Олбансе, в августе 1455 г., Уорик был назначен комендантом Кале (последнего английского владения во Франции) и после того, как Йорк сложил с себя протекторство, оставался единственным его сторонником, занимавшим высокий государственный пост.

Естественно, Уорик был обеспокоен враждебным отношением двора, он не получал никакой финансовой помощи из Лондона. В результате он был вынужден совершать пиратские нападения на торговые суда, и в мае 1458 г., через два месяца после примирения, его вызвали в Лондон, чтобы он ответил на жалобы, поданные на него владельцами судов.

Уорик понимал, что находящиеся у власти сторонники Ланкастеров готовы расправиться с ним, несмотря на примирение, а потому долго в Лондоне не пробыл. Он провел короткие встречи с отцом (Солсбери) и самим Йорком, а потом поспешно вернулся в Кале.

После этого сторонники Йорка тоже стали собирать силы для возобновления войны, к которой явно готовилась Маргарита. Йорк снова отправился в Ладлоу собирать армию; к нему присоединился Солсбери, по дороге разбивший небольшой отряд ланкастерцев. Следом прибыл Уорик с отрядами из Кале.

Однако благодаря энергии Маргариты и времени, выигранному за счет примирения с чересчур доверчивым Йорком, на этот раз ланкастерцы подготовились к войне намного лучше, чем четыре года назад. Тогда инициатива принадлежала сторонникам Йорка, которые начали наступление и встретились с ланкастерцами неподалеку от их основного месторасположения. Теперь уже ланкастерцы повели наступление на Ладлоу, и 13 октября 1459 г. Йорк обнаружил, что окружен армией врага.

Дать сражение Йорк не мог. Ночью большинство его солдат (несомненно, решивших, что ланкастерцы победят) дезертировало и перешло на сторону противника. Сторонникам Йорка оставалось только спасаться бегством. Ричард Йорк бежал в Ирландию, где пользовался популярностью и мог чувствовать себя в безопасности. Уорик, взяв с собой Солсбери и графа Марча, вернулся в Кале, где тоже был популярен.

После этого примерно полгода Маргарита и сторонники Ланкастеров безраздельно правили Англией. 29 ноября 1459 г. они созвали парламент, который объявил всех сторонников Йорка (в том числе Солсбери, Уорика и самого Йорка) изменниками.

Затем Маргарита попыталась распространить свою власть на другой берег Ла-Манша, назначив комендантом Кале сторонника Ланкастеров. Им стал Генри Бофорт, третий герцог Сомерсет, сын главного врага Йорка, погибшего при Сент-Олбансе. В то время Генри было всего двадцать три года. Он и два его младших брата были последними Бофортами и последними прямыми потомками Джона Гонта по мужской линии (они приходились Гонту правнуками).

Однако Сомерсетов по-прежнему ненавидели. Когда Генри попытался высадиться в Кале, Уорик без труда сбросил его в море, после чего весь английский флот перешел на сторону Йорка.

Обеспечив себе превосходство на море, Уорик без труда наладил сообщение между Дублином и Кале. Договорившись с Йорком, он в конце июня 1460 г. направил в Кент небольшой отряд численностью в полторы тысячи. Люди начали стекаться под его знамя, и поход скорее напоминал триумфальное шествие, чем военную кампанию.

2 июля 1460 г. Уорик и его люди без сопротивления вошли в Лондон, радостно встреченные горожанами. Сопровождавший его молодой Эдуард Марч, старший сын Ричарда Йорка, завоевал всеобщую любовь: этот восемнадцатилетний светловолосый гигант был очень красив. В юноше видели нового Ричарда Львиное Сердце (но гетеросексуального), и толпа восторженно приветствовала его.

Ланкастерцы поспешно отступили на север, и Уорик без промедления пустился за ними в погоню. Он настиг врага в Нортгемптоне 10 июля 1460 г. и вступил в сражение. На сей раз ситуация была диаметрально противоположной той, которая сложилась у Ладлоу девять месяцев назад. Теперь уже дезертировали предвидевшие поражение ланкастерцы, а оставшиеся на поле боя потерпели поражение и были вынуждены отступить.

Именно в сражении у Нортгемптона был убит герцог Бекингем, якобы раненный Эдуардом Марчем в битве при Сент-Олбансе, и именно в этом сражении состоялось боевое крещение Марча (во время Сент-Олбанской битвы он был слишком мал). Это доказывает, что Шекспир объединил две битвы в одну и пропустил промежуток между ними.

В ходе этой битвы король Генрих был снова взят в плен и снова привезен в Лондон торжествующими сторонниками Йорка. Созванный затем новый парламент послушно отменил собственные решения годичной давности и принял новые, полностью устраивавшие сторонников Йорков.

Когда его приверженцы овладели Лондоном и большей частью страны, Ричард Йорк вернулся из Ирландии. Он торжественно вступил в Лондон в сопровождении пышного эскорта, проследовал в здание парламента и тщательно осмотрел королевский трон. Видимо, он устал от обманов Маргариты, которой столько раз верил на слово, и впервые серьезно задумался над тем, чтобы самому занять престол. Сохранились свидетельства, что Йорк нерешительно прикоснулся к трону, словно борясь с искушением, но так и не сел на него (в отличие от описания Шекспира).

«Нортемберленд...»

16 октября 1460 г. Ричард Йорк решил объявить себя королем и потребовал от парламента принятия соответствующего решения. Единственным препятствием на его пути оставался король Генрих. Он был настолько жалок и безобиден, что бороться с ним было трудно; люди считали набожного короля святым и во всем винили только королеву и министров.

Йорку приходилось считаться с тем, что безжалостное отстранение доброго Генриха от власти может оттолкнуть от него сторонников. Чтобы избежать этого, требовался какой-то хитрый ход.

Однако Шекспир игнорирует эти соображения и представляет про исходящее как прямое столкновение Йорка и короля.

Когда Йорк садится на трон, входит Генрих в сопровождении уцелевших ланкастерцев. Генрих с негодованием называет Йорка узурпатором и обращается к своим сторонникам, напоминая о зле, которое им причинили сторонники Йорка. Он говорит:

Нортемберленд, отец им твой убит,
И твой, лорд Клиффорд. Оба вы клялись
Отмстить ему, и сыновьям, и близким.

      Акт I, сцена 1, строки 54—55

Мы знакомы с лордом Клиффордом по второй части «Генриха VI», где его называют молодым Клиффордом, а его отца — просто Клиффордом. Именно молодой Клиффорд обещал жестоко отомстить за отца; вскоре сын (в пьесе он назван Клиффордом) сдержит свою клятву.

Нортумберленд, к которому сейчас обращается король, — это еще один Генри Перси, третий граф Нортумберленд, унаследовавший этот титул после гибели отца в битве при Сент-Олбансе. Третий граф родился в 1421 г., за год до смерти Генриха V; сейчас (если следовать хронологии Шекспира) ему тридцать четыре года.

«...Достойный Уэстморленд»

Нортумберленд и Клиффорд подтверждают, что они действительно жаждут мести. Третий сторонник Ланкастеров предлагает немедленно сбросить Йорка с трона, но король Генрих говорит ему:

Терпение, достойный Уэстморленд.

      Акт I, сцена 1, строка 61

Это Ральф Невилл, второй граф Уэстморленд, внук и тезка первого графа, который командовал армией Генриха IV в первой части «Генриха IV». Следовательно, он приходится Солсбери племянником, а Уорику — двоюродным братом, но представляет ланкастерскую ветвь семьи Невилл. (Как все династические гражданские войны, Война Алой и Белой розы шла между близкими родственниками.)

«Эксетер...»

После битвы у Нортгемптона Генрих явно не в том положении, чтобы использовать против Йорка силу. Поэтому он говорит лорду, который присоединился к Клиффорду и Уэстморленду, требуя активных действий:

Знай, Эксетер, угрозы, речи, взгляды
Моим единственным оружьем будут.

      Акт I, сцена 1, строки 72—73

[В оригинале: «кузен Эксетер». — Е.К.]

Эксетер не является ни наследником, ни родственником того Эксетера, который появляется в «Генрихе V». Тот Эксетер был младшим из Бофортов, сыновей Джона Гонта, и владел этим титулом только пожизненно.

До него первым герцогом Эксетером был некий Джон Хоуленд. Его овдовевшая мать вышла замуж за Черного принца, став матерью Ричарда II. Следовательно, Хоуленд приходился этому королю старшим единоутробным братом и стал первым герцогом Эксетером в 1397 г. за то, что помог Ричарду одолеть Томаса Глостера. Когда Болингброк сверг Ричарда и стал королем Генрихом IV, Хоуленда лишили этого титула за причастность к смерти Глостера. Однако Хоуленд не успокоился и продолжал устраивать заговоры против Генриха IV. Кончилось тем, что его казнили, лишив всех титулов. Именно поэтому данный титул можно было пожаловать Томасу Бофорту (иными словами, он перешел от единоутробного брата бывшего короля к единокровному брату нынешнего).

Сын Джона Хоуленда (тоже Джон Хоуленд) верой и правдой служил Генриху V (а позднее Генриху VI) во Франции, до конца оставаясь преданным сторонником Ланкастеров, несмотря на судьбу отца и на то, что он был женат на Анне, дочери самого Ричарда Йорка.

В 1444 г. за верную службу ему возвратили родовой титул (к тому времени прошло семнадцать лет после смерти Томаса Бофорта), и Джон Хоуленд снова стал герцогом Эксетером. Именно к этому Эксетеру и обращается в данный момент Генрих.

«...Пожизненно пусть буду королем»

Генрих вступает в спор с Ричардом Йорком. К спору присоединяются сторонники обеих партий, и дискуссия о престолонаследии начинается снова. Узурпировал Генрих IV корону или завоевал ее? Были ли Мортимеры законными наследниками или нет?

Чаша весов склоняется на сторону Йорков, и даже сам Генрих колеблется. Когда Уорик, устав от споров, вызывает верных ему солдат, король восклицает:

Лорд Уорик, выслушай одно лишь слово:
Пожизненно пусть буду королем.

      Акт I, сцена 1, строки 170—171

Иными словами, Шекспир изображает дело так, словно Генрих добровольно согласился лишить наследства собственного сына, чтобы самому занимать трон до конца своих дней.

На самом деле этот компромисс свидетельствовал о дальновидности Йорка. Оставляя Генриха на троне, Йорк не совершал насильственного захвата власти и тем самым привлекал на свою сторону общественное мнение. Сын Генриха устраивал всех куда меньше, тем более что многие считали его незаконным. Более того, в качестве официального наследника Генриха Йорк получал всю полноту власти в стране и фактически становился королем, а бедный Генрих оставался им чисто номинально.

Когда 23 октября 1460 г. был достигнут компромисс, обнаружилось его странное сходство с компромиссом сорокалетней давности. В 1420 г. безумный король Карл VI Французский был вынужден лишить наследства собственного сына и назначить своим преемником доблестного Генриха V Английского. Генриху следовало лишь дождаться смерти больного короля — но, увы, Генрих умер первым. Теперь же безумный Генрих VI Английский (даже римская нумерация королей совпадает) был вынужден лишить наследства собственного сына и назначить своим преемником доблестного Ричарда Йорка. Ричарду следовало лишь дождаться смерти больного короля, но...

После этого компромисса практически сбылось предсказание Духа во время спиритического сеанса, описанного во второй части «Генриха VI». Там было сказано: «Тот герцог жив, что Генриха низложит»; Ричард, герцог Йоркский, в каком-то смысле действительно низложил короля.

«...И обездолить собственного сына»

Казалось, компромисс, достигнутый за счет принца Уэльского, был разумным, поскольку решал все проблемы, но по крайней мере одна персона никогда бы с ним не согласилась. Это королева Маргарита. Ее сыну Эдуарду тогда было семь лет, и, пока он был жив, Маргарита ни за что не отказалась бы от попыток в конце концов сделать его королем.

Королева Маргарита присутствовала при сражении у Нортгемптона, но сумела бежать, взяв с собой сына. Вместе они добрались до Шотландии.

Однако в пьесе они с принцем Уэльским оказываются в Лондоне, в здании парламента. Конечно, это совершенно невозможно: если бы в 1460 г. они очутились в Лондоне, то были бы схвачены победившими сторонниками Йорка и отправлены в Тауэр, откуда их вряд ли быстро освободили бы (если бы освободили вообще).

Однако с точки зрения драматургии здесь необходимо противостояние. Когда появляется королева, Эксетер — единственный из сторонников Ланкастеров, кто согласился на компромисс, — пытается исчезнуть. То же самое делает несчастный король, боящийся своей сварливой супруги больше, чем Йорка.

Однако Маргарита останавливает их и с презрением говорит своему жалкому мужу:

Когда б его [принца] любил ты хоть немного
Иль мучился, как я, его рожая,
И выкормил, как я, своею кровью, —
Скорей бы отдал ты всю кровь свою,
Чем завещать венец злодею Йорку
И обездолить собственного сына.

      Акт I, сцена 1, строки 220—225

Действительно, пока был жив принц, Маргарита не сдавалась. Она не стеснялась обращаться за иностранной помощью, и если не могла найти сторонников в Англии, то приводила в страну наемников.

Маргариту возненавидела вся Англия, но ей не было до этого дела. По рождению королева не была англичанкой и не считала себя обязанной любить страну, в которой ее ждали одни несчастья.

Разгневанная Маргарита уходит, бросив короля, но клянется собрать на севере армию и лично возглавить ее.

«Все лорды северные...»

Место действия второй сцены первого акта — один из замков Ричарда Йорка. Он расположен у Уэйкфилда, в 25 милях (40 км) к югу от города Йорка.

Будучи противником Йорка, Шекспир изображает дело так, словно соратники Йорка готовы нарушить достигнутое соглашение: сыновья Йорка убеждают отца стать королем немедленно, не дожидаясь смерти Генриха.

Так, Ричард искушает Йорка:

Отец, подумай,
Как сладко на челе носить корону:
Элизиум она тебе дарит.
И все восторги, что поэты славят.

      Акт I, сцена 2, строки 28—31

На самом деле в это время Ричарду было всего восемь лет, так что обвинение его в попытке вероломно нарушить договор является еще одной тенденциозной клеветой, поскольку во времена Шекспира Ричард был главной мишенью власти. (Впрочем, эта речь преследует и другую цель: вскоре судьба жестоко посмеется над Йорками.)

Слова сына пробуждают в Ричарде Йорке сомнения, он уже соглашается стать королем прямо сейчас, как вдруг прибывает гонец со страшным известием:

Все лорды северные с королевой
Намерены ваш замок осадить;
Они уж близко — двадцать тысяч войска.

      Акт I, сцена 2, строки 49—51

На самом деле Йорк не собирался нарушать соглашение, так как в этом не было необходимости. Ему не хватало только официального титула короля, а для его приобретения не стоило возобновлять гражданскую войну.

Договор был нарушен из-за враждебных действий Маргариты. Она собрала на севере армию (в которую вошли скотты, жаждавшие добычи) и была просто обязана отдать приказ о наступлении. В начале декабря 1460 г., всего через месяц после объявления его наследником престола, Йорк спешно отправился на север. Сил у него было мало; возможно, Йорк считал главным фактором скорость и не верил, что женщина может успешно командовать армией.

Но он не знал Маргариту. В Уэйкфилде Йорка окружило войско, численно намного превосходившее его собственное.

«...Когда был в десять раз сильнее враг»

Ричард Йорк мог остаться в замке и переждать осаду. Конечно, вскоре к нему пришли бы на помощь. Но видимо, он не мог смириться с позором, который выпал бы на его долю при известии о том, что он попал в осаду, устроенную женщиной.

Пылкий юный Ричард (который уже в этой пьесе становится главным злодеем) жаждет битвы, и Йорк позволяет убедить себя. Он говорит:

Во Франции я часто побеждал,
Когда был в десять раз сильнее враг, —
Так почему ж не победить и нынче?

      Акт I, сцена 2, строки 73—75

Это полностью соответствует распространенной в Англии легенде о том, что все битвы во Франции были такими же, как битва при Азенкуре. Однако можно не сомневаться, что сам Йорк так не думал. Те сражения, в которых он участвовал во Франции, ничем не напоминали Азенкур.

«...Кровавый Клиффорд!»

У Шекспира сыновья Йорка Эдуард и Ричард тоже находятся в Уэйкфилде. На самом деле все было не так. Эдуард с частью армии Йорков находился в городе Глостере, в 125 милях (200 км) юго-западнее. А восьмилетний Ричард был еще слишком мал, чтобы участвовать в войне.

С Йорком был только его второй сын Эдмунд, граф Ретленд; он появляется в пьесе только в этот момент. В книге Эдуарда Холла, которой Шекспир пользовался как источником, говорится, что в то время Эдмунду исполнилось двенадцать лет, поэтому у Шекспира он изображен школьником. На самом деле он достиг семнадцатилетия; Эдмунд был всего на год моложе Эдуарда Марча, к тому времени уже закаленного воина.

Йорк пытается отправить Эдмунда Ретленда из замка вместе с его учителем (священником сэром Томасом Эсполлом, имя которого в пьесе не приводится). Видимо, Йорк сделал это, надеясь спасти сына, если битва будет проиграна, но мальчику не повезло. Ретленд говорит своему воспитателю:

Куда мне скрыться? Как врагов избегнуть?
Смотри, наставник, вот кровавый Клиффорд!

      Акт I, сцена 3, строки 1—2

Отец Клиффорда погиб при Сент-Олбансе, и сын поклялся убивать всех Йорков, которые попадут в его руки. В конце второй части «Генриха VI» он угрожал детям Йорка, и это предвещало трагическую сцену, которая происходит сейчас.

«Как фурия...»

Юный Ретленд умоляет пощадить его, но Клиффорд свирепо отвечает:

Вид каждого, кто носит имя Йорка,
Как фурия терзает душу мне.
Пока не истреблю их род проклятый,
Всех до последнего, мне жизни нет...

      Акт I, сцена 3, строки 1—2

Фурии (или эринии, как называли их греки) — три богини мщения, которые преследовали виновных в страшных преступлениях, наполняли их души ужасом и сводили с ума. Они являлись воплощением угрызений совести, доводящих человека до безумия.

Ретленд продолжает умолять Клиффорда. Он сам не сделал Клиффорду ничего плохого; Йорк убил его отца еще

До моего рожденья.

      Акт I, сцена 3, строка 39

Это неверно. Отец Клиффорда погиб в битве при Сент-Олбансе в 1455 г. В то время Ретленду было двенадцать лет.

«Но у тебя есть сын...»

Ретленд делает последнюю попытку убедить Клиффорда. Он говорит:

Но у тебя есть сын, и ради сына
Мне окажи пощаду, а не то
В отмщение — ведь справедлив Господь —
И сын твой смертью страшною умрет.

      Акт I, сцена 3, строки 40—42

Эти слова звучат как грозное пророчество, которое неминуемо сбудется, но в жизни все сложилось иначе. Клиффорд погиб в бою вскоре после этой сцены и оставил после себя единственного сына, Генри Клиффорда, в ту пору семи лет. Юного Генри спрятали, чтобы спасти от мести Йорков, поэтому иногда его называли «лордом-пастухом».

После окончательного поражения Йорков он перестал скрываться, дожил до семидесяти лет и умер в своей постели.

«Пал здесь Фаэтон...»

Сражение состоялось 30 декабря 1460 г. и закончилось полным поражением Ричарда Йорка, отряд которого численно сильно уступал противнику. На сцену, пошатываясь, выходит Йорк, который пытается спастись бегством. Он говорит о подвигах своих сыновей Эдуарда и Ричарда, которые пытались прийти к нему на выручку, но не смогли. (На самом деле никто из них в битве не участвовал.) Йорк ни слова не говорит о своем шурине графе Солсбери, который действительно принимал участие в этом сражении.

После битвы Солсбери тоже пытался бежать, но его схватили, отвезли в Помфрет (где умер Ричард II) и в последний день года казнили. В то время Солсбери было шестьдесят лет.

Что же касается Йорка, то он якобы попал в плен на поле боя. Клиффорд, находящийся среди тех, кто его схватил, сообщает:

Но с колесницы пал здесь Фаэтон...

      Акт I, сцена 4, строка 33

Ту же метафору Шекспир использует через несколько лет, описывая падение Ричарда II (см. в гл. 6: «...Фаэтон блестящий»).

«Эдвард распутный...»

Конечно, Клиффорду хотелось бы убить Йорка на месте, но мстительная Маргарита замыслила другое. Она намерена перед смертью поиздеваться над Йорком, однако предпочитает душевные пытки физическим.

Королева принимается насмехаться над связанным и беспомощным Йорком:

Где кучка сыновей, твоя защита, —
Эдвард распутный и веселый [похотливый] Джордж?
И где отважный твой урод горбатый,
Сынок твой Дик...

      Акт I, сцена 4, строки 73—76

Эдуарда называют распутным впервые. Он и в самом деле был большим любителем женщин (впрочем, неизвестно, успел ли Эдуард проявить себя в этом качестве к 1460 г.), и его сластолюбие сыграло значительную роль в конечном поражении Йорков.

«Урод горбатый» — это, конечно, Ричард; Шекспир не упускает случая лишний раз напомнить о его мнимых физических недостатках.

«Похотливый Джордж» — это третий сын Йорка, который еще не появлялся на сцене. Он родился 21 октября 1449 г. в Дублине, где его отец служил лордом-наместником Ирландии. Во время пленения Йорка ему было всего одиннадцать лет.

А затем Маргарита опускается до беспредельной низости. Она говорит:

И, наконец, где твой любимец Ретленд?
Йорк, погляди! Платок я омочила
В его крови, которую из сердца
Исторг мечом победоносный Клиффорд.
Коль хочешь сына милого оплакать,
Возьми платок, чтоб слезы утереть.

      Акт I, сцена 4, строки 78—83

Проланкастерская позиция Шекспира на француженку Маргариту не распространялась. Действительно, только ненависть к ней заставляла англичан поддерживать Йорка. Несомненно, легенду о смерти Ретленда использовали для того, чтобы восстановить против Маргариты всю Англию, а возраст Ретленда уменьшили, чтобы история выглядела еще ужаснее.

Если убийство Хамфри Глостера привело к смерти Суффолка, то убийство Ретленда должно было уничтожить Маргариту и всю партию Ланкастеров, окончательно лишившихся народного сочувствия. А смерть самого Йорка стала настоящим апофеозом. В этот момент Шекспир сам переходит на сторону Йорка; возможно, драматург просто не мог не довести эту сцену до мрачного совершенства, зная, что никому не удастся сделать это лучше его.

«Корону Йорку!»

Но Маргарита еще недостаточно поиздевалась над Йорком. Она восклицает:

Корону Йорку! Лорды, преклоняйтесь.
Держать его, пока ему надену.

      Акт I, сцена 4, строки 94—95

На голову Йорка водружают бумажную корону, после чего все присутствующие склоняются перед ним в насмешливом поклоне. Это отклик на фразу, сказанную Йорком в последнем акте второй части «Генриха VI»: «Это золото должно увенчать мое чело». Ту реплику Шекспир вложил в уста Йорка намеренно, заранее зная, что наступит момент, когда золото заменит бумага.

Но еще более очевидна связь со словами юного Ричарда, сказанными всего двумя сценами ранее: «Как сладко на челе носить корону». Теперь Йорк знает, как это сладко; в свое время то же самое узнает и Ричард.

К счастью, то, что случилось в действительности, выглядело не так страшно. Труп Йорка обнаружили на поле боя, так что Маргарита не могла устроить этот садистский спектакль. Йорку отрубили голову и выставили на крепостной стене для всеобщего обозрения, надев на нее бумажную корону в знак тщетности надежд Йорка на престол. (Однако эта бумажная корона оказалась ошибочным пропагандистским ходом. Она позволила сторонникам Йорка сочинить легенду, которой воспользовался Шекспир в этой пьесе, а затем Маргарита стала выглядеть чудовищем в глазах всего мира.)

«Французская волчица...»

Все это время Йорк молчал, ошеломленный катастрофой, но Маргарита требует от него ответа, желая насладиться воплями своего измученного врага.

Но Йорк не доставляет ей такого удовольствия. В своем последнем монологе (лучшем, что есть во всех трех частях «Генриха VI») он не дает королеве насладиться триумфом и награждает Маргариту кличкой, под которой она навсегда осталась в истории. Этот монолог начинается так:

Ты злей волков, французская волчица,
И твой язык ехидны ядовитей!
Как не пристало полу твоему
Торжествовать, подобно амазонке...

      Акт I, сцена 4, строки 111—114

Йорк дразнит Маргариту бедностью ее отца, отказывает ей в красоте, уме и добродетели, а потом говорит:

Ты далека от всякого добра,
Как антиподы далеки от нас [от Септентриона],
Или как юг от севера далек.
О сердце тигра в женской оболочке!
Смочила ты платок в крови ребенка
И слезы утирать даешь отцу, —
И все же образ женщины ты носишь?

      Акт I, сцена 4, строки 134—140

Антиподы (буквально: «ногами к ногам») — жители двух диаметрально противоположных пунктов земного шара. Септентрион (буквально: «семь звезд») — это созвездие Большой Медведицы, которое всегда находится на северном небе, а потому является синонимом севера.

Кроме того, следует обратить внимание читателя на энергичную строку о сердце тигра в женской оболочке. Возможно, это самая важная фраза во всей пьесе.

В 1592 г. английский драматург Роберт Грин написал злую сатиру, озаглавленную «На грош ума, купленного за миллион раскаяний». Там он злобно высмеивает некоего человека, о котором пишет следующее: «...среди них [актеров. — Е.К.] завелась одна ворона-выскочка, разукрашенная нашим опереньем. Этот человек «с сердцем тигра в шкуре лицедея» считает, что также способен греметь белыми стихами, как лучший из вас, тогда как он всего-навсего «мастер на все руки», возомнивший себя единственным потрясателем сцены в стране»¹.

Шекспир начинал как актер и на скорую руку переделывал пьесы, в которых играл (вызывая вполне естественное раздражение их авторов). Когда же он сам принялся писать пьесы, пользовавшиеся успехом, люди, подобные Грину, стали ему завидовать. Как простой актеришка смеет думать, что он пишет лучше профессионалов?

Грин не называет Шекспира по имени, но шпильки «потрясатель сцены» («shake-scene») вполне достаточно, чтобы понять, о ком идет речь. А для непонятливых Грин пародирует самую известную к тому времени строку Шекспира, написанную всего около года назад («О сердце тигра в женской оболочке»), меняя в ней всего одно слово — «woman's» на «player's».

«...Злее гирканских тигров»

Тут Йорк вспоминает убитого сына и наконец заливается слезами. Он говорит:

Его лицо голодный каннибал —
И тот бы пощадил, не залил кровью;
Но вы жесточе и бесчеловечней,
О, злее в десять раз гирканских тигров!
Смотри, безжалостная королева,
На слезы злополучного отца!
В кровь отрока ты окунула ткань, —
А я слезами смою эту кровь.
Возьми платок, иди и хвастай им;
И если правду страшную расскажешь,
Клянусь душою, люди станут плакать;
Мои враги — и те слезу уронят
И скажут: «Это жалости достойно».
Бери же мой венец и с ним проклятье...

      Акт I, сцена 4, строки 152—164

Йорк поменялся с Маргаритой ролями. Его речь исторгает слезы у присутствующего при этом Нортумберленда. Должно быть, и сама Маргарита ощущает правоту слов Йорка; теперь вражеская пропаганда окончательно погубит ее репутацию. Теперь она — «французская волчица», она хуже «голодного каннибала» и «гирканских тигров» (Гиркания — область на берегу Каспийского моря, в древности славившаяся обилием диких животных, которые на расстоянии казались еще страшнее).

Йорка, бывшего наследником престола всего шесть недель, закалывают Клиффорд и Маргарита, но ни о каком триумфе больше нет и речи.

Сбывается еще одно пророчество, полученное во время спиритического сеанса. Герцог, который низложил Генриха (см. в гл. 12: «Тот герцог жив...»), действительно погиб насильственной смертью.

«К Сент-Олбенсу отправился...»

Эдуард и Ричард узнают, как именно погибли их отец и брат, и чуть не лишаются рассудка от скорби и гнева.

Когда входит Уорик, они устремляются к нему, чтобы сообщить о случившемся, но он уже все знает. Его новости тоже неутешительны.

После смерти Йорка и уничтожения его небольшого отряда Маргарита, воодушевленная победой, отправилась на юг. Дикие скотты, входившие в ее армию и ненавидевшие англичан, грабили всех подряд, а Маргарита даже не пыталась остановить их. Поскольку королеву люто ненавидели и терять ей было нечего, она стремилась лишь к победам и мести.

Уорик не упоминает о том, что в битве при Уэйкфилде погиб его собственный отец (Шекспир намеренно концентрирует внимание только на Йорке). Он говорит:

Я, в Лондоне стерегший короля,
Стянул войска, собрал толпу друзей
И, как мне думалось, вполне готовый,
К Сент-Олбенсу отправился с войсками,
Чтобы пресечь дорогу королеве.
Я короля с собою взял вам в помощь...

      Акт II, сцена 1, строки 111—115

Бедному Генриху VI всю Войну Алой и Белой розы (или, по крайней мере, ту ее часть, свидетелем которой он был) ни разу не удалось проявить собственную волю. Он был просто живым знаменем, символом королевской власти, использовавшимся то одной, то другой стороной. В данном случае Уорик взял его с собой, демонстрируя, что он сражается за короля, в то время как королева является мятежницей и изменницей.

После неожиданного поражения и гибели Йорка войско королевы достигло Сент-Олбанса. Там 17 февраля 1461 г., через шесть лет после первой, состоялась вторая битва. На этот раз уже армия Ланкастеров обошла фланг сторонников Йорков и ударила им в тыл. Уорик был вынужден поспешно отступить, оставив на поле боя множество трупов. Маргарита одержала вторую победу.

«Лорд Джордж...»

После второго сражения у Сент-Олбанса Маргарите удалось отбить у сторонников Йорка короля Генриха. Она позволила своим солдатам разграбить аббатство Сент-Олбанс и казнила нескольких пленников; вслед за этим королева дала понять, что намерена направиться к Лондону. Лондонцы, боявшиеся Маргариты и ее шотландцев, начали спешно готовиться к обороне.

Столица оставалась незащищенной, потому что Уорик с остатками войска поспешно направился на запад, чтобы объединиться с Эдуардом, который теперь, после смерти отца, был не только графом Марчем, но и герцогом Йорком.

Уорик говорит Эдуарду:

Лорд Джордж, ваш брат, я сам и герцог Норфолк
Соединиться с вами поспешили...

      Акт II, сцена 1, строки 138—139

Джордж еще не появлялся на сцене; впрочем, к этому времени ему не исполнилось и двенадцати лет. Однако его отсутствие объясняется не детским возрастом, ибо Шекспир делает всех сыновей Йорка старше своих лет (за исключением Ретленда, который искусственно омоложен). Джордж на три года старше Ричарда, которого Шекспир изображает лихим рубакой.

Поэтому Шекспир отправляет Кларенса в Бургундию. Уорик говорит:

А что до брата вашего, он послан
Бургундской герцогиней, вашей теткой,
С отрядом войск, чтоб вам помочь в войне.

      Акт II, сцена 1, строки 145—147

Попытка объяснить отсутствие Кларенса заставляет Шекспира очередной раз прибегнуть к анахронизму. Во время второй битвы при Сент-Олбансе (1461) герцогом Бургундским еще был Филипп Добрый. Он умер лишь в 1467 г., после чего титул унаследовал его сын Карл Смелый. Через год Карл женился на Маргарите Йоркской, дочери Ричарда Йорка. Таким образом, герцогиня Бургундская приходилась Кларенсу не теткой, а сестрой, но герцогиней она стала лишь в 1468 г.

«...Рать сбираете для новой битвы»

Уорик тщательно объясняет, что он не отступил на запад, а просто решил воспользоваться возможностью перегруппировать силы и начать новое наступление,

Узнав, что пребываете вы здесь
И рать сбираете для новой битвы.

      Акт II, сцена 1, строки 140—141

[В оригинале: «...отращиваете новую голову, чтобы сражаться снова». — Е.К.]

Здесь Шекспир несправедлив к Эдуарду. Тот не просто «отращивал новую голову» (то есть собирал новую армию). Получив известие о смерти отца, он тут же собрал войско и был готов к новой битве гораздо быстрее Уорика.

2 февраля 1461 г. Эдуард сразился с валлийскими сторонниками Ланкастеров у Мортимерс-Кросс (Креста Мортимера), примерно в 12 милях (20 км) к югу от Ладлоу, одержал победу и направился на восток, навстречу Уорику. Узнав о поражении Уорика у Сент-Олбанса, Эдуард не остановился. Объединение сил стало возможно не потому, что Уорик отступил на запад, а потому, что Эдуард быстро наступал на восток.

Объединение сил Эдуарда и Уорика произошло, когда до Лондона оставалось лишь дня два пути. Это случилось 23 февраля 1461 г., всего через неделю после второй битвы у Сент-Олбанса; свирепые конники Маргариты уже ворвались в северное предместье столицы.

Маргарита узнала, что к ней быстрым маршем приближается войско Эдуарда. Ее собственная армия была дезорганизована; к тому же она слишком далеко углубилась во вражескую территорию. Поэтому королева решила отступить на север, и угроза Лондону миновала.

Лондонцы чуть не сошли с ума от радости; Эдуард стал их спасителем, посланным самим Небом. Когда 25 февраля Эдуард вошел в столицу во главе «армии избавления», его встретили как героя.

«...В славном Йорке»

Отступление Маргариты было долгим — около 160 миль (256 км) на север, к Йорку. Следующая сцена происходит у стен этого города. Маргарита показывает королю Генриху, который теперь в ее руках, на голову старого Йорка, все еще разлагающуюся на колу в одной из стен города, и говорит:

Привет вам, государь мой, в славном Йорке.
Вот голова проклятого врага,
Что вздумал завладеть короной вашей.
Не радует ли этот вид вам сердце?

      Акт II, сцена 2, строки 1—4

Возможно, «этот вид» радует сердце самой Маргариты, но одобрить ее трудно, так как жестокость королевы вскоре обернется против нее самой.

За полгода до этого Ричард Йорк решил, что захватывать трон нехорошо, и ограничился тем, что стал наследником престола. Но теперь, после распространившихся слухов о мученической смерти Ричарда Йорка и его сына Эдмунда Ретленда, симпатии народа перешли на сторону рода Йорков, а марш Маргариты на юг вызвал ненависть к Ланкастерам. На общественное мнение не смог повлиять даже бедный Генрих; теперь он был рядом с женой и нес ответственность за ее деяния.

В результате всего лишь через два месяца после гибели Йорка его сын смог сделать то, чего не удалось отцу. 2 марта 1461 г. Государственный совет провозгласил Эдуарда королем, а 4 марта молодой человек возглавил большой крестный ход в Вестминстере и занял престол, к которому его отец (несмотря на утверждение Шекспира) дерзнул только прикоснуться. Новому королю Эдуарду IV еще не исполнилось двадцати одного года.

Но Эдуард не остался в Лондоне, чтобы отпраздновать свое воцарение. Маргарита отступила на север, и с ней нужно было покончить. Война Алой и Белой розы продолжилась.

«Подходит Уорик...»

Естественно, мягкосердечный Генрих не испытывает удовольствия при виде головы мертвого Йорка. Ему ненавистно кровопролитие, и он даже жалеет о кровавых победах своего отца Генриха V (подобных заявлений больше у Шекспира не встречается, возможно, это единственный случай, когда Шекспир откровенно декларирует свои пацифические взгляды и осуждает подвиги короля-героя).

Генрих VI говорит:

Я добрые дела оставлю сыну,
И был бы рад, когда бы мой отец
Мне ничего другого не оставил!
За прочее мы слишком много платим:
Хранить его — заботы больше стоит,
Чем радости приносит обладанье.

      Акт II, сцена 2, строки 49—53

Можно сделать вывод, что корона тяготит Генриха; его точка зрения на бремя королевской власти диаметрально противоположна точке зрения юного Ричарда, который считает, что корона дарит ее обладателю райское наслаждение.

Но кровь будет литься, потому что сторонники Йорков гонятся за отрядами ланкастерцев по пятам. Прибывает гонец и сообщает:

С отрядом в тридцать тысяч человек
Подходит Уорик, чтоб за Йорка биться;
Его они по городам и селам
Везде провозглашают королем...

      Акт II, сцена 2, строки 68—71

Итак, на место герцога Йорка, убитого за желание стать королем, пришел другой герцог Йорк, который уже овладел короной.

«Красивее тебя была Елена...»

Две армии сходятся, и, как обычно, начинается словесный поединок. Так, Эдуард говорит Маргарите:

Красивее тебя была Елена;
Хоть Генрих может зваться Менелаем,
Но брат Агамемнона никогда
Так не был оскорблен женой коварной,
Как твой супруг тобой.

      Акт II, сцена 2, строки 146—149

Это заставляет вспомнить реплику Суффолка, которой заканчивается первая часть «Генриха VI». Суффолк плывет во Францию за королевой так же, как когда-то Парис плыл в Грецию. Парис обрел прекрасную Елену, которая предала мужа и превратила в руины принявшую ее Трою. Эдуард намекает, что до красоты Елены Маргарите далеко, но она принесла не меньше горя.

Однако этого мало. В утверждении, что Генрих VI играет роль Менелая, то есть обманутого супруга, содержится намек на незаконное происхождение сына Маргариты, юного принца Уэльского. Аргументы Йорков ясны. Эдуард — законный король Англии благодаря происхождению от Мортимера, но, даже если бы этого не было, Генрих не способен править, а его сын — бастард, поэтому трон принадлежит Эдуарду по праву.

«Измучен, словно бегом скороход...»

Две армии вступают в яростное сражение, накал которого проясняется с самого начала следующей сцены. Уорик говорит:

Измучен, словно бегом скороход,
Прилягу здесь, чтоб дух перевести...

      Акт II, сцена 3, строки 1—2

Арена битвы — Тоутон [в переводе — Таутон. — Е.К.], маленький городок примерно в 15 милях (24 км) к юго-западу от Йорка. Битва состоялась 28 марта 1461 г. Она началась в метель и продолжалась шесть часов.

Никакой особой тактики не использовали. Оба войска яростно набросились друг на друга, и началась резня, в которой погибло тридцать восемь тысяч англичан с каждой стороны, такой кровавой бойни не было ни в одном сражении во Франции за все время Столетней войны.

Бессмысленность этого кровопролития комментирует Генрих, который сидит в углу поля, мечтая умереть или стать мирным пастухом, и следит за трагедией гражданской войны, когда члены одной семьи сражаются друг против друга. Он видит горе отца, убившего собственного сына, и горе сына, убившего собственного отца.

«...В Бервик!»

Однако ближе к концу битвы становится ясно, что победу одерживают сторонники Йорков. Ланкастерцы разгромлены, и королева Маргарита бежит с поля боя. Вместе с матерью на сцену выходит принц Уэльский (которому на самом деле в момент битвы при Тоутоне было всего восемь лет) и кричит королю Генриху:

Отец, бегите! Все друзья бежали.

      Акт II, сцена 5, строка 125

Королева Маргарита выражается точнее. Она говорит:

Супруг мой, на коня! Скачите в Бервик!

      Акт II, сцена 5, строка 128

Город Берик [в переводе — Бервик. — Е.К.] находится на границе с Шотландией. После сражения при Тоутоне королеве, ее сыну и мужу пришлось снова бежать в Шотландию, как и год назад после битвы при Нортгемптоне.

«Не уступая почвы...»

Когда королевское семейство исчезает, на сцене появляется Клиффорд, который с трудом держится на ногах. Согласно Шекспиру, его смертельно ранил в поединке юный Ричард. На самом деле все было куда прозаичнее. Когда после битвы Клиффорд снял шлем, ему в горло попала стрела, выпущенная неизвестным солдатом.

Клиффорд умирает, так и не раскаявшись и, как всякий экстремист, утверждая, что все беды происходят из-за компромиссов и только непреклонность принесет победу. Он говорит, обращаясь к отсутствующему королю Генриху:

Если б, Генрих,

Ты правил, как пристало королю,
Как правили отец твой и твой дед,
Не уступая почвы дому Йорка,
Враги бы не размножились, как мухи...

      Акт II, сцена 6, строки 14—17

Победившие приверженцы Йорков глумятся над трупом Клиффорда. Голову Йорка снимают с городской стены и водружают вместо нее голову Клиффорда. Мясник пережил свою жертву всего лишь на три месяца.

Граф Нортумберленд (внук Хотспера), который был до слез тронут последним монологом Йорка, тоже погиб в этом сражении.

«Там Англии корону ты наденешь...»

Эдуард IV был провозглашен королем, но для совершения полного ритуала у него не было времени: нужно было преследовать Маргариту, направившуюся на север. Теперь, после одержанной при Тоутоне победы, он получит возможность сделать это. Уорик говорит Эдуарду:

Теперь — торжественным походом в Лондон.
Там Англии корону ты наденешь...

      Акт II, сцена 6, строки 87—88

Пышная коронация Эдуарда с соблюдением всех правил (несмотря на то, что Генрих VI был еще жив) состоялась 29 июня 1461 г., ровно через три месяца после битвы при Тоутоне.

«Герцог Глостер...»

Одна из прерогатив короля состоит в раздаче титулов пэров. После Тоутона Эдуард обещает сделать своих братьев герцогами (и после коронации выполняет обещание):

Отныне, Ричард, будешь герцог Глостер,
Ты — герцог Кларенс будешь, Джордж...

      Акт II, сцена 6, строки 103—104

У обоих титулов есть своя история. Прежде титул герцога Кларенса присваивали второму сыну короля. Так, Лайонел Антверпенский стал первым герцогом Кларенсом в 1362 г. Конечно, номинально он был третьим сыном Эдуарда III, но второй сын умер в детстве, так что Лайонел стал вторым сыном, дожившим до зрелости. (То, что Эдуард вел родословную именно от Лайонела, с точки зрения сторонников Йорков делало его законным королем, поэтому титул герцога Кларенса считался особенно почетным.)

В 1368 г. Лайонел умер, не оставив потомков мужского пола, так что следующий герцог Кларенс появился только в 1412 г. Им стал Томас, второй сын Генриха IVи младший брат Генриха V. Он умер в 1421 г., также не оставив сыновей. Теперь третьим герцогом Кларенсом предстояло стать Джорджу, второму сыну Ричарда Йорка и младшему брату Эдуарда IV.

Ричарду это не нравится, потому что он говорит:

Пусть буду Кларенс я, а Глостер — Джордж,
В том герцогстве есть что-то роковое.

      Акт II, сцена 6, строки 106—107

И для такого утверждения у него есть все основания. Первый герцог Глостер, Томас, который долгое время правил вместо Ричарда II, в конце концов был посажен в тюрьму и убит; второй Глостер, Хамфри, который долгое время правил вместо Генриха VI, тоже был посажен в тюрьму и убит. Легко заподозрить, что та же судьба ожидает и третьего, однако продолжить этот сценарий Ричарду было не суждено. Он создал новый, причем гораздо худший.

Впрочем, титул герцога Кларенса был не менее зловещим. Первый герцог, Лайонел, умер в тридцать лет. Он не был первым из сыновей Эдуарда III, достигшим зрелого возраста, но умер первым. Второй герцог, Томас, умер в тридцать три года. Он тоже не был первым сыном Генриха IV, дожившим до совершеннолетия, но умер первым. Интересно, подозревал ли Джордж, что его ждет та же судьба? Если да, то он был прав, потому что так и вышло.

Однако нетерпеливый Уорик высмеивает предрассудки Ричарда, и договор вступает в силу.

«Воздвигну на твоих плечах...»

После Тоутона Эдуард благодарит Уорика. Он говорит:

Воздвигну на твоих плечах свой трон,
И никогда не предприму я дела
Без твоего совета и согласья.

      Акт II, сцена 6, строки 100—102

Благодарность была заслуженной. Именно энергия и решительность Уорика помогли Йоркам пережить черные дни; именно его богатство и влияние помогали набирать армии, которые сражались за дело Йорков. А теперь, когда Уорик вдобавок стал еще и графом Солсбери (после смерти отца), его богатство и влияние небывало возросли.

Во время коронации Эдуарда Уорику было тридцать три года; как и было обещано, он стал самым влиятельным человеком в Англии после короля (которому приходился двоюродным братом), но взамен был вынужден взвалить на свои плечи все тяготы управления страной.

Даже после коронации в Англии оставались области, охваченные мятежом (особенно на севере); подавлением восстаний и занялся Уорик. У него были для этого личные причины. Невиллы и Перси испокон веков соперничали за право владеть севером, и, когда Невиллы примкнули к Йоркам, а Перси — к ланкастерцам, старые феодальные споры просто получили новое название.

Кроме того, на севере находился и Сомерсет (сын смертельного врага Ричарда Йорка), который после Торнтона бежал и пытался собрать войско. Уорик послал против Сомерсета своего брата Джона Монтегью. После второй битвы при Сент-Олбансе Монтегью взяли в плен и посадили в тюрьму, но после сражения при Тоутоне выпустили на свободу.

15 мая 1464 г. Монтегью застал Сомерсета врасплох на дальнем севере у Хексема, находящегося всего в 30 милях (48 км) от шотландской границы. Ланкастерцы потерпели еще одно поражение, а Сомерсет был убит. Законных сыновей у него не было, зато были два младших брата — последние представители рода Бофортов, потомков Джона Гонта от третьей жены (по крайней мере, последние представители по непрерывной мужской линии).

После этого организованное сопротивление ланкастерцев на время прекратилось. Невиллы отпраздновали победу, когда Монтегью получил титул графа Нортумберлендского, который до того носили четыре поколения Перси (первым из них был отец Хотспера). Более того, в 1465 г. еще один Невилл (брат Уорика Джордж) стал архиепископом Йоркским. В то время Невиллы достигли пика своего могущества и были некоронованными королями севера.

Что же касается Эдуарда IV, то он наслаждался жизнью в Лондоне. Он любил вкусную еду и женщин, а еды и женщин в столице хватало. Эдуард был красив и обаятелен, а лондонцы так устали от слезливого монашка (таким они уже считали Генриха), что поведение Эдуарда только прибавляло ему популярности.

Казалось, что для нового короля все складывается удачно.

«Принцессу Бону...»

Только одна персона из ланкастерцев не прекратила и не захотела прекращать сопротивления — королева Маргарита. После разгрома у Тоутона она добралась до Шотландии и сумела убедить тамошних правителей оказать ей помощь. Однако Эдуард предложил им больше, и отчаявшаяся Маргарита уплыла с сыном во Францию.

Она надеялась заинтересовать французского короля и даже предложила в обмен на помощь отдать ему Кале. Но у Франции не было никакой охоты возобновлять Столетнюю войну. Кроме того, в это время у французов возник опасный конфликт с Бургундией, достигшей пика своего могущества, и у Франции были связаны руки.

Однако Уорик прекрасно понимал, что, как только у французов появится возможность, они с удовольствием помогут Маргарите, причем сделают это тайно, чтобы избежать обвинений во вмешательстве во внутренние дела Англии. Требовалось как-то нейтрализовать Францию; легче всего это было сделать с помощью династического брака.

Два последних брака с французскими принцессами обернулись для Англии катастрофой. Катерина Французская, вышедшая замуж за Генриха V, передала психическую болезнь отца своему сыну, Генриху VI. А о браке Генриха VI с Маргаритой Анжуйской и говорить нечего. Но надежда умирает последней...

Эдуард IV был молод и красив; наверняка в недрах королевской семьи ему подыскали бы подходящую пару, это укрепило бы отношения Англии и Франции и сделало бы тщетными усилия Маргариты.

В пьесе Уорик сразу после битвы при Тоутоне говорит, что им нужно вернуться в Лондон и короновать Эдуарда, а затем...

Затем во Францию поедет Уорик,
Чтобы тебе принцессу Бону сватать.

      Акт II, сцена 6, строки 89—90

[В оригинале: «...леди Бону...». — Е.К.]

Леди Бона — третья дочь Амадея VIII Савойского и младшая сестра французской королевы. Однако Уорик отправился во Францию не сразу после Тоутона (как показано в пьесе), а в середине 1464 г., после битвы при Хексеме. Как обычно, три года между этими битвами у Шекспира исчезли бесследно.

«...А короля легко словами тронуть»

Уехав во Францию, Маргарита взяла с собой обожаемого сына, но не Генриха, присутствие которого ей только мешало бы. Генрих остался на севере Англии, где прожил несколько лет на положении беглеца. Ему тайно помогали ланкастерцы, не побоявшиеся гнева Уорика и его клевретов. Где-то в середине 1465 г. короля либо опознали приверженцы Йорков, либо его выдали им. В июле 1465 г. его арестовали, привезли в Лондон и посадили в Тауэр.

Шекспир приписывает опознание и арест короля двум лесничим, пытаясь как-то объяснить последующие события. Бродя по северным лесам, Генрих произносит монологи. Так, ему откуда-то известно о миссии Маргариты и соперничающем с ней посольстве Уорика. Он говорит:

Если весть правдива, —
Ах, бедные мой сын и королева,
Пропал ваш труд: оратор ловкий — Уорик,
А короля легко словами тронуть.

      Акт III, сцена 1, строки 31—34

[В оригинале: «И быстро победит принца Луи своим краснобайством». — Е.К.]

Принц Луи — это Людовик XI, который в тот момент правил Францией. Его отцом был пресловутый Карл VII, он же Дофин, занимавший французский престол последние тридцать лет Столетней войны и доживший до полного изгнания англичан с континента. Он умер в 1461 г., вскоре после битвы при Тоутоне.

Его сын, Людовик XI, был коронован в Реймсе 15 августа 1461 г., через шесть недель после коронации Эдуарда IV. Когда в 1464 г. Уорик отправился во Францию, Людовик был королем уже три года.

Возможно, он еще не успел зарекомендовать себя, но фраза Генриха о том, что «принца Луи легко тронуть словами», чудовищная ошибка. Этот Людовик был отъявленным хитрецом среди всех монархов. (Людовика XI иногда называли «королем-пауком», потому что казалось, будто он сидит в середине сети и управляет делами во всей Европе, осторожно подергивая за ниточки.) Конечно, ни Маргарите, ни Уорику, ни кому другому не удалось бы заставить Людовика делать то, что ему не хотелось.

«Ричард Грей...»

Тем временем в Лондоне Эдуард вынужден принимать решения, касающиеся прискорбных последствий гражданской войны. Одно такое прошение он обсуждает со своим младшим братом Ричардом, говоря:

Брат Глостер! Ричард Грей, муж этой леди,
В Сент-Олбенском сраженье был убит.
Его владенья победитель взял;
Она теперь вернуть ей просит земли...

      Акт III, сцена 2, строки 1—4

Леди, о которой идет речь, простолюдинка — в том смысле, что она не королевской крови и не связана родственными узами ни с одной европейской королевской семьей. Тем не менее она титулованная аристократка. Ее мужем был не некий «сэр Ричард Грей» (как говорится у Шекспира), а сэр Джон Грей, седьмой барон Феррерс оф Гроби. Он был сторонником Ланкастеров и погиб во второй битве у Сент-Олбанса в 1461 г. В то время ему было двадцать девять лет. Поскольку Грея обвинили в государственной измене, его земли были конфискованы.

Теперь, три года спустя, его вдова просит Эдуарда вернуть ей конфискованную собственность ради детей, оставшихся после мужа. Эта вдова — Елизавета (Элизабет) Грей, урожденная Елизавета Вудвилл, дочь сэра Ричарда Вудвилла.

Сэр Ричард Вудвилл был с Ричардом Йорком, тогда командовавшим английской армией во Франции, и в 1448 г. за примерную службу был награжден титулом барона Риверса. В 1450 г. он помогал подавлять восстание Джека Кеда. Более того, около 1436 г. он женился на Жакетте Люксембургской, которая была вдовой герцога Бедфорда, умершего двумя годами раньше.

Когда Англия раскололась на два лагеря, сэр Ричард Вудвилл стал ланкастерцем, воевал на стороне Генриха и участвовал в битве при Тоутоне. Однако после этой битвы он перешел на сторону Йорков и принес Эдуарду клятву верности.

Когда Эдуард IV приехал с визитом в поместье Жакетты Люксембургской, ее дочь Елизавета воспользовалась этим и вручила королю прошение.

Любвеобильный Эдуард был очарован красавицей Елизаветой; несомненно, он с удовольствием занялся бы с ней любовью в обмен на удовлетворение просьбы. Подробностей мы не знаем, но Шекспир вставляет в пьесу комическую сцену, в которой Эдуард пытается уговорить Елизавету лечь с ним в постель, а Елизавета всячески отнекивается и не хочет раздеваться, в то время как братья короля Джордж и Ричард наблюдают за ними со стороны и отпускают грубые шутки.

Каким-то образом Елизавете удалось убедить Эдуарда жениться на ней; бракосочетание состоялось 1 мая 1464 г.

Брак по любви, заключенный Эдуардом, был чрезвычайно недипломатичным. Конечно, раздражение аристократов вызвало не то, что Елизавета не принадлежала к королевскому роду. Их оскорбило то, что один из их среды возвысился над другими. Кроме того, Елизавета, вдова с тремя детьми, была на пять лет старше Эдуарда (ей было двадцать семь, а ему двадцать два). Можно представить себе, какие слухи и сплетни распространялись при дворе.

Эдуард, сильно смущенный такой реакцией части аристократии, держал свой брак в тайне шесть месяцев и даже (что совершенно невероятно) не сообщил о нем Уорику, когда тот отправился во Францию сватать принцессу для своего короля. (О чем в то время думал Эдуард, сказать трудно. Возможно, он надеялся, что миссия Уорика провалится или что отсрочка позволит ему найти какой-то выход из создавшегося положения.)

«...К златому дню желанную дорогу!»

Эдуарду приходится прервать беседу с леди Елизаветой и встретить арестованного короля Генриха, которого доставили в Лондон. Ричард Глостер, младший брат короля, остается на сцене в одиночестве и получает возможность излить свои чувства.

Мысль о женитьбе Эдуарда нестерпима ему, потому что от этого брака появятся дети, которые окажутся ближе к трону, чем он сам. Ричард с ненавистью говорит об Эдуарде:

О, если бы все силы, кровь и мозг
Он истощил, чтоб не произошло
Вовек от чресл его надежной ветви,
Которая могла бы мне пресечь
К златому дню желанную дорогу!

      Акт III, сцена 2, строки 125—127

Внезапно Шекспир сообщает о стремлении Ричарда завладеть короной. Вновь сказывается неприязнь к партии Йорков, что проявляется в принижении Ричарда при любой возможности. Причины такого отношения выясняются уже в этой пьесе, но еще яснее они станут в следующей.

Поскольку поступки Ричарда не соответствуют его позднейшей репутации, Шекспир заставляет его произносить злодейские речи практически с первого появления на сцене. В предыдущих пьесах Ричард неустанно говорит об измене именно потому, что в жизни ни одной измены не совершил.

На самом деле в год женитьбы Эдуарда на Елизавете Грей Ричарду было всего двенадцать лет, поэтому он просто не мог иметь честолюбивых намерений, приписанных ему в пьесе. Судя по тому, что нам известно о Ричарде, он был искренне предан брату в течение всего времени правления Эдуарда.

Тем не менее Шекспир заставляет Ричарда перечислить тех, кто стоит между ним и троном даже в том случае, если Эдуард не женится или умрет бездетным. Ричард говорит:

Все ж между мною и желаньем сердца
Коль даже сгинет линия прямая
Распутного Эдварда, — встанет Кларенс,
Иль Генрих с юным сыном Эдуардом:
Они со всем потомством их незваным
Займут места пред тем, как сяду я.

      Акт III, сцена 2, строки 128—131

В 1464 г. Генрих VI и его сын Эдуард, принц Уэльский, еще живы. Кроме того, существует ветвь Бофортов, которые также являются потомками Джона Гонта; она представлена двумя младшими сыновьями Сомерсета. Иными словами, на свете существуют четыре человека, являющиеся потомками Джона Гонта только по мужской линии.

Можно считать, что права потомков Гонта на престол уступают правам потомков Лайонела Кларенса; в таком случае, если Эдуард умрет бездетным, трон перейдет к Кларенсу, который младше Эдуарда, но старше Ричарда.

«Я в чреве матери Любовью проклят...»

Ричард чувствует, что его может удовлетворить только корона, потому что он не может найти утешения в любви. Он говорит:

Я в чреве матери Любовью проклят:
Чтоб мне не знать ее законов нежных,
Она природу подкупила взяткой,
И та свела, как прут сухой, мне руку,
И на спину мне взгромоздила горб,
Где, надо мной глумясь, сидит уродство;
И ноги сделала длины неравной;
Всем членам придала несоразмерность:
Стал я как хаос иль как медвежонок,
Что матерью своею не облизан
И не воспринял образа ее.

      Акт III, сцена 2, строки 153—162

Этот полный список его уродств фальшивка от первого до последнего слова. Разве горбатый, сухорукий и колченогий человек способен сражаться в битве как дьявол и искусно орудовать мечом в поединке? Свидетельства этому есть не только в истории, но и у самого Шекспира.

Ричард сравнивает себя с не облизанным матерью медвежонком, следуя легенде, возникшей благодаря тому, что медведица производит потомство зимой, еще находясь в спячке. При рождении медвежата необыкновенно малы, но у них в запасе есть еще несколько месяцев, чтобы жить в покое и безопасности во время вскармливания.

Не слишком внимательные наблюдатели за новорожденными медвежатами удивлялись тому, что они так малы по сравнению с матерью и даже с теми медвежатами, которых обычно впервые видели после прекращения периода зимней спячки. В результате возникла легенда о том, что они рождаются бесформенными и становятся медведями лишь после того, как их вылижет мать.

Таким образом, здесь Ричард горько сетует на то, что сам он так и остался бесформенным.

«...В коварстве превзойду Макиавелли»

Поэтому Ричард решает бороться за корону всеми доступными ему средствами и перечисляет собственные таланты, которые позволят ему добиться успеха:

Я стану речь держать, как мудрый Нестор,
Обманывать хитрее, чем Улисс,
И, как Синон, возьму вторую Трою;
Игрой цветов сравнюсь с хамелеоном;
Быстрей Протея облики сменяя,
В коварстве превзойду Макиавелли.
Ужели так венца не получу?
Будь вдвое дальше он, его схвачу.

      Акт III, сцена 2, строки 188—195

Нестор, Улисс и Синон — широко известные участники осады Трои, ставшие в литературе символами мудрости, хитрости и предательства соответственно.

Протей — морское божество из греческих мифов, обычно изображавшееся в виде старика, окруженного морскими тварями. Он обладал способностью предсказывать будущее и постоянно менять свой облик. Если кто-то хотел узнать, что его ждет в будущем, он бросался на Протея, хватал его и не выпускал, какую бы форму ни принимал старик — льва, чудовищной змеи и даже пляшущего огня. Если этот человек не ослаблял хватки, Протей принимал свой обычный облик и делился с ним информацией.

Поэтому Протей стал символом непостоянства, и определение «протеический» означает «переменчивый».

Что же касается Макиавелли (см. в гл. 6: «...Молве про жизнь Италии роскошной»), то для елизаветинцев (и многих наших современников) он был воплощением итальянского лицемерия и интриганства. Однако обещание Ричарда превзойти в коварстве своего учителя несколько преждевременно, потому что Макиавелли родился только через пять лет после женитьбы Эдуарда, которая и послужила причиной этого монолога.

«...Испании завоеватель славный»

Действие перемещается во Францию. Маргарита и Уорик спорят у трона французского короля. Маргарита просит у короля помощи, а Уорик предлагает брачный союз. Снова звучат набившие оскомину доводы о престолонаследии. Уорик дерзко называет Генриха IV узурпатором и намекает на то, что вся ветвь Ланкастеров правила незаконно, отобрав трон у рода Мортимеров.

Присутствующий при споре английский вельможа замечает:

Тогда отвергнут Уориком Джон Гант,
Испании завоеватель славный.

      Акт III, сцена 3, строки 81—82

[В оригинале: «Тем самым Уорик умаляет великого Джона Гонта, который подчинил себе большую часть Испании». — Е.К.]

Это упоминание об испанской экспедиции Гонта, в ходе которой тот не захватил и пяди испанской земли. Та экспедиция закончилась полным провалом, но елизаветинцам, которые всего за четыре года до написания пьесы разбили огромную испанскую Армаду, нравилось тешить себя иллюзиями.

Эти слова произносит Джон де Вер, тринадцатый граф Оксфорд, убежденный ланкастерец и один из немногих, кому было суждено уцелеть в Войне Алой и Белой розы.

«Ваш король на леди Грей женился...»

В конце концов Уорик убеждает Людовика XI принять предложение. Оно не лишено смысла; Людовик здраво рассудил, что лучше дружить с монархом, который пользуется доверием своих подданных, чем тратить время и силы на поддержку того, кого народ отверг.

Но тут прибывает почта из Англии. Король читает адресованные ему письма и приходит в совершенно закономерную ярость. Он восклицает:

Как! Ваш король на леди Грей женился
И, чтоб загладить свой и ваш обман,
Мне шлет письмо, стараясь успокоить!
Такого ль ищет с нами он союза?
Как он посмел над нами так глумиться?

      Акт III, сцена 3, строки 174—178

Скрывая несколько месяцев от всех свой брак, Эдуард понял, что дальше так вести себя невозможно. Все знали, что король состоит с леди Грей в интимных отношениях, а леди Грей, будучи законной женой, не соглашалась играть роль любовницы. Более того, Эдуард начинал опасаться, что, если он будет и дальше держать свой брак в тайне, детей от этого брака могут признать незаконными, что впоследствии станет поводом для новой гражданской войны.

Поэтому 29 сентября 1464 г. был созван большой Государственный совет, на котором леди Грей представили как жену Эдуарда и, следовательно, королеву Англии.

Вследствие этого переговоры о браке с французской принцессой пришлось прервать. Людовик счел это смертельным оскорблением, а Уорик — чудовищным унижением.

Оскорблена была и Бона Савойская, но, возможно, для нее все сложилось удачно. Она вышла замуж за Джангалеаццо, герцога Миланского, пережила его, а затем правила Миланом от имени своего малолетнего сына. Во всяком случае, ее жизнь сложилась более счастливо, чем жизнь той, кому было суждено стать женой Эдуарда.

«...К Генриху вернусь»

Униженный Уорик клянется во что бы то ни стало отомстить Эдуарду. Он вспоминает великие подвиги, совершенные им ради Йорков, гибель своего отца и даже оскорбления короля, которые он стоически переносил. Уорик говорит:

Иль я простил племянницы обиду?

      Акт III, сцена 3, строка 188

Здесь Шекспир использует легенду о том, что коварный соблазнитель Эдуард, приехав в гости к Уорику, пытался обольстить его племянницу. Королю было простительно то, чего никому другому не простили бы, и Уорик посмотрел на это сквозь пальцы.

Однако на этот раз Эдуард зашел слишком далеко, и Уорик говорит:

Чтоб честь восстановить, что с ним утратил,
Его отвергну, к Генриху вернусь.

      Акт III, сцена 3, строки 193—194

Шекспир опять уплотняет время, на этот раз пропуская целых шесть лет.

Согласно историческим источникам, Уорика уязвила женитьба Эдуарда, однако ему пришлось смириться. Восстание против короля даже Уорик не мог организовать, как фокусник, — щелкнув пальцами. Для этого было нужно найти сообщников, собрать армию и склонить на свою сторону общественное мнение. Короче говоря, Уорику требовалось время.

Поэтому Уорик вернулся в Англию, всячески демонстрируя свое смирение и согласие с решением короля. На самом деле он начал плести паутину, стремясь свергнуть Эдуарда.

Для этого у Уорика имелись серьезные основания, женитьба Эдуарда была для него неприемлема по ряду причин. В конце концов, новая королева была дочерью и женой сторонников Ланкастеров, и это оскорбляло многих людей, преданных роду Йорков. За что вдове ланкастерца выпало такое счастье, когда в окружении Йорков полно дочерей?

Может быть, со временем недовольство развеялось бы, но у Елизаветы имелось много родственников, которые тут же слетелись ко двору и начали требовать земель, титулов и должностей. У Елизаветы было пять братьев и семь сестер, каждому требовалось подобрать выгодную партию и наградить богатым приданым. Ее отец, сэр Ричард Вудвилл, стал сначала казначеем, а потом лордом-констеблем (то есть командующим армией в отсутствие короля).

Все это нужно было откуда-то добыть. Если в первые годы царствования Эдуарда власть была сосредоточена в руках Невиллов, то теперь они начали ее терять. Например, Уорик хотел, чтобы его племянник женился на наследнице герцога Эксетера, но королева Елизавета использовала все свое влияние, чтобы женить на ней Томаса Грея, своего старшего сына от предыдущего брака.

Чем больше Вудвиллов и Греев толпилось при дворе, тем меньше становилась власть Невиллов. Уорик негодовал, мечтал о мести и вел переговоры с теми, кто тоже был недоволен сложившейся ситуацией.

Чашу терпения переполнила внешняя политика, проводимая королем, Уорик все еще поддерживал отношения с Францией, но Эдуард принял другое решение.

В то время у Франции возник конфликт с Бургундией. В 1467 г. Филипп Добрый умер, и герцогом Бургундским стал его сын, Карл Смелый. При Карле Бургундия достигла пика своего могущества; честолюбивый Карл решил разгромить Францию и стать ее королем. Карл правил Бургундией десять лет и все это время соперничал с Людовиком XI. Воинственность Карла натыкалась на терпеливую хитрость Людовика; возможно, именно поэтому у Людовика не хватало времени заниматься английскими делами.

В результате перед Англией встал выбор. Поддерживать дружеские отношения с Францией и Бургундией одновременно было невозможно. Следовало сделать ставку на победителя, но сказать заранее, кто победит, было трудно.

Уорик выступал за Францию, но Эдуард снова не прислушался к советам своего бывшего главного сторонника и выбрал Бургундию. В 1467 г. Англия заключила союз с Бургундией, а в 1468 г. Эдуард выдал за Карла Смелого свою сестру Маргариту.

Чаша терпения Уорика переполнилась. Если раньше оставалась возможность примирения с Эдуардом, то теперь она исчезла.

«А что до Кларенса...»

По версии Шекспира, Уорик обращается к королю Людовику сразу, как только стало известно о браке Эдуарда, и заводит речь о союзниках. Он говорит:

А что до Кларенса, — как пишут мне, —
Готов от брата он отпасть за то,
Что из-за похоти женился Эдуард,
Не ради чести или укрепленья
И безопасности страны родной.

      Акт III, сцена 3, строки 208—210

Очень странно! Судя по речам, которые Шекспир вложил в уста Ричарда Глостера, складывалось впечатление, что при первой возможности готов предать брата именно Ричард; это существенно облегчило бы ему путь к трону. Глостер наверняка сделал бы это, будь он таким чудовищем, которым его изобразили в следующем веке. Однако на самом деле Ричард был неизменно предан брату, несмотря на заключенный им брак, и никогда не поддавался на посулы Уорика.

Зато перед ними не устоял Джордж Кларенс. Он был честолюбив и проявлял недовольство растущим влиянием при дворе родственников королевы. Возможно, он действительно мечтал о короне, а потому клюнул на приманку Уорика.

У Уорика не было сыновей, зато имелись две красивые дочери, считавшиеся самыми богатыми невестами в Англии. После возмутительного брака сестры Эдуарда с Карлом Смелым Уорик предложил Кларенсу выдать за него свою старшую дочь Изабеллу. Король Эдуард не был глуп; он понял, чем ему грозит такой брак, и запретил его. Однако упрямый Кларенс нашел повод отправиться в Кале и там в июле 1469 г. обвенчался с Изабеллой Уорик. После этого Уорик решил, что может рассчитывать на мальчика (в ту пору Джорджу было двадцать лет).

И вот был дан сигнал начать восстание. После брака Маргариты Йоркской король Людовик Французский резонно решил, что Англия намерена поддержать Бургундию, и в ответ на это постарался сделать все возможное, чтобы низложить Эдуарда.

Благодаря влиянию Уорика и деньгам Людовика на севере Англии собралась армия, к которой присоединились те, кто был недоволен родственниками королевы и совсем недавно поддерживал Ланкастеров. Старший брат Уорика Джон Невилл, получивший титул графа Нортумберлендского, проявлял нерешительность. Ему не хотелось воевать против родного брата. Эдуард поспешно (может быть, слишком поспешно) отобрал у Джона титул и вернул его роду Перси. Если раньше Джон Невилл колебался, то после этого тут же примкнул к восставшим.

Король Эдуард послал на север армию, чтобы подавить мятеж, и 26 июля 1469 г. состоялась битва при Эджкоуте, примерно в 20 милях (32 км) юго-западнее Нортгемптона, где десять лет назад сторонники Йорков победили ланкастерцев.

На сей раз история не повторилась. Армия короля была разбита, а Ричарда и Джона Вудвиллов (отца и брата королевы) взяли в плен и казнили.

Теперь Уорик со своим новоявленным зятем Кларенсом мог с триумфом вернуться из Кале в Англию. Он продемонстрировал свою силу и доказал, что без него Эдуард королем быть не может. Уорика не зря называли «делателем королей», и Эдуард должен был это признать.

Однако Эдуард проявил способности полководца и политика (нужно было только заставить себя сделать усилие) и нашел союзников, которые были рады сбить спесь со всесильного Уорика. Началась утомительная игра в «перетягивание каната», и в апреле 1470 г. Уорик и Кларенс с семьями отплыли в Кале, чтобы передохнуть.

Но оказалось, что Эдуард переиграл их и тут. Гарнизон отказался подчиниться Уорику и навел на корабль жерла пушек. Уорику пришлось уплыть во Францию и открыто объявить себя сторонником Ланкастеров. Хитрый Людовик XI сумел организовать примирение между Маргаритой Анжуйской и человеком, который был ее вторым величайшим врагом после самого Ричарда Йорка. Это случилось в июне 1470 г., так что Шекспир, заставивший Уорика стать ланкастерцем сразу после женитьбы Эдуарда, пропустил (как было сказано выше) целых шесть трудных лет.

«Дочь старшую мою...»

После той пропасти, что разделяла Маргариту и Уорика в прошлом, помириться они могли только на словах. Требовалось что-то более весомое, поэтому Уорик, который использовал одну свою дочь, чтобы приманить Кларенса, использует вторую, чтобы успокоить Маргариту. Он говорит поджавшей губы королеве:

Вот верности моей залог неложный.
Коль вам угодно, с принцем неотложно
Дочь старшую мою, отраду жизни,
Свяжу с ним узами святыми брака.

      Акт III, сцена 3, строки 240—243

Шекспир путает дочерей. Старшая, Изабелла, уже год как замужем за Кларенсом. Речь идет о младшей дочери, Анне, которую Уорик сватает за Эдуарда, принца Уэльского, сына Генриха VI. В то время принцу Эдуарду семнадцать лет.

«Англии никто не страшен...»

Четвертый акт начинается с того, что Эдуард представляет жену недовольным придворным. Братья короля Кларенс и Глостер открыто выражают свое несогласие с ним, а Монтегью (брат Уорика) говорит о преимуществах несостоявшегося брака с французской принцессой.

Разгневанный Эдуард заявляет, что не боится ни Франции, ни Уорика. Его поддерживает один из придворных, который говорит брату Уорика:

Иль ты забыл, мой добрый Монтегью,
Что нашей Англии никто не страшен,
Покуда Англия себе верна?

      Акт IV, сцена 1, строки 40—41

Эту стандартную фразу английского патриота произносит Уильям Хейстингс [в переводе — Хестингс. — Е.К.]. В данный момент Хейстингсу сорок лет; он на двенадцать лет старше Эдуарда, но это не мешает ему быть закадычным другом короля. Молодые короли, любящие удовольствия, часто сходятся с более опытными мужчинами, которые устраивают для них игры и развлечения. Хейстингс забавлял короля и в результате стал его фаворитом.

«...Наследницу взять лорда Хенгерфорда»

Естественно, Хейстингса награждали за его услуги, он был распорядителем празднеств, а временами и сводником. Парируя его реплику в защиту короля, Джордж Кларенс саркастически замечает:

Лорд Хестингс заслужил своею речью
Наследницу взять лорда Хенгерфорда.

      Акт IV, сцена 1, строки 47—48

Лорд Хангерфорд [в переводе — Хенгерфорд. — Е.К.] — один из второстепенных персонажей первой части «Генриха VI», он попал в плен в битве при Патэ. Лорд умер еще в 1449 г., но у него осталась дочь — наследница его богатых имений. Женившись на ней, Хейстингс получит титул барона, вследствие чего его также придется называть лордом.

Похоже, завистливый Кларенс считает, что такое богатство должно принадлежать ему.

«...Дочь лорда Скелса»

Ричарду Глостеру не нравится, как Эдуард распоряжается богатыми невестами. Он говорит королю:

И все ж вы, думается, государь,
Напрасно отдали дочь лорда Скелса
За брата вашей любящей жены.

      Акт IV, сцена 1, строки 51—53

Лорд Скейлс [в переводе — Скелс. — Е.К.] также упоминался в первой части «Генриха VI» среди тех, кто попал в плен при Патэ. Кроме того, лорд мельком появляется во второй части «Генриха VI»; он комендант лондонского Тауэра во время восстания Джека Кеда. Скейлс умер в 1460 г., оставив все свое состояние дочери, которая в 1461 г. вышла замуж за Энтони Вудвилла, брата королевы Елизаветы, в результате ее брат стал лордом Сейлсом.

Однако обвинять в этом браке короля несправедливо, брак был заключен за три года до женитьбы Эдуарда на Елизавете Вудвилл.

«Младшая — за мной»

Приходит известие об измене Уорика, его союзе с Маргаритой и браке дочери Уорика с ее сыном. Услышав это, Кларенс задумывается, пытается понять, о которой из дочерей идет речь, и приходит к выводу:

На старшей, верно. Младшая — за мной.
Прощайте ж, брат король...

      Акт IV, сцена 1, строки 118—119

Здесь даже не одна, а две ошибки. Джордж Кларенс женился на дочери Уорика еще до его примирения с Маргаритой. И женился он на старшей дочери, а не на младшей.

«...И Сомерсет, и Кларенс!»

С этого момента Шекспир еще интенсивнее уплотняет время. Измена Кларенса состоялась намного раньше примирения Уорика с Маргаритой. Как и измена Монтегью. Ни один из них не мог находиться при дворе короля Эдуарда, когда тому сообщили о примирении Уорика с Маргаритой. После получения этой новости Шекспир заставляет Кларенса немедленно изменить королю. Уже через несколько строк после реплики Кларенса Эдуард восклицает:

За Уорика — и Сомерсет, и Кларенс!

      Акт IV, сцена 1, строка 127

Откуда взялся этот Сомерсет? Никакого Сомерсета в то время официально не существовало. Генри Бофорт, третий герцог Сомерсет, погиб в битве при Хексеме в 1464 г. После его смерти победившие сторонники Йорков лишили семью Бофорт права на этот титул.

У Генри Бофорта детей не было, но имелись два младших брата, и один из них (Эдмунд) называл себя четвертым герцогом Сомерсетом. Право на этот титул признавали за ним только ланкастерцы, а при дворе короля Эдуарда Эдмунду просто нечего было делать.

«Пембрук и Стеффорд...»

Эдуард тут же начинает приготовления. Он говорит:

Пембрук и Стеффорд, именем моим
Войска сберите и к войне готовьтесь...

      Акт IV, сцена 1, строки 130—131

Пембрук — это Уильям Херберт, которому Эдуард пожаловал титул графа Пембрука в 1462 г.

Видимо, Шекспир переходит к изображению событий перед битвой у Эджкоута. Дело в том, что граф Пембрук в этой битве погиб, а примирение Уорика и Маргариты состоялось лишь через год после нее.

Упомянутый в этом отрывке Стаффорд — сэр Хамфри Стаффорд, двоюродный брат Стаффордов, убитых во время восстания Джека Кеда (см. в гл. 12: «Подонки Кента, мразь...»). Сэр Хамфри, как и Пембрук, погиб в битве у Эджкоута.

«...Фракийских роковых коней»

Сделав последний решительный рывок, Уорик действовал очень энергично. Примирение с Маргаритой состоялось в июне 1470 г., а уже 13 сентября он высадился в южной Англии. Король Эдуард в это время находился на севере, подавляя мятеж, специально поднятый сторонниками Уорика, чтобы облегчить его высадку на юге.

Уорик совершил марш в глубь острова, готовясь сразиться с королем Эдуардом. Тот, застигнутый врасплох, поспешно направился на юг.

Согласно Шекспиру, армии встретились где-то в Уорикшире. Уорик ликует: Эдуарда плохо охраняют, и его можно похитить. Он говорит:

И, как Улисс и храбрый Диомед,
С отвагою и хитростью прокравшись
К палаткам Реса, вывели оттуда
Фракийских роковых коней...

      Акт IV, сцена 2, строки 19—21

Это ссылка на десятую песнь Илиады. К троянцам пришел на помощь фракийский царь Рес, который привел с собой великолепную конницу. Ночью греки, накануне потерпевшие самое сокрушительное поражение за все годы войны, послали в разведку Улисса и Диомеда. Те, уверенные в собственной безопасности, проникли в лагерь Реса, где все спали мертвым сном. Двое греков убили Реса и угнали всех его коней.

В более поздние времена к этой истории добавили предсказание оракула о том, что Троя не падет, если кони Реса хоть раз пощиплют траву на ее пастбищах. Кони названы роковыми, потому что их действия выражают приговор трех богинь Судьбы.

Уорик успешно осуществляет свой план. Эдуард взят в плен в собственной палатке, но Ричарду Глостеру и лорду Хейстингсу удается бежать. Уорик не собирается убивать Эдуарда. Он только отбирает у него корону, чтобы вернуть ее Генриху. Уорик — действительно «делатель королей».

Однако эта драматическая сцена не имеет ничего общего с историей. Столкновение состоялось не в Уорикшире, а в Линкольншире, у восточного побережья Англии. Эдуард не был взят в плен, но он понимал, что сражаться бесполезно, так как Уорику подчиняло его войско, а армия Эдуарда разбежалась. Королю оставалось только спасаться бегством. Король прискакал на побережье и сел на корабль, направлявшийся в Голландию. Это случилось в октябре 1470 г.

(Однако за год до примирения Уорика с Маргаритой Эдуард действительно ненадолго попал в плен к архиепископу Йоркскому Джорджу Невиллу, брату Уорика. Король пробыл в плену с июля по октябрь 1469 г. В то время Эдуард еще не знал, что Уорик готовит восстание; именно поэтому он был столь беспечен. Ради усиления драматизма Шекспир переносит это событие на год вперед.)

«Брат Риверс...»

В лондонском дворце королева Елизавета узнает о поражении мужа и спрашивает:

Как! Брат Риверс, не слыхали
Вы о беде, постигшей Эдуарда?

      Акт IV, сцена 4, строки 2—3

Она говорит со своим братом Энтони Вудвиллом, лордом Скейлсом. Когда их отец погиб на севере, подавляя мятеж, поднятый сторонниками Невиллов, Скейлс унаследовал отцовский титул и стал вторым графом Риверсом.

Хотя лорд Скейлс не был популярен при дворе, как и все Вудвиллы, стремившиеся воспользоваться своей неожиданной родственной связью с королем, однако похоже, что он был незаурядным человеком, преданным сторонником Эдуарда и большим любителем искусства.

«К плоду любви Эдварда...»

В это время Елизавете тридцать три года; она еще достаточно молода, чтобы рожать детей. Действительно, она беременна и говорит, что не позволяет себе расстраиваться, заботясь о здоровье будущего ребенка:

А я отчаиваться не должна
Из нежности к плоду любви Эдварда,
Что я ношу под сердцем...

      Акт IV, сцена 4, строки 17—18

Пока Уорик празднует победу, Елизавета спасается бегством в Вестминстерское аббатство, где и рожает сына Эдуарда 2 ноября 1470 г.

«Сэр Вильям Стенли...»

В 1469 г., когда Эдуард действительно находился в плену у архиепископа Йоркского, Уорик все еще разрабатывал тайные планы, пытаясь обойтись без восстания. К восстанию он еще не был готов, а Эдуард был достаточно популярен, особенно среди лондонцев, поэтому держать его в плену было опасно с политической точки зрения. Вышедший на свободу Эдуард был убежден, что его пленение подстроил Уорик, именно это заставило Уорика и Кларенса отправиться сначала в Кале, а потом во Францию.

Но когда Уорик и Кларенс объявили себя ланкастерцами и заручились поддержкой французского короля, терять им было уже нечего. Если бы в 1470 г. Эдуард действительно попал к ним в плен, его посадили бы в Тауэр и тайно держали там.

Шекспир относит эти события к 1470 г., но вынужден описывать то, что произошло в 1469 г. Он помещает Эдуарда в некий йоркширский замок, где пленника почти не охраняют. Короля можно освободить; с этой целью к замку прибывают несколько преданных сторонников Йорков во главе с Ричардом Глостером.

Ричард, который организовал это рискованное предприятие, но еще не раскрыл всех деталей, говорит своим товарищам:

Теперь, лорд Хестингс и сэр Вильям Стенли,
Не удивляйтесь больше, что я вас
Привел сюда, в глухое место парка.

      Акт IV, сцена 5, строки 1—2

Уильям Стенли принадлежал к богатой семье; он и его брат Томас Стенли были одними из вождей сторонников Йорков. Но еще более важную роль тот и другой сыграли в годы правления следующего короля.

План Ричарда удается. Эдуард IV выбирается из темницы и снова оказывается на свободе.

«Уорик, волей Божьей...»

Тем временем в Лондоне Генрих VI, просидевший в Тауэре пять лет, тоже обретает свободу. В октябре 1470 г. он снова становится королем и говорит:

Ты, Уорик, волей Божьей спас меня...

      Акт IV, сцена 6, строка 16

Так Уорик отомстил Эдуарду IV.

Сбылось еще одно предсказание о герцоге и короле, полученное во время спиритического сеанса (см.: Шекспир У. Генрих VI. Акт I, сцена 4). Герцог (или сын герцога, то есть Эдуард IV) низложен Генрихом VI. Однако тому, кто его низложит, обещана насильственная смерть, и она постигнет короля Генриха VI так же, как уже постигла герцога Ричарда Йорка.

«...Граф Ричмонд»

В данный момент все прекрасно. Уорик и Кларенс состязаются в похвалах друг другу. Генрих спрашивает, скоро ли прибудут из Франции его жена и сын, а затем, обернувшись к присутствующему на сцене Сомерсету, спрашивает, как зовут сопровождающего его мальчика.

Сомерсет отвечает:

Мой государь, то молодой граф Ричмонд.

      Акт IV, сцена 6, строка 67

Этот мальчик (которому в тот момент тринадцать лет) — Генри Тюдор, родословная которого представляет большой интерес.

Род Тюдоров — валлийский; его основателем официально считается человек, занимавший высокую должность при дворе последнего независимого принца (то есть князя) Уэльского. Первым представителем этого рода, сыгравшим роль в истории Англии, был Оуэн Тюдор. Этот красивый молодой человек прибыл к английскому двору вскоре после смерти Генриха V и обратил внимание на Катерину Французскую, вдову Генриха.

В то время Катерине было немного больше двадцати, вполне естественно, что она полюбила молодого валлийца. В 1427 г. они тайно сочетались браком. Конечно, королевской семье не нравились их близкие отношения (как вдова великого завоевателя могла опуститься до какого-то валлийского эсквайра?), и Оуэн жил под постоянной угрозой казни. Тем не менее они были очень счастливы; несмотря на тайный характер их отношений, Катерина родила от второго мужа троих сыновей и дочь.

Оуэн Тюдор, как отчим Генриха VI, оставался стойким сторонником Ланкастеров, несмотря на то что дважды был под арестом за связь с матерью короля. Катерина умерла в 1437 г. в возрасте тридцати шести лет, а Оуэн в 1461 г. попал в плен после битвы у Мортимерс-Кросс, или Креста Мортимера, и впоследствии был обезглавлен.

Двое сыновей Оуэна Тюдора от Катерины сыграли важную роль в истории Англии. Старшего сына звали Эдмундом Тюдором, а младшего — Джаспером Тюдором. Они приходились Генриху VI единоутробными братьями, и король хорошо обращался с ними. Он объявил обоих законными детьми, в 1449 г. посвятил их в рыцари, а в 1453 г. дал им титулы. Эдмунд стал графом Ричмондом, а Джаспер — графом Пембруком.

Джаспер был могучим воином и принимал участие в первой битве у Сент-Олбанса на стороне ланкастерцев; в ту пору ему было двадцать четыре года. Джаспер уцелел в битве у Мортимерс-Кросс, после которой был казнен его отец, и покинул страну. Джаспер вернулся вместе с Уориком, когда Генрих VI был восстановлен на троне.

Что же касается Эдмунда, старшего брата Джаспера, то он умер молодым. Это случилось в 1456 г. Эдмунд прожил всего двадцать шесть лет и не успел прославиться на поле брани. Однако одно важное дело он успел совершить. Он женился на Маргарите Бофорт, дочери Джона Бофорта, который под именем Сомерсет участвовал в сцене из первой части «Генриха VI», когда сторонники разных партий срывали розы в саду Темпла. Мало того, уже после смерти Эдмунда его жена родила от него сына.

Это произошло через три месяца после его смерти, 28 января 1457 г.

Мальчика назвали Генри. По материнской линии он был праправнуком Джона Гонта, а по отцовской приходился племянником Генриху VI.

В детстве Генри (который унаследовал от отца титул графа Ричмонда) опекал и защищал его дядя, Джаспер Тюдор.

«...Англии надежда»

Король Генрих подзывает к себе юного Генри Ричмонда и говорит:

Ко мне приблизься, Англии надежда.
Коль силы тайные вещают правду
Пророческому духу моему,
Красивый этот мальчик принесет
Благословение родной стране.

      Акт IV, сцена 6, строки 68—70

Это драматический момент, потому что старый и немощный король внезапно становится пророком. Но даже если это не легенда, придуманная впоследствии, то для такого прорицания не нужно быть оракулом.

Наследником Генриха является его сын, принц Уэльский; если с ним что-то случится, следующими по очереди будут Бофорты, причем Генри Тюдор представляет их старшую ветвь. Короче говоря, по счету Ланкастеров Генри Тюдор является вторым в очереди на трон; король Генрих понимает это и надеется на лучшее.

«В Бургундию...»

В этот момент приходит новость от архиепископа Йоркского. Гонец говорит удивленному Уорику:

От брата вашего бежал Эдвард;
Потом в Бургундию, как слышно, скрылся.

      Акт IV, сцена 6, строки 78—79

Матримониальная политика Эдуарда все же оправдала себя; она сослужила ему хорошую службу. Два года назад он выдал свою сестру Маргариту за Карла Смелого Бургундского и теперь отправился ко двору зятя.

Карл визиту шурина не обрадовался; он понимал, что это вызовет осложнение отношений с Францией. Оставался единственный выход: оказать Эдуарду необходимую помощь и как можно скорее спровадить его обратно в Англию. Если бы Эдуард сумел вернуть себе трон, то Франция потеряла бы своего нового союзника Уорика, а Бургундия (во всяком случае, на это надеялся Карл) завоевала бы благодарность короля. Помня об этом, Карл Смелый снабдил Эдуарда людьми, деньгами и кораблями.

Видимо, Сомерсет предвидел такое развитие событий, потому что он говорит Оксфорду:

Милорд, не нравится мне бегство это:
В Бургундии помогут Эдуарду...

      Акт IV, сцена 6, строки 89—90

Очевидно, исход новой битвы Сомерсет тоже предвидел, потому что он первым делом заботится о будущем юного Генри Ричмонда. Он говорит:

...Лорд Оксфорд, чтобы зла избегнуть,
Скорей отправим юношу [Ричмонда] в Бретань.

      Акт IV, сцена 6, строки 96—97

В результате юный Ричмонд уцелел и появился в Англии в решающий момент ее истории.

«Из порта Ревенсперга...»

Действие перемещается в Йорк, где находится армия Эдуарда. Эдуард говорит:

Я дважды переплыл счастливо море
И помощь из Бургундии привез.
Теперь, когда из порта Ревенсперга
К воротам Йорка мы пришли, осталось
Нам только в наше герцогство войти.

      Акт IV, сцена 1, строки 5—9

12 марта 1471 г., через пять месяцев после поспешного бегства из Англии, Эдуард вернулся с новым войском, оплаченным Бургундией, и высадился в Ревенсперге — там же, где почти три четверти века назад высадился Болингброк, чтобы поднять восстание против Ричарда II, перешедшее в столетнюю гражданскую войну.

«...И прямо к Лондону ведет войска»

Оказавшись в Англии, Эдуард в полной мере проявил свой талант полководца. Уорик двинулся на север, чтобы перехватить его, но Эдуард сумел проскользнуть мимо своего прежнего сторонника. Огорченный Уорик остался в Ковентри, а Эдуард повел наступление на Лондон.

Но Шекспир меняет порядок действий. Он сначала описывает марш Эдуарда на Лондон, а потом возвращается в Ковентри.

Так, Уорик, еще находящийся в Лондоне и не успевший отправиться на север навстречу Эдуарду, говорит, что тот

Пролив благополучно переплыл
И прямо к Лондону ведет войска.
Немало сброда вкруг него теснится.

      Акт IV, сцена 8, строки 3—5

Не успевают Уорик и остальные покинуть сцену, бросив несчастного Генриха, как врываются Эдуард и его люди. Эдуард восклицает:

Взять труса Генриха! Прочь увести!
Вновь королем меня провозгласить!

      Акт IV, сцена 8, строки 52—53

11 апреля 1471 г. Эдуард захватил Лондон и направился к собору Святого Павла, где искал спасения Генрих VI. Лондонский епископ выдал Генриха, и его вновь посадили в Тауэр. Его повторное правление продолжалось всего полгода.

«В Ковентри...»

Теперь Шекспир возвращается в прошлое и описывает события в Ковентри, предшествовавшие взятию Эдуардом Лондона. Эдуарду, находящемуся в Лондоне, приходится говорить:

Милорды, путь свой в Ковентри направим,
Где пребывает ныне дерзкий Уорик.

      Акт IV, сцена 8, строки 58—59

Все выглядит так, словно Эдуард выбил Уорика из Лондона и теперь преследует его. Это не так. Мы просто возвращаемся в прошлое.

«...Чем Иеффай»

В Ковентри Уорик сталкивается с двумя братьями Йорками, Эдуардом и Глостером, и ждет подкреплений. Действительно, прибывают Оксфорд и брат Уорика Монтегью.

Но появившийся следом за ними Кларенс неожиданно бросает тестя и переходит на сторону Йорков. Кларенс понимает, что поступок его отвратителен, он предает то одних, то других и пытается защищаться. Он вспоминает клятву верности, которую недавно дал Уорику, и говорит:

Быть может, ты напомнишь мне о клятве?
Сдержав ее, я был бы нечестивей,
Чем Иеффай, принесший в жертву дочь.

      Акт V, сцена 1, строки 90—91

Речь идет о хорошо известной легенде из одиннадцатой главы Книги Судей. Перед битвой с аммонитянами Иеффай поклялся в случае победы принести в жертву Богу первое живое существо, которое встретит его по возвращении домой. Первой оказалась его дочь, и Иеффай принес ее в жертву, предпочтя больший грех человеческого жертвоприношения меньшему — нарушению клятвы, данной Богу.

Это драматическое второе предательство, действительно, Кларенс совершил при Ковентри, но (как было сказано выше) произошло это до взятия Эдуардом Лондона, а не после.

После примирения Уорика с Маргаритой Кларенс перестал поддерживать тестя. Трон снова перешел к Генриху, наследником которого был сын, принц Эдуард. А как же он, Кларенс? Что удовлетворит его честолюбие? Когда Эдуард вернулся в Англию, Джордж вычислил, что победа все же останется за братом. Если так, то он, Джордж, поставил не на ту лошадь. В лучшем случае его ждет ссылка, в худшем — смертная казнь. Когда Эдуард ускользнул от Уорика и обошел Ковентри, Кларенс заторопился к нему навстречу, боясь опоздать. Если Эдуард успеет войти в Лондон, то поймет (возможно), что в Джордже он больше не нуждается.

Встретившись с братом, Кларенс покаялся, и Эдуард простил его.

«Направлюсь тотчас в Барнет...»

Уорик, разгневанный изменой Кларенса, говорит королю Эдуарду:

Нет, я не заперся для обороны!
Направлюсь тотчас в Барнет и тебе
Сраженье дам, коль ты дерзнешь принять.

      Акт V, сцена 1, строки 109—111

[В оригинале: «Увы, здесь я не готов к обороне...» — Е.К.]

Это слабое место пьесы. Если Уорик чувствует, что он не готов к обороне, то почему Эдуард не осаждает город? А если Эдуард не осаждает город, то почему Уорик хочет дать сражение именно в Барнете?

Потому что оно действительно состоялось именно там. Проскользнув мимо Ковентри и соединившись с раскаявшимся Кларенсом, Эдуард совершил марш на Лондон, посадил Генриха в Тауэр и снова провозгласил себя королем. Но разъяренный Уорик следовал за ним по пятам.

Уорик надеялся напасть на Эдуарда, когда тот будет праздновать взятие Лондона. Он ожидал пьяного разгула, потому что приближалась Пасха, и надеялся застать Эдуарда врасплох.

Однако Эдуард, впервые пожертвовав удовольствиями, не мешкал. Лондон был взят в четверг, 11 апреля 1471 г. На следующий день была Страстная пятница, а уже 13 апреля, в канун Пасхи, Эдуард двинулся на север. Вечером он достиг Барнета, находящегося в 10 милях (16 км) к северу от центра Лондона. В Барнете он столкнулся с передовыми отрядами Уорика. Именно там и состоялось сражение.

«...Умирай»

Битва у Барнета оказалась жестокой. Обе армии ждали рассвета, но, когда рассвело, поле оказалось покрыто густым черно-серым туманом.

Сгоравшие от нетерпения армии врезались друг в друга, не зная, что происходит с противником. На левом фланге ланкастерец Оксфорд разбил йоркиста Хейстингса. Ряды армии Йорков смешались, но Эдуард в центре и Ричард на правом фланге не знали этого и поэтому не отступили.

Ричард атаковал на правом фланге и разбил ланкастерцев, которыми командовал сам Уорик. Когда Оксфорд вернулся после преследования Хейстингса, ланкастерцы Уорика испугались, что солдаты, почти невидимые в тумане, — это резерв армии Йорков, и встретили их тучей стрел.

Вслед за этим возникла паника, и через три часа полной неразберихи армия Йорков одержала победу. А когда смертельно раненный Уорик упал, ланкастерцы сдались.

В пьесе Эдуард вытаскивает раненого Уорика на сцену и говорит:

Так, здесь лежи и умирай: с тобою
Умрет наш страх...

      Акт V, сцена 2, строка 1

Умирающий Уорик узнает, что дравшийся с ним бок о бок Монтегью уже мертв, потому что наклонившийся над ним Сомерсет говорит:

Ах, Уорик, Монтегью окончил жизнь...

      Акт V, сцена 2, строка 40

Так на Пасху 1471 г. погибли оба брата Невилла.

«С могучим войском...»

Но победа Эдуарда висела на волоске. Если бы не второе предательство Кларенса в решающий момент и если бы марш из Лондона не был таким стремительным, Уорик действительно мог бы застать короля врасплох. А если бы утро у Барнета не выдалось таким туманным, Уорик мог бы одержать победу.

С другой стороны, если бы Уорик проявил больше терпения и не пытался застать новоявленного короля врасплох, Эдуард оказался бы между молотом и наковальней. Действительно, стоя над умирающим Уориком, Сомерсет говорит:

Сейчас узнали мы: с могучим войском
Из Франции вернулась королева.

      Акт V, сцена 2, строки 31—32

Тут Шекспир (наверно, в первый и последний раз) не уплотняет время. Королева Маргарита, действительно, высадилась в Уэймуте 14 апреля, в то самое пасхальное воскресенье, когда состоялась битва при Барнете.

Она собрала внушительную армию из бежавших из Англии и иностранцев, подняла паруса и отправилась в Англию 24 марта, всего через двенадцать дней после высадки Эдуарда в Ревенсперге. По всем расчетам, Маргарита должна была прибыть вовремя, чтобы нанести Эдуарду сокрушительный удар, но, к несчастью для Ланкастеров, ее задержали штормы и встречный ветер.

И все же если бы Уорик подождал еще два дня и задержал армию Эдуарда, он успел бы получить известие о прибытии королевы, и тогда сражение закончилось бы совсем по-другому.

Маргарита узнала о поражении и гибели Уорика через день после высадки, и это известие на какое-то время подорвало ее воинственный и неукротимый дух.

«...Из Галлии прибывшее»

Эдуард тоже узнал о высадке армии королевы, и это испортило ему всю радость победы, одержанной при Барнете. В конце битвы Эдуард говорит:

Но среди дня блистательного вижу
Я черную, грозящую нам тучу,
Что повстречает наше солнце прежде,
Чем ложа своего оно достигнет.
Я разумею войско королевы,
Из Галлии прибывшее; на берег
Они уже вступили и, как слышно,
Навстречу нам идут, чтобы сразиться.

      Акт V, сцена 3, строки 4—9

Однако армии королевы пришлось потратить некоторое время на перегруппировку и пополнение своих рядов сторонниками из Англии. Она совершила марш в Бат, находящийся в 55 милях (88 км) к северу от Уэймута. Эдуард же провел десять дней в Лондоне; за это время он успел пополнить армию и дать ей передохнуть. Лишь 24 апреля он выступил на запад, навстречу последней ланкастерской армии.

«В Тьюксбери...»

Еще в Барнете Эдуард сказал о силах королевы:

Нам сообщили верные друзья,
Что в Тьюксбери направились они.
При Барнете победу одержав,
Мы поспешим туда...

      Акт V, сцена 3, строки 18—21

Как обычно, Шекспир пропускает десятидневное возвращение в Лондон и продолжает действие прямо в Тьюксбери.

Армия Маргариты, совершавшая марш на север в поисках местности, где можно было бы создать укрепление и усилить свое положение за счет дружественного окружения, получила известие о быстром приближении армии Эдуарда.

В этот момент самой сильной и легко достижимой позицией был город Тьюксбери; именно там армия Маргариты приготовилась к битве. Тьюксбери — город в западной Англии, в 40 милях (64 км) к юго-западу от Ковентри.

«...Оксфорда отправят в Гамский замок»

Подробностей этой битвы Шекспир не приводит. Армии сошлись, и 4 мая 1471 г., через три недели после Барнета, началось сражение. Эдуард и Ричард снова провели стремительную атаку, и ланкастерцы снова не выдержали. При этом были взяты в плен некоторые вожди ланкастерцев.

Согласно Шекспиру, одним из них был Оксфорд. Когда после битвы на сцене появляется Эдуард, он говорит, видя пленных:

Пусть Оксфорда отправят в Гамский замок...

      Акт V, сцена 5, строка 2

Это странно. Если удавалось взять в плен вождей враждебной партии, их казнили как изменников сразу после битвы. Почему же Оксфорду была уготована другая участь?

Дело в том, что Оксфорда при Тьюксбери не было. Он храбро сражался в битве при Барнете, но затем бежал во Францию. Лишь в 1473 г., через два года после битвы при Тьюксбери, в которой он не участвовал, Оксфорд попытался совершить новое вторжение в Англию и вдохнуть новую жизнь в дело Ланкастеров, лежавшее в руинах. Оксфорда осадили в Корнуолле, и после четырех с половиной месяцев осады он был вынужден сдаться.

К тому времени страсти утихли, и Оксфорда не казнили, а посадили в тюрьму. Тюрьмой Оксфорду служил Хеймский (Гамский) замок неподалеку от Кале, — похоже, сторонники Йорков стремились держать этого человека как можно дальше от Англии.

«...Голову долой»

Однако судьба другого пленника ясна с самого начала. Эдуард IV говорит:

А Сомерсету — голову долой.

      Акт V, сцена 5, строка 3

Его приказ был выполнен. Эдмунда Бофорта, сына Эдмунда Сомерсета из второй части «Генриха VI», казнили 6 мая 1471 г. Его младший брат Джон погиб во время битвы; это означало, что род Бофортов вымер. Эти двое были последними, кто вел свою родословную от Джона Гонта и Катерины Суинфорд только по мужской линии.

Оставался лишь юный Генри Тюдор, граф Ричмонд, правнук Джона Гонта с материнской стороны.

«Вот тебе...»

Эдуард, принц Уэльский, сын королевы Маргариты и (предположительно) Генриха VI, был также взят в плен в битве при Тьюксбери, где, согласно легенде, распространенной позднее среди поклонников Ланкастеров, он вел себя геройски.

Согласно более ранним свидетельствам, принц пал в бою от руки неизвестного воина. Однако его поздним поклонникам нравится думать, что он попал в плен.

Оказавшись в плену, принц дерзко отстаивал свое право на трон, глядя в лицо братьям Йорк. Доведенный словами принца Эдуарда до белого каления, король Эдуард кричит:

Так вот тебе, исчадье злобной ведьмы!

      Акт V, сцена 5, строка 38

С этими словами король закалывает принца, которому в этот момент всего восемнадцать лет.

Джордж Кларенс и Ричард Глостер тоже наносят Эдуарду удары кинжалами, создается представление, что храбрый принц из ветви Ланкастеров пал от руки трех убийц. Эта история о зверствах сторонников Йорков должна как-то уравновесить историю о зверствах ланкастерцев, убивших Ретленда и Йорка (см. в гл. 13: «Эдвард распутный...»).

Но истории о зверствах обычно внушают подозрения (хотя и не всегда; это могут подтвердить люди, пережившие сравнительно недавние исторические события в Германии и России). Скорее всего, юный принц Эдуард просто погиб на поле боя вместе с двумя тысячами своих сторонников. Если бы его взяли в плен, то, скорее всего, казнили бы так же, как Сомерсета, и уж совсем невероятно, что принца убили кинжалами три царственных брата.

«Убей же и меня!»

Королева Маргарита, присутствовавшая при смерти сына, наконец не выдерживает. Теперь все ее надежды рухнули. Сын был светом ее очей, средоточием ее надежд и чаяний. Сейчас Маргарите сорок один год, на другого ребенка рассчитывать не приходится, так что жить ей незачем. Впервые в жизни она не грозит, а умоляет о единственном даре, который ей могут преподнести враги:

Убей же и меня!

      Акт V, сцена 5, строка 41

Безжалостный Ричард Глостер хочет выполнить ее просьбу, но Эдуард отталкивает его. Он боится, что, убив принца, они и без того слишком скомпрометировали себя.

Вообще-то эта трагическая сцена — плод фантазии Шекспира. Королева Маргарита не попала в плен при Тьюксбери; даже если ее сына и убили, она не могла присутствовать при этом. Маргарита бежала с поля боя и добралась до Ковентри, где укрылась в монастыре. Однако, когда после битвы армия Эдуарда проходила через Ковентри, Маргариту обнаружили и арестовали.

«...Кровавый ужин»

После сражения при Тьюксбери Эдуард вдруг замечает, что Ричард исчез. На вопрос брата отвечает Кларенс:

Он спешно отбыл в Лондон, государь;
Должно быть, на кровавый ужин в Тауэр.

      Акт V, сцена 5, строки 84—85

В Тауэре заключен Генрих VI; Кларенс намекает, что теперь, когда принц Эдуард мертв, а королева Маргарита попала в плен, Ричард намерен заняться Генрихом.

Действительно, следующая сцена происходит в Тауэре. Ричард Глостер смотрит на бывшего короля, сжавшегося от страха, а тот добавляет к перечню уродств Ричарда, выдуманных позднее противниками Йорков:

С зубами ты родился в знак того,
Что в мир пришел, чтобы терзать людей.

      Акт V, сцена 6, строки 53—54

После этого рассвирепевший Ричард закалывает короля кинжалом.

Хорошо известно, что на самом деле все было не так. Король Эдуард и его армия снова триумфально вошли в Лондон 21 мая 1471 г., через две с половиной недели после победы у Тьюксбери. На следующее утро Генриха нашли в Тауэре мертвым. К тому времени ему было всего сорок девять лет. Всю свою жизнь он был королем, хотя не имел для этого ни сил, ни способностей. Им всегда управляли и командовали другие, своего мнения он не имел, шарахался из стороны в сторону, был (мягко говоря) человеком недалеким, а иногда просто душевнобольным и после долгой жизни, полной несчастий, возможно, приветствовал смерть, избавившую его от мучений.

Конечно, вряд ли можно считать смерть Генриха естественной; таких совпадений не бывает. Никто не сомневается, что король Эдуард приказал без лишнего шума убить бывшего короля; надо признать, что причины для этого у него были. Если бы Генрих был жив, для сторонников Ланкастеров он по-прежнему служил бы поводом для восстаний, мятежей и заговоров, а Эдуард был сыт ими по горло. Генриха VI убили по той же причине, по какой убили Ричарда II (см. в гл. 6: «Иль друга нет...»), а до Ричарда — Эдуарда II.

Однако весьма неправдоподобно, что Ричард Глостер, доставивший приказ короля в Тауэр, собственноручно убил Генриха. Наемных убийц в то время вполне хватало, никаких доказательств личной вины Ричарда нет, если не считать позднейших рассказов любителей жутких историй, которые обвиняли Ричарда во всех смертных грехах, стараясь оправдать сомнительное с точки зрения закона положение его непосредственного преемника. (Историю пишут победители.)

«Кларенс, берегись...»

Шекспир следует официальной, антийоркистской и антиричардовской версии событий, но улучшает ее всей силой своего гения. В следующей пьесе этого цикла Ричард — главный герой, и список его чудовищных преступлений достигает умопомрачительных размеров. В нескольких эпизодах этой пьесы можно увидеть намек на это, и вот теперь обо всем говорится открыто.

Стоя над безжизненным телом Генриха, Ричард говорит:

Кларенс, берегись: ты застишь
Мне свет, — я черный день тебе готовлю.
Я брату нашепчу таких пророчеств,
Что станет Эдуард за жизнь страшиться;
Чтоб страх унять, твоею смертью стану.
И Генриха, и принца нет в живых.
Сперва тебе, потом другим черед.

      Акт V, сцена 6, строки 84—90

После смерти короля Генриха VI мужская линия потомков Джона Гонта пресеклась. Генри Тюдор не был Плантагенетом. Он являлся потомком Генриха II и Эдуарда III по материнской линии.

«Мой Нед...»

Однако за это время у английского престола появился новый наследник.

В заключительной сцене пьесы Эдуард, вновь захвативший трон, соединяется со своей королевой и говорит ей:

Приблизься, Бесс, я поцелую сына.
Ведь для тебя, мой Нед, отец и дяди
В броне зимою проводили ночи;
Пешком шагали в летний зной палящий —
Чтоб ты владел своей короной в мире
И наших всех трудов пожал плоды.

      Акт V, сцена 7, строки 15—19

Первому сыну Эдуарда, родившемуся, когда его отец находился в изгнании, во время победы при Тьюксбери было пять месяцев. 26 июля 1471 г., когда Эдуарду еще не исполнилось семи месяцев, его сделали принцем Уэльским, поскольку прежний носитель этого титула умер.

Джордж Кларенс и Ричард Глостер приносят младенцу клятву верности, но елизаветинская публика прекрасно знает, что речь Эдуарда, обращенная к сыну, звучит иронически, потому что этот мальчик не будет «владеть своей короной в мире». А если кто-то этого не знает, достаточно реплик Глостера, брошенных в сторону, чтобы понять: Ричард замышляет злодейство, которое ярко проявится в следующей пьесе.

«...Во Францию отправить!»

Остается решить только один вопрос: как поступить с бывшей королевой Маргаритой, за которую заплатили выкуп?

Король Эдуард в приступе благодушия говорит:

Убрать ее, во Францию отправить!

      Акт V, сцена 7, строка 41

В действительности выкуп поступил не так скоро. Эдуард продержал Маргариту в тюрьме пять лет; условия содержания были не роскошными, но вполне сносными. Только после этого Маргариту выкупил Людовик XI Французский, и в 1476 г. она вернулась во Францию, которую оставила пятнадцатилетней невестой тридцать лет назад. Время ее царствования было самым несчастным как для нее, так и для Англии.

Пока все выглядит безмятежным. Третья часть «Генриха VI» заканчивается триумфом и праздником. Вот последние слова короля Эдуарда (и последняя строка в этой пьесе):

Счастливые нас ожидают годы.

      Акт V, сцена 7, строка 46

Однако на заднем плане маячит темная фигура Ричарда — символ опасности. Следующая пьеса, «Ричард III», откроется его монологом, после чего начнется самая мелодраматическая из историй, рассказанных Шекспиром.

Примечания

1. Перевод А. Аникста. (Примеч. пер.)

Предыдущая страница

К оглавлению

Следующая страница