Разделы
Счетчики
Переводы Стерна на русскій языкъѣ конца XVIII-го и нач. XIX-го вв.»
1) Отрывокъ изъ аглинской книги Yoricks sentimental Journey's «Йориково чувственное путешествіе черезъ Францію и Италію, сочиненное Г. Стерне».
«СПб Вѣстникъ, ч. IV, 1779 г., іюнь, с. 24—32. Переводъ озаглавленъ: «Монахъ по французскомъ городѣ Кале»; подъ нимъ подпись: «Б. Арндтъ»1. Переданъ эпизодъ съ монахомъ французскаго ордена — Лоренцо: именно первая встрѣча съ монахомъ, когда Йорикъ въ отвѣтъ на его просьбу пожертвовать Франц. ордену наговорилъ много рѣзкаго и обиднаго. Затѣмъ передано примиреніе съ тѣмъ же монахомъ и обмѣнъ табакерками.
2) Письма Іорика къ Елизѣ, и Елизы къ Іорику. Съ пріобщеніемъ похвальнаго слова Елизѣ. Перевелъ съ французскаго Гаврило Апухтинъ. Москва. Въ Унив. тип. у Н. Новикова 1789 г. 95 стр.
Книга одобрена къ печати цензоромъ Антономъ Барсовымъ; посвящена «Ея Превосходительству милостивой государыне Аннѣ Григорьевнѣ Неплюевой». Въ «Предисловіи» переводчикъ указываетъ, что «сіи письма, сочиненные г. Стерномъ, безсмертнымъ творцомъ Чувственнаго путешествія, достойны того, чтобы о нихъ упомянуто было, какъ о произведеніи человѣка, соединявшаго рѣдкія дарованія съ превосходною чувствительностью. Они писаны къ мистрисъ Елизѣ Драперъ, супругѣ г. Даніила Драперъ, начальника Аглинской торговли въ Суратѣ, человѣка почтеннаго и уважаемаго въ сей странѣ. Елиза, будучи слишкомъ нѣжнаго сложенія, чтобы выдержать знойной климатъ Индіи, отправилась въ Англію, свою отчизну; случай познакомилъ ее съ г. Стерномъ. Онъ усмотрѣлъ въ ней разумъ, столько согласной съ своимъ, столько пріятной, столько тонкой, что нѣкоторое сострастіе вскорѣ соединило ихъ узами живѣйшаго и чистѣйшаго дружества. Онъ любилъ ее, какъ своего друга, за славу почиталъ называть ее своею ученицею и наставлять ее своими совѣтами. Всѣ выгоды Елизы учинились ему столь же драгоцѣнными, какъ и собственныя его. Дѣтей ея любилъ онъ, какъ своихъ, и охотно бы пожертвовалъ ей имуществомъ и жизнію, естьлибъ только могло сіе пожертвованіе споспѣшествовать къ благоденствію ея; и по сему то не должно удивляться, что письма ихъ преисполнены нѣжнѣйшихъ выраженій страстной любви, но любви такой, которую именовали Платоническою и почитали мечтательною, но которой однакожъ Стернъ служитъ образцомъ!» (стр. 7—8). Далѣе, на стр. 9—12, помѣщено «Похвальное слово Елизѣ Драперъ, почерпнутое изъ философической и политической исторіи о селеніяхъ и торговли Европейцевъ въ обѣихъ Индіяхъ, сочиненіе г. аббата Райналь». На стр. 17—95 напечатана переписка Іорика и Елизы; всѣхъ писем — 22; изъ нихъ 10 — Іорика, 12 — Елизы.
3) Марія, перев. съ англ. [Карамзина?].
«Московскій Журналъ» 1791 г., ч. I, № 4.
4) «Бѣдной съ собакою. Отрывокъ изъ Стернова сочиненія».
«Московскій Журналъ», ч. III, М. 1791 г., с. 277—283. Въ отрывкѣ переданъ эпизодъ съ нищимъ, собака котораго была задушена проѣзжавшей мимо каретой (стр. 277—281). Къ отрывку переводчица, скрывшая свое имя подъ четырьмя звѣздочками, сдѣлала сл. «Прибавленіе»: «Щастливъ, кто чувствуетъ всю цѣну сего дѣйствія! Душа Стернова, кажется, упоена была подобными чувствами. Бѣдной съ собакой своей, Марія и Ле-Февръ остаются вѣчнымъ монументомъ его чувствительности и будутъ услажденіемъ сердецъ, подобныхъ его сердцу. Читатели да простятъ слабый переводъ мой! Желаніе видѣть на русскомъ языкѣ, превозмогло застѣнчивость мою, не позволявшую отдавать переводы мои въ печать, и сдѣлало сей сноснымъ въ глазахъ моихъ. — Переводивъ единственно для своего удовольствія, и не писавъ прежде никогда для Публики, легко могла я надѣлать ошибокъ; а по сему всякую поправку отъ Сочинителя Московскаго Журнала приму съ благодарностію. Ежели онъ и совсѣмъ не напечатаетъ моего перевода, то не подосадую, будучи, хотя и женщина, но очень мало самолюбива, и довольствуясь тѣмъ, что подобныя сему сочиненія производятъ въ душѣ моей чувства ни съ чѣмъ несравненныя» (стр. 281—283). На это скромное заявленіе переводчицы Н.М. Карамзинъ счелъ нужнымъ сдѣлать следующую оговорку въ примѣчаніи на стр. 282: «Издатель Московскаго Журнала ничего не могъ поправить въ семъ переводѣ, и почитаетъ за долгъ благодарить почтенную Переводчицу за то удовольствіе, которое онъ чувствовалъ при чтеніи сего прекраснаго отрывка. Естьлибы и Ле-Февръ изъ Тристрама Шанди удостоился такой же Переводчицы! — К».
5) Исторія Лефевра, перев. съ англ., изъ «Тристрама Шанди», соч. Стерна.
Ibid., 1792 г., ч. V, стр. 203, съ послѣсловіемъ.
6) Стерново путешествіе по Франціи и Италіи, подъ именемъ Йорика, содержащее въ себѣ: необыкновенныя, любопытныя и весьма трогающія приключенія; многія критическія разсужденія и замѣчанія, изображающія истинное свойство и духъ французскаго народа; нѣжныя чувствованія, тонкія и острыя изреченія, нравственныя и философскія мысли, основанныя на совершенномъ познаніи человѣческаго сердца, съ пріобщеніемъ дружескихъ писемъ Йорика къ Элизѣ и Элизы къ Йорику.
Съ Аглинскаго подлинника перевелъ Алексѣй Колмаковъ. Чч. I—III. Въ СПб. при Имп. Академіи Наукъ, 1793 года.
В.С. Сопиковъ («Опытъ росс. библіографіи», нов. изд. подъ ред. В.И. Рогожина, ч. IV, СПб. 1905, стр. 164, № 9242) отмѣчаетъ, что съ англійскаго А. Колмаковымъ переведены только части 1 и 2, часть же 3-я (письма) переведены съ франц. А. Л.
7) Тримовъ катихизисъ, изъ «Тристрама Шанди», съ французскаго Д.Я.
«Пріятное и полезное препровожденіе времени», ч. II, Москва 1794 г., с. 43—46.
8) Письма Іорика къ Элизѣ, съ отвѣтами. Соч. Л. Стерна, съ фронтисписомъ и портретомъ; перев. съ франц. Н. Каринъ, Москва 1795 г. (См. «Опыты» Сопикова, нов. изд., № 8155; см. также «Московскія Вѣдомости» 1800 г., № 12, отъ 11 февр., объявленія на стр. 303).
9) Отрывокъ изъ Тристрама Шанди (соч. Стерна).
«Муза» 1796 г., ч. II, № 5, с. 143—155; подпись: «Я...».
10) «Глава 45».
Ibid., ч. IV, стр. 23—29. Отрывокъ, какъ отмѣчено въ помѣщенной здѣсь же статьѣ о Стернѣ (стр. 10—23), представляетъ переводъ 45-ой главы смѣси Стерна, напечатанной въ Лондонѣ и Дублинѣ.
11) Красоты Стерна. Переводъ съ Аглинскаго Я*** Г*** [Якова Галинковскаго].
«Иппокрена, или утѣхи любословія на 1800 г.», ч. V, стр. 193—224. На стр. 193—196 глава подъ загл.: «Учитель»; стр. 196—224: «Повесть о Лефеврѣ»; въ конце (стр. 224) помѣта: «Тристрамъ Шенди, т. III, гл. 49». Къ переводу (стр. 193—194) сдѣлано слѣдующее примѣчаніе: «Переводчикъ, отдавая сіи первые опыты своего перевода съ Аглинскаго подлинника, желаетъ знать, какъ они будутъ приняты Публикою, чтобы послѣ посвятить ей и целую книгу подъ симъ заглавіемъ, въ которой помѣщены будутъ изящнѣйшія произведенія пера сего Автора, столь справедливо прославившагося отлично характерическимъ и чувствительнымъ слогомъ. — На Русскомъ языкѣ до сихъ поръ имѣемъ мы только некоторые оттенки и больше переводы съ переводовъ, а тѣмъ самимъ много теряемъ въ познаніи истинныхъ красотъ оригинала. — За себя ручаться не льзя. Знатоками предоставляется сличить предлагаемый переводъ съ подлинникомъ и дать тогда свой надлежащій судъ».
12) Красоты Стерна. Остатокъ отъ повѣсти о Тримовомъ братѣ («Тристрамъ Шанди», т. IV, гл. 64). Яковъ Гликвскій [Яковъ Галинковскій].
Ibid., ч. VI, М. 1800 г., с. 673—680.
13) Красоты Стерна.
Ibid., ч. VII, М. 1800, стр. 117—141. Здѣсь помѣщено нѣсколько отрывковъ изъ «Сент. путешествія»: «Пульсъ» (Парижъ), с. 117—122; «Мужъ» (Парижъ», с. 123—125; «Перчатки» (Парижъ), с. 126—128; «Пирожникъ» (Версалія), с. 129—133; «Шпага», с. 133—137; «Оселъ», с. 137—141.
14) Красоты Стерна.
Ibid., ч. VII, с. 514—544. Сюда вошли отрывки изъ «Тристрама Шэнди» и «Чувствительнаго путешествія»: — 1) «Бѣлица», с. 513—525 («Тр. Шэнди», ч. IV, гл. 45); — 2) «Марья», с. 529—534 («Тр. Шэнди», ч. IV, гл. 83); — 3) «Марья» (Мулинъ), с. 534—542 («Чувств. путеш.»); — 4) «Чувствительность», с. 543—544 («Чувств. путеш.»).
15) Красоты Стерна, или собраніе лучшихъ его Патетическихъ повѣстей, и отличнѣйшихъ замѣчаній на жизнь. Для чувствительныхъ сердецъ. Переводъ съ Аглинскаго. Съ портретомъ Сочинителя. Москва, въ Сенатской Типографіи у Селивановскаго, 1801. 10 нен. стр. + VI + 190 стр.
Переводчикъ — Іаковъ Галинковскій. Книга издана «съ одобренія Московской Ценсуры»; посвящена «Всепресвѣтлѣйшему, державнѣйшему, великому государю, императору Александру Павловичу». Въ посвященіи Галинковскій указываетъ, что «Подлинникъ сихъ Красотъ Стерна былъ поднесенъ Іосифу II Римскому Императору, какъ украшеніе Британской Литтературы». Свой трудъ переводчикъ осмѣливается посвятить «чувствительной и человѣколюбивой душѣ» государя, «какъ сокровище, достойное и другаго ковчега Даріева, и другаго Александра». Въ предисловіи, которое переводчикъ назвалъ «Примѣчаніемъ» (стр. I—VI), отмѣчено, что нѣкоторые изъ вошедшихъ въ сборникъ отрывковъ первоначально напечатаны были въ «Иппокренѣ». Переводъ сдѣланъ изъ англійскаго сборника «Красоты Стерна» (8 изданіе, Лондонъ 1785 г.), который въ свою очередь составленъ англ. ученымъ W. Н. изъ десятитомнаго лондонскаго изданія сочиненій Стерна. До напечатанія своего перевода Галинковскій «совѣтовался со многими знающими, искренними» своими пріятелями и пользовался ихъ замѣчаніями и критикою. Издавая свой переводъ, Галинковскій, какъ онъ самъ признается въ предисловіи, хотѣлъ воздѣйствовать и на современныхъ писателей сентименталистовъ, которые нѣсколько превратно понимаютъ понятіе «чувствительность». «Желаю, чтобы и тѣ, которые слишкомъ пристрастились проповѣдывать свою чувствительность при всякомъ кусточкѣ, при всякомъ ручайкѣ въ окружностяхъ нашего города — поучились у Стерна чувствовать съ большею подлинностью, глядя на сцену свѣта не одними заплаканными глазами, но изливая свои чувствованія къ пользѣ отчужденнаго суетами міра сего, ближняго нашего; — къ возбужденію сей любви къ нему, соединяющей толь нѣжными узами общество, — на которой основывается земное наше блаженство — и которая толь лени изображена на всѣхъ сихъ страницахъ» (с. IV—V).
Опредѣляя «сентиментальность», какъ «тонкую, нѣжную и подлинную чувствительность», переводчикъ указываетъ, что Стернъ былъ наиболѣе яркимъ ея представителемъ среди всѣхъ европ. писателей. «Въ Англіи, говоритъ онъ, всѣ знаютъ Стерна — всѣ удивляются его характеристикѣ — сему особливому нѣкоторому роду изображать малѣйшія движенія сердца въ обращеніи, въ домашнемъ быту — сей неподражаемой, безпритворной чувствительности, любви къ человѣчеству — сей волшебной точкѣ зрѣнія, изъ которой описываетъ онъ всѣ предметы. Стернъ есть диво Англійскихъ Юмористовъ и образецъ въ своемъ родѣ для цѣлой Европы. Въ литературѣ ученаго свѣта были ему подражатели, на примѣръ: дю-Пати, Морицъ, Гете, Вернъ — но не было еще ровестниковъ. Девизъ его будетъ вѣчно: единственный, неподражаемый. Онъ стоитъ на ряду съ Полемъ, Свифтомъ, Юмомъ, Томсономъ и другими — какъ жени, какъ превосходный писатель; но какъ сантименталисть, какъ Филантропъ (человѣколюбивый) — онъ первой, или лучше начальникъ своей секты. Извѣстное — хотя очень по неудачному переводу на Русскомъ Чувствительное путешествіе — есть то, что называется образцовое твореніе во всѣхъ націяхъ; къ сожалѣнію оно не докончено. Его Тристрамъ Шэнди чрезвычаенъ, наполненъ шутками, остротою и веселымъ духомъ... Проповѣди самаго пламеннаго духа и краснорѣчія. Въ сихъ трехъ произведеніяхъ пера нашего Автора заключаются всѣ его сочиненія».
Въ сборникъ «Красоты Стерна» Галинковскій включилъ біографич. очеркъ подъ заглавіемъ «Жизнь Стерна», «Надгробную надпись Стерну» и сл. отрывки изъ «Сентим. путешествія», «Тристрама Шэнди» и «Проповѣдей»: «Чувствительность», «Учитель», «Повѣсть о Лефеврѣ», «Бѣлица» «Марья», «Марья Мулинъ», «Безпечность Г. Шэнди по смерти сына его», «Тримово изъясненіе пятой заповѣди», «Остатокъ отъ повѣсти о Тримовомъ братѣ», «Пирожникъ», «Шпага», «Ужинъ», «Молитва», «Сообщество», «Воскресенье», «Пульсъ», «Мужъ», «Перчатки», «Чувствование къ ближнему», «Монахъ Кале», «Монахъ», «Красноречіе», «Уединеніе», «Мечта», «Жестокой человѣкъ».
16) Нравоучительныя рѣчи и нѣкоторыя нравственныя мнѣнія г. Стерна: тѣ самыя, о которыхъ онъ въ первомъ письмѣ
своемъ къ славной Элизѣ Драперъ говорить, что онѣ произтекли пламенною рѣкою изъ его сердца, и что онъ предпочитаетъ ихъ всѣмъ прочим своимъ сочиненіямъ. Переводъ. Москва. Въ Сенатской Типографіи у Селивановскаго. 1801. 8 ненум. + 348 стр.
Переводъ изданъ «съ одобренія Московской ценсуры»; книга посвящена «Его Высокопревосходительству Гавріилу Романовичу Державину»; въ посвященіи переводчикъ — Петръ Чичаговъ — называетъ Стерна «другомъ человѣчества и высокой нравственности учителемъ». Въ «Предувѣдомленіи» Чичаговъ указываетъ, что переводъ, его сдѣланъ съ французскаго текста, а не съ англійскаго подлинника. Хотя Стернъ принадлежалъ къ англійской церкви, но «въ сихъ его рѣчахъ ничего такого не содержится, что бы противно было догматамъ православнаго исповѣданія»... «Рѣчи его содержатъ только чистую мораль, основанную на текстахъ взятыхъ изъ обоихъ Завѣтовъ».
Свое «Предувѣдомленіе» Чичаговъ заканчиваетъ отзывомъ о Стернѣ французскаго переводчика его рѣчей: «Въ Стернѣ все неподражаемо, даже до нравоучительныхъ рѣчей его, которыя содержатъ самочистѣйшую нравственность, представленную совершенно просто и откровенно. Онъ проповѣдовалъ человѣкамъ милосердие, человѣколюбіе, щедрость и чувствительность. Слогъ его также ему одному только свойственный, какъ и образъ видѣть вещи; онъ не связенъ, понеже не выработанный; однимъ словомъ онъ проницаетъ иногда, и слово сіе происходитъ отъ души; но всегда сердце управляло перомъ его».
Въ сборникъ вошли сл. «нравоучительныя рѣчи» (№ 1—14) и «нравственныя мнѣнія» (№№ 15—20) Стерна:
1) «О счастіи»; 2) «Домъ плача и домъ пира»; 3) «Пророкъ Илія и вдова Саренты»; 4) «Жалобы Іова о нещастіяхъ и краткости жизни»; 5) «Образованіе Семеево»; 6) «Мытарь и Фарисей»; 7) «Побужденіе къ человѣколюбію»;
8) «Поступокъ Феликсовъ противу Апостола Павла, о корыстолюбіи»; 9) «О злоупотребленіи совѣсти»; 10) «Разсужденіе на Исторію праотца Іакова»; 11) «Оправданіе судебъ Провидѣнія»; 12) «Лазарь и Богатый»; 13) «Образованіе Иродово»; 14) «Время и случай»; 15) «О краснорѣчіи Священнаго писанія»; 16) «О обращеніи къ вѣрѣ»; 17) «О смиреніи»; 18) «О гордости»; 19) «О злословіи»; 20) «О разумѣ въ нравоученіи»2.
17) Чувственное путешествіе Стерна во Францію. Съ французскаго. Чч. 1—11. Москва, въ Губернской Типографіи у Л. Рѣшетникова, 1803 года. Съ дозволенія Московскаго Гражданскаго Губернатора. Съ портретомъ Стерна.
Въ I ч. 9 ненум. стр. + 1 + 205 стр.; во II — 6 ненум. + 210 нум. стр. Переводчикъ — П. Домогацкій. И первая и вторая части посвящены «въ малѣйшій знакъ истинной, сердечной благодарности» Г.Р. Державину; къ нему же относится и сл. двустишіе, помѣщенное въ началѣ обѣихъ частей:
«Предъ цѣлымъ святомъ я готовъ всегда признаться —
Державинъ способъ далъ мнѣ жизнью наслаждаться».
18) «Заключенный въ темницѣ». Изъ Стерна.
«И отдыхъ в пользу, или собраніе сочиненій и переводовъ в стихахъ и прозѣ. Труды воспитанниковъ Университетскаго Благороднаго Пансіона». Москва 1804, стр. 105—108.
19) Жизнь и мнѣнія Тристрама Шанди. Сочиненіе Стерна. Переводъ съ Англійскаго. Тт. I—VI. СПб. 1804—1807. 251 + 248 + 239 + 228 + 194 + 208 стр.
Томы I—IV вышли въ 1804 г. въ СПб. «съ дозволенія СПб Гражданскаго Губернатора». Изданы въ Императорской Типографіи. При I т. находится портретъ съ подписью «Стернъ»; при II и III — картинки, иллюстрирующія содержаніе этихъ книгъ.
Томъ V изданъ въ 1806 г.
Томъ VI (СПб. 1807 г.) печатался въ Медицинской Типографіи съ разрѣшенія «СПб. цензурнаго Комитета».
Переводъ принадлежитъ Мих. Серг. Кайсарову (1780—1825), пероводившему тогда на русск. языкъ различныхъ зап.-европ. авторовъ — Петрарку, Лафонтена, Рамлера, Коцебу и др. о русскомъ переводѣ «Тристрама Шэнди» данъ былъ Ив. Ив. Мартыновымъ лестный отзывъ въ подстрочномъ примѣчаніи къ переведенной съ фр. яз. статьѣ о Стернѣ, изданной въ «Сѣверномъ Вѣстникѣ» 1804, ч. III, № VIII, с. 158—171; см. отзывъ о переводѣ Кайсарова на стр. 165.
О М.С. Кайсаровѣ подробныя свѣдѣнія см. у В.И. Рѣзанова: «Изъ разысканій о сочиненіяхъ В.А. Жуковскаго», СПб. 1906, с. 240—249.
20) Путешествіе Иорика по Франціи, или забавныя и остроумныя замѣчанія и живописныя оттѣнки нравовъ и характера Французскаго народа до Революціи. Сочиненіе известнаго Англинскаго Писателя Г-на Стерна. Изданное по его смерти другомъ его Евгеніемъ. Чч. I—IV. Переводъ съ подлинника. Москва. Въ Университетской Типографіи, 1806 года. 130 + 134 + 87 + 93 стр. + 9 ненум. стр.
Книга издана «съ одобренія Ценсурнаго Комитета, учрежденнаго для Округа Императорскаго Университета». Въ III части находится предисловіе «Отъ переводчика», гдѣ сообщается, что «представляемыя Публикѣ III и IV части Путешествія Йорика, но суть произведеніе пера г-на Стерна. Издатель сочиненій его (на Англинскомъ языкѣ) написалъ это продолженіе...». «Отрывистое окончаніе второй части очевидно требовало продолженія; и естьли бы продлилась жизнь Автора, то Свѣтъ конечно получилъ бы это продолжение отъ него самаго, потому что матеріялы были уже приготовлены. Издатель былъ другомъ г-ну Стерну, и часто имѣлъ случай слышать отъ него самаго, что болѣе всего было замѣчательнаго во второй части его Путешествія; это сдѣлало такое впечатлѣніе въ немь, что онъ все совершенно запомнили и могъ положить на бумагу. Евгеній (издатель Путешествія Йорика) старался притомъ подражать нраву и слогу друга своего; но читателямъ оставляетъ рѣшить, сколько онъ успѣлъ въ своемъ дѣлѣ...».
21) Переводъ изъ Тристрама Шанди.
«Аглая» 1808 г., ч. IV, ноябрь, стр. 36—30. Поводомъ къ появленію этого отрывка, какъ отмѣчаетъ переводчикъ, послужили мысли, высказанныя въ «Русск. Вѣстникѣ» (книга VIII, стр. 270, ст. 5 и далѣе).
22) Коранъ, или жизнь, характеръ и чувства Лаврентія Стерна Пребендарія Юркскаго Викарія Суттонскаго Форрестскаго и Стильменгстонскаго подлѣ Іорка. Служащій поясненіемъ на всѣ его сочиненія. Съ приложеніемъ описанія его жизни и дополненія къ Тристр. Шанди. Переведено съ новаго полнаго изданія». Чч. I—III. Въ СПб., въ Имп. Типографіи, 1809 года.
Заглавіе это, помѣщенное въ началѣ книги, относится ко всѣмъ тремъ частямъ. Кромѣ того, каждая изъ частей имѣетъ еще свой особый подзаголовокъ: cp. 1) въ I ч.: «Коранъ или жизнь, характеръ и чувства Tria Juncta in uno» съ эпиграфомъ:
Vous у verrez du serieux
Entre mele de badinage
Des traits un peu facétieux
Dont la morale, au moins est sage.
Le philosophe de sans souci.2) во 2 статьѣ: «Коранъ, или опыты, чувства, характеры и каллимашіи. Часть вторая. Въ СПб., печатано въ Имп. Типографіи. 1809 г.»
3) оглавленіе 3 части: «Меморабиліи, или странныя вещи и замѣчательныя слова въ жизни, литературѣ и философіи. Собранныя вмѣстѣ Господиномъ Tria juncto in uno. Часть третья, Spar coegi. Въ СПб., печатано въ Имп. Типографіи. 1809 г.».
Книга издана «съ дозволенія Санктпетербургскаго Цензурнаго Комитета», посвящена графу Александру Сергѣевичу Строганову; въ посвященіи переводчикъ, между прочимъ, отмѣчалъ: «Чувствительный Стернъ посвящалъ свои сочиненія истиннымъ патріотамъ отечества; а я, какъ переводчикъ осмѣливаюся при семъ подношеніи подражать автору».
Посвящая книгу гр. А.С. Строганову, переводчикъ имѣлъ въ виду доставить пріятное чтение и всѣмъ вообще поклонникамъ англійскаго юмориста; на это указываетъ сл. слова его на стр. V: «Любителямъ любви достойнаго Стерна посвящаетъ его почитатель». Далѣе въ предисловіи (см. ч. I: «Издатель къ любителямъ Стерна») тотъ же переводчикъ объясняетъ обстоятельства, побудившія его приняться за переводъ сочиненій Стерна. «Находившись нѣкоторое время въ самой отдаленнѣйшей части свѣта, на самомъ краю земного шара, безъ общества, друзей и развлеченій, дѣлилъ я свое время съ несравненнымъ Стерномъ — и признаюсь обязанъ сему неподражаемому Автору болѣе, чѣмъ всѣмъ авторамъ въ свѣтѣ. Въ признательности его ко мнѣ одолженій, перевелъ я его сочиненія, съ твердымъ намѣреніемъ напечатать оныя по возвращеніи въ отечество: — но къ сожалѣнію моему нашелъ, что Тоби его и Тримъ изданы уже въ свѣтъ переводчикомъ, заслуживающимъ одобреніе публики, хотя я и не знаю, для чего онъ выпустилъ нѣкоторыя главы. Часть проповѣдей его переведена также хорошо и по сему мнѣ остались только его мелкія сочиненія, жизнь и коранъ, кои имѣю честь предложить почтенной публикѣ. Остается мнѣ правда еще весьма утѣшительное дѣло: — описать жизнь и чувствительную душу добросердочнаго Стерна, который достойно заслужилъ любовь и почтеніе всего ученаго свѣта. Все, мною здѣсь предлагаемое, взято изъ послѣдняго Лондонскаго изданія, которое выпущено въ свѣтъ другомъ его Евгеніемъ и дочерію».
Въ «Предувѣдомленіи» (I ч.) переводчикъ въ сл. словахъ отзывается о Стернѣ: «Стерновы сочиненія, боровшись долгое время съ предразсудками нѣкоторыхъ и невѣжествомъ другихъ, прібрѣли на конецъ всеобщее одобреніе, которое они заслуживаютъ по ихъ оригинальной разнообразности, и особенному достоинству. Ни одинъ изъ писателей нынѣшняго времени не предлагалъ намъ столько незаимственныхъ превосходствъ. Ни въ одномъ острота ума, веселый духъ, пылкое воображеніе и неограниченное познаніе рода человѣческаго не было такъ счастливо и въ толь плѣнительномъ слогѣ соединены. Сіи то отличности, которыя содѣлываютъ его прелестнымъ всякому вкусъ имѣющему читателю, побороли всѣхъ супостатовъ. Даже зависть, ехидство и злоба умолкли. Время же, воздающее каждому писателю должную часть славы безъ пристрастія, возвело отличный геній Стерна въ званіе классическаго автора».
Послѣ двухъ вступительныхъ статей («Издатель къ любителямъ Стерна» и «Предувѣдомленіе») переводчикъ въ I части «Корана» помѣстилъ и автобіографію Стерна подъ загл. «Жизнь Стерна, имъ самимъ писанная въ 1767 г.», дополнивъ ее свѣдѣніями о жизни писателя послѣ 1767 г., о его смерти и отношеніяхъ къ предмету послѣдняго его увлеченія — Елизаветѣ Дрэперъ.
Небольшимъ статейкамъ (всѣ онѣ составляютъ 45 главъ въ I ч. «Корана») предшествуетъ «Письмо автора къ издателю», въ которомъ Стернъ поясняетъ, почему онъ далъ такое необычное названіе своему сборнику. «Не испугайтесь, пожалуйста, при имяни Коранъ, которое я избралъ заглавіемъ сихъ бумагъ. Я не сдѣлался Мусульманиномъ; но не терплю только заимственныя имяна, потому что онѣ смыкаютъ съ лишкомъ языкъ и могутъ произвести суевѣріе, и я не знаю, почему же мои видѣнія и брѣдни не могутъ назваться также Кораномъ, какъ выдумки и обманы Магометовы, которымъ дано было сіе имя единственно потому, что онѣ составляли собраніе главъ — ибо слово сіе на Арабскомъ языкѣ то означаетъ» (ч. I, с. III и IV). Въ подобномъ же родѣ дано поясненіе и названію второй части сборника («Коранъ или опыты, чувства, характеры и каллимашіи»). Въ предисловіи «Авторъ къ читателю» Стернъ сознается, что онъ не претендуетъ на оригинальность своихъ мыслей, такъ какъ он не помнить, своя ли та или другая его мысль или чужая. Вообще онъ мало интересовался ихъ происхожденіемъ и если онѣ приходили ему въ голову, онъ ихъ и записывалъ. «Здѣсь нужно можетъ быть изъяснить употребленное мною заглавное титло. Слово Кали машіи взялъ я отъ греческаго поста Калимаха, о которомъ говорять, что онъ написалъ болѣе осьми сотъ прекрасныхъ поемъ на пятистахъ страницахъ. Мнѣ весьма понравился сей родъ его сочиненій — ибо я ненавижу scriptus et in tergo авторовъ — и взялъ по сему смѣлость назвать мои бумаги по его имени Калимашіями. Я счелъ за пристойное сдѣлать свѣту сіе поясненіе, дабы критическіе рецензоры не вывели оное отъ французскаго галлиматіи» (ч. II, стр. IV).
Въ «Предисловіи» къ третьей части отмѣчено, что авторъ раздѣлилъ свой сборникъ на три части, слѣдуя въ этоиъ случаѣ такимъ писателямъ, какъ Гомеръ, Геродотъ, Вилькесъ и др., которые дѣлили свои сочиненія на извѣстное число частей, руководясь тѣми или иными соображеніями. Подражая имъ, и авторъ «Tria juncta in uno» долженъ былъ раздѣлить свое сочиненіе на три части «въ уподобленіе къ его имяни». Почему именно на три — не потому, что его сочиненіе короче ихняго, «но въ честь числу три, которое, вы знаете или должны знать, есть совершеннѣйшая сумма въ ариѳметикѣ. Нечетнымъ числамъ вообще приписывали древніе очаровательную силу — но три изъ нихъ стоитъ въ переди — ибо оно первое, которое можетъ имѣть дѣйствіе, или вліяніе въ умноженіи» (ч. III, стр. III). Кромѣ отдѣльныхъ разсказовъ, озаглавленныхъ общимъ именемъ «Меморабиліи», въ 3-ю часть сборника вошли еще «Дополненія къ Тристраму Шенди» (стр. 73—106); на последней 106 страницѣ помѣщена также эпитафія Стерну, сочиненная его другомъ, извѣстнымъ актеромъ Гаррикомъ (нач.: «Пусть гордость мраморомъ могилы украшаетъ...»).
23) Письма Л. Стерна къ искреннимъ его друзьямъ, собранныя дочерію его Лидіею Стернъ де-Медалль. Перевелъ съ Англійскаго Мих. Пареного. Ч. I, Москва 1821 г.; чч. II—V, Москва 1820.
Письма (всѣхъ писемъ въ 5 чч. — 172) посвящены Гаррику. Въ предисловіи къ I ч. Лидія Стернъ де-Медалль указываетъ причины, побудившія ее сдѣлать такое посвященіе. «Я рѣшилась, говоритъ она, посвятить (сію книгу) такому человеку, которому отецъ мой столь много удивлялся, который съ безпристрастіемъ читалъ и одобрялъ его творенія и притомъ любилъ самого автора. Итакъ г. Гаррику посвящаю я сіи оригинальныя письма: могу ли забыть ту прекрасную надгробную надпись3, которая доказываетъ и дружбу Гаррикову къ нему и мнѣніе его объ немъ. Это была дань дружбѣ; а я, какъ дань благодарности, посвящаю сію книгу человеку умному, чувствительному».
Въ V части находится переписка Стерна съ Элизой Дрэперъ (10 писемъ Стерна и 10 отвѣтовь на нихъ Э. Дрэперъ). Послѣ переписки переводчикъ (на стр. 98—106, ч. V) помѣстилъ «Извлеченіе изъ Рейналя» съ характеристикой Элизы. Сдѣлалъ онъ это дополнение, «будучи увѣренъ, что читателямъ писемъ Йорика къ Елизѣ не противно будетъ видѣть мнѣніе объ ней двухъ Писателей, равно знаменитыхъ, но различныхъ націй, совершенно противоположныхъ свойствъ и привязанныхъ къ Елизѣ нежнейшими узами дружбы».
Извлеченіе это заимствовано изх книги Рейналя «Hist. philos. des Etablissements des Européens dans les deux Indies». Т. III, § 16.
Въ концѣ V ч. (послѣ 106 стр.) приведена «Надгробная надпись къ Элизѣ» (на англ. и русск. яз.)4.
Знакомясь съ русской литературой, относящейся къ Стерну, нельзя не замѣтить, что этотъ писатель привлекалъ къ себе вниманіе не какъ юмористъ; эта сторона его таланта на первыхъ порахъ какъ то мало отмѣчалась его русскими поклонниками. Стернъ интересовалъ главнымъ образомъ какъ представитель сентиментальнаго теченія. При этомъ въ отзывахъ о немъ мы не находимъ всесторонней оцѣнки его таланта, способнаго широко охватить внутренній міръ человѣка и показать, что въ нашей жизни постоянно переплетается возвышенное и обыденное, героическое и пошлое, что въ душѣ человѣческой происходятъ постоянныя колебанія добраго и злого началъ, что въ конце концовъ природа наша имѣетъ больше положительныхъ качествъ, вслѣдествіи чего нѣтъ причинъ смотрѣть на нее пессимистически и больше основаній вѣрить въ лучшія стороны человѣческаго духа. Подобныхъ мыслей, подсказываемыхъ всѣмъ литературнымъ наслѣдіемъ Стерна, мы не встрѣчаемъ въ тѣхъ критическихъ статьяхъ и замѣткахъ о немъ, какія появлялись въ тогдашней литературѣ. Въ нихъ отмѣчалось преимущественно гуманное настроеніе у Стерна, постоянный призывъ его къ чувствительности, ьъ которой Стернъ, дѣйствительно, виделъ могучее средство для улучшенія человѣческихъ отношеній. «Милая чувствительность! восклицалъ онъ въ «Сентим. Путешествіи»: неисчерпаемый источникъ совершенныхъ удовольствій и несносныхъ горестей! ты унижаешь своего страдальца столь же часто, какъ и возвышаешь его до небесъ! Вѣчное начало нашихъ ощущеній!... Все происходить отъ Тебя, Великій Правитель міра! Ты смягчаешь наши сердца и дѣлаешь ихъ сострадательными къ несчастіямъ другаго!»5
Это гуманное настроеніе Стерна и его мягкое, сочувственное отношеніе къ людямъ вообще и къ обездоленнымъ въ особенности вѣрно было понято и высоко цѣнилось нашими предками. Въ Стернѣ видѣли «друга человѣчества и высокой нравственности учителя» и отмѣчали, что этотъ писатель, «обладая острымъ умомъ, веселымъ духомъ и пылкимъ воображеніемъ», проявилъ въ своихъ сочиненіяхъ «неограниченное познаніе рода человѣческаго», и потому «время, воздающее каждому писателю должную часть славы безъ пристрастія, возвело отличный геній Стерна въ званіе классическаго автора»6.
Одинъ изъ русскихъ переводчиковъ «Красотъ Стерна», Яковъ Галинковскій, указывалъ, что у этого писателя слѣдуетъ намъ учиться, какъ надо чувствовать, и особенно рекомендовалъ это тѣмъ русскимъ сентименталистамъ, «которые слишкомъ пристрастились проповѣдывать свою чувствительность при всякомъ кусточкѣ, при всякомъ ручайкѣ». Стернъ, по его мнѣнію, чувствуетъ «съ большей подлинностью, глядя на сцену свѣта не одними заплаканными глазами, но изливая свои чувствованія къ пользѣ... ближняго нашего», и возбуждаетъ тѣмъ къ нему любовь, на которой основывается земное наше благополучіе7.
Знакомство со Стерномъ создавалось у насъ различными путями: одни, болѣе образованные, читали его произведенія на французскомъ языкѣ, а иногда и въ англійскомъ подлинникѣ; другіе знали его по отмѣченнымъ выше русскимъ переводамъ.
Всѣ эти произведенія, вмѣстѣ съ автобіографіей Стерна и переводными статьями, достаточно ярко обрисовывали предъ русскими читателями личность и творчество Стерна. «Сентиментальное путешествіе» раскрывало передъ ними внутреннія переживания автора во время посѣщенія имъ Франціи въ 1758—59 гг. Стернъ не задавался здѣсь цѣлью знакомить съ культурной жизнью и обстановкой посѣщаемыхъ имъ мѣстностей; все его вниманіе устремлено въ этомъ произведеніи главнымъ образомъ на изображеніе субъективныхъ переживаній, для которыхъ все, наблюдаемое имъ въ пути, служило лишь внѣшнімъ поводомъ и давало обильный матеріалъ для чувствъ и впечатлѣній путешественника. То авторъ грустить, наблюдая запертаго въ клѣткѣ скворца, и думаетъ о тяжести неволи и о вожделѣнной, милостивой богинѣ Вольности, «которой вкусъ пріятенъ и всегда пріятень пребудетъ, доколѣ природа не премѣнітся»; то онъ трогательно разсказываетъ, какое грустное впечатлѣніе произвела на него встрѣча по дорогѣ въ Мулинъ съ безумной дѣвушкой Маріей, покинутой своимъ возлюбленнымъ; то съ негодованіемъ передаетъ, какъ толстый и рослый нѣмецъ въ театрѣ въ Парижѣ ни за что не хотѣлъ посторониться и дать возможность наблюдать пьесу одному карлику. Съ полнымъ удовлетвореніемъ Стернъ восклицаетъ: «Это благородно!» когда часовой прикладомь ружья оттолкнулъ упрямца и, взявши Карло за руку, посадилъ его впереди нѣмца.
Еще съ большей полнотой обнаруживались предъ русскими читателями думы и настроенія Стерна въ другомъ его сочиненіи «Жизнь и мнѣніе Тристрама Шэнди». Въ этомъ значительномъ по размѣрамъ, хотя и незаконченномъ, произведеніи Стернъ меньше всего сообщилъ свѣдѣній о самомъ Тристрамѣ: въ семи томахъ онъ успѣлъ разсказать только о рожденіи героя и первыхъ пяти дняхъ его жизни; но за то много вниманія удѣлилъ онъ передачѣ самыхъ разнообразныхъ размышленій и изображенію тѣхъ настроеній, какія возникали по самымъ различнымъ поводамъ въ душѣ каждаго изъ дѣйствующихъ въ романѣ лицъ.
Съ внешней стороны сочиненіе это не отличается стройностью плана. Авторъ совершенно не слѣдить за порядкомъ своихъ мыслей, излагаетъ ихъ произвольно, громоздя одну мысль на другую, договариваясь иногда до того, что смыслъ его рѣчи совершенно теряется, превращаясь лишь въ наборъ словъ. «Къ чему я упоминаю?» задаетъ онъ вопросъ, разсказывая о Лефевре — «Спросите у моего пера: оно правитъ мною, а не я имъ»8.
Но при всѣхъ этихъ внѣшнихъ недочетахъ (отсутствіе плана, манерность изложенія, аффектация, стремленіе къ остроумничанью и пр.), въ «Тристрамѣ Шэнди» есть внутреннее единство — цѣльность и искренность настроенія. Писатель самъ признается, какъ высоко онъ цѣнить ту «легкость и беззаботность, съ которой сердце раскрываетъ свои чувства, какъ придется, все равно какъ, лишь бы только его признанія были вполнѣ безыскусственны, естественны, правдивы»9.
И эта правдивая, искренняя рѣчь автора касается самыхъ разнообразныхъ вопросовъ, живо интересовавшихъ лучшіе умы того времени (смыслъ нашей жизни, роль въ ней человѣка, его мораль, религія, отношеніе къ знанію, природѣ, людямъ). Такимъ образомъ «Тристрамъ Шэнди» рисовалъ передъ русскими читателями общее философское міровозрѣніе автора, выдвигавшее принципы крайнего индивидуализма, умѣряемые лишь свойственнымъ человѣческой природѣ стремленіемъ къ добру и къ состраданію ближнимъ.
Появившійся затѣмъ въ русскомъ переводе «Письма Л. Стерна къ искреннимъ его друзьямъ» дополняли свѣдѣнія объ этомъ своеобразномъ писателѣ, выдвигавшемъ вслѣдъ за западными философами новыя точки зрѣнія на жизнь и правила нашего поведенія. Въ письмахъ Стернъ также держится принципа «пиши просто — и будешь писать хорошо»10 — и въ непринужденной, правдивой бесѣдѣ со своими близкими сообщаетъ много любопытныхъ подробностей, касающихся преимущественно его личной жизни. Много вниманія онъ удѣляетъ при этомъ своимъ прозведеніямъ, сообщаетъ о процессѣ созданія «Сентим. Путешествія», ораторскихъ рѣчей, «Тристрама Шэнди», говоритъ о томъ впечатлѣніи, какое производили эти сочиненія въ Англіи и во Франціи. Часто касается Стернъ и своихъ интимныхъ привязанностей, которыя вообще играли видную роль въ его жизни и являлись любимой темой многихъ писемъ. «Уже двадцать лѣтъ», замѣчаетъ онъ въ одномъ письме изъ Коксвуда, «какъ я спрашиваю самого себя: до чего можетъ довести тотъ идолопоклонническій духъ, который безпрестанно влечетъ меня къ ногамъ красавицъ? Если въ юныхъ лѣтахъ моихъ была у меня любезная, которая переправляла мои подушки, то вѣрно будеть и подъ старость, которая станетъ подавать туфли»11. И действительно, до последнихъ дней жизни Стернъ не переставалъ увлекаться и высоко цѣнилъ те радости, какія доставляетъ любимая женщина. «Если она владѣетъ всѣми нашими способностями, то намъ кажется, что насъ двое только во всей вселенной; если наши оба сердца въ тѣсной связи, или лучше сказать въ совершенной гармоніи, то придаютъ одинакіе тоны и пускаютъ одинакіе цветы ума и чувствованія»12. Особенно сильное и продолжительное увлеченіе пережилъ Стернъ въ последніе годы жизни, познакомившись съ женой начальника англійской торговли въ Сурамѣ, Элизой Дреперъ, которая, въ виду слабаго здоровья, пріѣзжала изъ Индіи лечиться въ Англію. Переписка между Стерномъ и Э. Дреперъ, которая велась во время возвращенія Дреперъ въ Индію, показываетъ, какъ дорого было для Стерна это увлеченіе и сколько пылкаго чувства проявилъ онъ въ своихъ признаніяхъ этой «превосходнѣйшей и любезнѣйшей изъ женщинъ». Переписка эта, по-видимому, очень заинтересовала русскихъ читателей, такъ какъ она извѣстна была у насъ въ четырехъ переводахъ, подъ загл.: «Письма Іорика къ Елизѣ и Елизы къ Іорику» (переводъ Г. Апухтина, Москва 1789 г.; А. Колмакова, СПб. 1793 г.; П. Карина, Москва 1795 г.; Мих. Пареного, Москва 1820 г.).
Что Стернъ вообще живо интересовалъ нашихъ предковъ и сочиненія его производили замѣтное впечатлѣніе на многихъ русскихъ литераторовъ, оказывая при этомъ часто и вліяніе на ихъ личное творчество, на это мы имѣемъ цѣлый рядъ характерныхъ указаній.
Однимъ изъ раннихъ поклонниковъ и отчасти послѣдователей Стерна былъ Н.М. Карамзинъ. Упоминанія и цитаты изъ Стерна часто встрѣчаются въ его «Письмахъ русскаго путешественника». То здѣсь отмечается, что Стернъ — «оригинальный живописецъ чувствительности», и нѣмецкій писатель Боде прославился переводомъ его «Sentimental journey»; то, приводя цитаты изъ этой книги, Карамзинъ задаетъ вопросъ, можно ли только одинъ разъ читать «Йориково Путешествіе». Особенно много онъ говоритъ о Стернѣ въ письмахъ изъ Кале, гдѣ все ему грезился Стернь, нѣкогда посетившій этотъ городъ. Въ 176-мъ письмѣ, съ датой «Кале, въ часъ пополуночи», Карамзинъ между прочимъ отмѣчаетъ: «Насъ привезли въ трактиръ почтоваго двора. — я тотчасъ пошелъ къ Дессеню; остановился передъ его воротами, украшенными бѣлымъ павильономъ, и смотрѣлъ на право и на лѣво. «Что вамъ надобно, государь мой?» спросилъ у меня молодой Офицерь въ синемъ мундирѣ. «Комната, въ которой жилъ Лаврентій Стернъ», отвечалъ я. «И гдѣ въ первый разъ елъ онъ французскій супъ?» сказалъ Офицеръ. — Соусъ съ цыплятами, отвечалъ я. — «Гдѣ хвалилъ онъ кровь Бурбоновъ?» — Где жаръ человѣколюбія покрылъ лице его нежнымъ румянцемъ... Гдѣ приходилъ къ нему отецъ Лорензо съ кротостію святого мужа. — «И гдѣ онъ не далъ ему ни копѣйки? — Но гдѣ хотѣлъ онъ заплатить двадцать фунтовъ стерлинговъ тому Адвакату, который бы взялся и могъ оправдать Йорика въ глазахъ Йориковыхъ. — Государь мой, эта комната во второмъ этажѣ, прямо надъ вами. Тутъ живетъ нынѣ старая Англичанка съ своею дочерью». Я взглянулъ на окно и увидѣлъ горшокъ съ розами. Подлѣ него стояла молодая женщина и держала въ рукахъ книгу — вѣрно Sentimental journey! — Благодарю васъ, государь мой — сказалъ я словоохотливому Французу: но естьли позволите, то я спросилъ бы еще — «Гдѣ тотъ каретный сарай, перервалъ Офицеръ, въ которомъ Йорикъ познакомился съ милою сестрою Графа Л*?» — Гдѣ онъ примирился съ отцомъ Лорензомъ и... съ своею совъстію. — «Гдѣ Йорикъ отдалъ ему черепаховую свою табакерку и взялъ на обмѣнъ роговую?» — Но которая была ему дороже золотой и брилліантовой. — «Этотъ сарай въ пятидесяти шагахъ отсюда, черезъ улицу... о Йорикъ! думалъ я — о Йорикъ! какъ все перемѣнилось нынѣ во Франціи!»13
На слѣдующій день, прежде чѣмъ отправиться на пароходѣ въ Англію, Карамзинъ пошелъ бродить по окрестностямъ Кале и очутился близъ городского кладбища. Здѣсь снова вспомнілъ онъ Стерна и «могилу отца Лоренза, гдѣ Йориковы слезы лились на мягкой дернъ, гдѣ въ одной рукѣ держалъ онъ табакерку добродушнаго монаха, а другою рвалъ зеленую траву. Патеръ Лорензо! другъ Йорикъ! (думалъ Карамзинъ, облокотившись на мшистый камень) — гдѣ вы, не знаю; но желаю нѣкогда быть съ вами вмѣстѣ!..»14
Въ Ліонѣ Карамзинъ такъ же, какъ и Стернъ, искалъ могилу двухъ нѣжныхъ любовниковъ — Амандуса и Аманды и также не могъ найти ее. «Увы! и я не могъ найти», замѣчаетъ онъ по этому поводу; «спрашивалъ, но французы думаютъ нынѣ о своей революціи, а не о памятникахъ любви и нѣжности...».
Создавая свое произведеніе въ томъ родѣ, въ которомъ прославился Стернъ, Карамзинъ какъ бы хотѣлъ выступить на литературное поприще подъ знаменемъ своего славнаго учителя15. Позднѣйшій изслѣдователь «Писемъ русскаго путешественника», значительно ограничившій, вопреки распространенному раньше мнѣнію, степень вліянія Стерна на «Письма» Карамзина, все же признаетъ безспорнымъ и несомнѣннымъ сходство обоихъ писателей въ стремленіи наблюдать свою душевную жизнь, отмѣчаетъ у Карамзина заимствованія отъ Стерна характерныхъ изреченій, остротъ, введеніе въ «Письма» стерновской манеры выписывать мелочи16.
«Письмами русск. пут.» не ограничивается интересъ Карамзина къ Стерну; о послѣднемъ упоминаетъ онъ и въ автобіографической повѣсти «Рыцарь нашего времени» (издана въ «В. Европы» 1802 г., № 13 и № 18, и 1803 г., № 14), не разъ обращался онъ съ горячей похвалой къ англійскому юмористу на страницахъ своего «Московскаго Журнала». Карамзинъ называетъ его «оригинальнымъ, неподражаемымъ, чувствительнымъ, добрымъ, остроумнымъ, любезнымъ Стерномъ»17. Помѣщая тамъ переведенную съ англійскаго «Исторію Лефевра» (изъ «Тр. Шенди»), Карамзинъ дѣлаетъ къ этому отрывку сл. чувствительное послѣсловіе: «Стернъ несравненный! въ какомъ ученомъ университетѣ научился ты столь нѣжно чувствовать?... Какой музыкантъ такъ искусно звуками струнъ повелѣваетъ, какъ онъ повелѣваетъ нашими чувствами! Сколько разъ читалъ я Лефевра и сколько разъ лились слезы мои на листы сей исторіи»18. Въ томъ же «Московскомъ Журналѣ» напечатаны и другіе отрывки изъ Стерна — повѣсть «Марія» (ч. I, 1791 г., № 4) и разсказъ «Бѣдной съ собакой» (ч. III, 1791 г., стр. 277—283), въ прибавленіи къ которому Карамзинъ счелъ своимъ долгомъ благодарить переводчицу отрывка «за то удовольствіе, которое испыталъ онъ при чтеніи этого прекраснаго произведенія». Въ издававшемся Карамзинымъ «Въстникѣ Европы» 1802 г. помѣщена была «Исторія Лафлера, Стернова слуги» (ч. IV, № 13, стр. 12—21), гдѣ сообщались различныя свѣдѣнія о жизни и литературной дѣятельности англійскаго писателя, почерпнутыя изъ беседы съ его вѣрнымъ слугой. Всѣ эти факты изъ отношеній Карамзина къ Стерну достаточно убѣдительно говорятъ о томъ, насколько хорошо Карамзинъ зналъ Стерна, какъ живо интересовался имъ и въ извѣстномъ смыслѣ подчинялся его вліянію. Англійскій юмористъ увлекалъ Карамзина своей чувствительностью, силой творческаго воображенія и способностью отдаваться мечтѣ. «Задатки всего этого были въ самомъ Карамзинѣ — Стернъ помогъ, вѣроятно, развернуться этимъ способностямъ. Широкая, хотя и отвлеченная, любовь къ человѣчеству, которой освещено «Сентиментальное путешествіе», тоже нашла сочувственный откликъ въ сердцѣ Карамзина. Наконецъ, тонкость психологическаго самоанализа, наблюденіе надъ всѣми капризами своей души не менѣе сильно увлекли Карамзина»19. Не безъ вліянія на него остались общіе приемы и характеръ художественнаго творчества Стерна — частыя обращенія къ читателю, субъективныя признанія, идиллическія описанія природы, склонность къ восхваленію простой нравственной жизни, обильно проливаемыя слезы, о которыхъ авторъ каждый разъ сообщаетъ читателю. Все это хорошо было усвоено Карамзинымъ, хотя здѣсь возможно было еще и вліяніе съ другой стороны, со стороны Руссо, который былъ также любимымъ писателемъ Карамзина.
Своей манерой письма Карамзинъ и своимъ современникамъ напоминалъ Стерна, и потому критики называли его «чувствітельнымъ, нѣжнымъ, любезнымъ и привлекательнымъ нашимъ Стерномъ», а въ одномъ изъ стихотвореній, помѣщенномъ во II части «Сѣвернаго Вестника» (стр. 110), указывалось, что
«Карамзинъ, резвясь счастливо, движетъ
Стерновъ клавессинъ!»
Почти одновременно съ Карамзинымъ интересъ къ Стерну проявляетъ и другой крупный писатель XVIII вѣка — А.Н. Радищевъ. Въ одной изъ бумагъ, писанной имъ въ крѣпости во время суда надъ нимъ, Радищевъ признается, что кромѣ Гердера и Рейналя на созданіе его «Путешествія изъ Петербурга въ Москву» вліялъ еще и Стернъ, именно нѣмецкій переводъ его «Іорикова путешествія», чтеніе котораго натолкнуло его на мысль «послѣдовать» этому произведенію20.
Вліяніе Стерна сказалось здѣсь главнымъ образомъ въ усвоеніи гуманнаго настроенія книги Стерна и горячаго сочувствія послѣднего ко всѣмъ обездоленнымъ; имѣются подражанія и отдѣльнымъ эпизодамъ: стоить вспомнить, напримеръ, главу «Клинъ», где авторъ восторженно отзывается о душевныхъ качествахъ слѣпого пѣвца, даритъ ему съ своей шеи платокъ, съ которымъ признательный старикъ не разставался и передъ смертью просилъ положить къ себѣ въ гробъ (ср. въ «Сентим. путешествіи эпизодъ съ монахомъ Лоренцо). Да и помѣщенная въ книгѣ Радищева ода «Вольность», развивающая мысли объ этомъ «благословенномъ дарѣ небесъ и источникѣ всѣхъ великихъ дѣлъ, претворяющемъ тьму рабства въ свѣтъ», могла быть навѣяна подобнымъ же размышленіемъ Стерна о «трикраты вожделѣнной и милостивой богинѣ Вольности, которой всѣ откровенно и явно поклоняются»21.
Кн. Е.Р. Дашкова въ брошюрѣ Радищева объ Ушаковѣ видела явное подраженіе Стерну22, которое, по нашему мнѣнію, ограничивается здѣсь лишь заимствованіемъ у него манеры искренно и правдиво передавать свои мысли и настроенія.
Болѣе заметно подражала стерновской манерѣ письма имп. Екатерина II въ «Быляхъ и небылицахъ». Какъ въ изложеніи этихъ отрывковъ, такъ и въ содержаніи сочинительница не держится никакого порядка, безпрестанно переходя отъ одного предмета къ другому. Подобно автору «Тристрама Шэнди», она наполняетъ свое произведеніе безсвязными, но остроумными рѣчами о всякой всячинѣ, обо всемъ, что взбредетъ на умъ мыслящему, наблюдательному человѣку23.
Среди второстепенныхъ писателей XVIII вѣка большой интересъ къ Стерну обнаружилъ Ив. Ив. Мартыновъ, извѣстный переводчикъ греческихъ классиковъ и издатель журналовъ «Муза» (1796 г.), «Сѣвѣрный Вѣстникъ» (1804—1805 гг.) и «Лицей» (1806 г.). Въ «Музѣ» онъ помѣстилъ 1) біографію Стерна съ обзоромъ его литературной дѣятельности24, 2) написанное въ подраженіе Гаррику «Надгробіе Стерну», (гдѣ, между прочимъ, читаемъ сл. стихи: «...На грубомъ камнѣ семъ съ слезою другъ чертить: Веселье, Умъ, Жени, или — здѣсь Стернъ лежитъ»25), 3) переводъ «45-й главы» его Смѣси, напечатанной въ Лондонѣ и Дублинѣ26.
Въ «Сѣвѣрномъ Вѣстникѣ» Мартьновъ издалъ переведенную изъ «Французскаго Меркурія» отъ 11 іюня 1803 г. статью подъ заглавіемъ: «О Лаврентіи Стернѣ и его сочиненіяхъ»27.
Статья эта среди тогдашнихъ восторженныхъ отзывовъ о Стернѣ любопытна въ томъ отношеніи, что представляетъ рѣзкую критику его сочиненій и писана, по-видимому, стороннікомъ старыхъ литературныхъ вкусовъ, признававшимъ литературный талантъ Стерна, но очень осуждавшимъ манеру его письма. Этотъ писатель, по отзыву французскаго критика, «примѣромъ своимъ доказалъ, что, не зная ничего, можно сочинить книгу (Путешествіе по Франціи и Италіи), предлагая смѣло всѣ глупости, которыя придутъ въ голову. Примѣръ его прельстилъ множество забавныхъ глупцовъ, которые, написавъ нѣсколько строкъ, похваленныхъ ихъ друзьями, почитали себя умными людьми». Критикъ упрекаетъ Стерна въ отсутствіи скромности: «онъ доказалъ, что можно все писать и говорить; поступаетъ съ читателями такъ свободно, какъ нынѣ не было примѣра; увѣдомляетъ публику о количествѣ своего платья: потомство будетъ знать, что въ его чемоданѣ лежали черные шелковые штаны». Отмѣчая отсутствіе порядка, стройности и связи въ мысляхъ Стерна, критикъ вмѣстѣ съ тѣмъ не отказываетъ ему въ «живомъ умѣ, исполненномъ остроты». «Стернъ, говоритъ онъ, былъ человѣкъ весьма умный; но принятый имъ родъ сочиненній тѣмъ болѣе дуренъ, что чрезвычайною своею легкостію произвелъ множество подражателей... Стернъ подъ личиною вѣтренности по обычаю своего времени старался быть глубокомысленнымъ». «Тристрамъ Шэнди» значительно уступаетъ «Сентим. путешествію»; впрочемъ, оба произведенія во многомъ сходны между собой. «Въ сихъ безполезныхъ сочиненіяхъ видны нѣкоторыя мѣста глубокой учености, которыя похожи на разные обломки какой-нибудь хорошей работы». Что же заставило Стерна обратиться къ столь «странному» роду произведеній? Вѣроятно, «великая охота выставлять себя и дѣлаться сраннымъ, владычествовавшая надъ всѣми умами тогдашняго вѣка, страсть къ сочиненію... и духъ безумнаго самолюбія повергли Стерна въ поприще, къ которому онъ не былъ сроденъ, гдѣ онъ нашелъ истинныя несчастья и пустую славу, преклоняющуюся къ паденію, подобно всѣмъ современнымъ знаменитостямъ, которымъ не довѣряютъ умы, превосходящіе ихъ твердостію и основательностью»28.
Въ отвѣтъ на эту статью Мих. Серг. Кайсаровъ написалъ «Письмо къ пріятелю, содержащее въ себѣ примѣчанія на критику Стерновыхъ сочиненій, напечатанную въ № VIII 1804 г. Сѣвернаго Вѣстника, соч. переводчикомъ «Тристрама Шэнди». СПб. Безъ года. Письмо, это несомнѣнно, очень интересно для выясненія отношеній русскаго переводчика «Тристрама Шэнди» къ автору этого произведенія; но, къ сожалѣнію, намъ не удалось отыскать печатный экземпляръ этого письма въ петроградскихъ книгохранилищахъ, и ссылку на него мы встрѣчали лишь въ «Опытѣ росс. библіографіи» Сопикова (ред. Рогожина, № 8239) и въ книгѣ В. И. Рѣзанова: Изъ разысканій о сочиненіяхъ В.А. Жуковскаго. СПб. 1906, стр. 249.
Свой интересъ къ Стерну И.И. Мартыновъ проявилъ еще и тѣмъ, что перевелъ на русск. языкъ сочиненіе его французскаго подражателя, «Lettres sur l'Italy» 1788 г. Шарля Дюпати (Dupaty, 1746—1788). 1-ое изданіе перевода Мартынова вышло въ СПб.: 1800—1801 гг. (см. отзывъ въ «Моск. Вѣдом.» 1800 г., № 99), 2-е — въ Москвѣ 1809 г.; 3-е — СПб. 1817 г.29
Нельзя не обратить также вніманія на оригинальную русскую повѣсть «Филонъ», появившуюся въ «Музѣ» Мартынова (1796 года, чч. I—IV). Авторъ повѣсти здѣсь не указанъ, но съ большимъ вѣроятіемъ въ немъ можно предполагать самого издателя журнала — И.И. Мартынова. Съ одной стороны, повѣсть затрагиваетъ такіе сюжеты, которые имѣютъ близкое отношеніе къ обстоятельствамъ личной жизни. Повѣсть представляетъ собою сентиментально-юмористическое описаніе путешествія автора изъ полтавской семинаріи въ Александро-Невскую академію, а Мартыновъ, какъ извѣстно, получилъ образованіе въ полтавской семинаріи и затѣмь, по указу имп. Екатерины II, отправленъ былъ вмѣстѣ съ другими товарищами въ СПб. Александро-Невскую семинарію для приготовленія къ учительскому званію. Съ другой стороны, при наличности отмѣченнаго выше интереса Мартынова къ Стерну, вполнѣ естественно видѣть въ немъ автора «Филона», такъ какъ повѣсть эта носить на себѣ явные слѣды подражанія «Сентиментальному путешествію». Отсутствіе имени автора въ изданной повести также намекаетъ на Мартынова, который, какъ редакторъ «Музы», помѣщая въ своемъ журналѣ свою повѣсть, могъ изъ разныхъ соображеній не обозначать своего имени.
Авторъ повѣсти «Филонъ» заимствуетъ отъ Стерна манеру говорить несвязно и выражать мысли, случайно пришедшія ему въ голову. «Хотя бы, признается онъ, въ запискахъ моихъ нашлось противорѣчіе въ чувствованіи черезъ двѣ строки, я не долженъ отдавать въ томъ отчета»30.
Вслѣдъ за Стерномъ онъ стремится къ правдивой передачѣ своихъ внечатлѣній. «Безпритворство, друзья мои! Безпритворство и простота да будетъ нашимъ компасомъ!»31
Внѣшніе предметы изображаются въ «Филонѣ» постольку, поскольку они необходимы бываютъ для иллюстраціи внутренніхъ переживаній автора. Случайныя встрѣчи постоянно мѣняютъ «ключъ его чувствованій»; главное же вниманіе автора обращено на общія размышленія (о необходимости зла и добра на землѣ, о вліяніи природы на человека и т. п.). Подобно Стерну и авторъ «Филона» счелъ нужнымъ отметить значеніе въ нашей жизни чувствительности: «О чувствительность!» восклицаетъ онъ: «мало ли ты имѣешь пѣстуновъ на свѣтѣ? и всѣ однакожъ прибѣгаютъ къ твоимъ жертвенникамъ; ты — мать нашихъ удовольствій, нашихъ горестей»32.
Описавъ случившуюся въ дорогѣ трогательную встрѣчу двухъ разлученныхъ молодыхъ людей — Леванта и Меланіи, авторъ, обращаясь къ дѣтямъ, подчеркиваетъ, что для нравственной ихъ жизни «довольно только чувствовать, поражаться»; «ищите трогательныхъ явленій, принудьте себя быть оныхъ свидѣтелями... Часто изъ школы угрюмаго учителя выходимъ мы съ пустымъ холоднымъ сердцемъ, а на лицѣ несчастнаго читаемъ наставленіе, которое печатлѣется глубоко въ вашемъ чувственномъ составѣ. Не знаю почему, но я нахожу больше уроковъ для себя въ бедной, помешанной Маріи, сидящей подъ ивою, близъ ручейка, въ бѣломъ платьицѣ, съ милымъ ея Сильвіо, пережившимъ вѣрность ея любовника и козочки, нежели во всѣхъ съ важнымъ видомъ произнесенныхъ правилахъ, которыя часто, въ ту же почти минуту, оракулъ оныхъ сейчасъ нарушаетъ... Дѣти! не забудьте Стерна, Стерна и — Карамзина!»33 Какъ бы въ pendant къ переданной въ «Сентим. Путешествіи» повѣсти о бѣдной Маріи авторъ «Филона» разсказываетъ о встрѣчѣ своей съ дѣвушкой, пасшей въ полѣ овечку. Авторъ и его возница Олимпъ (напоминающій своими поступками слугу Йорика — Лефевра) обратились къ дѣвушкѣ съ указаніемъ, что теперь не время уже пасти овечекъ въ полѣ. «Вмѣсто отвѣта она посмотрѣла на свою скотину, потомъ на насъ, потомъ на ломтикъ хлѣба, лежавшій подлѣ нея въ сумке... и желая какъ бы уйти отъ насъ, встала съ голаго пригорка, потомъ опять сѣла, потомъ опять встала... «Далеко ли, дѣвушка, ѣхать намъ до деревни?» — «Вотъ тутъ одна недалече. — Конечно тамъ твои родные? — Нѣтъ! — Гдѣ же они? — Они? они — смотря въ землю — и это лучше всѣхъ надписей и надгробныхъ рѣчей выражало сиротство ея. Не говоря ни слова она оборотилась къ овечкѣ и долго смотрѣла на нее, не сводя глазъ; подошедши къ ней, сѣла, взяла ее на руки и прижала со вздохомъ..., который раздался въ нашемъ сердцѣ... Нѣть, я не разстанусь съ тобой; вотъ у меня еще есть хлѣбь для тебя; лучше сама умру съ голоду... вѣрной Миша изъ подъ могилы услышитъ, что я подарокъ его не промѣняла на подлыя деньги... Нѣтъ я не продамъ тебя. — Ты не продашь ее, милуша, поглаживая овечку, сказалъ Олимпъ и легонько выпустилъ подъ нее въ фартукъ серебрянникъ. — Ты не продашь ее, сказалъ я, поцѣловавъ ее въ голову. Прости, дѣвушка, благослови тебя Богъ за вѣрность твою, прости, съ поспѣшностью садясь въ коляску говорили мы оба... Съ двадцать разъ сряду поцѣловалъ (я) моево Олимпа, за столь благородный поступокъ»34.
Не останавливаясь на другихъ характерныхъ заимствованіяхъ изъ Стерна въ повѣсти «Филонъ», упомянемъ еще о нѣсколькихъ литературныхъ фактахъ, оставившихъ намъ тѣ или иные слѣды интереса русскихъ писателей къ англійскому юмористу.
Григорій Винскій въ началѣ своихъ записокъ старается подражать Стерну и вторую главу именуетѣ «шендеизмъ»35.
С.И. Глинка, описывая свое пребываніе въ Новгородской губерніи (около 1795 г.), отмѣчаетъ, что въ деревенской глуши все его сокровище «состояло въ «Вадимѣ» Княжнина, «Путешествіи» Радищева и в «Чувствительномъ Путешествіи» Стерна, въ которомъ сердце и мысль всегда что нибудь отыщутъ». Тамъ же указывается еще, что, возвратившись въ свою деревню Пологи, Глинка часто гулялъ подъ горою на берегу ручья и мечталъ тамъ со Стерномъ; попутно Глинка цитируетъ и слова Стерна: «чѣмъ далѣе идемъ на поприщѣ исторіи, тѣмъ более надобно оглядываться назадъ»36.
В.А. Жуковскій, составляя себѣ программу для самообразованія, среди другихъ произведеній заноситъ туда «Sentimental Journey» и «Tristram Shandy»37; въ перечнѣ задуманныхъ имъ переводовъ и подражаній помечена, между прочимъ, и біографія Стерна38.
В «Сыне Отечества» 1823 г., ч. 87, стр. 230 неизвѣстнымъ авторомъ напечатано было стихотвореніе: «Чувствительность. Подражаніе Стерну», гдѣ воспѣта прелесть уединенія на лоне природы:
«Пустъ думаетъ толпа, что тамъ, гдѣ шумны грады,
Любовь и дружество среди людей живутъ;
Я посреди пустынь ищу своей отрады:
Тамъ сердцу обрѣту и пищу и пріютъ!
Но если бъ не нашелъ души къ природѣ склонной
И нежнаго бы тамъ не встрѣтилъ существа:
Мнѣ ко взаимности послужитъ лугъ зеленой,
Потокъ излучистый, тѣнистыя древа.
Подъ мирту нѣжную илъ дубъ многовѣтвистой,
Избравъ я полюблю отъ сердца полноты,
И на его корѣ въ знакъ преданности чистой,
Названья моего изображу черты.
Подъ нимъ сокроюся въ часъ буръ и непогоды;
Подъ нимъ склоню главу, когда погаснетъ день;
И, распаленныя чуждался природы,
Подъ нимъ въ полдневный часъ, найду прохладну тѣнь.
О! какъ его за то любитъ, лелѣять стану!
Когда вѣтръ осени снесетъ его главу,
Я, вѣрный дружеству, какъ листъ его увяну
И съ вѣтвями его обратно оживу».
Стихотвореніе это могло быть навѣяно анонимному автору подобными же мотивами въ произведеніяхъ Стерна, который проникнутъ былъ къ «дорогой богинѣ Природѣ» благоговѣйнымъ энтузіазмомъ, признавалъ только долгъ передъ нею и намѣренъ былъ уплатить его до послѣдняго гроша. «Я дитя природы, заявлялъ Стернъ, и не желаю быть ничѣмъ инымъ; я ненавижу дѣтей искусственной выправки»... «Будемъ учиться у природы, какъ надо жить, пусть она станетъ для насъ алхимикомъ, соединяющимъ всѣ жизненныя блага въ одинъ цѣлебный напитокъ!»39
А.С. Грибоѣдовъ, какъ сообщаетъ его позднѣйшій біографъ, въ бесѣдѣ съ А.А. Бестужевымъ цитировалъ наизусть «Сентиментальное путешествіе» Л. Стерна40. Не разъ встрѣчаются цитаты изъ Стерна и въ произведеніяхъ А.А. Бестужева (Марлинскаго)41.
А.С. Пушкинъ очень сочувственно отзывался о Стернѣ, убѣждалъ А.О. Смирнову перевести «Сентиментальное Путешествіе» и десять строкъ изъ «Тристрама Шэнди» готовъ былъ поставить выше всей поэмы Мура «Лалла-Рукъ». Та же Смирнова въ своихъ «Запискахъ» (ч. I, стр. 43) сообщаетъ, что Пушкинъ, восторгаясь наблюдательностью Гоголя, однажды воскликнулъ: «Онъ будетъ русскимъ Стерномъ, у него оригинальный талантъ; онъ все видитъ, онъ умѣетъ смѣяться, а вмѣстѣ съ тѣмъ онъ грустенъ и заставитъ плакать». Въ библіотекѣ Пушкина имелись сочиненія Стерна (на фр. и англ. яз.)42. Въ одной изъ своихъ статей «Мысли при дорогѣ» (1834) Пушкинъ отмѣчаетъ, что Стернъ вмѣстѣ съ Ричардсономъ и Гольдсмитомъ поддерживалъ «славу прозаическихъ сочиненій»43.
Среди ученическихъ тетрадей Лермонтова (въ VII тетради) встрѣчается цѣлая страница французскихъ упражненій «Jorik à Elise» съ подчеркнутыми грамматическими ошибками44. Отдѣльныя упоминанія имени Стерна, съ указаніемъ, что это — лучшій англійскій романистъ, съ «пріятной и забавной» манерой письма, знатокъ человѣческаго сердца, создающій чувствительностью своей «новый міръ и новый источникъ наслажденій», такія упоминанія часто встрѣчаются въ различныхъ статьяхъ, появляющихся въ нашей печати въ концѣ XVIII и нач. XIX вв.45 Авторы сентиментальныхъ путешествій того времени нередко обращаются къ Стерну въ своихъ произведеніяхъ46.
Къ напечатанному въ 1826 г. въ «Отечественныхъ Запискахъ» (ч. 27 и 28) «Чувствительному путешествію въ С. Петербургѣ, деревенскаго дворянина» издателемъ сдѣлано примѣчаніе съ указаніемъ, «что русской Тристрамъ Шэнди съ правдою и простодушіемъ» изображаетъ предметы, имъ видѣнные, описываетъ ихъ «съ какою то оригинальною философіею, которая, безъ сомнѣнія, заставитъ улыбнуться многихъ читателей нашихъ» (ч. 27, стр. 434).
Когда въ русской литературѣ все болѣе и болѣе стали раздаваться голоса, осуждавшіе крайности сентиментальнаго теченія, то и здѣсь имя Стерна не было забыто. Кн. А. Шаховской, высмѣивая мечтательнаго поэта въ одной изъ своихъ пьесъ, даетъ ей названіе «Новый Стернъ»47. Авторъ «Чувствительнаго путешествія по Невскому проспекту». СПб. 1828 (П.Л. Яковлевъ?), намекая на «Йориково путешествіе», ведетъ въ началѣ, подобно Стерну, разсужденіе о характерѣ своего произведенія и иронически замѣчаетъ: «какого же рода я путешественникъ? Вотъ о чемъ и думалъ! Думаю и рѣшаю, что лучше всего быть путешественникомъ сентиментальнымъ! Итакъ, имѣю честь рекомендоваться: я сентиментальный путешественникъ! Выгода моя въ томъ, что я могу писать все, что мнѣ вздумается! могу даже выдумывать; могу въ путешествіи своемъ ставить безъ числа восклицательные знаки... точекъ, сколько угодно!.. Къ тому же сентиментальные путешественники что-то смолкли!...» (стр. 8—9). Въ этихъ словахъ видно явное осужденіе той свободной манеры письма, которая съ легкой руки Стерна пошла въ литературное обращеніе и подъ перомъ русскихъ сентименталистовъ доведена была до крайних предѣловъ.
Примѣромъ такого злоупотребленія литературными пріемами Стерна можетъ служить сочиненіе Якова де-Санглена: «Жизнь и мнѣнія новаго Тристрама», ч. I—II, Москва 1829, въ тип. Авг. Семена (1-я часть издана была и раньше, въ 1825 г., Москва, Унив. Тип.), съ эпиграфомъ: «Misce stultitiam consiliis brevem»48. Сочиненіе это какъ своимъ заглавіемъ, такъ формой изложенія и содержаніемъ является близкимъ подражаніемъ Стерну, именно его «Жизни и мнѣніямъ Тристрама Шэнди». Все въ этомъ произведеніи навѣяно романомъ англійскаго юмориста; недостаетъ лишь его талантливости, такъ какъ Сангленъ, по-видимому, обладалъ весьма скромными литературными дарованіями. Подражаніе Стерну сказалось у Санглена прежде всего въ самой манерѣ письма — говорить обо всемъ безъ опредѣленнаго плана, постоянно обращаться къ читателю съ извиненіями по этому поводу и снова продолжать рѣчь свою такъ же несвязно, вводя въ нее разсужденія на разныя темы, случайно пришедшія в голову автора. Въ духѣ Стерна названы и главы этого сочиненія: «Semper gaudéte», «Почти то же», «Тс! дѣдъ мой пишетъ», «Вотъ тѣ-на!», «Всѣмъ главамъ глава» и т. п.
Та же стерновская манера сказалась и въ томъ, что въ книгѣ Санглена, содержащей въ себѣ до 300 страницъ съ 70 главами, ни слова не сказано о жизни и мненіяхъ героя и лишь много разъ упоминается, что родился онъ 20 февраля 1775 г. Въ одной изъ главъ авторъ обещаетъ наконецъ разсказать о жизни своего Тристрама (въ гл. XIV-ii); но следующую главу онъ начинаетъ, вопреки ожиданіямъ читателя, разсказомъ о томъ, какъ дантистъ выдергивалъ зубъ англійской королевѣ. Самая манера пренебрегать планомъ и не связывать между собой главы сочиненія кажется автору очень удобной и въ интересахъ читателя. «Разсмотримъ, говоритъ онъ, выгоды последняго. Онѣ неизчетны! — Книгу, не раздѣленную на главы, читать должно съ безпрерывнымъ вниманіемъ, чтобы не потерять нити, ведущей къ цѣли автора. Въ сочиненіяхъ, какъ, напр., Новый Тристрамъ, итого принужденія нѣтъ. Прочтя главу 50, можно заняться хозяйствомъ, ѣхать на балъ, пройтиться по бульвару и проч., и взявъ опять въ руки книгу, читать главу 24 или 61, все равно, какъ будто предшествующихъ не было. Какое удобство!»49
Кромѣ манеры письма, Сангленъ старается вводить въ свою книгу и мысли Стерна. Въ подобномъ родѣ, напр., разсужденіе о темпераментахъ50, заявленіе о томъ, что книга его «есть истинное изображеніе жизни человеческой» и изъ нея читатель воленъ подчеркнуть какую ему заблагоразсудится «теорію или пользу»51, что веселость досталась автору въ удѣлъ отъ его дѣда, сопутствуетъ ему въ трудной жизни и дойдетъ съ нимъ до предѣловъ темныхъ52. Въ главе «Semper gaudéte» повторенъ любимый стерновскій девизъ бодро смотрѣть на жизнь и всей душой отдаваться житейскимъ радостямъ. «Угодно ли знать читателю, что именно авторъ сей книги почитаетъ первѣйшимъ правиломъ въ жизни? Во всѣхъ благопріятныхъ и несчастныхъ обстоятельствахъ оной сохранить веселость духа. Съ симъ правиломъ и одному, среди лѣсовъ, въ отчужденіи отъ людей не будетъ скучно: умѣй только сберечь въ сердцѣ веселость»53.
Подражаніе Санглена подверглось рѣзкой критике на страницахъ «Атенея»; аноцимный рецензентъ въ отзывѣ своемъ отмѣчалъ, что «г. де-Сангленъ въ Жизни и мнѣніях новаго Тристрама хотелъ оживить Тристрама стараго; но не обнаруживъ ни истинной остроты ума, ни искусства закидывать мелочными, но блестящими подробностями, слѣдовательно не имѣя... ни внутренняго, ни относительнаго достоинства, ни даже современнаго интереса по формѣ, не можетъ прельщать и чужимъ, заимствованнымъ блескомъ великаго, но уже закатившагося для насъ светила»54.
Разсмотрѣніемъ романа Я. де-Санглена, который наиболее ярко, хотя и примитивно, отразилъ стерновскіе пріемы творчества, мы заканчиваемъ свой очеркъ популярности Стерна въ нашей литературе конца XVIII — нач. XIX вв. Приведенные выше факты вполнѣ убѣждаютъ въ томъ, что столь известный въ Англіи и вообще въ Западной Европѣ авторъ «Сентиментальнаго путешествія» и «Тристрама Шенди» не прошелъ безслѣдно и въ нашей литературѣ. Съ нимъ хорошо знакомо было образованное русское общество того времени, такъ как онъ живо заинтересовалъ многихъ русскихъ писателей какъ своей личностью, такъ и различными сторонами своего оригинальнаго таланта. Одни, и ихъ было большинство, проникались главнымъ образомъ гуманнымъ настроеніемъ Стерна, другіе кромѣ этого настроенія заимствовали отъ него и своеобразную манеру письма, неизвѣстную до тѣхъ поръ въ русской литературѣ. Одного только недоставало русскимъ писателямъ, проявившимъ, какъ мы видѣли, тотъ или иной интересъ къ Стерну: не было у нихъ природнаго юмора, которымъ въ такой мѣрѣ надѣленъ былъ Стернъ. Но вскорѣ и этотъ недостатокъ былъ пополненъ, когда на литературное поприще выступилъ Гоголь, природный юмористъ, въ лицѣ котораго Пушкинъ привѣтствовалъ русскаго Стерна.
Въ послѣдующее время интересъ къ Стерну у насъ не исчезъ, хотя въ виду новыхъ литературныхъ теченій писатель этотъ не привлекалъ уже къ себѣ прежняго вниманія и долженъ былъ уступить свое мѣсто другимъ корифеямъ зап.-европ. литературъ (Байронъ, Шатобріанъ, Муръ, Гете, Тикъ, Гофманъ и др.). Однако время отъ времени появлявшіеся въ нашей печати статьи о немъ и новые переводы его сочиненій на русск. языкъ (см. выше перечень ихъ) показываютъ, что, если не непосредственно, то съ историко-литературной точки зрѣнія Стернъ продолжалъ возбуждать къ себѣ интересъ, а иногда и оказывалъ вліяніе на выдающихся нашихъ писателей. Мы имѣемъ любопытное признаніе тр. Л.Н. Толстого въ его «Воспоминаніяхъ детства» (1903—1906 гг.), что въ періодъ созданія перваго своего произведенія «Детство» (1851—1852 гг.) онъ «находился подъ вліяніемъ сильно подѣйствовавшихъ на (него) тогда двухъ писателей Stern'а (его «Sentimental Journey») и Töpfer'а («Bibliotèque de mon oncle»)»55. Въ «Дневникѣ молодости» Толстой говорить объ «огромномъ талантѣ» «любимаго» писателя Стерна (см, стр. 87), сознается въ переводѣ одной главы Стерна (по-видимому, изъ его «Сентиментальнаго Путешествія», см, стр. 114), наконецъ восклицаетъ: «Читалъ Стерна, восхитительно!» (стр. 117)56.
В. Масловъ.
Кіевъ, 1919.V.4.
Примечания
1. Арндтъ, Борисъ Ѳедоровичъ, p. 1753 г., ум. 1829.
2. Нѣкоторые экземпляры описаннаго сборника не имѣютъ посвященія Г.Р. Державину; у другихъ не только отсутствуетъ это посвященіе, но измѣненъ и заглавный листъ: на послѣднемъ названо имя переводчика и лица, на средства котораго издана книга. Привожу точное заглавіе такихъ экземпляровъ: «Нравоучительныя рѣчи и нѣкоторыя нравственныя мнѣнія Господина Стерна. Перевелъ Петръ Чичаговъ. Иждивеніемъ С.С. Москва, въ сенатской типографіи у Селивановскаго, 1801». 8 нен. + 348 стр.
3.
Пусть гордость мраморъ воздвигаетъ,
Чтобъ недостойный прахъ глупца почтить;
На немъ сей бѣдный камень скажетъ,
Гдѣ умъ и нравъ веселый съ Стерномъ скрытъ (ч. I, стр. V).
4. Изъ позднѣйшихъ русскихъ пероводовъ сочиненій Стерна известны сл:
1. Переводъ Н.П. Лыжина «Сентиментальное путешествіе» въ 1-й кн. сборника: «Классическіе иностранные писатели въ русскомъ переводѣ». СПб. 1865 г., стр. 1—118.
2. Лаврентій Стэрнъ. Сентиментальное путешествіе по Франціи и Италіи (Sentimental Journey). Переводъ съ англійскаго Д.В. Аверкіева. СПб. (1892). 177 стр. 11зд. А.С. Суворина «Дешевая библіотека» № 238.
3. Лоренцъ Стернъ. «Тристрамь Шенди». Переводъ съ англійскаго И. М-ва. Изданіе редакціи журнала «Пантеонъ Литературы». СПб. 1892. 8°. 540 стр. Переводъ этотъ появлялся сначала въ журналѣ «Пантеонъ Литературы» 1890 г. январь—декабрь (стр. 1—288), 1891 г. мартъ (289—368), іюнь (369—424 стр), декабрь (стр. 425—488), 1892 г. мартъ (стр. 489—540).
См. еще отрывки изъ «Сентиментальнаго Путешествія» въ перев. Д. Аверкіева, съ предисловіемъ Н. Стороженка, изданные П.С. Коганомъ въ «Хрестоматіи по исторіи зап.-европ. литературъ», т. II, изд. Н.Н. Клочкова. Москва 1912, стр. 3—19.
Что касается статей о Стернѣ на русск. языкѣ въ современной нашей научной литературѣ, ихъ очень немного. Кромѣ названной выше книги В.А. Кожевникова «Философія чувства и вѣры въ отношеніяхъ къ литературѣ и раціонализму XVIII ст.», т. I. Москва 1897, стр. 501—531, 600, съ весьма цѣнной характеристикой и свѣдѣніями о Стернѣ, намъ известны еще слл. статьи и замѣтки о немъ:
1. Стернъ. Литературный этюдъ. «Русскій Инвалидъ» 1850, №№ 279 и 286 (статья изъ «Revue Britanique»).
2. Статья о Стернѣ въ «Собраніи сочиненій А.В. Дружинина», т. V. СПб. 1865 (см. гл. VI статьи «Лекціи Теккерея объ англійскихъ юмористахъ», стр. 518—523).
3. А. Галаховъ. Исторія русской словесности древней и новой. Изд. 2, т. II. СПб. 1880, стр. 25—27.
4. Отзывъ Р. о книгѣ: Laurence Sterne, sa personne et ses ouvrages, par P. Stapfer. «Русскій Вѣстникъ» 1882, т. 161, № 9, стр. 407—412.
5. Геттнеръ. Исторія всеобщей литературы XVIII ст., т. I. СПб. 1896, стр. 404—414.
6. В.В. Сиповскій. Н.М. Карамзинъ, авторъ «Писемъ русскаго путешественника». СПб. 1899 (см. указатель).
7. Статья о Стернѣ въ «Энц. Словарь» Брокгауза-Ефрона, пт. 62. СПб. 1901, стр. 631.
5. Путешествіе Йорика по Франціи... ч. II. Москва 1806, стр. 119—120.
6. «Коранъ, или жизнь, характеръ и чувства Лаврентія Стерна», ч. I, СПб. 1809. «Предувѣдомленіе».
7. «Красоты Стерна», перев. съ аглинскаго. Москва 1801, стр. IV—V.
8. Иппокрена на 1800 г., стр. 194, изъ повѣсти о Лефеврѣ.
9. В. Кожевниковъ. Философія чувства и вѣры..., ч. I. М. 1897, стр. 509—510.
10. «Письма Л. Стерна...», ч. II. М. 1820, стр. 129.
11. Ibid., ч. III., стр. 30.
12. Ibid., ч. III., стр. 86.
13. «Письма русск. путешественника» Н.М. Карамзина. Изд. 4. СПб. (1900), т. II, стр. 274—276.
14. Ibid., стр. 277—278.
15. В. Сиповскій. Карамзинъ, авторъ Пис. русск. пут. СПб. 1899, стр. 242.
16. Ibid., стр. 242, 243 и слл.
17. «Московскій Журналъ» 1791 г., ч. II, стр. 51.
18. Ibid., 1792, ч. V, стр. 223.
19. В. Сиповскій. Карамзинъ, авторъ «Писемъ русскаго путешественника». СПб. 1899, стр. 72.
20. См. «Письмо Радищева къ С.И. Шешковскому». Полное собраніе сочиненій А.Н. Радищева, т. II, изданіе В.М. Саблина, подъ ред. В.В. Каллаша. Москва 1907, стр. 603.
21. «Стерново путешествіе...» Съ Аглинскаго подлинника перевелъ А. Колмаковъ, ч. II, въ СПб. 1793, стр. 22—23.
22. Соч. Державина, т. VIII. СПб 1880, стр. 696. Ср. «Архивъ кн. Воронцова», т. V, стр. 223.
23. Сочиненія Державина, т. VIII. СПб. 1880, стр. 316.
24. «Муза» 1796 г., ч. IV, стр. 10—23.
25. Ibid., ч. II, стр. 76—77.
26. Ibid., ч. IV, стр. 23—29.
27. «Сѣверный Вѣстникъ» 1804 г., ч. III, № XVIII, стр. 158—171.
28. Ibid., ч. III, № 8, стр. 158—171.
29. Из другихъ иностранныхъ подражаній Стерну на русскомъ языкѣ извѣстны были цѣликомъ или въ отрывкахъ слл. произведенія: — 1) «Отрывки изъ новаго Йорика». См. «Пріятное и полезное препровожденіе времени», ч. II. М. 1794, стр. 363—401. На стр. 363 къ заглавію статьи сдѣлано сл. характерное примѣчаніе: «Вотъ титулъ сей книги на французскомъ: Nouveau voyage sentimental par M. de Goriy, sous le nom d'Yorik. — Безподобный Стернъ! ты произвелъ многихъ подражателей, которые и чрезъ то уже имѣютъ въ глазахъ моихъ великую цѣну, что тебѣ подражали». Переводъ принадлежитъ Вл. Вас. Измайлову (1773—1830). — 2) «Изъ Новаго Йорика». Съангл. переводъ Н. «Пріятное и полезное препровожденіе времени», ч. XVIII. М. 1798, стр. 241—245. Здѣсь напечатаны два отрывка: «Исторія кавалера д'Орбевиля» (стр. 241—213) и «Катастрофъ» (стр. 243—245). — 3) «Чувствительный путешественникъ, или моя прогулка въ Ивердюнъ»; соч. Верна сына, переводъ съ Франц. Матвѣя Алексѣева, 3 чч., съ картинкою. Москва 1802. 12° (см. «Опытъ» Сопикова, ред. Рогожина, № 9155; годъ изданія показанъ у Сопикова невѣрно; переводъ напечатанъ въ 1801 г. См. Смирдинъ № 9556, Плавильщиковъ № 4730, Венгеровъ «Словарь», т. I, стр. 392). Это переводъ съ фр. извѣстнаго въ свое время «Le voyageur sentimental ou la promenade à Yverdon» (изд. впервые въ 1786 г.), представлявшаго собою подражаніе Стерну; авторъ его извѣстный въ свое время французскій писатель Францискъ Вернъ (Vernes de Luze), 1765—1834 (см. соч. К.Н. Батюшкова, изд. подъ ред. В.И. Саитова, т. II, стр. 164 и 467). — 4) «Окончаніе чувствительнаго путешествія», глл. XV—XVI. Съ франц. И. Галческій. «Другъ Просвѣщенія» 1806 г., ч. IV, № XII, стр. 202—217. Къ отрывку сдѣлано сл. примѣчаніе на стр. 202: «Піэса сія сочинена дѣвушкою Эспинассъ. Издатель ея на фр. яз. говоритъ: «Г-жа Эспинассъ очень любила англійской романъ Стерновъ: Чувствительное путешествіе, и въ сей піэсѣ хотела подражать ему въ слогѣ и тонѣ: знатоки увидятъ, съ какою тонкостью она въ томъ успѣла...» — 5) Отрывокъ (изъ Nouveau Voyage sentimental). Вернъ, «Аглая», ч. IV. Москва 1808, ноябрь, стр. 40—43.
30. «Муза» 1796 г., ч. II, стр. 237.
31. Ibidem.
32. Ibid., ч. I, стр. 146—147.
33. Ibid., ч. II, стр. 58—59.
34. Ibid., ч. II, стр. 229.
35. Смотри «Записки Винскаго», изд. «Огни», гл. II.
36. Записки С.Н. Глинки. СПб. 1895, стр. 132,145.
37. В. И. Рѣзановъ. Изъ разысканій о сочиненіяхъ В.А. Жуковскаго. Вып. II. Пгрдъ. 1916, с. 247.
38. Ibid., стр. 255. Перечень этотъ писанъ почеркомъ первыхъ 1800-хъ гг., на бумагѣ 1804 года, и хранится среди автографовъ Жуковскаго въ Росс. Публичной Библіотекѣ (№ 79, л. 8).
39. «Тристрамъ Шенди», пер. И. М-ва, изд. «Пантеона литературы». СПб. 1892, стр. 443. См. еще В.А. Кожевниковъ. Философія чувства и вѣры..., ч. I М. 1897, с. 516—517. Ср. также «Письма Стерна къ искреннимъ его друзьямъ», ч. II, М. 1820, с. 22—23, ч. III, с. 5—8,74.
40. А.С. Грибоѣдовъ. Біографич. очеркъ Н.К. Пиксанова. СПб 1911, с. 116.
41. См. его «Письмо къ издателю» отъ 19 марта 1820 г. «Благонамѣренный» 1820, ч. IX, с. 398.
42. «Voyage sentimental, suivi des Lettres d'Yorick à Eliza, par L. Sterne, en anglais et en français. Nouvelle edition... Paris An VII (1799)». 2 mm. 12°; «Oeuvres completes de Sterne, traduites de l'anglais par une société de gens de lettres. Nouvelle edition... Paris. 1818» (Б.Л. Модзалевскиій. Библіотека А.С. Пушкина СПб. 1910, с. 343—344).
43. Сочиненія А.С. Пушкина, изд. Литер. Фонда, СПб. 1887, т. V, стр. 249.
44. Сочиненія М.Ю. Лермонтова, подъ ред. П. Висковатаго, т. VI (біографія), с. 45.
45. См. «Путешествіе добродѣтели...» М. 1782. Предисловіе; «Нѣчто объ англичанахъ и образѣ ихъ жизни», «Иппокрена», ч. I, М. 1799, с. 60; «Взглядъ на повѣсти», «Патріотъ» 1804 г., т. II, с. 243: «О сказкахъ и романахъ», «Аврора» 1806 г., т. II; «О Стернахъ и путешествіяхъ сентиментальныхъ». «Аглая» 1808. ч. I, с. 37; «О чтеніи романовъ вообще и Англійскихъ въ особенности», «Росс. Музсумъ» 1815 г., ч. IV, с. 117; «Воображеніе», статья И. Пономарева въ сборникѣ «Сочиненія студентовъ и вольнослушающихъ Имп. Харьк. Унив.», Харьковъ. 1817, с. 48; «Отрывокъ изъ книги: «Русскій Эмиль». «Соревнователь Просвѣщенія» 1825 г., № 7.
46. В.В. Измайловъ. «Путешествіе в полуденную Россію», M. 1800, ч. II. С. 14; К. Г. «Новый чувствительный путешественникъ, или моя прогулка въ А*, россійское сочиненіе», М. 1802, с. V; кн. И.И. Шаликовъ. «Путешествіе въ Малороссию», М. 1803, Предисловие; Ѳ. Глинка. «Письма русск. офицера...», М. 1808, ч. I, с. II; гр. Д. Хвостовь. «Путешествіе къ рѣчкѣ Памѣ», 1820 г., с. 4.
47. «Новый Стернь. Комедія въ одномъ дѣйствіи. Сочиненіе кн. Л. Шаховскаго, СПб. 1807; 2-е изд. СПб. 1822. Подъ именемъ мечтательнаго поэта Фіалкина Шаховской высмѣивалъ здѣсь не то Карамзина, не то Жуковскаго; пьеса возбудила къ себѣ большую непріязнь въ кругу сторонниковъ Карамзина, и они съ тѣхъ порь стали преслѣдовать Шаховскаго насмѣшкамм и давали ему въ печати прозвище Шутовскаго. В.Л. Пушкинъ въ «Опасномъ сосѣдѣ» также задѣлъ его сл. стихами:
«Двѣ гости дюжія смѣялись, разсуждали
И Стерна Новаго, какъ диво, величали.
Прямой талантъ вездѣ заступніковъ найдетъ»!(Соч. К.Н. Батюшкова, изд. подъ ред. В.И. Саитова, т. II, 517).
О комедіи «Новый Стернъ», поставленной въ СПб. Маломъ театрѣ 6 іюня 1822 г., см. рецензію въ «Благонамѣренномъ» 1822 г., ч. XVIII, с. 4129—431; см. еще объ этой пьесѣ въ «Запискахъ Ф.Ф. Вигеля», изд. «Русск. Архива»; М. 1891, ч. I, с. 56.
48. «Misce stultitiam consiliis brevem» — «Примешивай к благоразумию немного глупости» (Гораций. Оды, IV. 12,27). Яковъ Ив. де-Сангленъ, сынъ de Saint-Glin'а, выходца изъ Франціи; родился въ Москвѣ въ 1776 г., тамъ же и умеръ въ 1864 г.; одно время онъ былъ лекторомъ нѣм. языка въ Моск. Университетѣ, затѣмъ служилъ въ штабѣ ген.-адъют. кн. П.В. Волконскаго; принималъ дѣятельное участіе въ паденіи Сперанскаго. В 1812 г. Сангленъ былъ начальникомъ канцеляріи министерства полиціи. Сочинения С., кромѣ отмѣченнаго выше: «Отрывки изъ иностранной литературы», 1804 г., переводъ съ нѣм.; «Объ истинномъ величіи человѣка», 1814; «Записки», въ которыхъ описаны событія съ 1776 по 1831 гг. («Записки» изданы въ Русской Старінѣ» 1882 г., т. 36-й; 1883 г., т. 37, № 1—3. Въ настоящее время издательствомъ «Огни» «Записки» Санглена намѣчены къ изданію подъ ред. И.Е. Щеголева въ первой серіи «Библіотеки мемуаровъ». См. о Сангленѣ статью А. Черкасова въ «Русск. біографич. словарѣ». СПб. 1904, с. 183—184. Ibid. названа и литература о немъ).
49. «Жизнь и мнѣнія новаго Тристрама». Я. де-Санглена, Москва, ч. II, 1829, стр. 117—118.
50. Ibid., ч. II, гл. 36.
51. Ibid., ч. I, гл. 65, с. 241—243.
52. Ibid., стр. 221—223.
53. Ibid., стр. 216.
54. Атеней, изд. Мих. Павловымъ, ч. I, Москва 1830, с. 553—554.
55. Полное собраніе сочиненій Л.Н. Толстого, т. I, подъ ред. и съ прим. П.И. Бирюкова (М. 1913), стр. 255.
56. Сочиненія Л. Толстого, съ комментаріями Н.Н. Апостолова. Книгоиздательство Рабочаго Кооператива «Жизнь». Кіевъ 1918 г., стр. 610. Въ историко-литер. комментаріяхъ къ повѣстямъ «Дѣтство, отрочество и юность» редакторъ дѣлаетъ указаніе, что, читая эти произведенія, «нельзя не заметить при большомъ вниманіи трудно уловимое вѣяніе таланта Диккенса, Стерна и Тепфера («Библіотека моего дяди» напечатана впервые въ «Отеч. Запискахъ» 1848 г. т. LXI). Оно сказалось въ общемъ теченіи разсказа Л. Толстого, окрашенномъ граціознымъ юморомъ авторовъ «Давида Копперфильда», «Путешествія» и «Библіотеки» и въ колоритѣ нѣкоторыхъ эпизодовъ повѣстей Л. Толстого» (ibid, стр. 611).
| Предыдущая страница | К оглавлению | Следующая страница |