Л. Каджазнуни. «К вопросу об авторстве пьесы "Два знатных родственника"»

Попытки установить авторство литературного текста при помощи разного рода подсчетов не являются чем-то принципиально новым в лингвистике. Подобные работы появлялись уже в прошлом веке, а в наше время с легкой руки Дж. Э. Юла¹ они получили такое широкое распространение, что исследователям «уже нет нужды извиняться за количественный подход»².

Нелишне все же заметить, что качественный и количественный подходы не только не исключают, но предполагают друг друга и даже самая формальная процедура исследования всегда сопровождается содержательным анализом полученных цифровых данных, в значительной степени основанным на предварительном знании исследуемого текста.

При установлении авторства обычно статистические характеристики сомнительного текста сопоставляются с характеристиками текстов, принадлежащих перу предполагаемых авторов, и настоящая работа не представляет в этом отношении исключения.

Если раньше статистическими характеристиками в большинстве случаев избирали распределение частот букв и слогов в слове³ или частот слов в предложении⁴, то современные исследователи, убедившись в том, что вышеупомянутые характеристики обладают слабой или никакой дифференцирующей способностью, предпочитают считать слова и грамматические категории.

«На опыте предыдущих исследований, — пишут Мостеллер и Уоллес, — мы убедились, что единичная переменная, как бы тщательно ее ни выбирали, обладает незначительной дифференцирующей способностью, в то время как совокупность переменных предполагает наибольший успех. Поскольку частоту употребления слова можно рассматривать как переменную, слова дают нам совокупность из тысяч переменных. Слова, кроме того, легко распознавать и идентифицировать»⁵.

Однако, избирая слово в качестве единицы подсчета, исследователь должен учитывать одно, чрезвычайно неудобное при решении подобного рода задач, свойство: слова слишком зависят от контекста.

«Первое необходимое условие, — пишет Г. Сомерс, — это то, что критерии оценки должны быть абсолютно независимыми от контекста, иначе полученные результаты покажут только разницу в тематике»⁶.

Лингвисты по-разному решают эту проблему. Некоторые, как А. Эллегорд⁷, считают, что в текстах примерно одинакового характера (какого именно, не оговаривается) различия между авторами в употреблении слов и выражений должны быть сильнее различий, существующих между отдельными текстами одного и того же автора; другие ищут способы устранить влияние контекста.

Упомянутые уже Мостеллер и Уоллес, блестяще решившие загадку статей «Федералиста», а также Милич и Мортон⁸ высказываются в пользу грамматических, или «функциональных», слов, как менее зависимых от содержания текста.

Как следует из работы А. Шайкевича⁹, статистические показатели употребительности тех или иных лингвистических элементов намного больше варьируют в текстах разных стилей, чем в текстах, написанных разными авторами, но относящихся к одному и тому же стилю.

Опыт исследования на материале драматургических и поэтических текстов английских авторов конца XVI — начала XVII в. показал, что и «функциональные» слова не являются исключением из общего правила. Большинство из них сильнее зависит от жанра и стиля, чем от принадлежности тому или иному автору¹⁰.

Объектом исследования служили пьесы, поэмы и сонеты Шекспира, Марло, Чапмена, Лили и Бена Джонсона, за единицу подсчета принималось слово (как совокупность словоформ), а также словообразовательные классы слов (например, слова на -ed, -ing, dis- и т. д.).

С целью выявить факторы, оказывающие наибольшее влияние на употребительность лексических единиц, — это было задачей начального этапа исследования — тексты группировались по сходству в употреблении определенных, специально отобранных признаков — слов и классов слов. Для этого использовался метод корреляционного анализа.

После подсчета частот признаков в текстах между каждой парой исследуемых текстов вычислялся коэффициент корреляции, позволяющий установить, насколько данные тексты близки или же, напротив, расходятся по употребительности признаков, на основе которых производились вычисления. При анализе полученных таблиц коэффициентов корреляций выяснилось, что тексты, сходные по употребительности отобранных признаков, образуют группы (clumps или clusters), из которых пять, наиболее четких и хорошо поддающихся интерпретации, можно определить как жанровые и стилистические. Группа 1 — «высокий», поэтический стиль, группа 2 — стиль «низкий», разговорный (в эти группы вошли тексты разных авторов и разных жанров); группа A — поэтическая (ее составили три поэмы), группа B — трагедий политико-гражданского характера и группа C — комедий. Ии на одной из корреляционных таблиц, полученных на основе самых различных слов и классов слов, тексты не разбились по признаку авторства.

Поскольку некоторые тексты не вошли ни в одну из выделенных групп и полученная классификация оказалась слишком грубой, была разработана методика определения индексов, количественных характеристик, указывающих на большую или меньшую степень принадлежности данного текста к той или иной группе текстов. Индексы вычислялись на основе соотношения признаков, типичных и нетипичных для каждой группы. Таким образом, каждый текст получил количественную характеристику в каждой из стилистических или жанровых групп.

Например, пьеса Шекспира «Виндзорские кумушки» имеет следующие интемнеет тока ранодексы¹¹.

В то время как его поэма «Венера и Адонис»:

Из анализа приведенных выше данных со всей очевидностью следует, что «Виндзорские кумушки» — комедия, написанная разговорным, живым языком, а «Венера и Адонис» — поэтическое произведение, написанное «высоким» поэтическим, стилем, — результат, способный поразить исследователя разве что своей тривиальностью. Оба эти текста, «Венера и Адонис» и «Виндзорские кумушки», относятся к наиболее ясным и простым случаям, и тот факт, что результаты формального анализа в простых случаях вполне совпадают с общепринятым мнением, говорит в пользу предлагаемой методики и дает исследователю право считать, что другие, неожиданные, результаты в более сложных случаях заслуживают самого серьезного рассмотрения.

Учитывая значения индексов, оказалось возможным погасить влияние жанра и стиля на употребительность лексических единиц и выяснить, какие слова и классы слов характерны для каждого из авторов вне зависимости от содержания текста. Анализ этих признаков позволил сделать некоторые выводы относительно особенностей творческой манеры исследуемых авторов.

На основе этих признаков вычислялись количественные характеристики текстов в каждой из авторских групп, причем допускалось, что большая часть текстов, приписываемых определенному автору, принадлежит именно этому автору. Данные этих вычислений дали частью банальные, а частью чрезвычайно интересные, порой совсем неожиданные, результаты. К результатам первого рода можно отнести индексы поэмы «Геро и Леандр», начало и конец которой написаны разными авторами. Несмотря на общность стиля, жанра и темы, индексы начала и конца поэмы сильно разнятся. Согласно полученным цифровым данным, начало поэмы принадлежит Марло, а конец — Чапмену, что вполне соответствует утвердившемуся в литературоведении мнению.

К самым неожиданным результатам относятся количественные характеристики пьесы «Укрощение строптивой», которая имеет отрицательное значение К_ш — индекса группы Шекспира. Является ли этот результат следствием ошибок методики, или правы были те шекспироведы, которые склонны были приписывать авторство пьесы другому лицу, пока сказать трудно, но несомненно то, что по употребительности лексических единиц, и прежде всего «функциональных» слов, пьеса «Укрощение строптивой» нехарактерна для Шекспира.

Ввиду необходимости проверить методику на текстах, не участвовавших в формировании жанрово-стилистических групп и выделении диагностирующих признаков, аналогичной статистической обработке были подвергнуты еще три пьесы, одна из которых, «Два знатных родственника», в течение вот уже почти ста лет является предметом разногласий между литературоведами.

Автор пьесы неизвестен. Титульный лист ее первого издания 1634 г. украшали имена Шекспира и Флетчера, но тот факт, что Хеминдж и Кондэлл не включили ее в фолио 1623 г., свидетельствует против возможного участия Шекспира в создании пьесы.

Впоследствии пьесу обычно включали в сборники Флетчера, но иногда издавали вместе с шекспировскими творениями, и в конце XIX в., когда проблема канона особенно занимала умы шекспироведов, появилась целая серия работ с доводами за и против сотрудничества Шекспира и Флетчера. Одной из самых обстоятельных была работа Сполдинга¹², где на основании сюжетных и лингвистических параллелей доказывалось, что Шекспир был одним из авторов «Знатных родственников».

В предисловии к одному из лучших изданий пьесы, 1885 г., Литтлдэйл¹³ детально разбирает взгляды сторонников и противников этой гипотезы и утверждает, что по крайней мере два пункта можно считать несомненными, это: а) что пьеса написана двумя авторами и б) что одним из них был Флетчер. По мнению Литтлдэйла, вторым скорее всего был Шекспир.

Участие Флетчера в написании «Знатных родственников» никем не оспаривалось, но Шекспир был не единственным кандидатом в соавторы. Кроме него, на эту роль предлагались Мессинджер¹⁴, Бомонт¹⁵ и даже Чапмен¹⁶.

А. Торндайк¹⁷, заметив различие в употреблении Шекспиром и Флетчером форм «them — 'em», принял, это местоимение за диагностирующий признак и, проанализировав тексты «Знатных родственников» и «Генриха VIII», пришел к выводу, что обе пьесы написаны Шекспиром совместно с Флетчером.

За включение «Знатных родственников» в шекспировский канон ратовал также А. Харт¹⁸, который, подсчитав отношение числа слов, впервые использованных Шекспиром в той или иной пьесе, к общему числу слов текста, выяснил, что для Шекспира характерно употреблять «новые» слова, почти до него не встречающиеся, или новые сочетания слов. Харт считал полученную величину мерой поэтической активности автора. Сравнив части пьесы, приписываемые Флетчеру, с частями, которые, как думают, написал соавтор, Харт пришел к заключению, что соавтором был Шекспир.

К. Мюир¹⁹, суммировав все доводы за и против, пришел к решению, что отдельные сцены «Двух знатных родственников» принадлежат если не Шекспиру, то его подражателю и что пьеса имеет не меньше прав быть включенной в канон, чем «Тит Андроник», «Перикл» и I часть «Генриха VI».

Этой проблемой занимался также М. Минков²⁰, который утверждает, что авторство «Генриха VIII» и «Двух знатных родственников» — одна неразделимая проблема и что ошибка большинства критиков в том и состоит, что они рассматривают две пьесы независимо друг от друга. Минков анализирует некоторые версификационные особенности, употребление местоимения «уе», форм «them — 'em», как и то, что он называет «флетчеризмами» в текстах этих двух пьес, и, присоединяя к этим данным выводы Харта и Партриджа²¹. исследовавшего грамматические формы, считает несомненным, что Шекспир сотрудничал с Флетчером и в том, и в другом случае. Признавая, что в «Двух знатных родственниках» (так же, как и в «Генрихе VIII») стиль повествования не слишком типичен для Флетчера, Минков замечает, что в пьесах, созданных в соавторстве с Бомонтом, он меняется почти до неузнаваемости.

Заслуживает внимания также работа Э. Ораса²², который подверг статистической обработке тексты «Генриха VIII» и «Знатных родственников» и сравнил их с текстами последних пьес Шекспира и нескольких пьес Флетчера. Орас подсчитал односложные слова и женские рифмы. Его вывод совпадает с мнением Мішкова.

Против версии об участии Шекспира высказывались Максвэлл²³, также прибегавший к помощи статистики, и Армстронг²⁴, в чьей работе основой служил анализ образности.

В настоящем исследовании пьесы получили следующие значения индексов в авторских группах:

где К_Ш— индекс группы Шекспира, К_М — Марло, К_Ч — Чапмена, К_Л — Лили, К_Дж — Бена Джонсона.

«Генрих VIII» входит в группу с преобладанием К_Ш, но положительные значения трех других индексов наводят на мысль, что, возможно, здесь имело место сотрудничество с другим автором или просто эта пьеса мало характерна для Шекспира. «Два знатных родственника» во всех группах имеют положительные, хотя и невысокие, значения индексов. Как следует из этих данных, пьеса вряд ли принадлежит кому-нибудь из этих пяти авторов, и Шекспир здесь не имеет никакого преимущества перед другими.

На следующем этане анализа появилась необходимость сравнить текст «Знатных родственников» с текстами пьес Флетчера примерно того же периода. Для этой цели были отобраны пять пьес, написанных предположительно до 1615 г. и без участия Бомонта, — «Верная пастушка», «Укрощенный укротитель», «Месье Томас», «Валентиниан», «Безумный влюбленный».

После подсчета жанрово-стилистических индексов были получены следующие данные:

Стилистически пьесы Флетчера распределились следующим образом: «Верная пастушка» примкнула к группе с преобладанием К₁ («высокого», поэтического стиля), причем значение К₁ чрезвычайно высоко, все остальные — к группе 2, составленной из текстов, написанных разговорным стилем. Жанровая классификация пьес Флетчера оказалась несколько неожиданной и требует более подробного рассмотрения.

«Верная пастушка» получила положительное значение индекса только в группе А (поэтической), хотя и недостаточно высокое, чтобы встать в один ряд с поэмами. Для сравнения заметим, что похожие результаты были у «Метаморфоз любви» Джона Лили. Ян Флетчер²⁵ считает «Верную пастушку» пасторалью, а по мнению Эпплтона, «"Верная пастушка" — ни комедия, ни трагедия, ни пастораль. Она бы смутила даже такого мастера драматургических дефиниций, как Полоний»²⁶.

Четыре остальные пьесы вошли в группу C (комедий), и если «Месье Томас» и «Укрощенный укротитель» не вызывают в этом плане никаких недоумений, то два других результата требуют объяснения, поскольку «Валентиниан» был написан как трагедия, а «Безумный влюбленный» — как трагикомедия. Значения К_C У этих текстов значительно ниже, чем у двух первых, но все же достаточно высоки, чтобы можно было объяснить их простой случайностью.

Известно, что ни Флетчер, ни Бомонт вкуса к трагическому не имели, и во всем флетчеровском поэтическом наследстве насчитываются лишь две трагедии — «Валентиниан» одна из них, — но они, по замечанию Эпплтона, «не подходят под категорию традиционной трагедии, и можно предполагать, что даже не слишком придирчивая публика тех времен находила их странными».

Если учесть, что группа В в основном составлена из текстов елизаветинского периода и выделенные положительные и отрицательные признаки характерны более всего для елизаветинской трагедии, можно заключить, что лингвистически по крайней мере «Валентиниан» Флетчера ближе к традиционной комедии, чем трагедии. Не исключено также, что в данном случае мы имеем дело с эволюцией жанра, но этот вопрос требует дальнейших исследований.

Учитывая, таким образом, влияние жанра и стиля на употребительность лексических единиц, можно установить признаки, типичные и нетипичные (положительные и отрицательные) для Флетчера.

Положительные признаки: beseech, blow, business, even, fellow, fly, goodness, great, pray, take, virtuous, way, work, young, I, me, thou, ye, am, must, yet, above, up, -ly.

Отрицательные признаки: answer, forth, Madam, send, dis-, his, is, might, will, of, in.

На основании соотношения этих признаков в тексте вычисляются индексы групп Флетчера:

Как видно из вышеприведенного, значения индексов достаточно высокие.

В то же время для «Двух знатных родственников»

К_Ф = +44,9

Если вспомнить результаты для этого текста, а также для «Генриха VIII» по всем авторским группам, то видим, что;

Судя по вышеприведенным результатам, лингвистически текст «Двух знатных родственников» ближе всего к манере Флетчера, хотя значение индекса меньше, чем для остальных флетчеровских пьес. Это наводит на мысль, что Флетчер был не единственным автором. Исходя из данных нашей классификации, претендовать на эту роль мог бы Чапмен (К_ч= +36,0), так что гипотеза Найта²⁷ оказывается не такой уж необоснованной.

Следует, однако, помнить, что статистический анализ не ключ к шифру, который скрывает тайну авторства литературного произведения. Количественные характеристики не могут указать на истинного автора и тем более не могут дать ответ на вопрос, является ли лингвистическое сходство текста с манерой того или иного писателя результатом сотрудничества, подражания или стилизации. Статистический анализ позволяет лишь установить сам факт сходства или различия между текстами и тем самым свидетельствует за или против той или иной, гипотезы, но и только.

Исследование текста пьесы «Два знатных родственника» позволяет сделать следующие выводы: 1) стилистически пьеса близка манере раннего Флетчера, и, вероятно, он был одним из авторов; 2) скорее всего он был не единственным автором; 3) количественные данные не подтверждают гипотезы участия Шекспира.

Что касается «Генриха VIII», то полученные результаты не дают никаких указаний на то, что Флетчер приложил руку к этой пьесе. Возможно, Минков прав в своем утверждении, что при сотрудничестве стиль Флетчера меняется до неузнаваемости. Дальнейшая работа над текстами Бомонта и Мессинджера, вероятно, позволит получить ответ на этот вопрос.

Примечания

1. Yule G.U. Statistical study of literary vocabulary. Cambridge, 1944.

2. Milic L.T. Quantitative approach to the style of J. Swift. The Hague, 1967, p. 17.

3. Mendenhall T.A. Mechanical solution of a literary problem. — Popular Science Monthly, 1901, N 9, p. 59; Elderton W.P. A few statistics on the length of English words. — Journal of the Royal statistical society (Ser. A), 1949, 112.

4. Yule G.U. On the sentence-length as a statistical characteristic of style in prose. — Biometrika, 1939, v. 30, N 4.

5. Mosteller F., Wallace D. Inference and disputed authorship. — The Federalist, Reading (Mass.), 1965, p. 6.

6. Somers H. Statistical methods in literary analysis. — In: The computer and literary style. Kent, 1966, p. 129.

7. Ellegard A. A statistical method for determining authorship. Götheburg, 1962.

8. Milic L.T. Op. cit. Morton A., Levin M. Some indicators of authorship in Greek prose. — In: The computer and literary style.

9. Шайкевич А.Я. Опыт статистического выделения функциональных стилей. — Вопросы языкознания, 1968, № 1.

10. Подробное изложение этой работы см.: Каджазнуни Л. Опыт выделения и разграничения функциональных и индивидуальных стилей. — Учен. зап. МГПИИЯ им. М. Тореза, 1970, вып. 54, с. 108—129.

11. К₁ — индекс группы «высокого» стиля, К₂ — «низкого», разговорного стиля, К_A — поэтического жанра, К_B — жанра трагедии, К_C — жанра комедии.

12. Spalding W. A letter on Shakespeare's authorship of «The two noble kinsmen». London, 1876.

13. Shakespeare W., Fletcher J. The two noble kinsmen / Introduction by N. Littledale. London, 1876—1885.

14. Sykes H.Б. Sidelights on Shakespeare. Stratford-on-Avon, 1919.

15. Gray H. Beaumont and «The two noble kinsmen». — Phylological quarterly, 1923, v. 2, N 2.

16. Knight Ch. Studies of Shakespeare: Forming a companion volume to every edition of the text. London, 1849.

17. Thorndike A. The influence of Beaumont and Fletcher on Shakespeare. Worcester, 1901.

18. Hart A. Shakespeare and homilies. Melbourne, 1934.

19. Muir K. Shakespeare's hand in «The two noble kinsmen». — Shakespeare survey, 1948, v. И, N 9.

20. Minkov M. The authorship of «The two noble kinsmen». — English studies, 1952, 33; Idem. «Henry VIII» and Fletcher. — Shakespeare quarterly, 1961, v. 12, N 3.

21. Partridge A. The problem of «Henry VIII» reopened. Cambridge, 1949.

22. Oras A. Extra-monosyllables in «Henry VIII» and the problem of authorship. — Journal of English and German philology, 1953, v. 52, N 2.

23. Maxwell B. Studies in Beaumont, Fletcher and Massinger. Chapel Hill, 1939.

24. Armstrong E.A. Shakespeare's imagination. Lincoln, 1963.

25. Fletcher Jan. Beaumont and Fletcher. London, 1967.

26. Appleton W. Beaumont and Fletcher. London, 1956, p. 17.

27. Knight Ch. Op. cit.