Фактические данные

Отзывы Грина и Миреса интересны прежде всего тем, что история появления их прямо указывает на существование какой-то тайны вокруг имени Шекспира, но и они не дают биографического материала, если не считать звания «актера» и характеристики: «ворона в чужих перьях» у Грина, вряд ли относящихся к действительному автору «Гамлета», и тех догадок о принадлежности его к партии Эссекса, какие можно сделать на основании не только «Ричарда II», но и заметки Миреса.

Но среди современного Шекспиру материала о нем имеется два указания на бесспорные фактические данные. Однако эти фактические указания принадлежат к числу тех, которые, несмотря на их полную недвусмысленность, особенно упорно игнорируют биографы Шакспера — Шекспира.

В 1601 г. студентами в Кембриджском университете была разыграна комическая трилогия, — нечто вроде современных театральных «обозрений», — «Возвращение с Парнаса». Автором этой трилогии считают епископа Холля, выпустившего книгу сатир в 1597 г.

В пьесе фигурирует шут Уильям Кемпе, в уста которого анонимный автор вкладывает такую тираду:

«Немногие, принадлежащие к университету, пишут хорошие пьесы. От них слишком пахнет то этим писателем Овидием, то тем писателем Метаморфозом, и они слишком много говорят о Прозерпине и Юпитере. Но тут есть наш коллега Шекспир, посрамивший их всех, да и Бена Джонсона тоже. О, этот Бен Джонсон — злой парень! Он представляет Горация, дающего пилюлю поэтам, но наш коллега Шекспир преподнес ему слабительного, которое просветило его насчет его влияния».

Эта пьеса и это место в ней были хорошо известны биографам. И они любили упоминать о нем для того, чтобы пускаться в догадки, висящие в воздухе и совершенно бесплодные, по поводу «пилюли», придумывая воображаемые подробности о взаимоотношениях между Шекспиром и Беном Джонсоном. Но об этом-то как раз из этого шутовского монолога можно менее всего догадаться, так как он скрывает, очевидно, намек на какое-то обстоятельство, нам совершенно неизвестное и, быть может, доступное только особой аудитории Кембриджского университета.

Очевидно только, что автор намекает на эпиграф из Овидия к «Венере и Адонису» Шекспира и на его любовь брать цитаты из автора «Метаморфоз», и на «Поэтишку» Бена Джонсона, где он выводит себя под видом Горация, прописывающего слабительные пилюли плохим поэтам, страдающим, по его словам, творческим запором.

Но, упоминая это место и углубляясь в ненужные догадки, биографы Шекспира никогда не выписывали всей тирады полностью и не останавливались на том, что в ней особенно интересно и недвусмысленно.

Автор, принадлежащий сам к Кембриджскому университету, в пьесе, написанной для студенческой аудитории и разыгранной пред Этою аудиторией самими студентами, говоря об университетских драматургах, называет Шекспира нашим коллегой. Это относится к числу тех фактов, которые, как было сказано выше, упорно игнорируют биографы Шекспира, будто их не существовало, так как они не вяжутся с их представлениями о Шакспере из Стрэтфорда.

Но факт остается фактом: Шекспир был питомцем Кембриджского университета.

Прозрачный намек на это имеется и в первой части трилогии, где другой шут, Гуллио, предлагает одному студенту редактировать его письменные работы, если тот хочет, чтобы они выходили у него, как у Чосера, Спенсера и Шекспира.

Однако, это — намеки, которые могут быть неубедительными для человека, ослепленного предвзятым убеждением, что Шекспир — для них стрэтфордский мясник — не мог быть студентом университета.

Но вот другой факт, уже окончательно не допускающий двух толкований:

В 1595 г. типограф Кембриджского университета, Джон Легат, напечатал книгу «Полимантия», посвященную Эссексу и подписанную инициалами У.К., под которыми некоторые узнают Уильяма Клэрка, другие — Уильяма Кэмдена. В этой книге автор упоминает писателей, принадлежащих к университету: Спенсера, Даниеля, Марлоу и Шекспира.

В одном месте он его называет «порхающим Адонисом, наследником Ватсона», в другом — прямо и просто любезным Шекспиром, разделяя имя на две части Shake — speare, подчеркивая тем его этимологическое значение — «потрясающий копьем».

Биографы воображаемого Шекспира-Шакспера из Стратфорда очень легко и просто отмахнулись от этого факта: автор де ошибся.

Автор, сам принадлежащий к университету, в сочинении, написанном об университете для университета и напечатанном в университетской типографии, мог сделать ошибку относительно принадлежности к университету писателя, о котором он находит нужным упоминать в своей книге!!

Такой ошибки быть не могло. И если стрэтфордец не имел ничего общего с университетом, то это значит только, что ошибаются они, считая его Шекспиром, который был студентом Кембриджского университета.

В списках студентов университета, конечно, этого имени не имеется, как в списках Царскосельского лицея не найдете Н. Щедрина или Казанского университета — Н. Ленина, потому что учащиеся вносятся в списки под своими настоящими фамилиями, а не литературными псевдонимами. Шекспир («потрясающий копьем») — псевдоним.

Еще маленькая деталь: «Гамлет» был поставлен и в Кембридже и в Оксфорде. Но в университетах существовало строгое правило, не допускавшее в стены университетов профессиональных актеров, а не менее строго соблюдавшаяся традиция допускала постановку пьес только питомцев университета. (Подробное исследование по этому вопросу Фредерика Боаса было напечатано в августовской книжке за 1913 г. английского «Двухнедельного Обозрения».)

Этим исчерпываются все современные ему биографические материалы о Шекспире-поэте. Все остальные, где упоминается имя Шекспира, не имеют биографического характера, представляя собой только литературную критику, если не считать, конечно, официальных материалов о некоем Шакспере из Стрэтфорда, которого нет никакого основания заподозрить в причастности к литературе, и о котором речь будет ниже.

Но чего было ждать от других, когда сам поэт, словно позаботился о том, чтобы не оставить нам никакого письменного материала о самом себе? Тут мы подходим к одной из самых потрясающих страниц в биографии «Шекспира», каким его представляло себе до сих пор человечество.