Отношение Монтеня и Шекспира к историческим источникам

Более всего Монтеня и Шекспира сближает интерес к истории, который проявился у них с ранней юности и сохранился до конца творческой жизни: известно, что Монтень до последних дней читал книги по истории Европы, Америки и Востока и вносил в текст «Опытов» добавления исторического характера. Известно также, что среди первых произведений Шекспира — трилогия «Король Генрих VI», а последним его произведением, которое он не успел закончить, была историческая драма «Король Генрих VIII».

Многие англичане признавались, что историю Англии они изучают по хроникам Шекспира и если бы Шекспир обратился к созданию исторических трудов, он мог бы стать выдающимся историком в ту эпоху, которая отмечена расцветом историографии в Италии, Франции и Англии. Талант Монтеня-историка оценили его современники и, как упоминает Монтень, они уговаривали его написать историю гражданских войн во Франции, потому что взор его не ослеплен страстями, а кроме того, он участвовал в событиях и близко знал вождей разных партий. Действительно, Монтень был хорошо знаком с такими выдающимися государственными деятелями, как Генрих Наваррский, герцог Гиз, Мишель де Л'Опиталь, Филипп Дюплесси-Морне. Монтень отговаривался тем, что он враг всякой усидчивости, что ему трудно сохранить последовательность в повествовании, так как у него слишком своеобразная манера излагать свои мысли. Попутно он намекал и на другую причину: если бы он стал писать историю своего времени, он случайно мог опубликовать собственные суждения, согласные со здравым смыслом, но противоречащие закону и потому подлежащие наказанию. Писать о прошлом безопаснее — там можно опираться на чужие мнения (E., I, 20, 41, глава «О силе воображения»).

Мишель Монтень изучал исторические сочинения с другими целями, чем Шекспир. Монтень признавался, что ищет в трудах историков прежде всего понимания человека и человеческой природы. Он не стремился воссоздать событие или характер исторического лица всесторонне во всей их конкретной неповторимости и своеобразии, какими они предстают в драмах Шекспира.

В главе «О книгах» Монтень писал, что выше всего он ценит два рода историков: непосредственных, каким был простодушный и добрый Фруассар, и «превосходных», т. е. проницательных и глубоких, как, например, Плутарх или Сенека. Первые добросовестно и подробно излагают факты и различные их объяснения, не стремясь привести их в цельную систему, предоставляя читателю самому сделать выводы и дать оценки. Вторые умеют выбрать из нескольких объяснений наиболее верное и направляют читателя по правильному пути. Наилучшие сочинения написаны очевидцами событий, поэтому особенные похвалы вызывают у Монтеня греческие и римские историки. Худшие историки произвольно отбирают факты, чтобы они соответствовали их субъективным оценкам, но даже хорошие историки иногда приспосабливают свои суждения к требованиям эпохи. Например, Сенека порицает убийц Юлия Цезаря, по мнению Монтеня, по той причине, что он писал свое сочинение в период римской империи (E., II, 10, 207—209).

Сходной оценкой историков руководствовался Шекспир, например, при отборе материала из «Хроник Англии, Шотландии и Ирландии», составленных Рафаэлом Холиншедом. В этом обширном труде собраны сочинения нескольких сотен историков, разные по своей ценности. Холиншед поступил как безыскусственный простодушный собиратель, он не выбирал авторов, следуя какой-либо политической концепции. Создавая драмы-хроники, Шекспир использует те части источника, которые написаны историками или «простыми», или «превосходными», по классификации Монтеня. Например, при создании сцен восстания Кэда в хронике «Король Генрих VI» Шекспир изучил несколько разделов за два столетия истории Англии и наибольшее число фактов взял из описания восстания Уота Тайлера, как оно дается в изложении Фруассара и очевидца восстания — монаха Сент-Ольбенского монастыря. В раздел о правлении Ричарда III Холиншед почти без изменений включил лучшее историческое сочинение об этом периоде «Историю Ричарда III» Томаса Мора, историка глубокого, проницательного, остроумного и к тому же превосходного стилиста. Именно из этой части источника Шекспир заимствовал материал для хроники «Ричард III», сохранив многие психологические оценки и антитираническую направленность сочинения Томаса Мора.

Обратим внимание еще на одно суждение Монтеня, с которым мог бы согласиться Шекспир. Монтень, восхваляя итальянского историка Гвиччардини за беспристрастность и свободу суждений, за отсутствие в его оценках каких-либо проявлений ненависти, злобы, зависти и тщеславия, отмечает, однако, существенный недостаток в его освещении мотивов и побуждений людей. Гвиччардини ни одного поступка, даже самого знаменитого и славного, не выводит из побуждений добродетели, веры и совести, «как будто все они изгнаны из мира и угасли» (E., II, 10, 210), но приписывает причины любого деяния какому-либо пороку, случаю или какой-то выгоде. Между тем, продолжает Монтень, «невозможно представить себе, чтобы среди столь бесконечного числа поступков, о которых он судит, не было порожденных велениями разума. Разложение никогда не может настолько поразить всех, чтобы не нашлось людей, избегнувших всеобщей порчи» (Там же). В другом месте Монтень признает, что, хотя государственная необходимость требует, чтобы одни предавали, другие лгали, а некоторые убивали, эти действия обычно совершают люди суровые или покорные или те, кто готов ради спасения отечества пожертвовать совестью и честью, как в древности жертвовали жизнью (E., III, 1, 402). Однако в любую эпоху находят применение и добрые качества — искренность, прямота, правдивость (Там же, 403). Этот вывод о природе человека вполне соответствует гуманистическим воззрениям Шекспира.

Монтень ставит Плутарха выше Тацита и посвящает целую главу защите своих любимых авторов — Сенеки и Плутарха — от критики французского историка Жана Бодена. Существует предположение, что именно похвалы Монтеня пробудили у Шекспира интерес к Плутарху, которого Шекспир, по-видимому, начал внимательно изучать уже в 1598—1599 гг. Монтень ценил Плутарха более всего за его «Жизнеописания», за умение историка раскрыть внутренние побуждения героев, показать разнообразие и цельность характеров. Монтень восхваляет беспристрастность и правдивость повествования Плутарха. Бодену казались неправдоподобными приводимые у Плутарха примеры удивительного мужества, стойкости и терпения самых разных людей. Монтень не только доверяет Плутарху, но и сообщает, что сам он знает немало примеров, когда простые крестьяне выдерживали страшные истязания и пытки во время религиозных распрей. «А сколько было людей, которые мужественно шли на костер умирать за чужие идеи, непонятные и неизвестные им!» (II, 32, 468). Монтень заканчивает свое рассуждение психологическим наблюдением о природе человека: «Каждый убеждает себя, что он — наилучший образец человеческой природы, по которому должны равняться все другие. Поступки, не соответствующие этому образцу, искусственны и фальшивы. Узнает ли он что-либо о качествах и поступках другого? Первое, что он призывает для совета и приговора — его собственное поведение: каков он сам, таков и мировой порядок. Какая опасная глупость и непереносимая нелепость!» (E., II, 32, 369).

Отмеченная Монтенем черта в психологии людей была известна и Шекспиру, поэтому нельзя доверять полностью ни суждениям шекспировского героя о себе, ни его мнениям о других персонажах. О глубине психологизма у Шекспира говорит тот факт, что оценки исторических лиц в его драмах не имеют значения абсолютных истин и далеко не всегда отражают авторскую позицию. Эти оценки определяются характером и взглядами персонажей, которые их высказывают; более того, у данного персонажа они меняются, как это часто бывает в жизни, в соответствии с изменениями ситуации.

Стихийно и независимо от Монтеня Шекспир придерживается еще одного принципа Монтеня: «...когда судят об отдельном поступке, то прежде чем оценить его, надо учесть разные обстоятельства и принять во внимание весь облик человека, который совершил его» (II, 11, 116). В драмах Шекспира сходные поступки получают разные этические оценки.

Шекспиру близка важнейшая особенность метода Монтеня в изображении исторических героев прошлого: стремление к справедливости и объективности. Отмечено, что Шекспир не приписывает известным государственным деятелям каких-либо поступков, которые они в силу своего характера не могли бы совершить, он лишь подчеркивает их качества, на которые указывают исторические источники. Со времен романтической критики известен метод изучения шекспировских характеров: нужно сопоставить все суждения героя с его поступками, а также все мнения о герое, высказанные другими персонажами, и тогда, возможно, получим верное представление о герое, отражающее замысел Шекспира. Можно добавить, что именно таков метод самого Шекспира при изучении источников — он не просто отбирает оценки исторического лица, предлагаемые Холиншедом или Плутархом, но сравнивает разные факты и свидетельства, чтобы правдиво воссоздать характер.