Вопрос о престолонаследии

Трудно переоценить глубину расслоения общества в поздний период правления Елизаветы, особенно раскол внутри аристократической элиты. Для нас сегодня Елизавета I всегда «Глориана», славная, всесильная и всеми любимая правительница победоносной Англии, давшая имя целой эпохе; королева, равной которой во всем мире не было и нет. Но в последние годы жизни Елизавета была в глазах многих печальной фигурой; она, как казалось современникам, пережила свою славу и лишь номинально стояла у кормила власти, которое находилось в руках Сесила и других всесильных царедворцев. Большую тревогу в обществе вызывало отсутствие бесспорно законного наследника; это создавало почву для бесконечных придворных интриг. Уверенности в том, что престол унаследует король Шотландии Яков VI, протестант по вероисповеданию, не было ни у кого. Многие опасались, что на смертном одре королева назначит своей преемницей испанскую инфанту — католичку. Все было непредсказуемо, могло произойти что угодно; и ничего удивительного, что ходили слухи о претензиях на престол графа Эссекса — претендента с призрачными правами; но ведь надел же английскую корону Генрих Тюдор всего век назад! Открытое обсуждение вопроса о престолонаследии запрещалось законом. Сколько еще проживет королева, можно было только гадать. Елизавета родилась в 1533 году; следовательно, она могла прожить и десять лет, и больше, но могла и умереть через несколько месяцев.

Невилл был противником гражданской войны, но как человек широких взглядов он допускал смещение монарха, виновного в дурном правлении (вспомним его пьесу «Ричард II»). А над королевством нависла угроза, спровоцированная нелепым законом Елизаветы, запретившим обсуждать вопросы престолонаследия. Само принятие такого закона вполне могло навести на мысль, что королева скверно управляет страной. Невилл был патриотом, его волновало «лишь благо общее» (перевод М. Зенкевича), и он поступил как Брут в «Юлии Цезаре», несмотря на то что отлично сознавал опасность, грозящую заговорщикам. Когда Эссекс посвятил Невилла в свои планы, сэр Генри назвал их «безрассудными» — так утверждают в своих показаниях следствию свидетели их разговора, — а затем в чисто шекспировском духе прибавил: «Это из тех вещей, которые хвалят только после их исполнения».

В оксфордском издании Словаря национальных биографий в статье о Невилле сказано, что он был куда более важной фигурой заговора, чем может показаться на первый взгляд. На этот счет существует и иное мнение, но мы полагаем, что историки, которые недооценивают роль Невилла в заговоре, совершают серьезную ошибку. Попутно они укоряют заговорщиков в безрассудстве, называют их «горячими головами», устроившими мятеж без должной подготовки. Но если Невилл был их признанным политическим лидером, то действовать надо было без промедления — королева с каждым днем все настойчивее требовала его возвращения в Париж. Возможно, именно этим и объясняется поспешность, с которой действовали заговорщики.