Т. Чизман. «Массивы переводов и их цифровое истолкование»^*

Собрав вместе достаточное число переводов какого-либо произведения (на один язык или на разные) в цифровом формате, мы сможем исследовать их по-новому и приобщить к результатам такого исследования не только специалистов, но и тех, кто не читает на языке транслята. В нашей статье мы демонстрируем некоторые результаты работы над проектом Version Variation Visualisation (VVV — Визуализация вариантов версий; см.: www.tinyurl.com/vvvex) и связанных с ним проектов. Наша цель заключается в расширении опыта применения цифровых алгоритмов для параллельного отображения многоязычных текстовых корпусов¹.

Линия хронологии

Начнем с простых компьютерных приложений, которые тоже могут натолкнуть на интересные мысли. Хронологические способы представления («time-maps») традиций переводов на уровне метаданных (т. е. информации о текстах) онлайн способны наглядно и интерактивно показать динамичное визуальное отображение: мы видим, где и когда создавались переводы, их способ публикации (например, в печатной форме, рукописной или в цифровом формате; полный это перевод или фрагментарный; возможно ли программное выравнивание с оригиналом, или перевод — адаптированный; предназначен ли перевод для филологов, для широкой публики или для театра и т. д.); также данные об авторах и участниках и иные метаданные. Линии хронологии также могут предоставлять доступ к текстам или фрагментам (в рамках соблюдения авторских прав) и дополнительную информацию о них, например, комментарии издателя и критические рецензии. Для проекта VVV линию хронологии по переводам «Отелло» разработал Штефан Тиль (Stephan Thiel; она доступна на сайте: http://othellomap.nand.io. 2012; см. рис. 1).

Рис. 1. «Временная карта» переводов «Отелло» на немецкий язык

Здесь представлен обзор общих фактов о географии и истории немецких переводов трагедии «Отелло»; например, отмечено, что ряд переводов создан в Англии немецкими иммигрантами во время Второй мировой войны и в послевоенные годы. Интерфейс сайта позволяет изменять параметры отображения на экране с помощью курсора-слайдера. 1акие линии («карты») можно будет обновлять. добавляя в них информацию о новых постановках. загруженных ссылках и т. п. Разумеется. тематика не ограничена немецкими переводами трагедии «Отелло»: это могут быть переводы пьес Шекспира на любые языки. и не только Шекспира. Такой подход выглядит несколько волюнтаристским, но согласитесь, что у него имеются определенные преимущества перед традиционным представлением данных о переводах в виде алфавитного библиографического списка².

Статистическая стилистика

Вычислительный анализ также можно применять к стилям переводов. Статистическая стилистика (стилометрия) сопоставляет частотность слов в тексте, если они могут служить в качестве стилевых «отпечатков пальцев» их автора. Эти методы уже давно используются в криминологической экспертизе. Первыми, кто применил эти методы для сравнительного анализа переводов, были Ян Рубицки (Jan Rybicki) и Мацей Эдер (Maciej Eder) из Кракова (см. информацию на сайте «Группа вычислительной стилистики» (Computational Stylistics Group): https://sites.google.com/site/computationalstylistics/). Разработанное ими приложение Stylo может анализировать частотность словоупотребления (MFW — most frequent words) в корпусах текстов (для точности результата требуется корпус не менее 8000 слов) и использует сотни различных параметров измерений. Графическое отображение в виде диаграммы — только один из способов вывода результата (см. рис. 2).

В данном случае относительное сходство текстов отображается в виде (a) пространственной близости (т. е. суммарного относительного сходства) и (b) попарной связи (со сходством в отдельных случаях), когда степень сходства обозначена толщиной линии. Рисунок 2 представляет карту статистической стилистики для 40 переводов трагедии «Отелло» на немецкий язык. Пространные кластеры в основном отражают временные и стилистические тенденции. В нижний правый кластер попали все четыре объяснительных перевода «Отелло» (Кристофа Виланда и Иоганна Эшенбурга, выполненные в XVIII в., и два перевода конца XX в., изданные для студентов лингвистических факультетов: они оказались рядом, потому что остальные переводы поэтические, хотя некоторые из них предназначены для сцены, а другие — для чтения).

Рис. 2. Стилометрия 40 немецкоязычных переводов «Отелло»

В известной степени мы можем судить, что стилистические различия в рамках нашего корпуса не связаны с изменениями в немецком языке, но связаны с изменениями в языке театра, а точнее, в способах передачи шекспировского текста на языке театра (в частности, на немецком языке). Почти все переводы XIX — начала XXI вв. также можно объединить в группы и отделить от переводов предшественников. При этом обнаруживаются некоторые пары текстов, связанные общими стилометрическими признаками, что отражает их «генеалогию», наличие интертекстуальности (подражание или даже заимствование). Процесс этого анализа столь сложен, что программа представляется «черным ящиком»: ведь мы не знаем, какие конкретно общие черты текстов учтены и подтверждены. Результат анализа может послужить только отправной точкой для дальнейшего не машинного, но «ручного» анализа.

Конечно, эта диаграмма демонстрирует нам некоторые интересные отношения. Например, оказывается, что многократно критиковавшийся за переводческие вольности и излишнее осовременивание перевод Ганса Роте (Hans Rothe; ?1956) очень близок стилистически переводам пьесы на немецкий язык, которые появились в 1970—1990 гг. (А среди критиков Роте было как Немецкое шекспировское общество, так и национал-социалисты, которым претили «вольности» его перевода³.) Он далеко опередил свое время. Нечто похожее можно увидеть в переводах единственной женщины из всего собранного корпуса — Хедвиги Шварц (Hedwig Schwarz): она перевела «Отелло» в 1941 г., а анализ ПО «Stylo» показывает близость ее перевода изданному в Лондоне переводу австрийского еврейского поэта Эриха Фрида (Erich Fried, 1972). Шварц тоже далеко обогнала современные ей подходы. (Следует отметить, что в то время как Фрид занимает важное место в немецкоязычной поэзии XX в., а Роте известен хотя бы как шекспировед, — переведя 20 пьес Шекспира, Хедвига Шварц вовсе не получила признания, потому что ее труд оказался невостребованным.)

Пока мы рассмотрели примеры «обзорного чтения» («distant reading»), которые могут служить отправной точкой для дальнейшего анализа. Отображения результатов такого чтения помогают охватить некоторые аспекты перевода и освоения, которые объединяют участников этих процессов в национальной переводческой традиции. Но эти аспекты не приводят нас к непосредственному сопоставлению транслятов. Они также дают представление о переводах как культурных документах, но не показывают соотношения с оригиналом, с так называемым «непереведенным» Шекспиром⁴. Исследователям переводов из Шекспира определенно требуется инструмент для сравнения различных версий между собой и с исходным текстом. Если мы сможем предложить им такой инструмент, тогда, возможно, сами расхождения между версиями станут полезными для открытий в самом оригинале.

«...Очарованная красота...» («...delighted beauty...»)

Я уже писал подробно в своих статьях об огромных расхождениях в толковании одного трудного двустишия из «Отелло» разными немецкими и французскими переводчиками. Это заключительные слова дожа Венеции, обращенные к сенатору Брабанцио: «If virtue no delighted beauty lack, // Your son-in-law is far more fair than black» (1.3.289—290)⁵. (На сайте я также коллекционирую варианты переводов этого двустишия на всех языках переводов, версий собралось уже около двухсот, на 30 языках, включая интралингвистические — переводы на английский в виде комментариев, фрагментов рецензий, переделок и т. п.)⁶. Эти строки представляют большую трудность для перевода. «Virtue», «delighted», «fair» и «black», — все это многозначные слова, сохраняющие свою двусмысленность в этом контексте, и все они соотносятся с другими местами пьесы, еще усугубляя двусмысленность. Коммуникативное намерение Дожа и ожидаемый им результат (поучение, шутка, упрек, приказ, участие?) также допускают разные толкования. Часто ассоциация этих понятий с идеологией расового неравенства («добродетель — белая») заставляет переводчиков отказаться от двусмысленности: некоторые представляют Дожа расистом, а другие, наоборот, — противником расизма (как Альфред де Виньи в своем переводе 1829 г.), другие пытаются сохранить неясность; и, конечно, на всех истолкователей влияет их культурно-социальная среда. В четырнадцати словах этого предложения заложены мысли не только о «расе», но и о гендере, родстве, морали, эстетике, общественной иерархии и политической власти. Формальная трудность передачи двустишия для переводчика усиливается тем, что оно — рифмованное; а также желанию переводчика стилистически архаизировать текст противостоит необходимость писать для читателей-современников. Варианты переводческих решений для данного фрагмента делают его хорошей иллюстрацией макрокосма интерпретаций пьесы, иллюстрацией переводческих подходов и соответствующих исторических периодов.

По аналогии с делением поэтов, которое применил Харольд Блум, на «предтеч» и «сильных»⁷), «сильные» переводы — те, которые прерывают переводческую традицию и отражают самостоятельное творческое прочтение в личном контексте. В 1941 г. Хедвига Шварц так перевела эти строки на немецкий: «Wenn nie der Tugend lichte Schönheit fehlt, // ist Eure Tochter hell, nicht schwarz, vermählt» («Если добродетель не нуждается в яркой красоте, замужество вашей дочери — светлое, а не тёмное»). В этом немецком двустишии произведена «феминизация» субъекта и блестяще обыграна многозначность прилагательного «black» (также «зловещий»): при этом переводчица использовала «schwarz» в качестве наречия, что случается очень редко, но в языковом плане вполне оправданно. Ханс Роте переводил пьесу, вернувшись в послевоенную Германию. Он изменил риторический силлогизм реплики Дожа на сложноподчиненное предложение с придаточным условия, что содержит коннотацию на Холокост и вину Германии: «Zählte bei Menschen nur der inner Schein, // würden wir dunkler als Othello sein» («Если бы важна была только внешность людей, мы бы выглядели темнее, чем Отелло»). Еще более недавний перевод сообщает пьесе определенно антирасистский контекст, в котором участвует и Дож: «Gäbs helle Haut für Edelmut als Preis, // Dann wär Ihr Schwiegersohn statt schwarz reinweiß» («Если бы светлую кожу давали в награду за благородство, ваш зять был бы не черен, а белоснежно-чист») (перевод Франка Гюнтера (Frank Gunther), 1992). Здесь эпитет «белоснежно-чист» несет печать сарказма, потому что с его помощью Дож отрицает расистскую параллель между цветом кожи и благородством. И еще один пример: «Ein Fremder wird zum Freund durch Tapferkeit // Mach Frieden mit dem Schwiegersohn, nicht Streit» («Незнакомец храбростью заслуживает дружбы. Примирись со своим зятем, а не воюй» (перевод Кристиана Леонарда (Christian Leonard), 2010). С другой стороны, переводчик из турецкой семьи, который демонстрирует протест по отношению к властям, делает Дожа неонацистом и показывает, что отношение к расовым различиям связано с классовой борьбой: «Solange männliche Tugend mehr zählt als Schönheitsfehler, kann man sagen, Ihr Schwiegersohn ist eher edel als schwarz» («Поскольку мужественность значит больше, чем недостаток красоты, вашего сына можно назвать скорее благородным, чем черным» (перевод Феридуна Займоглу (Feridun Zaimoglu) и Гюнтера Зенкеля (Günter Senkel), 2003). Этот перевод очень интересно решает проблему эквивалента для фразы «beauty lack»: составной калькой «Schönheitsfehler», буквально, «недостатки (нехватка) красоты»; здесь глагол «fehlen» используется как в дискурсе о торговле.

«Сильные» переводы подходят для публичных представлений и часто становятся культурными явлениями в своем общественном контексте. Для того чтобы понять суть такого перевода, нужно знать и время его появления, а никакому компьютеру это недоступно. «Сила» каждой из таких версий заключается — по крайней мере, отчасти, — в отличии от версий предшественников и конкурирующих современников. Цифровые технологии помогают нам более четко разглядеть эти отличия. И если нам удается заставить программу определить степень оригинальности перевода, тогда, исходя из полученных данных, мы можем продолжить определять, как переводчик добился этого.

«...Этот мужчина, этот мавр...» («...Here is the man, this Moor...»)

Предположим, мы добились от компьютерной программы определения степеней оригинальности нескольких переводов, хотя бы на уровне анализа фрагментов (для пьесы это могут быть монологи или даже отдельные реплики). Далее эти разные версии могут помочь по-новому прочесть оригинал, потому что некоторые фрагменты исходного текста окажутся генераторами большого разброса вариантов. Например, по сравнению с репликой Дожа об «очарованной красоте» следующее полустишие из реплики Брабанцио: «Here is the man, this Moor» (1.3.71), — дает гораздо меньше поводов для вариаций, оно переводится легко. Единственной трудностью является выбор эквивалента для устаревшего этнонима «мавр» («Moor»), смысл которого неоднозначен («чернокожий», «уроженец области Африки к югу от Сахары» или «уроженец северной Африки»?). Общепринятый эквивалент в немецком языке — «Mohr» (мавр, чернокожий африканец). Это слово столь же архаично, как «Moor», и переводчики Шекспира до недавних времен так и писали: «Mohr». Собирательное существительное «Maure» (мавританцы, африканские или осевшие в Испании) — тоже историзм, и его использовали в переводах «Отелло» на немецкий только упомянутые нами Шварц (1940-е гг.) и Роте (1950-е гг.). Что касается употребительных в наше время этнонимов, некоторые переводчики начали использовать их только в 1990-х гг. Слово «Schwarzer» («чёрный») вполне употребительно и нейтрально по стилю: первым для данной пьесы его применил Франк Гюнтер в 1992 г. «Neger» («негр», «ниггер») сейчас используют только с дерогативной коннотацией: Вернер Бусс (Werner Buhss) ввел его в свой перевод 1996 г. Дополнительный приём — опущение: «Here comes the man» («А вот и он») у Кристиана Леонарда (Christian Leonard) в переводе 2010 г. Некоторые переводчики придерживаются такой практики во всем тексте трагедии и избегают слова «мавр» даже в заглавии. В рамках такой переводческой стратегии четко отражается переводческая интерпретация взаимодействия персонажей драмы, а также (опосредованно) то, чего переводчики ожидают от своей аудитории: одобрения актерских реплик или отторжения. Херманн Мотшах (Hermann Motschach, перевод 1992 г.) явно расширяет контекст: «Da steht der Mann, der schwarze Teufel» («А вот и этот человек, этот чёрный дьявол»). В данном случае переводчик Мотшах эксплицирует то, что он вычитал из текста пьесы, для воздействия на своих зрителей. У других переводчиков вариативность данной реплики минимальна, особенно по сравнению с ранними, традиционными вариантами этого дистиха венецианского Дожа о «светлой / очарованной красоте» («delighted beauty»). Итак, во всех группах переводов уровень вариативности различен от реплики к реплике. Это простое наблюдение может привести нас к новым решениям для алгоритмов.

«Штрих-коды» алгоритма VVV

Я учёл 50 печатных и театральных переводов «Отелло» на немецкий язык, от Кристофа Мартина Виланда (Christoph Martin Wieland — 1766 г.) до Франка-Патрика Штекеля (FrankPatrick Steckel — 2014 г.)⁸. Большинство их издавалось, только 14 — неопубликованные театральные сценарии 1939—2010 гг. Четыре перевода — учебные, т. е. снабженные многочисленными комментариями и по сути прозаические; остальные предназначены для чтения или постановок, в них метрика (в некоторых случаях, прозаический диалог) подвергаются радикальным изменениям. Девять из представленных версий — разные варианты перевода Вольфа Баудиссина (Wolf Baudissin) для канонического издания А.В. фон Шлегеля и Людвига Тика (первое издание вышло в 1832 г.), который также многократно подвергался критике, в том числе со стороны немецкоязычного проекта библиотеки Gutenberg (2000). Различия действительно бросаются в глаза, что видно и на рисунке 2 (ярлыки обозначены по переводчику, «Baud»). Мы уже ввели в базу 38 немецких версий 3 сцены I акта (с учетом того, как закачанные тексты отображаются онлайн⁹). На сайте Version Variation Visualisation (VVV)¹⁰ можно найти все существующие версии этой сцены и отобразить их в виде параллельных текстов напротив английского оригинала. Это не текст одного из ранних изданий, а «базовый» текст, для которого мы объединили электронный текст с сайта MIT (http://shakespeare.mit.edu) с недавним оксфордским изданием под редакцией Майкла Нилла, в котором используются решения, принятые во многих современных изданиях — мы пошли «инклюзивным» путем, чтобы максимально расширить возможности параллельного выравнивания между переводами¹¹.

Мы применили выравнивание всех версий с «базовой», реплику за репликой; имена персонажей также выравнены. Для проекта VVV была разработана программа, которая позволяет таким образом сегментировать и выравнивать несколько переводов¹² (разработчик Кевин Флэнеген (Kevin Flanagan)), а также несколько инструментов для анализа. ПО для пользователей, сравнивающих перевод в данном корпусе, разработала группа Штефана Тиля (Stephan Thiel) (StudioNand, Берлин)¹³. Например, структура монолога или реплики отображается в виде штрих-кода, форма которого позволяет выполнять навигацию по тексту и сравнивать его с другими. Этот «штрих-код» — узкая вертикальная полоска, разделенная на горизонтальные штрихи разной толщины: каждый штрих представляет реплику, а его толщина соответствует длине этой реплики или монолога. Такое отображение позволяет быстро получать визуальное представление о структурах реплик базового текста и его переводов (см. рис. 3).

Рис. 3. «Штрих-коды» 3 сцены I акта

При этом наглядно видно, в каких версиях и где произведены сокращения или лакуны, расширение, добавление или перестановка реплик. Такой режим «обзорного» чтения выводит на экран сцену или пьесу в виде комбинации формальных признаков, которая была бы видна и на бумажной печатной странице, если на нее уместить столько текста, сколько возможно на мониторе компьютера при значительном уменьшении масштаба. Цифровое отображение можно сравнить с приемом чтеца, который относит раскрытую книгу от глаз на расстояние вытянутой руки, чтобы «оценить ритм» конкретного диалога¹⁴. Простое масштабирование уже что-то нам дает, и это — огромное преимущество цифрового отображения по сравнению с печатной страницей. Можно легко и плавно увеличивать или уменьшать масштаб и, соответственно, выбирать метод чтения: аналитический (close), обзорный (distant) и любой из промежуточных.

MacbThe

Дополнительное удобство цифрового представления заключается в том, что оно позволяет создавать самые разные пометки, которые можно отображать или делать невидимыми. С помощью меню и фильтров над текстом или целым корпусом можно проводить различные аналитические операции и сохранять их результаты внутри самих текстов или в программной оболочке. В качестве примера можно привести схему Тиля MacbThe (www.tinyurl.com/macbthe, 2014), на разработку которой его натолкнуло прочтение эссе Джонатана Хоупа (Jonathan Hope) и Майкла Уитмора (Michael Witmore) «Язык трагедии "Макбет"»¹⁵. В этом эссе обнародована компьютерная статистика по пьесе: по сравнению с остальными произведениями Шекспира, в «Макбете» наблюдается чрезвычайно частотное употребление определенного артикля «the». Авторы эссе находят объяснение этому факту в том, что в мире этой трагедии материальные объекты и абстрактные понятия одинаково предопределены и зафиксированы. На веб-сайте MacbThe представлен текст пьесы и таблица лемм (вокабул) в порядке логарифмической вероятности, проще говоря, частотности, по сравнению с их частотностью в полном корпусе Шекспира. Это та самая таблица, которую сгенерировали из корпуса электронных текстов с «глубокой теговой разметкой» Wordhoard¹⁶, которая привела Хоупа и Уитмора к их открытию. Чем выше лемма находится в таблице, тем сильнее отличие между ее частотностью в «Макбете» и в полном собрании текстов Шекспира. Артикль «the» располагается очень высоко по этому параметру. Разработанный Тилем сайт MacbThe позволяет масштабировать текст и отображать его визуальную схему. Далее можно выбрать любые леммы, и соответствующие слова будут выделены в тексте (лемма «the» также включает усеченную форму артикля «th»). Схема Тиля позволяет нам зрительно представить расположение артикля в тексте всей пьесы и в контексте драматических сцен: кто произносит это слово и насколько плотно «заселены» сцены пьесы этим артиклем; как эта плотность распределяется по всему тексту; как пульсирует странная музыка артикля «the», какие существительные он определяет, а также разбирать связанные с этим вопросы.

Схема MacbThe работает с текстами из корпуса Word-hoard, потому что отобранные для этого корпуса классические тексты подвергнуты глубокой теговой разметке. Произведения Шекспира прошли лемматизацию, снабжены морфологическими и синтаксическими тегами: т. е. каждому слову назначена своя лемма, а также атрибуты «часть речи» и «словоформа». Например, слово «thought» в конкретном контексте распознается как лемма «thought» (существительное «мысль») или как лемма «think» (глагол «думать» в форме прошедшего времени или страдательного причастия) и т. д. В этих случаях теггинг — машинный, с последующей ручной проверкой. 1аких хранилищ как Wordhoard, с качественной предварительной лингвистической обработкой, не так много. Когда мы разбираем историю переводов, мы чаще работаем с еще менее обработанными текстами: их лемматизация не проводилась, поэтому стоит спросить себя: а нужно ли ее проводить? Или можно работать с этими «сырыми» текстами без теговой разметки?

Проект VVV: Eddy и Viv

Проект VVV предлагает метод работы именно с такими корпусами переводов. Eddy и Viv — названия алгоритмов, которые помогают сравнивать, ранжировать и размечать выравненные, но не размеченные переводы¹⁷. Алгоритм Eddy сравнивает тексты переводов пословно, рассматривая слово как последовательность буквенных знаков¹⁸, отделенную от других знаками пробела, и некоторые из этих последовательностей будут совпадать в разных версиях. Таким образом, Eddy оценивает относительную непохожесть каждого сегмента перевода. А затем алгоритм Viv («вариант внутри варианта») отображает результаты сопоставления в тексте оригинала. В отображении Eddy и Viv третьей сцены первого акта «Отелло» на сайте VVV можно просматривать все переводы любого фрагмента и их обратный перевод, конечно, весьма неудовлетворительный по качеству. Фрагменты можно расставить в любом порядке, по времени, по переводчику, по объему или по степени оригинальности, оцененной алгоритмом Eddy. Одновременно с помощью алгоритма Viv аннотируется текст английского оригинала пьесы, сегмент за сегментом: теперь мы видим относительную непохожесть переводов каждого сегмента и можем оценивать непредсказуемость переводов. Это пока самая оригинальная часть нашей работы, и она будет востребована теми исследователями, которые интересуются переводами, но не читают на языке транслята.

Вспомним реплики Дожа и Брабанцио. Eddy сравнивает все версии каждого сегмента просто по наличию в них совпадающих слов (совпадающих побуквенно — если мы не пользуемся леммами). Если версия сегмента в основном содержит слова, которые фигурируют и в других переводных версиях, эта версия получит низкую оценку по алгоритму Eddy: в этой версии мало своеобразия и много предсказуемости. А версии, в которых большинство слов отличаются от типичных переводческих решений, получают высокую оценку по Eddy (как очень своеобразные переводы). После того как Eddy ранжирует все 40 переводов реплики Брабанцио «Here comes...» можно ожидать, что вариант перевода Мотшаха окажется самым оригинальным («черный черт»). Таким путем алгоритм Eddy выбирает наиболее «оригинальные» переводы, и это полезно для многих читателей.

Для двустишия Дожа алгоритм Eddy менее полезен, потому что переводные версии неизбежно сильно отличаются друг от друга. Соответственно, почти все стоят высоко по степени оригинальности. И здесь нам поможет алгоритм Viv, который вычисляет усреднённые значения для параметров, найденных с помощью Eddy в разных версиях сегмента. Теперь величина Viv назначается самому сегменту оригинального текста, на основе Eddy-анализа его переводов. Чем выше величина Viv, тем сильнее будут различаться переводы; иными словами, тем меньше вероятность переводчиков совпасть в своих решениях. В интерфейсе программы VVV «Eddy and Viv» параметры Viv-анализа названы «Тепловая карта» («Heatmap»): сегменты оригинала показаны с разной интенсивностью закраски. Чем насыщеннее цвет, тем выше показатель Viv для этого фрагмента. Приведенные слова Брабанцио закрашиваются светлой заливкой, а слова герцога — темной. Представляется, что таким образом алгоритмы Eddy и Viv совместно могут идентифицировать места шекспировского текста, которые вызывают расхождения у переводчиков.

Математическая суть этих алгоритмов весьма сложная. Наши программисты разработали несколько версий Eddy и Viv (в виде опций они также представлены на сайте VVV). Возможно, лучше было бы использовать леммы, а не полные орфографические варианты словоформ (либо использовать и те, и другие). Возможно, стоило исключить самые частотные служебные слова («multiple function words» — MFW) или определять значимость слов (лемм) иным способом, в соответствии с их встречаемостью в полном корпусе. Важный фактор — длина сегмента: при схожести иных факторов вариативность в переводе длинных сегментов будет выше. Настройка длины сегментов очень непростое дело. В предварительных результатах приходится мириться с высоким уровнем «помех» или «шума» (термин из сферы информационных технологий). Но учтем, что это — экспериментальное и продолжающееся исследование. И мы не стремимся к тому, чтобы выявить полностью объективные характеристики всех текстов. Цифровые показатели после анализа Eddy и Viv не описывают количества: речь идет об отношениях, которые на что-то указывают, но мы пока еще не знаем, на что. Наша задача: начать исследования текстов привлечением их переводов и вовлечь в такие исследования других ученых¹⁹.

Результаты анализа VVV для этапа 1A

Некоторые из первоначальных результатов анализа третьей сцены первого акта «Отелло», опубликованы в сборнике Shakespeare Survey в 2015 г.²⁰ Я отобрал корпус из 15 немецких переводов «Отелло» Шекспира, выполненных в XX в. Все отобранные переводы сохраняют форму поэтической драмы. Стилометрический анализ (как и можно было предполагать) показал воздействие эпохи на жанр и стиль, поэтому ограничение корпуса по времени и жанру позволило понизить уровень помех в виде «шумов». Я также не включил в корпус последователей В. Баудиссина — переводчиков прозой — и адаптации с многочисленными сокращениями и дополнениями, потому что это тоже дополнительные «помехи». В результате из базы данных VVV в сборник вошли переводы Фридриха Гундольфа (Friedrich Gundolf, 1909), Хедвиги Шварц (Hedwig Schwarz, 1941), Теодора фон Цейнека (Theodor von Zeynek, — 1948), Рудольфа Флаттера (Rudolf Flatter, 1952), Ганса Роте (Hans Rothe,?1956), Рудольфа Шалл ера (Rudolf Schaller, 1959), Рудольфа Александра Шрёдера (Rudolf Alexander Schröder, 1962), Эриха Фрида (Erich Fried, 1972), Вольфганга Свачынны (Wolfgang Swaczynna, 1972), Хорста Лаубе (Horst Laube, 1978), Рейнхольда Рюдигера (Reinhold Rüdiger, 1983), Херманна Мотшаха (Hermann Motschach, 1992), Франка Гюнтера (Frank Günther, 1992), Вернера Бусса (Werner Buhss, 1996) и Михаэля Вахсманна (Michael Wachsmann, 2005). Анализу были подвергнуты только целые реплики (реплики короче 50 и больше 500 знаков были исключены), потому что для коротких фраз и больших монологов помехи очень заметны. Таким образом, у нас осталось около 50 реплик. В таблице 1 представлены десять реплик с самым высоким показателем Viv, по порядку сцен (c именами персонажей и нумерацией первых строк), наряду с абсолютным рейтингом и округленными значениями Viv.

Таблица 1. 3 сцена I акта «Отелло» в 15 переводах XX в. на немецкий язык. Высокая оценка алгоритмом Viv (по порядку сцен)

Итак, двустишие Дожа, а также ответ на него сенатора Брабанцио, «отмечены» алгоритмами Eddy и Viv как реплики, вызывающие наибольшее количество расхождений. Другие реплики в таблице содержат архаизмы и представляют собой неясные места в тексте, которые волей-неволей требуют интерпретации, и таким образом увеличивают вариативность («composition», «disproportioned», «possible... to judgment», «likelihoods of modern seeming», «be fast to my hopes»). Но здесь закрадываются сомнения. Действительно ли эти переводческие проблемы труднее, чем во всех остальных текстах, не представленных в таблице? В чем именно состоит переводческая трудность в реплике Сенатора «Отелло, говорите ж...» («But, Othello, speak...»), или Дожа «Мою бы дочь такой рассказ прельстил...» («I think this tale would win my daughter too...»), или Родриго «Ты не обманешь, если я положусь на тебя?» («Wilt thou be fast to my hopes, if I depend on the issue?»)? Все эти фрагменты можно перевести по-разному. Но, может быть, такое же различие будет наблюдаться и в других репликах?

Скорее всего, эти первые результаты были привнесены процедурой исследования и не отражают подлинных свойств текста. Eddy и Viv не могут обнаружить «трудностей», внутренне присущих оригинальному тексту, как мы надеялись сначала. С другой стороны, результаты заставляют нас задуматься о закономерностях работы переводчиков, о влиянии культурно-лингвистических и других условий на их работу. Результаты показывают, что переводчики склонны к наибольшей вариативности при работе над монологами и диалогами, встречающимися в начале сцены (первые три примера), и/или в репликах особенно важного для данной сцены персонажа (в наших результатах пять из первых семи реплик — реплики Дожа). Эти выводы отвечают моей переводческой интуиции. Переводчики с наибольшей энергией берутся за новую задачу (а каждая большая сцена в пьесе — это новая задача) и уделяют больше всего внимания самой значительной части задачи. Более того, один из важных мотивов повторного перевода — желание добиться отличительности²¹, т. е. перевести по-другому, оригинально, не т. к. предшественники и конкуренты, поэтому они больше всего сил отдают репликам, наиболее привлекающим внимание. Двустишие Брабанцио «Смотри за нею, Мавр...» («Look to her, Moor...») не представляет большой переводческой трудности (по сравнению с двустишием Дожа), но, тем не менее, и его переводят очень по-разному, т. к. это очень заметный фрагмент. Он связан с двустишием об «очарованной красоте» и поэтому тоже требует от переводчика словесного мастерства. Однако есть и неочевидные результаты. Отсутствие в таблице реплик Отелло и Дездемоны выглядит странным. Переводчики ведь обязательно должны постараться сделать и их реплики более оригинальными?²²

Культурно-лингвистические факторы выдвинули короткую реплику Яго на первое место. Квазиоксюморон «silly gentleman» не является архаизмом и вполне понятен, но его особенно трудно перевести на немецкий язык (и, наверное, на многие другие языки), т. к. он связан с проблемой переноса в другую культурную среду слова «gentleman». Эта проблема приводит к большому количеству разнообразных парафразов, как и разговорное «Why» в той же реплике. И все же мы можем сказать вслед за Дожем: «В статистике Eddy и Viv нет связи. Верить ей нельзя». Результаты нашего первого эксперимента оказались неудовлетворительными.

Результаты анализа VVV для этапа 1B

В таблице 2 представлены восемь фрагментов с самым низким показателем Viv по результатам того же анализа (рейтинг присвоен в порядке возрастания). С первого взгляда результаты обескураживают. Сразу же становится видна проблема поправки на длину сегмента: большинство фрагментов в таблице сходны по длине между собой и отличаются по длине от фрагментов в таблице 1.

Таблица 2. 3 сцена I акта «Отелло» в 15 переводах XX в. Низкая оценка алгоритмом Viv (по порядку сцен)

Реплика Дездемоны «Я полюбила Мавра...» («That I did love the Moor...») по рейтингу в таблице — восьмая с конца. Эти строки часто комментировали. Можно было предположить, что они вызовут вариативность в переводах, но Eddy и Viv показывают низкий уровень вариативности. При прочтении текстов оказалось, что несколько типичных интерпретаций для visage и mind равномерно распределены между переводами. Ни один из переводчиков не пытается создать «сильный» вариант, такой как мы наблюдали в реплике Дожа. Таким образом, мы можем с достаточной уверенностью утверждать, что предположительная «переводческая доступность» оригинальных отрывков, представленных в таблице 2 более вероятна, чем предположительная «непереводимость» отрывков в таблице 1. Во всех этих «низкоиндексных» фрагментах, персонажи Шекспира намеренно говорят очень ясно; или они взволнованы и стараются сдерживать эмоции, или они отдают четкий приказ (Дож), или, как в случае с Яго, разговаривают с малопонятливым собеседником. Переводчики откликаются на эту ясность изложения схожестью переводов. При всех недостатках предварительного анализа мы начинаем видеть, какую пользу Eddy и Viv может принести специалистам-филологам и актерам, если не редакторам и критикам.

Новые результаты анализа VVV (1)

Наши следующие исследования с более жестким ограничением фрагментов принесли несколько другие результаты (рис. 4). В этом исследовании к выбранному корпусу были добавлены «канонические» немецкие переводы «Отелло» (В. Баудиссин / Шлегель-Тик, 1832), чтобы проследить их влияние на все остальные версии, а выбор сегментов был более жестко ограничен в отношении длины. Сегменты, включенные в исследование, представляют собой грамматически законченные двустишия, а также грамматически законченные отрывки прозы соответствующей длины. На основании обнаруженных двустиший была установлена длина отрывка от 60 до 100 знаков. При анализе похожие сегменты сравнивались между собой: грамматически независимые рифмующиеся двустишия, двустишия, написанные белым стихом и прозаические предложения, приближенные по объему к данным двустишиям. На рисунке 4 представлены 49 соответствующих фрагментов, расставленных в соответствии с показателем Viv в порядке убывания.

Новое исследование подтверждает предполагавшуюся изначально корреляцию между величиной показателя Viv и поэтической формой. В графе «Форма» белый стих не имеет специального обозначения. Как и предполагалось, рифмующиеся двустишия занимают, в основном, верхнюю часть таблицы, в том числе с первой по пятую из первых 10 строк. Четыре из пяти приходятся на обмен рифмованными афоризмами между Дожем и Брабанцио (1.3.201—218), а пятую строчку занимает двустишие «очарованная красота» («delighted beauty»; строка 11). Переводчики предпочитают справляться с формальными трудностями перевода рифмующихся двустиший своими индивидуальными методами, и более того, они вынуждены найти свой собственный способ, иначе получится плагиат.

Рис. 4

Данное исследование не подтверждает обнаруженную ранее корреляцию между высоким показателем Viv и расположением фрагмента в начале сцены. Нам пришлось отказаться от гипотезы, представленной в ежегоднике «Шекспировское обозрение» (Shakespeare Survey), утверждавшей, что переводчики более склонны к вариативности, когда они приступают к новой задаче или к новому этапу задачи, или когда они возобновляют работу над переводом после перерыва.

С другой стороны, графа «Персонаж» подтверждает выводы предыдущего исследования о том, что реплики Дожа переведены с большей долей вариативности, чем речи остальных персонажей в этой сцене. Даже если мы не учитываем рифмованные двустишия, то все равно нельзя не заметить, что реплики Дожа представлены в верхней части таблицы чрезвычайно обильно. Реплики с высоким показателем Viv есть и у Брабанцио, и Яго, но их реплики равномерно распределены в случайном порядке в верхней и нижней части таблицы. Совсем другая картина у Дожа: большинство его реплик с высоким Viv. Характерно, что у Отелло большинство реплик с низким показателем Viv: он обильно представлен в нижней части таблицы. Переводчики отличаются друг от друга в репликах Отелло гораздо меньше, чем в репликах других персонажей, по крайней мере, на уровне двустиший. Как же это объяснить?

Новые результаты анализа VVV (2)

Анализ VVV предоставляет возможность параллельно прочитывать разные версии переводов, автоматически выделяя возможные интересные фрагменты и возможные точки расхождения для последующего исследования. Алгоритм Eddy можно также использовать для изучения отличий трактовки одного автора от других с помощью опции «Графики: вариативность» («Charts: Variation») в алгоритме VVV. В данной работе я рассматриваю перевод Хедвиги Шварц. На рисунке 5 показаны значения Eddy, полученные для корпуса переводов Х. Шварц и ее ближайших современников (включая версии В. Баудиссина).

На этом графике на оси X отмечена последовательность фрагментов в порядке следования в оригинальном тексте; на оси Y отмечены значения Eddy. На маленьком графике на рисунке 5 отмечены все версии: весьма запутанная картина. На большом графике представлен только перевод Шварц, все остальные вариации скрыты. Такой график дает возможность выявить места, где индивидуальность переводчика проявляется в наибольшей и в наименьшей степени. Если подвести курсор к точке на графике, появится текст Шекспира и перевод Х. Шварц. Eddy выделяет для нас ее самые оригинальные строки. В реплике «В вестях нет связи...» («There is no composition...») она чрезвычайно многословна. К словам Яго о «глупом господине» Родриго («silly gentleman») она добавила смешную строчку «Ты хочешь утонуть в распутстве». В реплике Яго о Кассио «Он будто создан женщин обольщать...» («He hath a person. framed to make women false»), она, в отличие от других немецких переводчиков, опустила слово «женщины», зато использовала современный разговорный синтаксис и вокабуляр.

Рис. 5. Значения Eddy для переводов Х. Шварц (1941) и ее современников

Опция «Графики: вариативность» дает возможность увидеть график «крупным планом»: выбрать интересующую нас область и подробно рассмотреть различные версии последовательных фрагментов, как на рисунке 6. Здесь представлены три перевода одной из самых поэтичных строк Отелло. Все они передают шекспировскую аллитерацию, повторение придыхательного [h]. Австриец Рудольф Флаттер (Rudolf Flatter) имеет самый высокий показатель по Eddy. Версия Шварц явно многословна и использует современный разговорный язык: это характерные черты ее переводов.

Рис. 6

Конечно, эти особенности можно заметить и при внимательном сравнительном чтении без помощи электронных средств, и, безусловно, некоторые оригинальные строки Шварц не были замечены алгоритмом Eddy, т. к. машина способна только обрабатывать слова (скорее, даже варианты написания), и не может выявить необычные семантические комбинации. При этом, если Шварц нестандартно переводит строки, в которых и другие переводчики стремятся к оригинальности, то это создает помехи для Eddy. К примеру, версия Шварц реплики об «очарованной красоте» имеет весьма низкий показатель Eddy вследствие двух причин: во-первых, так много других переводчиков переводят эти строки оригинально, и, во-вторых, Eddy не способен отличить уникальное использование слова «schwarz» в качестве наречия («черно») от привычного использования «schwarz» в качестве прилагательного без окончаний («черный»). Подобным же образом Eddy не может отличить слово «schwarzer» (прилагательное с окончанием мужского рода, именительного падежа) от существительного «Schwarzer» («чернокожий человек»): алгоритм не обращает внимания на заглавные буквы (а также на пунктуацию).

«...Слова — слова лишь...» («...words are words...»)

Алгоритм Eddy не умеет отличать прилагательное «schwarz» от наречия «schwarz», а существительное «Schwarz» он свяжет с двумя первыми словами только в том случае, если добавить его к этой лемме, т. е. добавить к существительным все возможные падежные формы, а к глаголам — все формы, связанные со временем, видом, залогом и т. п. Различия в орфографическом написании также важны для определения различий между сопоставимыми версиями, если сравнение выполняет человек. Лемматизацию текстов следует дополнить грамматической разметкой (tagging). Но инструменты разметки различны для всех языков и даже для одного языка в разные эпохи его развития. Поэтому на проверку и корректировку ошибок после машинной разметки требуется затратить очень много ресурсов. А еще трудности бывают связаны с текстологией, когда имеются варианты, например, рукописи с авторской правкой. Правописание бывает индивидуальным авторским, старые тексты нормализуют по орфографии, сокращенные или расширенные формы, характерные для языка поэзии, изменяют для укладывания в стихотворный размер, есть и другие виды отклонений от стандарта. В результате формальная непохожесть может скрыть большую близость текстов (распознаваемую на ином уровне). Встает вопрос: следует ли нормализовать текст во время его подготовки к сравнительному анализу? Или следует обучить программу распознавать разнообразные формы как эквивалентные? Есть ли смысл в столь масштабных усилиях?

Для доказательства ценности сопоставительного анализа переводов требуются более крупные тексты (полный текст «Отелло» и другие пьесы), больший корпус переводов и их многоязычные корпусы. Такие корпусы в сети Интернет выложены только на чешском (http://www.phil.muni.cz/kapradi/) и на русском (http://rus-shake.ru/) языках. Мы планируем сотрудничество с разработчиками этих ресурсов. Результаты могут привести к совершенствованию поиска алгоритмом Viv, потому что переводы на разные языки представляют дополнительные трудности, связанные с особенностями языка-транслята и принимающем культуры, и эти трудности — больше, чем языковые проблемы. Обработав алгоритмами Eddy и Viv многоязычные переводы мы, возможно, обнаружим, что реплики, в которых заметно влияние культурно-лингвистических особенностей языка транслята, равномерно распределены по тексту оригинала, а в некоторых переводах даже могут отрицать друг друга.

Необходимо внести поправку на разницу в длине сегментов. Имеет смысл работать над единицами, имеющими более широкую базу для сравнения, например, n-граммы (последовательности слов) или сравнимые синтаксические конструкции. Мы также можем попытаться обнаружить корреляцию между переводческой вариативностью и отдельными словами, частями речи, семантическими группами и грамматическими характеристиками. Это даст возможность изучить характер повторений, семантическую последовательность и согласованность в отдельных переводах при их сравнении друг с другом и с текстом оригинала. Российские исследователи, использующие предложенный Валерием Луковым и покойным Владимиром Луковым²⁴ тезаурусный подход, выявляют и исследуют культурно-лингвистические единицы, или единицы, отражающие особенности менталитета, которые отличают одного переводчика (или группу переводчиков) от другого, как представителей того или иного поколения или социокультурной группы. Это требует разработки новых способов сравнительного анализа, например, поиск частотных лексических и синтаксических форм у определенного переводчика или переводчиков.

Основная текущая проблема — выравнивание вариантов. Наш выбор пал на 3 сцену I акта «Отелло», в том числе и потому, что текст достаточно стабилен: варианты Folio и Quarto различаются незначительно, поэтому собрать открытый базовый текст было несложно. Все немецкие переводчики работали с английскими текстами, или с текстами немецких предшественников: переводы при посредстве третьего языка отсутствуют. По этой причине в данном случае было сравнительно нетрудно выровнять различные версии по базовому тексту, хотя последние адаптации несколько затрудняют процедуру, значительно сокращая и расширяя фрагменты, а также обрезая их или внося добавления. Для переводов, скажем, «Гамлета» английские источники отличаются друг от друга куда более значительно; текст исторически нестабилен, и каждое новое издание только запутывает ситуацию. Для того чтобы выровнять корпус переводов, требуется составить исчерпывающий «базовый текст», включающий все значимые (потенциально) фрагменты текста оригинала. Можно снабдить каждый фрагмент ярлыками (тегами), со ссылкой на их источник (издания, в которых они появлялись) так, чтобы можно было вывести на экран «полный текст» каждого конкретного издания или группы изданий. Но это будет трудная работа. Переводы с третьим языком (например, французско-русские или немецко-русские) еще более усложняют ситуацию. Промежуточные источники тоже должны быть в базе данных, выровненные по базовому тексту, а значит и по всем остальным текстам. Таким образом, если мы хотим развивать VVV как мультиязыковой проект, нам придется найти способ фиксировать уже известные генеалогические связи текстов (такой-то текст связан с текстом-предшественником). В то же время мы надеемся, что алгоритм поможет обнаружить еще неизвестные генеалогические соотношения (как показано в разделе «Статистическая стилистика») для дальнейшего анализа.

Заключение

Алгоритмы Eddy и Viv — это только одно из направлений цифрового эксперимента в межъязыковом исследовании. Онлайновая система TRAViz (http://www.traviz.vizcovery.org) Штефана Йенике (Stephan Jänicke) позволяет проводить наглядное построчное сравнение различных версий по принципу интерактивного «графика вариаций». В эту систему легко загружать новые тексты для сравнения. С этой целью можно также использовать бесплатную программу Juxta.

Juxta — это программный инструментарий с открытым кодом для сличения различных автографов одного текста. Juxta была разработана в помощь исследователям и издателям для изучения истории текста, от манускрипта до печатного издания. Однако эту программу можно успешно использовать в области цифровых гуманитарных наук и при исследовании текстов.

Программа позволяет добавлять автографы в комплект для сравнения и произвольно переключать базовый текст. Когда сличение выполнено, Juxta предлагает несколько видов аналитической визуализации. По умолчанию программа выводит «тепловую карту» всех текстовых вариантов и дает пользователю возможность увидеть (на уровне любой единицы текста) все отличия автографов от базового текста. Пользователь может переключиться в режим параллельного сравнения, который дает комбинированное сравнение базового текста с текстом автографа в разных окнах на экране. Гистограмма сравнительных данных программы Juxta особенно полезна для длинных документов; данная визуализация показывает плотность варьирования в сравнении с базовым текстом и служит полезным инструментом для обнаружения конкретных отличий (см.: http://www.juxtasoftware.org/about/).

Сравнение переводов напоминает редакторскую работу по сличению автографов. Мы предвидим появление цифровых наглядных межъязыковых сетевых изданий типа variorum²⁵, снабженных инструментами для интерактивного анализа, которые будут помогать студентам развивать навыки, необходимые в вычислительной технике, лингвистике, переводе и культурологии. Как в любой редакторской работе, это не самоцель. Наша общечеловеческая цель — представить перевод как процесс создания вариантов в прошлом и будущем, сделать его буквально наглядным, видимым, и таким образом стимулировать будущие новые прочтения и новые переводы.

Примечания

*. Перевод В.А. Рогатина.

1. Данная статья включает некоторые материалы из нашей статьи «Чтение оригинала через перевод» (Cheesman T. Reading Originals by the Light of Translations // Shakespeare Survey. 2015. Vol. 68. P. 87—98), а часть экспериментальных результатов публикуется впервые. Большая часть материалов по нашей работе доступна на нескольких веб-сайтах (см. ссылки по адресу: www.tinyurl.com/vwex).

2. Так, онлайновая база данных Sh:in:E (Shakespeare in Europe / «Шекспир в Европе») включает все (или почти все) переводы Шекспира на самые разные языки. Руководитель проекта: Маркус Марти (Markus Marti; см. сайт: https://shine.unibas.ch/home.html. 2000—2007).

3. Дело Ганса Роте, наиболее часто упоминавшееся в 1936 г., описано в книге Рут Фрайфрау фон Ледебур (Ruth Freifrau von Ledebur) «Миф о немецком Шекспире: Немецкое шекспировское общество между политикой и наукой в 1918—1945 гг.»: Freifrau von Ledebur R. Der Mythos vom deutschen Shakespeare: die Deutsche Shakespeare-Gesellschaft zwischen Politik und Wissenschaft 1918—1945. Köln: Böhlau, 2002. S. 214—234.

4. См.: Moretti F. Distant Reading. L.: Verso, 2013.

5. Delabastita D. Shakespeare // Routledge Encyclopedia of Translation Studies / ed. by M. Baker, G. Saldanha. 2nd edn. L.; N. Y.: Routledge, 2009. P. 263—269.

6. См. мои работы: Cheesman T. Thirty Times «More Fair than Black»: Othello Re-Translation as Political Re-Statement // Angermion. 2011. No. 4. P. 152; Cheesman T. «Far More Fair Than Black»: Mutations of a Difficult Moment // The Cambridge Guide to the Worlds of Shakespeare: in 2 vols. / ed. by B.R. Smith. Cambridge: Cambridge University Press, 2016. Vol. 2: The World's Shakespeare, 1660 — Present. (В печати.)

7. См.: www.delightedbeauty.org (сайт создан в 2010 г.). Приглашаем вас размещать новые материалы. Спасибо Юргену Гутчу за представление моего проекта участникам антологии «Сонетов» Шекспира (см.: William Shakespeare's Sonnets, for the First Time Globally Reprinted. A Quater-centenary Anthology / ed. by M. Pfister, J. Gutsch. Dozwil: Signathur, 2009).

8. «...сильные поэты входят в историю, когда они ошибаются в истолковании других сильных поэтов и таким образом создают место для мира своего воображения»: Bloom H. The Anxiety of Influence: A Theory of Poetry. 2nd edn. Oxford: Oxford University Press, 1997. P. 5.

9. Библиографические данные приведены на немецкоязычной странице сайта www.delightedbeauty.org. также подробности о каждом тексте имеются на веб-сайте VVV. Пока не включен в онлайновый корпус перевод Ф.-П. Штекеля: Shakespeare W. Die Tragödie von Othello, dem Mohren von Venedig = The Tragedie of Othello, The Moore of Venice (Buchholz in der Nordheide: Verlag Uwe Laugwitz, 2014; с параллельным текстом по Фолио 1623 г.). На афишах постановки Йетте Штекеля (Jette Steckel) в берлинском Немецком театре в 2009—2011 гг. переводчиком значился Ф.-П. Штекель (F.-P. Steckel).

10. Решение ограничиться одной сценой также было связано с договоренностями по авторским правам: их обладатели за небольшую сумму разрешили мне пользоваться фрагментами текстов с условием ограничения открытого доступа.

11. См. на сайте www.delightedbeauty.org/vvv (с полным доступом для посетителей) и www.delightedbeauty.org/wvclosed (на этом сайте посетители могут видеть информацию, но не имеют прав ее изменять с помощью сегментации и выравнивания). Для создания своего аккаунта обращайтесь ко мне.

12. Shakespeare W. Othello, the Moor of Venice / ed. by M. Neill. Oxford: Clarendon Press; Oxford; New York: Oxford University Press, 2006 (The Oxford Shakespeare). Сводный текст в проекте VVV — еще одно издание типа variorum (незапатентованное).

13. См. работу Стига Йохансона (Stig Johansson) «Между Сциллой и Харибдой: об индивидуальной вариативности переводов»: Johansson S. Between Scylla and Charybdis: On Individual Variation in Translation // Languages in Contrast. 2011. Vol. 11:1. P. 3—19.

14. В задачи Тиля входило создание визуализации английских текстов пьес Шекспира с алгоритмами комбинирования текстовых структур (см. материалы на сайте «Понять Шекспира: о визуальной форме отображения драматического текста и языка драмы» («Understanding Shakespeare: Towards a Visual Form for Dramatic Texts and Language») по адресу: www.understanding-shakespeare.com. 2010).

15. Спасибо Питеру Холланду (Peter Holland) за это наблюдение.

16. Hope J., Witmore M. The Language of Macbeth // Macbeth: The State of Play / ed. by A. Thompson. L.: Bloomsbury, 2014. P. 182—208.

17. Приложение для чтения и анализа текстов с глубокой теговой разметкой Wordhoard Северо-Западного университета (Northwestern University) доступно по адресу: http://wordhoard.northwestern.edu/user-man/index.html.

18. Говоря точнее, тексты переводов «Отелло» немного размечены: в них выделены имена персонажей перед репликами, тексты реплик и сценические ремарки. Таким путем можно разметить любой вводимый текст.

19. Все имена персонажей, реплики и другие вставки в текст пьесы определяются как сегменты в полуавтоматическом режиме. Также можно придавать атрибуты сегмента любой последовательности знаково, если она нас особенно интересует. Пока мы не использовали такую возможность.

20. Авраам Роос (Avraham Roos) — один из ученых, использующих наряду с другими программами проекты Eddy и Viv для сравнения переводов Пасхальной Агады с древнееврейского на английский язык в подборке переводов с XVIII в. до наших дней. См.: http://www.tinyurl.com/JewishDH.

21. См. сноску 1.

22. Желание достичь «отличительности» («distinction»; как термин используется в социологии культуры Пьера Бурдье (Pierre Bourdieu)), по мнению многих авторов, лежит в основе вариативности в повторных переводах. См., например, работу «"Отелло" в Египте: перевод и (рас) формирование национальной идентичности» Самеха Ханна (Sameh Hanna): Hanna S.F. Othello in Egypt: Translation and the (Un) Making of National Identity // Translation and the Construction of Identity / ed. by J. House et al. Manchester: St. Jerome, 2005. P. 109—128. Ян Матийссен (Jan Mathijssen) предлагает похожую модель в своей диссертации «Традиции и отход от них: театральные новые переводы как стратегия художественных различий, с особым вниманием к новым переводам шекспировского "Гамлета" (1777—2001)» (Mathijssen J. The Breach and the Observance: Theatre Retranslation as a Strategy of Artistic Differentiation, with Special Reference to Retranslations of Shakesepare's Hamlet (1777—2001): PhD diss. Utrecht, 2007), опубликованной на сайте: www.dehamlet.nl/the-breach-and-the-observance.htm. Однако весьма вероятно, что Матийссен не был знаком с работой Пьера Бурдье «Различение: социальная критика суждений о вкусе» (Bourdieu P. Distinction: A Social Critique of the Judgment of Taste / transl. by R. Nice. L.: Routledge, 1986).

23. Исключение монологов длиной более, чем 500 знаков не является в данном случае существенным фактором. Например, реплике Отелло «Сенаторы, прошу вас, согласитесь...» («Let her have your voices...»; 1.3.260—274), с неясным фрагментом «comply with heat», Viv присвоил далеко не самый высокий показатель (0,86). Классический монолог «Ее отец любил меня...» («Her father loved me...»; 127—169) имеет показатель 0,8.

24. См., например: Луков В. A., Луков Вл. А. Гуманитарное знание: тезаурусный подход // Вестник Международной академии наук. Русская секция. 2006. № 1. С. 69—74. URL: http://heraldrsias.org/iournals/2006/1/26/: Lukov Val.A., Lukov Vl.A. Thesaurus Approach in the Humanities / пер. Б.Н. Гайдина [Электронный ресурс] // Информационно-исследовательский портал «Человеческий потенциал России». URL: http://hdirussia.ru/434.htm (дата обращения: 25.12.2015).

25. Визуализация Бена Фрая издания Variorum «Происхождения видов» Ч. Дарвина являлась главным источником вдохновения для VVV проекта: http://benfry.com/traces (2010).