Общий обзор жанров

Английские драматурги, писавшие для народного театра, вопросам определения жанре особого внимания не уделяли. Теория драмы вообще интересовала их мало, они предпочитали практику. К тому же если бы они вздумали заняться этим, то натолкнулись бы на серьезные трудности.

Гуманисты Италии возродили к жизни трактаты Аристотеля и Горация о поэтическом искусстве. Полные преклонения перед античностью, они создали теорию драмы, которая, как им представлялось, сочетала принципы древней драматургии с потребностями нового времени. В частности, они заимствовали у древних принципы трагедии и комедии, то есть такого построения драмы, при котором в ней утверждается единство эмоционального тона, серьезного или веселого, смотря по сюжету.

Последователи итальянских гуманистов в Англии стремились перенести их теории на свою почву, но правила новой драмы в полной мере прижились лишь в университетской среде. Там профессора писали, а студенты разыгрывали пьесы, написанные по классическим канонам. На народной сцене такие трагедии и комедии не привились. В них было слишком много слов и мало интересного действия.

Драматургия общедоступного театра эпохи Возрождения с самого начала имеет гибридный характер. В ней смешиваются разные сюжетные мотивы и перемежаются противоположные эмоциональные элементы. Однако нельзя сказать, что форма английской ренессансной драмы была хаотической. Постепенно выкристаллизовались несколько типов пьес, которые приобрели сравнительно устойчивые признаки.

Прежде всего это два жанра, которые отчасти сформировались под влиянием неоклассицистской поэтики гуманистов, — трагедия и комедия. Они не соответствовали в полной мере этой поэтике, потому что нарушали многие ее требования — единство фабулы, единство тона, единство места, единство времени, строгое разграничение стиля на высокий и низкий. Не принимая всех этих принципов, драматурги народного театра усвоили лишь элементарное различие между трагедией и комедией, которое было известно даже и в средние века, а именно, что трагедия — это пьеса, заканчивающаяся печально, а комедия — пьеса с веселым и счастливым концом. В этом сходились и теоретики и практики театра.

Уильям Уэбб в «Рассуждении об английской поэзии» (1586) писал: «В конце концов между авторами трагедий и комедий установилось большое различие; одни изображали только печальные и жалобные истории, выводя личности богов и богинь, а также высокопоставленных лиц (great states), чьи роли служили для выражения весьма злосчастных бедствий и ужасных случаев, и беды все возрастали, пока не приводили к самой горестной судьбе, какую только можно себе представить. Комедии, напротив, имели противоположную цель, — начинаясь неясно, они переходили к неприятностям и неурядицам, но благодаря счастливым совпадениям всегда кончались радостью и примирением всех участников»¹.

Точка зрения, изложенная здесь, восходит к сочинению грамматика Элия Доната «О трагедии и комедии» (IV век). Она повторяется чуть ли не всеми писавшими на эту тему, начиная с Данте и кончая современниками Шекспира. У самого Шекспира слова «трагедия» и «трагический» означают несчастье, гибель, смертельный исход событий. Так, когда Хестингс узнает, что люди, оклеветавшие его, попали в немилость к Ричарду III и их казнят, он восклицает:

И через годы я рассмеюсь, как вспомню,
Что довелось трагедию увидеть
Тех, кто пред королем меня охаял

(III, 2, 58. АА)

Преждевременная гибель от насилия — вот смысл понятия «трагедия» в устах королевы Маргариты:

И Кларенс мертв твой, что убил Эдварда,
И зрители трагедии ужасной —
Распутный Хестингс, Риверс, Воген, Грей...

(IV, 4, 67. АР)

О смерти Эдуарда IV его вдова королева Елизавета говорит: «Трагичное насилие свершилось» (II, 2, 39).

Что гибель является обязательным условием трагедии, выражено юмористически в «Сне в летнюю ночь», когда Тезей, посмотрев спектакль ремесленников, замечает: «Если бы сочинитель этой пьесы сыграл Пирам а и удавился подвязкой Фисбы, то это была бы отличная трагедия...» (V, 2, 366).

В той же пьесе можно услышать о том, что в комедии, которую собираются сыграть ремесленники, «есть вещи, которые никому не понравятся» (III, 1, 9), а это противоречит назначению комедии. Но Основа убежден, что «зрители скажут: вот сладчайшая комедия» (IV, 2, 45). Что комедия рассматривается как приятное зрелище, видно и из слов, которыми предваряется представление, приготовленное для развлечения Слая, когда он оказался неожиданно для себя вельможей:

Актеры вашей светлости, узнав,
Что вам полегче, разыграть хотят
Комедию веселую пред вами.

(Интродукция, 2, 130. ПМ)

Решающим для определения сущности жанра является печальный или, наоборот, приятный конец. Что же касается фабулы в целом, то не требовалось строгого соблюдения единства тона: трагедия могла включать смешные речи и комические случаи, а комедия — какие-нибудь неприятные события. Шуты вторгались со своим комикованием в трагедию уже до Шекспира, и он, как мы знаем, воспользовался этой вольностью с большим эффектом. А в комедии он был в числе первых, вызывающе нарушавших ее веселый лад трагическими мотивами.

Последнее особенно заметно в ранних комедиях Шекспира. Именно вызывающий характер представляет то, что, взяв классическую фабулу Плавта «Менехмы» для своей «Комедии ошибок», Шекспир уже в самом начале переработки вводит драматический мотив. Эгеона должны казнить за то, что он высадился в Эфесе, где не терпят сиракузцев. Но это лишь довершение тех несчастий, которые начались с того, что он потерял во время кораблекрушения жену и двух сыновей. Его рассказ об этом звучит в трагической тональности:

Что может быть страшнее испытанья.
Чем говорить о несказанном горе?
Но расскажу, насколько скорбь позволит,
Чтоб знали все: я обречен на смерть
Не преступленьем, а самой природой.

(КО, 1, 32. АН)

Шекспир здесь следует принципу, изложенному в цитированном выше трактате: комедия начинается неопределенно, иногда даже печально, но должна завершиться радостно, как это и происходит в «Комедии ошибок». Драматическими событиями — кораблекрушением, семейным разладом, ссорами друзей и возлюбленных — начинаются у Шекспира все комедии, завершаются они счастливым решением всех конфликтов. Но в одной комедии Шекспир нарушил и это правило. В «Бесплодных усилиях любви» все идет к тому, что молодые наваррские придворные во главе с королем должны соединиться с прелестными француженками, но неожиданно приходит известие о том, что скончался отец принцессы, и она вместе со своими фрейлинами на год обрекает себя трауру. Тут уж не до свадеб, не до радости, которой обычно кончается комедия. И все же в целом «Бесплодные усилия любви» — комедия, хотя одно из правил жанра в ней нарушено.

Потом появился еще один тип пьес, возникший первоначально в ренессансной Италии. Создатель этого жанра Джанбаттиста Гуарини в предисловии к пьесе «Верный пастух» объяснил, что его произведение принадлежит к промежуточному жанру. Оно не комедия, потому что заканчивается не радостно, но и не трагедия, петому что герои не погибают. Этот смешанный жанр возмутил сторонников классического деления на трагедию и комедию, но англичанам, которым были чужды строгости неоклассицистской теории, трагикомедия пришлась весьма по вкусу.

Трагикомедиями считали произведения, действие которых полно драматических событий, не завершающихся, однако, гибелью героев; их беды и треволнения неожиданно заканчиваются счастливым исходом. Отличие от комедий состояло в том, что не только начало пьесы было «печальным», но и само действие в целом было полно скорбей и неприятностей, тогда как в комедиях печальное начало быстро сменялось веселыми недоразумениями и завершались они свадьбами. Поэтому, например, «Двенадцатая ночь» или «Как вам это понравится» — комедии, ибо печальное начало быстро переходит в комическое действие, а «Зимняя сказка» и «Цимбелин» — трагикомедии, потому что действие их печально почти вплоть до благополучной развязки, совершенно неожиданной и происходящей, пользуясь словами Эдмунда в «Короле Лире», «как нельзя более вовремя, подобно развязке в старинной комедии» (I, 2, 145).

Оригинальным созданием английской ренессансной драмы были пьесы на сюжеты из истории Англии. Как мы знаем, они представляли собой инсценировки летописей. Для обозначения этих пьес служили понятия: «Подлинная история», «Правдивая история из хроник», «Правдивая трагедия», просто «История» или «Пьеса-хроника». Во всех этих обозначениях жанра существенным было то, что основой сюжета являлась подлинная история, и это неизменно подчеркивалось в наименовании пьес. Коротко говоря, хроники были документальной драмой XVI века. Такова была их сюжетная основа. Между тем жанр определялся, как мы видели, не сюжетом, а исходом действия. В этом отношении хроники не были одинаковы. Одни из них тяготели к трагедии, и таких было большинство. У Шекспира это трилогия «Генри VI», «Ричард III», «Ричард II», «Король Джон». Дилогия «Генри IV» близка к комедии — благодаря комическим сценам с Фальстафом и потому, что драматическая борьба заканчивается благополучно для главного героя — принца Генри. Но драматизм борьбы между королем и феодалами приближает дилогию к трагикомедии. «Генри V» тоже содержит комические сцены и заканчивается триумфом героя. Это — героическая драма с элементами комизма. Наконец, поздняя хроника «Генри VIII» является трагикомедией. Она и написана в ту пору, когда жанр трагикомедии стал главным в творчестве Шекспира и занял большое место в английской драме вообще.

Даже в этом беглом обзоре нетрудно увидеть, что принципы определения жанров в драматургии эпохи Шекспира были довольно зыбкими, неустойчивыми, лишенными твердых оснований потому, что драматургическая практика не считалась ни с какими каноническими правилами. Пьесы создавались на радость не теоретикам, а публике, а ей не было дела до теорий. Она требовала занимательного действия, ярких и разнообразных эффектов. Все, что можно было дать в пределах данного сюжета, драматурги и вкладывали в него.

Когда впервые предприняли издание собрания сочинений Шекспира, составители и редакторы тома Джон Хеминг и Генри Кондел оказались — среди прочих трудностей — и перед сложной задачей определения жанра пьес. Они не мудрствовали долго и разделили все произведения Шекспира на три типа, соответственно назвав выпущенный ими в свет фолиант: «Комедии, хроники и трагедии Уильяма Шекспира»².

Мы бы, наверное, отдали предпочтение трагедиям и поставили бы первыми именно их, как наиболее значительные в художественном отношении. Но в те времена, как свидетельствуют современники, широкая публика отдавала предпочтение комедиям. Поэтому издатели пьес Шекспира для завлечения читателей первыми поместили комедии. Хроники попали в середину, как промежуточный жанр между комедиями и трагедиями. Такое расположение материала представляется продуманным и осмысленным. Трагедии завершали том не потому, что они были хуже, а потому, что в целом группировка произведений в фолио 1623 года идет по линии возрастающей серьезности. Читателю предоставляется сначала самое приятное и легкое, потом — более значительные по содержанию пьесы и, наконец, самые сложные и глубокие.

В определении жанров пьес у составителей было несколько трудных случаев. В целом они исходили из принципа: счастливый конец, — значит, комедия, несчастный конец, — значит, трагедия. По этому признаку легче всего было сгруппировать трагедии. Что же касается комедий, то они очень разные. Том открывается «Бурей», пьесой, которая не так уж комична; правда, она начинается кораблекрушением, а заканчивается всеобщим миром, но в ходе действия больше серьезного, чем смешного. Но Хеминг и Кондел решили в это не входить. Раздела трагикомедий они не ввели, а он помог бы им провести грань между комедиями разного типа. Поэтому в группу комедий включены все пьесы с благополучным концом, хотя впоследствии стали различать разные типы пьес и теперь эти комедии делятся по меньшей мере на три группы: комедии, проблемные пьесы, романтические драмы или трагикомедии.

Хроники объединили по признаку сюжета. Все, что относится к истории Англии, — пьесы-хроники. Но некоторые из них с таким же успехом могли попасть в раздел трагедий. Хеминг и Кондел спечатывали тексты с прижизненных изданий (в тех случаях, когда таковые существовали). Но они пренебрегли тем, что на титульном листе двух хроник жанр их был определен иначе. «Трагедия короля Ричарда II» — так называлась пьеса в изданиях 1597, 1598, 1599, 1608, 1615 годов. Редакторы сохранили лишь намек на это в фолио 1623 года. Там пьеса называется «Жизнь и смерть Ричарда II». «Смерть» и есть указание на трагическую судьбу короля.

«Трагедия короля Ричарда III» — так названа пьеса в пяти изданиях при жизни Шекспира (1597, 1598, 1602, 1605, 1612) и в одном после его смерти — в 1622 году. Хеминг и Кондел сохранили в своем издании обозначение «Ричарда III» как трагедии, хотя пьеса находится в разделе хроник.

Третья часть «Генри VI» первоначально появилась как «Подлинная трагедия Ричарда, герцога Йоркского» (1597).

Хроники нетрагические публиковались первоначально с названиями «Подлинная история», или «История из хроник», или «Жизнь короля...». Это различие сохранено и в фолио, где трагические истории либо прямо названы так, либо обозначены как «история жизни и смерти».

Но у Шекспира не только эти королевские пьесы основаны на хрониках. «Цимбелин», «Король Лир» и «Макбет», строго говоря, тоже «подлинные истории из хроник». Почему же они не попали в раздел хроник? По-видимому, здесь было проведено такое разграничение: все, что относится к сравнительно недавней истории, притом к истории Англии, а не древней Британии и тем более не Шотландии, — входит в хроники, а остальное — в раздел трагедий.

«Король Лир» и «Макбет» действительно трагедии. Но «Цимбелин» заканчивается благополучно для героев и неблагополучно для злодеев. С точки зрения не только старых классических понятий, но и более гибких современных принципов пьесу никак нельзя считать трагедией. Ее можно отнести скорее к трагикомедиям. Видимо, Хеминг и Кондел колебались, что им делать с «Цимбелином». В комедии они его не вставили, не включили и в хроники. Решили они вопрос довольно категорично и, чтобы никто не сомневался, назвали пьесу так: «Трагедия Цимбелина».

У Хеминга и Кондела было еще и другое сомнение: куда отнести «Троила и Крессиду»? При жизни Шекспира пьеса вышла с названием в первом издании — «История Троила и Крессиды» (1609) и во втором — «Прославленная история Троила и Крессиды» (1609). Трагедией эти нельзя было назвать потому, что оба титульных героя в конце пьесы остаются в живых, хотя Крессида опозорена изменой, а Троил удручен ее предательством и гибелью Гектора. Хеминг и Кондел поступили с пьесой так же смело, как с «Цимбелином». В их издании она называется «Трагедия Троила и Крессиды» и открывает раздел трагедий. Рассуждая не формально, редакторы, может быть, и правы. Для героев исход, изображенный Шекспиром, является, в сущности, трагическим. Но даже зыбкая теория английской ренессансной драмы не оправдала бы такого жанрового определения этой пьесы.

Хотя во многих случаях у Шекспира очень четко определен основной тон действия и его конечный исход, нее же в целом его произведения с точки зрения теории жанров представляют собой пьесы смешанного типа. Посторонняя примесь в трагедиях может быть очень невелика, как, например, в «Макбете», где есть лишь одна комическая сцена, либо велика, как в «Короле Лире»; или, если взять комедии, серьезные мотивы могут быть незначительны, как в «Сне в летнюю ночь», либо доходить почти до трагизма, как в «Венецианском купце», — словом, всюду имеется переход за границы жанра. Точно так же обстоит дело с историческими пьесами, как уже об этом говорилось.

Шекспир явно относился с пренебрежением к жанровому делению пьес. Он даже пошутил по этому поводу, вложив в уста Полония слова о том, что актеры, прибывшие в Эльсинор, лучшие в мире «для представления трагедий, комедий, хроник, пасторалей, вещей пасторально-комических, историко-пасторальных, трагико-исторических, трагикомико- и историко-пасторальных для сцен вне разряда и непредвиденных сочинений» (II, 2, 416. БП). Последние слова в другом переводе: «для неопределенных сцен и неограниченных поэм» (МЛ) — scene undividable or poem unlimited. Пьесы самого Шекспира постоянно «вне разряда» и непредвиденны, неопределенны и неограниченны.

Это положение сформулировал теоретически критик

XVIII века Сэмюэл Джонсон: «Пьесы Шекспира, с точки зрения строгой критики, не трагедии и не комедии, а произведения особого рода; они изображают реальное положение вещей в подлунном мире, где есть и добро и зло, радость и горе, перемешанные в бесконечном разнообразии пропорций и бесчисленных видах сочетаний; они отражают течение жизни, где то, что один теряет, другой приобретает, где в одно и то же время гуляка спешит на попойку, а кто-то в слезах хоронит друга; где козни одного терпят крах от проказ другого и где много зла и много добра творится и предотвращается совершенно непреднамеренно»³. И далее: «Шекспир соединял способность возбуждать смех не только в одном уме, но и в одном произведении. Почти в каждой его пьесе есть серьезные и комические персонажи, и сменяющие друг друга события возбуждают то серьезные мысли и печаль, то веселье и смех»⁴.

Лучше не скажешь.

Примечания

1. William Webbе. A Discourse of English Poetrie. Elizabethan Critical Essays, ed. by G.G. Smith, vol. 1. Oxford, 1904. p. 249.

2. В дальнейшем это издание кратко обозначается как фолио 1623 года.

3. Johnson on Shakespeare, ed. by W. Raleigh. L., 1908, p. 15—16.

4. Ibid., p. 16.