Приложение 4. Послесловие к книге «Шекспир и основатели свободы в Америке»

В 1917 году Чарлз Миллз Гейли опубликовал книгу «Шекспир и основатели свободы в Америке» (Charles Mills Gayley. Shakespeare and the Founders of Liberty in America. New York, 1917). В самом ее начале он пишет:

«Предприниматели и плантаторы Виргинии в те годы, когда Шекспир писал "Троила и Крессиду", "Кориолана" и "Бурю", были с Шекспиром одной крови и умственного направления, каким отличались праотцы многих из нас, живущих сегодня. Их прожекты и неудачи, достоинства и ошибки — все это история англосаксов и американцев, наших далеких предков. Граф Саутгемптон, патрон Шекспира, и сэр Эдвин Сэндис, его друг и союзник, сплотили вокруг себя группу патриотически настроенных граждан. Эти патриоты — среди них друзья и знакомые Шекспира — заложили фундамент конституционного правительства Нового света».

Сэр Генри Невилл был среди этих «предпринимателей» (adventurers) и политических мыслителей выдающейся фигурой — таким его и обрисовал в своей книге Чарлз Гейли. Невилл даже пожертвовал лес из своих поместий для строительства кораблей, на которых «плантаторы» должны были плыть в заморскую колонию. Гейли доказал связь между произведениями «Шекспира» и основателями Виргинской компании. Для него Невилл и «Шекспир» — разные люди, но у них были одни и те же друзья, на них влияли одни и те же писатели и мыслители, они посещали одни и те же собрания; вместе, однако, они нигде никогда не появлялись. В рассуждениях Гейли имеется один фатальный изъян: Шекспир из Стратфорда не был участником Виргинской компании. И Гейли, разумеется, не подозревал, что писатель Шекспир и политический деятель Генри Невилл — это одно и то же лицо.

Позже Гейли продолжил исследования вместе с д-ром Лесли Хотсоном, знаменитым литературным сыщиком; оба они искали связи Шекспира, но так и не вышли на проблему авторства. Поэтому в рассуждениях Гейли наблюдается фундаментальный сбой: он пишет, что у Шекспира были друзья среди участников Виргинской компании, чьи идеи и политические идеалы он разделял; но при этом Гейли даже не попытался выяснить, как это актер, принадлежавший к самым низам, обрел необходимые знания, как он завязал дружбу с интеллектуалами елизаветинской эпохи, как получил доступ к их частным бумагам, как постиг философию верхов общества. Автор «Бури», бесспорно, был знаком с перепиской, которую могли читать только члены компании. Исследования Гейли неопровержимо доказывают то, что Шекспира с его идеологией надо искать среди участников Виргинской компании, но имени Шекспир нет ни в одном из аккуратно составленных списков. Отсюда вывод: Чарлзу Гейли следовало искать в списках имя другого человека.

Но хотя Гейли не искал другого Шекспира, в результате упорных изысканий он нашел данные, которые в совокупности свидетельствуют: в произведениях Шекспира отразились идеалы создателей Виргинской компании. В сущности, Гейли собрал документальные доказательства в пользу того, что настоящий автор находился среди «патриотов», как себя называли члены компании.

Виргинская компания обязана своим возникновением группе друзей и единомышленников, первоначально организовавшим политический союз, который, как им казалось, будет способствовать созданию условий для государственных реформ. Эти люди были разочарованы в Якове I, который не смог уничтожить общественные язвы, оставшиеся в наследство от елизаветинской эпохи. Они хотели положить конец фаворитизму, монополиям, вмешательству монарха в распределение собранных налогов и мечтали ввести свободу личности, слова и выборов. Виргинская компания воплотила их идеалы — она стала своеобразной моделью нового государственного устройства. А позже эти же идеалы легли в основу американской Конституции. Таким образом, можно сделать заключение, что идеи, заключенные в произведениях Шекспира (Невилла), оказались закреплены в Конституции Соединенных Штатов Америки.

Главный аргумент Гейли — найденные им параллели между сочинениями некоего Ричарда Хукера и идеями, волновавшими Шекспира. Как мы увидим далее, Невилл общался с Хукером, знал его философские взгляды. Однако нет никаких следов знакомства Хукера и Шекспира из Стратфорда.

Ричард Хукер (ок. 1554—1600) родился в Экзетере, учился в оксфордском колледже Корпус Кристи, а в 1577 году, как раз когда Невилл окончил университет, стал преподавать в нем. Б 1581 году Хукер принял священнический сан и в 1584-м переехал в Лондон, а сэр Генри тогда же стал членом парламента. Хукер женился на дочери влиятельного члена Компании торговцев-швейников^*, а интерес Невилла к рабочим, занятым в швейном деле, говорит, возможно, о том, что он был связан как с этой компанией, так и с гильдией красильщиков. В 1585 году Хукер становится настоятелем церкви Темпл в Лондоне и в этом качестве противостоит пуританам. Он издает несколько религиозно-политических трактатов, среди которых «Законы церковной политики» (издан в 1593 году).

Хукера больше всего увлекало исследование и опровержение основ различных вероисповеданий, включая пресвитерианство и римский католицизм. Но что более важно, он отрицал роялистскую доктрину божественной природы королевской власти. Все это связано с идеями тамплиеров о том, что монарх должен заботиться о благе государства, что он несет ответственность не только перед Богом, но и прежде всего перед своим народом. Этими же идеями пронизаны произведения Шекспира.

Гейли справедливо утверждает, что эти идеи отчетливо выражены в «Ричарде II», написанном в 1595—1597 годах, а «в более поздних пьесах имеются, по меньшей мере, ссылки на отношения между королем и подданными». Он также говорит, что участникам Виргинской компании сэру Эдвину Сэндису и его другу и политическому единомышленнику сэру Генри Невиллу эти идеи были особенно близки. Именно Сэндис впоследствии объявил Виргинию республикой, после чего Яков I посадил его в Тауэр, Виргинскую компанию распустил и дал Виргинии название «Колония Короны».

Документы Виргинской компании находятся среди бумаг Томаса Джефферсона. Нет сомнения, что ее устав существенно повлиял на идеи, легшие в основу американской Декларации независимости. Гейли пишет, что Фрэнсис Бэкон (политик куда более консервативный, нежели Невилл и Сэндис) был одним из составителей привилегированной грамоты, которую король даровал Виргинской компании. Проследив родственные связи Невилла и семьи Бэкона, можно догадаться, кто был его консультантом.

Гейли установил также, что сэр Генри находился в дружеских отношениях с сэром Робертом Сидни, который «в 1603 году был бароном Пенхэрстом, а позже получил титул лорда Лайла. Двери его замка Пенхэрст были широко открыты для поэтов — Бена Джонсона и других друзей Шекспира. Чтобы семейство Сидни и Шекспир, имевшие общий круг знакомых, не знали друг друга, — в это, мягко говоря, трудно поверить». Но, однако, нет никаких свидетельств, что Шекспир из Стратфорда был знаком с сэром Робертом Сидни, зато есть прямое свидетельство, что Сидни и Невилл дружили еще с детских лет; есть также поэтическое свидетельство, что Джонсон посещал Пенхэрст.

Можно только улыбнуться следующему рассказу Гейли:

«У Шекспира и Генри Невилла из Биллингбера, что в Беркшире, есть общие интересы в полудюжине областей; то же можно сказать и про общих знакомых, причем очень близких. Сэр Генри, один из кадисских рыцарей Эссекса, участвовал в 1601 году в заговоре графа, был обвинен в государственной измене, заточен в Тауэр вместе с Саутгемптоном, где они оставались до восшествия на престол Якова I. Он многие годы тесно сотрудничал с Хью Холландом, посвятившим панегирик Шекспиру, и с другом Холланда — Кристофером Бруком, еще одним почитателем Шекспира. Невилл покровительствовал поэтам — Джону Дэвису из Херефорда, Бену Джонсону, Бомонту и Флетчеру; все они хорошо знали Шекспира. Его имя можно увидеть на самом верху форзаца рукописи эссе и речей "м-ра Фрэнсиса Бэкона" (ок. 1597 года) вместе с именами Бэкона (оно и должно там быть) и Шекспира [речь идет о «Нортумберлендском манускрипте»]... Невилл очень рано проявил интерес к Виргинской компании, он член Совета директоров с 1607 по 1615 год и до самой своей смерти, один из "патриотов" и лидеров Независимой партии в парламенте. Именно его независимый характер помешал ему в 1612 году стать государственным секретарем. Его сын, наследник и полный тезка, стал в 1611 году пайщиком заморской плантации, а одна из дочерей, Елизавета, вышла замуж за сэра Уильяма Беркли, впоследствии губернатора Виргинии. Хотя у нас нет данных, свидетельствующих о знакомстве с Шекспиром сэра Томаса Гейтса, мы знаем, что они располагали общей информацией и у них были общие связи. Гейтс, так же как Пемброк и Невилл, был посвящен в рыцари Эссексом и поддерживал либеральную партию в Виргинской компании. С его приключениями в Новом Свете в 1609—1610 годах Шекспир был прекрасно знаком. В "Буре", поставленной в 1611 году, он описал до мельчайших подробностей крушение, которое потерпел корабль Гейтса в 1609 году вблизи Бермудских островов, его жизнь на острове и в самой Виргинии, где он был назначен наместником. Эти подробности были частично взяты, как будет ниже показано, из секретного отчета, написанного в колонии и привезенного в Англию Гейтсом; опубликовали отчет годы спустя после смерти Шекспира».

Далее Гейли сообщает, что Невилл был участником поэтических заседаний в таверне «Митра», где собиралась веселая литературная братия, в том числе и Джон Донн, и упоминает Ричарда Мартина (о чьих отношениях с Невиллом мы уже писали), друга поэта Чапмена, который, в свою очередь, пишет Гейли, «был и в жизни, и в творчестве связан с Шекспиром и особенно тесно с Беном Джонсоном». Он также говорит про Джона Донна — что тот «в 1596—1597 годах был сподвижником графа Эссекса» и что «с Шекспиром его связывали разнообразные литературные, социальные и политические интересы». Сам же Шекспир в исторических анналах неуловим, его имя всплывает только в связи с коллегами по литературному ремеслу, жизнь и деятельность которых подтверждается документально. Так, постепенно, приходишь к выводу, что Шекспир — это призрачная, неосязаемая, никак не зафиксированная, несуществующая фигура.

Но какие же именно идеи Хукера нашли отражение в произведениях Шекспира? И не только идеи — Гейли утверждает, что мы можем найти даже словесные параллели. И в качестве примера приводит отрывок из монолога Улисса о «мере и степени» из «Троила и Крессиды». И Шекспир, и Хукер придерживаются мысли, что свобода и равенство перед законом вовсе не означают, что все люди равны абсолютно во всем. Уважение к закону, уважение к учености и социальному статусу должно соблюдаться в любом цивилизованном обществе. Чтобы легче проследить лингвистические и семантические параллели, приводим цитаты из Шекспира и Хукера в параллельных колонках.

Выделенные жирным шрифтом слова в отрывке из «Троила и Крессиды», по мнению Гейли, перекликаются с лексикой Хукера. Но поскольку мы знаем, что настоящий автор этой пьесы — Генри Невилл, то ко всему сказанному можно присовокупить еще одно наблюдение. Невилл очень интересовался астрономией и естественными науками и потому взял именно такие образы в унисон с метафорами Хукера.

Конечно, вышеприведенные примеры всего лишь малая часть собранных Чарлзом Гейли свидетельств, доказывающих связь «Шекспира» и Хукера. Закончив сравнивать тексты двух авторов, он расставил точки над г: идеи Ричарда Хукера пронизали произведения Шекспира из Стратфорда, а философия и взгляды Шекспира, в свою очередь, оказали системное воздействие на американскую Конституцию. Гейли действительно доказал это; еще один шажок, и он нащупал бы настоящего автора. Ведь Гейли сказал, словно продолжив мысль Джефферсона: «Революционное действо получило первый импульс не от участников революции, а от первых колонистов». К этому он мог бы прибавить: «...а также от борцов за права колонистов эпохи Якова I и их английских собратьев, от парламентских речей Сэндиса, Селдена, Фалька Гревиля, Филлипса, Невилла, Сэквила и Диггса; от идей и действий Саутгемптона и Кавендиша и других "патриотов" Виргинской компании; и, главное, от их наставника, того, кто сформулировал принципы равных возможностей, самоуправления, справедливости и свободы, самого мудрого политического философа шекспировской эпохи, друга друзей Шекспира — Ричарда Хукера».

Книга Гейли дает читателю возможность остро почувствовать драматизм сложной литературной карьеры Невилла. Он принадлежал к кругу людей прогрессивных. Это были сливки общества; каждый из них писал стихи, но сочинение пьес для общедоступных театров считалось в этом кругу чем-то второстепенным и не очень серьезным. Бена Джонсона в этом кругу принимали, но в общем-то как чужого; он пользовался покровительством аристократов и даже получил с их помощью образование, но происходил из более низкого социального слоя. Невилл же родился в аристократической семье и должен был жить, подчиняясь определенным правилам. Если бы он желал сочинять только панегирики друзьям, философскую лирику о природе человека, религии или Вселенной, он мог бы писать под своим именем. Общедоступные театры в то время считались местом не самым пристойным и, уж конечно, непригодным для произведений высокого искусства. Не кто иной, как Бен Джонсон, постепенно изменил взгляд английской аристократии на театры, и, между прочим, он и его покровители (друзья Невилла по Виргинской компании и королевскому двору) использовали в качестве главного аргумента «шекспировские» пьесы.

Из всего этого следует: чтобы сохранить уважение в аристократической среде и выглядеть в глазах окружающих политиком и джентльменом, Невиллу приходилось разыгрывать хитроумную шараду — иначе надо было бросать театр и заниматься только стихами. Но, по-видимому, Невилл не мог ограничиться только поэзией. Он хотел привить уважение к театру как к храму искусства, просвещать низшие классы и в этом видел свою миссию. Этим сэр Генри нарушал стереотип английского высокородного джентльмена; поэтому он стал писать анонимно, не желая ни объясняться с близкими, ни бросать вызов своему классу. Монолог Улисса из «Троила и Крессиды» показывает, как он страшится ослабить хотя бы одну струну в социальной гармонии и нарушить закон «меры и порядка».

Забыв почтенье, мы ослабим струны —
И сразу дисгармония возникнет.
Давно бы тяжко дышащие волны
Пожрали сушу, если б только сила
Давала право власти; грубый сын
Отца убил бы, не стыдясь нимало;
Понятия вины и правоты —
Извечная забота правосудья —
Исчезли бы и потеряли имя,
И все свелось бы только к грубой силе,
А сила — к прихоти, а прихоть — к волчьей
Звериной алчности, что пожирает
В союзе с силой все, что есть вокруг,
И пожирает самое себя.
        Акт I, сцена 3. (Перевод Т. Гнедич)

Необходимость соблюдения закона «меры и порядка» принуждала Невилла к сокрытию авторства. Единственный выход он видел в том, чтобы «лгать всем»; лишь изредка он позволял себе демонстрировать в открытую интерес к общедоступному театру — об этом, к примеру, свидетельствуют заметки в «Тауэрской тетради». Сэр Генри сожалел, что приходится скрывать свое истинное, творческое лицо, но только так он мог оградить себя от новых неприятностей — их и без того немало выпало на его долю. Если прибавить к этому угрозу, нависшую над Невиллом и его семьей после раскрытия заговора графа Эссекса, станет очевидно, почему он так тщательно оберегал свою тайну; в этом ему помогали влиятельные друзья.

Вероятно, все согласятся с тем, что струны общественного организма необходимо настраивать медленно и осторожно; резкое движение может порвать их. Невилл знал это, но опасная мысль не покидала его: если медленная, осторожная настройка не дает результатов (то есть если власти предержащие не желают следовать путем справедливости и просвещения), — тогда необходим один мощный удар. Эта мысль и подвигла его на участие в мятеже Эссекса. Но если посмотреть на жизнь Невилла в целом, то можно сказать, что он занимался «приготовлением пути» для будущих поколений.

Они, поступки наши осуждая,
Считают разум трусостью и даже
Осмеивают нашу дальновидность
И прославляют только силу рук,
А силу мысли, что судить способна,
Чьи руки в ход пойдут, коль грянет гром,
Не признают и даже презирают.
Для них работа мысли — бабье дело,
Игра пустая, детская забава,
Для них таран, что разрушает стены,
Скорее уважения достоин,
Чем мудрость тех, чей тонкий, хитрый ум
Движением тарана управляет.
        Троил и Крессида. Акт I, сцена 3.
        (Перевод, кроме строки 6, Т. Гнедич)

Возникает вопрос: одобрил бы Невилл «гром», который «грянул» на американской земле, после того как «сила мысли» и «дальновидность» сделали свое дело?

Мы думаем, что ответить можно утвердительно.

Примечания

*. Одна из двенадцати гильдий Лондона. — Примеч. ред.