В. Филипов. «Шекспир в Болгарии» (Болгария)

Имя Шекспира впервые становится известным в Болгарии в первой половине XIX в., в период духовного и культурного возрождения болгарского народа. Первая пьеса Шекспира («Ромео и Джульетта») была поставлена в Болгарии в 1868 г. в читальне Свишова (перевод не опубликован). Деятели национального возрождения использовали сцену как одно из средств для духовного и культурного развития народа. В предисловии, написанном в январе 1880 г. к переводу трагедии Шекспира «Юлий Цезарь» (который был начат в 1875 г. и перерабатывался, по словам переводчика, три раза до опубликования), сын видного поэта-возрожденца П.Р. Славейкова Иван Славейков пишет: «Театр в свое время принес пользу европейским народам как средство для провозглашения и распространения полезных идей; еще в большей степени он может помочь нам в процессе становления и развития языка...

Шекспир — гений, который обессмертил свое имя литературными произведениями. Нет, мы полагаем, другого поэта, который бы так глубоко познал человеческую природу, так искусно проник в человеческие страсти и так умело смог обрисовать характеры и представить на сцене жизнь людей и общества. Сочинения его — целая философская система, достойная изучения даже самыми просвещенными людьми. Они помогут поэту, драматургу, психологу и философу так же, как и простому читателю, удовлетворить свое любопытство, извлечь из них пользу для своего знания и занятий... Перевод «Юлия Цезаря», который мы предлагаем болгарской публике, был сделан с намерением познакомить читателей с автором и прибавить еще одну пьесу к числу очень немногих хороших и полезных пьес, которые могут быть поставлены нашим театром...

За исключением «Не так понятой цивилизации» Добри Войникова, «Иванко-убийцы» Друмева и двух-трех переводных пьес, все остальные, и оригинальные, и переводные, недостойны называться пьесами. Одна из причин, которая побудила нас перевести шекспировскую драму, хотя она и не из самых изящных, состоит не только в том, чтобы дать широкой публике новую пьесу, но и показать хороший пример для подражания живости действия, разнообразию сцен и характеров, композиции и идее сочинения тем, кто пожелает посвятить свое время и труд написанию театральных сочинений»¹.

«Юлий Цезарь» И.П. Славейкова явился первым опубликованным переводом Шекспира в Болгарии, а предисловие к этому изданию — первой критической статьей о великом английском писателе, написанной по-болгарски. И.П. Славейков в кратком предисловии сумел показать характерные черты многообразного творчества гения английской драматургии. Его перевод «Юлия Цезаря» обладает такими достоинствами, которых нет даже в переводах, сделанных значительно позднее. Славейков переводил с подлинника. Он ставил перед собой задачу соблюдать верность тексту без поправок; поэтому он предупреждал, что читатель может встретить много непонятных и темных фраз и выражений. Переводчик стремился сохранить образность языка Шекспира, передать характерную для его произведений силу языка и смелость выражения. Хотя это был перевод в прозе, ее ритм почти переходит в ритм белого стиха. Главный недостаток перевода И.П. Славейкова состоит в том, что в своем старании быть точным он порой впадает в буквализм. Но если иметь в виду, что в то время в Болгарии не существовало не только традиций перевода, но и вообще литературных традиций и не было еще сложившегося литературного языка, следует признать, что перевод И.П. Славейковым «Юлия Цезаря» — явление примечательное.

Передовые деятели болгарской культуры понимали, что драмы Шекспира могут сыграть большую роль в развитии болгарской письменности и культуры и, в частности, в развитии болгарской драмы и театра. В первое же десятилетие после освобождения издается значительное число переводов пьес Шекспира: в 1881 г. появляется «Венецианский купец» (Гачо Маринова), «Комедия ошибок» (Д.X. Бырзищева) и «Цимбелин» (Кр.Н. Златоустова). В 1883 г. В.П. Боянов переводит впервые с английского «Гамлета». С 1881 по 1890 г. было сделано 16 переводов пьес Шекспира — среди них три различных перевода «Венецианского купца» и «Комедии ошибок», по два перевода «Короля Лира», «Ромео и Джульетты» и «Макбета». В следующем десятилетии (1891—1900) число переведенных пьес Шекспира достигает девятнадцати. Появляются два новых перевода «Гамлета», три перевода «Отелло», а также три перевода «Макбета» и два перевода «Короля Лира» и других пьес. С 1901 по 1920 г. число переводов и изданий увеличивается до сорока двух. В 1911 г. Г. Бакалов переводит поэму «Венера и Адонис», второе издание которой выходит в 1918 г. Число различных переводов «Гамлета» и «Ромео и Джульетты» достигает семи. Приобретают известность и переводчики, специально занимающиеся Шекспиром, например Т.Ц. Трифонов, Б. Райнов и др.

В целом с 1881 г. опубликовано сто шестьдесят семь переводов двадцати четырех драм Шекспира, «Венеры и Адониса» и сонетов. Из них первое место занимает «Макбет» — двадцать два перевода, затем следуют «Гамлет» (27 изданий — 16 переводов), «Король Лир» (16 изданий — 12 переводов), «Ромео и Джульетта» (14 изданий — 10 переводов), «Венецианский купец» (12 изданий — 8 переводов), «Отелло» (11 изданий — 8 переводов), «Буря» (5 изданий — 5 переводов), «Виндзорские насмешницы» (15 изданий — 4 перевода), «Комедия ошибок», «Ричард III», «Кориолан», «Юлий Цезарь» (по 4 перевода) и т. д. Эти цифры не включают значительного числа переводов и переработок пьес, сделанных не для печати, а для сцены. Некоторые из них, например переводы Н. Лилиева, считаются одними из лучших переводов Шекспира на болгарский язык.

Из тринадцати непереведенных пьес большую часть составляют хроники. Из хроник до сих пор в переводе на болгарский язык вышли только «Генрих IV» (первая и вторая части) и «Ричард III». Комедия «Много шуму из ничего» ставилась на сцене, но не печаталась. Совсем не переводились «Напрасные усилия любви», «Все хорошо, что хорошо кончается», «Троил и Крессида», «Перикл» и «Тит Андроник».

Лишь небольшая часть переводов, появившихся с 1881 по 1890 г., была сделана с английского. В большинстве же случаев в эти годы пользовались русскими переводами. И даже в тех случаях, когда переводы делались с английского, авторы их сравнивали свою работу с переводами на другой язык, чаще всего на русский. Так, Т.Ц. Трифонов прямо отмечает на титульном листе своего «Гамлета», что перевод сделан с русского и немецкого. Б. Райнов пользовался русскими и французскими переводами Шекспира. Кр. Мирский, хотя переводил «Комедию ошибок» (1884) с оригинала, ссылался на переводы Б. Изборского, П.И. Вейнберга, а также Н. Кетчера. При переводе «Венецианского купца» (1889) он отсылал читателей к румынскому переводу С.Т. Гика, чешскому И.И. Колара, русскому Вейнберга и французскому Эмиля Монтегю.

Судя по титульному листу, перевод «Макбета» (1927) Б. Дановского сделан с английского, но одна ошибка в тексте (д. 1, сц. VII — school, как в I и II Фолио, вместо поправки Талбота — shoal) — показывает, что Дановский следовал Шлегелю и Тику. В «Двенадцатой ночи» (1930) Б. Дановский откровенно заявляет, что перевод он делал с английского, но сравнивал его с переводом Шлегеля и Тика.

Из имеющихся в настоящее время ста шестидесяти семи переводов в сорока отмечается, что они сделаны с английского, в двадцати девяти, что они — с русского, один — с французского и один — с русского и немецкого. Учитывая распространенность русского языка в Болгарии, можно с уверенностью заключить, что большинство остальных переводов, в которых не указывается источник, сделаны также с русского.

Вопрос об источнике перевода всегда волновал болгарских критиков. Они сознавали, что перевод с перевода неизбежно отдаляется от оригинала, и не раз высказывались по этому вопросу. Интересно отметить, что еще в 1882 г. газета «Советник» поместила статью, озаглавленную «Шекспира нужно переводить только с английского».

Критики часто выступали с анализом достоинств и недостатков работы переводчиков. Первым критическим разбором перевода была статья, опубликованная в журнале «Наука» (1882). В ней обстоятельно и подробно рассматривался перевод «Юлия Цезаря» Иваном П. Славейковым, в сравнении с английским текстом выявлялись допущенные переводчиком ошибки. В 1882 г. газета «Советник» поместила сообщение о том, что редакция газеты «Зорница» предпринимает издание «в виде повести» двух известных драм Шекспира «Венецианский купец» и «Король Лир». «Советник» поместил следующий отрывок из сообщения «Зорницы»: «В русской литературе первый полный поэтический перевод шекспировских драм был опубликован в 1865 г., и в нем принимали участие одиннадцать отличных русских поэтов. У нас же поэты и талантливые литераторы не в изобилии, а деятелей литературы можно пересчитать по пальцам; к тому же еще столько научных, экономических и политических вопросов ждут своего решения и поглощают все умственные силы, что бог весть когда и кому выпадет счастье увидеть нечто подобное»².

В Болгарии в конце прошлого века действительно было очень мало деятелей литературы. Но если судить по критическим заметкам о переводе «Юлия Цезаря» Ив. П. Славейкова и о других опубликованных в то время переводах, то нужно признать, что требования, которые предъявлялись к переводчикам, были высокими, а подход к оценке перевода с самого начала правильным.

Большая часть рецензий этого периода была посвящена стихотворным переводам Т.Ц. Трифонова. Уже в то время критики с наибольшим вниманием относились к тем переводам, в которых передавалась одна из существенных сторон драм Шекспира — их поэтическая форма. Интересно также, что большинство критиков, писавших в то время о Шекспире, называло его поэтом. В начале 1891 г. журнал «Критика» поместил обширную рецензию на перевод «Кориолана» Т.Ц. Трифоновым. Автор ее С. Делиспасов писал: «Из всех мировых поэтов Шекспир самый уважаемый, но и самый неудачливый в Болгарии. За столь короткое время ни одного поэта не переводили так много, как любимого сына старого Альбиона. С оригинала, правда, были переведены только два-три его произведения: «Гамлет» (перевел Ив. П. Пеев), «Юлий Цезарь» (перевел Ив. Славейков) и др., а с русского, по меньшей мере, семь-восемь. Говоря семь-восемь, я имею в виду только напечатанные до сих пор, но, кроме них, есть пять-шесть, известных мне в рукописи и еще не опубликованных»³. Делиспасов отрицательно отвечает на вопрос, достойны ли эти переводы имени Шекспира. Подчеркивая, что критики должны быть особенно осторожны при использовании переводов с русского, Делиспасов подробно анализирует ошибки, допущенные Т.Ц. Трифоновым.

С еще более подробной рецензией на перевод Т.Ц. Трифонова выступил в том же 1891 г. Б. Цонев. Он не только критикует перевод Трифонова, сделанный не с оригинала, но и рассматривает некоторые общие вопросы. Он подчеркивает необходимость ознакомить болгарского читателя «со светскими поэтами», чтобы «развить его вкус и любовь к прекрасному» и показать, «что такое истинная драма и комедия». По мнению Б. Цонева, чтобы стать переводчиком, необходимо иметь «дарование поэта», понимать оригинал и хорошо знать болгарский язык⁴.

Кроме того, переводы Т.Ц. Трифонова дважды рассматривались в литературном отделе газеты «Зорница» (1891 г.), которая выходила в Стамбуле. Интересно отметить, что в обеих статьях уделяется специальное внимание стилю Шекспира. В первой статье (она помещена в восьмом номере газеты), написанной по поводу перевода Трифоновым «Короля Лира», мы читаем:

«В целом это довольно удачный перевод знаменитой трагедии. Во многих отношениях мы с легкостью могли бы ее критиковать, но зная те трудности, которые должен был преодолеть Т. Трифонов, мы сознаем, что его работа скорее достойна похвалы, чем критики. Вряд ли есть сочинения, которые было бы труднее переводить на другой язык, чем произведения Шекспира, потому что его язык, стиль и дух свойственны лишь ему одному. Кроме того, болгарские слова в сравнении с английскими многосложны, а это очень мешает хорошему переводу в стихах. И, наконец, Т. Трифонов перевел эту трагедию с русского, а не с английского оригинала. Поэтому стихи его не всегда достаточно гладки, действие драмы не всегда передано так энергично, а мысли поэта так образно, как в оригинале...»⁵.

В том же духе написана и вторая статья «Зорницы» (№ 16) о «Гамлете».

О «Гамлете» в переводе Т.Ц. Трифонова в 1894 г. пишет рецензию и Ив. П. Славейков.

Большинство переводов, сделанных в период с 1881 по 1890 г., имеют сейчас только историческое значение. В них много ошибок, целые выражения переведены произвольно. Кр. Мирский, например, в нескольких местах, не зная точного значения слова, в скобках пишет его по-английски. Во многих случаях пропущены отдельные слова и выражения. Переводчики широко пользовались болгаризмами и даже диалектизмами. Однако у этих переводов, как и у переводов, сделанных на рубеже века, есть одно качество, которого лишены даже хорошие переводы, сделанные позднее. В то время еще не было сложившегося литературного языка, поэтому переводчики во многих случаях по-шекспировски смело создавали новые слова или по-новому использовали общепринятые. Так продолжалось до первой мировой войны, когда в общих чертах закончился процесс формирования болгарского литературного языка. Переводчики этого времени достигали местами такой силы и поэтической красоты, которой нет в более поздних переводах, где обыкновенно чувствуется стремление пригладить шекспировский стиль, боязнь нарушить привычные нормы литературного языка.

Среди первых переводчиков Шекспира следует выделить имена Т.Ц. Трифонова и Божила Райнова.

Т.Ц. Трифонов — первый болгарин, который переводил пьесы Шекспира в стихах. Он начинает с «Кориолана» (1888), затем переводит «Короля Лира» (1890), «Гамлета» (1891), «Макбета» (1894) и, наконец, «Ромео и Джульетту» (1907). В предисловии к своей последней работе он писал: «...после издания «Короля Лира», «Гамлета» и «Макбета» — этих трех великих трагедий Шекспира — я предлагаю читателю чарующую «Ромео и Джульетту», заканчивая этим свои переводы Шекспира... В то время как эти творения издавались в прозе, я их переводил в стихах. Многие укоряли меня за это, но я продолжал свою работу, потому что не мог читать стихи, переданные прозой, не чувствуя утраты той красоты, той мощи, того очарования и звучности, которые присущи стихотворной речи и которые я старался дать почувствовать читателю... и когда мои простительные и непростительные ошибки будут замечены, мне будет очень приятно увидеть, что уже сегодня появляются и еще больше появится в будущем даровитых мужей, знатоков Шекспира, которые дадут новые переводы, во всех отношениях затмевающие этот. Для меня будет счастьем прочитать их на своем родном языке в новой, звучной и совершенной форме!»⁶

Переводы Т.Ц. Трифонова далеки от оригинала, так как они сделаны с русского и немецкого. Текст его ясен, чувства и образы непосредственны, но стих его, довольно монотонный и местами напоминающий болгарские народные песни, далек от исполненного драматизма ритмичного белого стиха Шекспира. И все же Трифонову принадлежит немалая заслуга в том, что он первый попытался познакомить болгарского читателя с поэзией Шекспира.

Б. Райнов с 1896 по 1902 г. перевел двенадцать трагедий Шекспира⁷, каждой из которых он предпослал обширное предисловие и снабдил подробнейшими примечаниями. Очевидно, Райнов поставил себе прежде всего просветительскую задачу познакомить публику с мыслью Шекспира. С этой целью он иногда изменяет его выражения и даже делает свои дополнения, нарушая поэтическую образность шекспировских пьес.

В статье, напечатанной спустя полвека после опубликования им первого перевода, Б. Райнов писал, что его целью было «подробное изучение Шекспира, которое представляет интерес не столько для обыкновенного читателя, сколько для тех, кто специально изучает литературу. Как учитель я не мог примириться с мыслью, что писателя изучают по различным хрестоматиям, в которых помещены отрывки из его сочинений, не имеющие ничего общего с основной идеей его пьес»⁸.

Один из переводов «Макбета» в конце прошлого века (1898) принадлежит писателю Константину Величкову. В период с 1901 по 1920 г., когда имя Шекспира утверждается в Болгарии как одно из великих имен мировой литературы, многие из писателей, увлеченные его творчеством, начинают переводить его пьесы на болгарский. Видные болгарские поэты П.П. Славейков и П.Ю. Яворов переводят «Ромео и Джульетту» (1905) и «Укрощение строптивой» (1910); Людмил Стоянов переводит «Бурю» (1914), «Сон в летнюю ночь» (1914) и «Отелло» (1915); Кирил Христов — «Генриха IV» (1904); Ем. Димитров — вторую часть «Генриха IV»; Николай Райнов — «Венецианского купца» (1915); Георгий Бакалов — «Короля Лира» (1908), «Венеру и Адониса» (1911), «Гамлета» (1920), Д. Подверзачев — «Гамлета» (1911); Гео Милев — «Гамлета» (1919); Д. Дебелянов — «Ричарда III» (1915). В следующие десятилетия среди имен переводчиков Шекспира появляются и имена специалистов по английской литературе (Константин Стефанов, Руси Русев), режиссеров-постановщиков (Боян Дановский).

Характерно, что в первые два десятилетия XX в. появляется все больше и больше переводов, которые свидетельствуют о стремлении воссоздать Шекспира в поэтической форме (переводы Дебелянова, Л. Стоянова, К. Христова, Д. Подверзачева и др.). При всех недостатках этих переводов, в которых личное поэтическое восприятие и мироощущение переводчика-поэта часто заслоняло шекспировские образы, они далеко превосходят первые попытки таких переводчиков, как Т.Ц. Трифонов, стих которого не отличался звучностью и воображением. Вершина этого периода — перевод «Гамлета» (1919) видным болгарским поэтом Гео Милевым. Стих Гео Милева ближе к полному драматизма темпу Шекспира, чем стих других переводов. Хотя в его «Гамлете» встречаются некоторые ошибки, не характерные для Шекспира образы и элементы риторики, он обладает поэтическим размахом и до сих пор остается лучшим переводом «Гамлета».

После первой мировой войны число опубликованных на болгарском языке драм Шекспира значительно возрастает. С 1921 по 1944 г. появляется около 70 новых переводов и изданий. Лучшими переводчиками Шекспира в этот период были — Р. Русев, Б. Дановский, Г. Вранчев, Г. Жечев. Среди наиболее интересных переводов выделяются переводы Р. Русева. Но, к сожалению, удачные переводы терялись среди значительного числа плохих. В условиях капитализма дух спекуляции побуждал многих заниматься переводами Шекспира из чисто коммерческих соображений.

Говоря о переводах произведений Шекспира на болгарский, следует отметить, что в целом им в большей или меньшей степени свойственны некоторые общие недостатки, прежде всего «тенденция» сгладить шекспировскую манеру выражения, стремление втиснуть Шекспира в принятые в болгарском языке формы. При этом переводчики как бы забывали, что почти во всех случаях то, что с точки зрения языка и стиля «нельзя сказать по-болгарски», не могло бы быть сказано Шекспиром и по-английски, если бы он следовал строгим правилам грамматики и стилистики.

Другим существенным недостатком болгарских переводчиков является их неисторический подход к Шекспиру. Они часто забывают об особенностях стиля эпохи Возрождения, для которого характерны разнообразные вариации, игра слов, громоздкие фразы и сложные ассоциативные связи, которые делают Шекспира местами «темным» и трудным для понимания. По этой причине переводчики часто модернизируют Шекспира, упрощая его или стремясь выдвинуть на первый план его мысль, забывая, что сила его воздействия состоит в единстве всех компонентов формы, мысли, образности, стиля, конструкции фразы и стиха.

В своих переводах Р. Русев не добился счастливого сочетания всех этих сторон, максимально приближающих к оригиналу. Но, пожалуй, он был единственным переводчиком, который сумел передать смелость языка и богатую образность Шекспира, не модернизируя их и не придавая им чересчур болгарского колорита.

Переводы его грамотны, но, к сожалению, фразы его тяжелы и порядок слов неестественен, что снижает художественный эффект. Вот почему, если они и могут служить материалом для изучения идей и образов Шекспира, то вряд ли они окажут эстетическое воздействие на читателя.

Переводы Б. Дановского, Н. Вранчева и Г. Жечева также страдают рядом недостатков: неточностью, склонностью исправлять ц сглаживать Шекспира и т. д. Но в целом они сумели сравнительно хорошо соблюсти равновесие между отдельными компонентами, которые образуют творчество Шекспира, и их переводы представляют собой шаг вперед по сравнению с тем, что было сделано до первой мировой войны.

Социалистическая революция в Болгарии (1944) и последующая культурная революция предъявили новые, более высокие требования к болгарским переводчикам. Прежде всего необходимо было положить конец существовавшей в издании переводов анархии. Стала очевидной необходимость перевода на болгарский язык собрания сочинений Шекспира. За решение этой задачи взялся Л. Огнянов-Ризор, который до этого времени перевел двенадцать драм. Уже сама попытка представить болгарскому читателю и зрителю всего Шекспира — явление примечательное. Переводы Л. Огнянова в общем точны. Они сохраняют выразительность шекспировской поэзии, не сглаживая отдельных «высоких» и «низких» мест. Огнянов в большинстве случаев передает и смелость образов Шекспира, и смелость в употреблении слов. Но и у него чувствуется тенденция к исправлению и объяснению шекспировского текста. Некоторым из его работ не хватает того поэтического размаха и напряженного, драматического ритма, которого добились в своих переводах некоторые его предшественники. Встречаются и неудачно переведенные места. Но в целом то, что им сделано, представляет собой значительное достижение в воссоздании Шекспира на болгарском языке. Его переводы дают сравнительно верное представление об оригинале, и, что может быть еще важнее, поднимают их на такой уровень, с которым будущие переводчики должны будут считаться.

С сонетами Шекспира болгарская читательская публика ознакомилась впервые в 1886 г. по четырем сонетам, переведенным с русского и опубликованным в журнале «Мысль». Имя переводчика не было указано. В этом же журнале была напечатана статья, озаглавленная «Сто пятьдесят сонетов Шекспира», в которой, между прочим, отмечалось: «...без сомнения сонеты Шекспира не принадлежат к самым совершенным его произведениям, но эти сонеты важны тем, что по ним каждый начинающий читать пли изучать произведения бессмертного поэта знакомится с его внутренней жизнью...»

Автор, цитируя Гервинуса, заявляет, что сонеты бесценны, если принять во внимание то обстоятельство, что не существует других источников изучения внутреннего мира Шекспира и что они «показывают нам поэта в самый любопытный период его развития, когда он переходит от подражательности к самостоятельному творчеству, от иноземного вкуса к народному... от необузданности нрава к внутреннему совершенству»⁹. В следующих двух номерах «Мысли» помещены еще пять сонетов. Во всех этих переводах не сохранялась форма сонета, каждая строка оригинала передается двумя, что вместе со сдвоенными рифмами делает стихи отрывистыми и однообразно звучащими.

В 1900 г. Димитр Подверзачев публикует в журнале «Светлина» пять сонетов Шекспира. Его переводы близки Шекспиру по мысли и духу, хотя и переведены из вторых рук (вероятно, с русского). Их главный недостаток состоит в том, что некоторые образы упрощены или опущены, так как иначе нельзя было сохранить форму сонета, поскольку болгарские слова длиннее английских.

Отдельные сонеты переводились в Болгарии также Н. Поповым (1935), Л. Стояновым (1943), Н. Стефановой (1945) и Б. Дановским (1946). Но только в 1956 г. Вл. Свинтила впервые перевел все сонеты Шекспира, которые имели такой успех, что второе издание вышло тотчас же после первого. Переводы Свинтилы, сделанные с английского под очевидным благотворным влиянием С. Маршака, хотя и не вполне совпадают по стилю с оригиналом, талантливы и сами по себе являются большой поэтической удачей.

Следует отметить, что все сказанное до сих пор не может дать полной картины переводов Шекспира на болгарский язык. Мы уже указывали, что существует ряд переводов шекспировских пьес, сделанных специально для театральных постановок. В настоящее время невозможно установить их количество. Известно лишь, что в библиотеке Народного театра в Софии хранится девятнадцать переводов, сделанных специально для театра. Этими переводами занимались поэт Н. Лилиев, Б. Дановский, Р. Русев, Б. Райнов, См. Красинский и др. Одним из последних переводов, сделанным для театра по заказу репертуарной комиссии Министерства просвещения и культуры, был перевод «Венецианского купца» Вл. Свинтилой.

В заключение следует упомянуть о том, что отдельные отрывки из драм Шекспира переводились и публиковались в журналах и хрестоматиях. К. Величков и классик болгарской литературы Иван Вазов помещает, например, свой перевод двух сцен «Гамлета» и «Макбета» в «Хрестоматии», изданной в 1884 г.

В прошлом в журналах и газетах часто появлялись отрывки, изречения и афоризмы, взятые из произведений Шекспира. Среди тех, кто делал подобные переводы, мы видим поэтов Теодора Траянова и Асена Расцветникова.

* * *

В середине XIX в. болгарские школы становятся очагами просвещения и распространения национального сознания. С ними связано и развитие болгарского театра. В своих воспоминаниях о школьных годах народный поэт Иван Вазов рассказывает, что его учитель Партений Велчев знакомил учеников с «Ромео и Джульеттой» и «Макбетом» Шекспира¹⁰. В XIX в. появляются и первые болгарские клубы-читальни, где школы организовывают театральные представления. Актерами были главным образом местные учителя. Как уже отмечалось, первая постановка пьесы Шекспира «Ромео и Джульетта» состоялась в клубе-читальне Свищова.

После освобождения почти во всех больших городах страны появляются любительские театральные труппы. Интересно, что руководителем Варненской труппы, которая существовала с 1883 по 1897 г. и поставила за это время наряду с другими пьесами «Отелло», был Кр. Мирский, переводчик ряда шекспировских пьес. В Русе еще в 1898 г. была предпринята попытка создать профессиональную театральную труппу, режиссером которой был Т.Ц. Трифонов.

Имя Шекспира связано также с основанной в 1892 г. профессиональной труппой «Слезы и смех», которая в 1904 г. превратилась в Болгарский народный театр. В 1897 г. эта труппа поставила «Отелло» и «Комедию ошибок», а в 1903 г. — «Укрощение строптивой».

По поводу первого представления «Отелло», состоявшегося 3 декабря 1897 г., газета «Мир» поместила рецензию, отмечавшую успех спектакля, на котором присутствовала многочисленная публика. По мнению рецензента, это свидетельствовало о том, что «наше общество начинает ощущать потребность в высших духовных наслаждениях». Автор рецензии останавливается на игре актеров, подчеркивая, что «Отелло» — пьеса сложная для постановки, почему большие театры ставят ее редко, и высказывает мнение, что «исполнение было сносное, а некоторые исполнители даже заслуживают похвалы, например г-жа Канели (Дездемона) и г. Кир-ков (Отелло)»¹¹.

Когда труппа «Слезы и смех» превратилась в Болгарский народный театр, государство установило несколько стипендий с тем, чтобы молодые болгарские актеры могли обучаться актерскому мастерству за границей. Среди них были ставшие впоследствии прославленными болгарскими артистами Крыстю Сарафов и Андриана Будевская, которые учились в России. Позднее оба создали на сцене ряд образов, оставшихся в истории болгарского театра. Одно из значительных достижении А. Будевской — роль Офелии, а Кр. Сарафова — роль Фальстафа.

В 1907 г. Народный театр получает в свое распоряжение новое современное здание. В том же году театр ставит «Венецианского купца». Роль Шейлока играет народный артист Иван Попов, чье исполнение специалисты до сих пор считают непревзойденным. Уже в следующем году на сцене появляется «Юлий Цезарь» с участием двух великих болгарских артистов — В. Киркова и С. Огнянова, в следующем году — «Ромео и Джульетта».

Видный поэт Пенчо Славейков, ставший директором театра, пишет о том, что «болгарскому театру для начала нужен реалистический репертуар, чтобы подготовить актеров и публику, а для этой цели нужны известные пьесы всемирно известных авторов, и прежде всего Шекспира»¹².

С тех пор Народный театр в Софии поставил многие пьесы Шекспира, среди них — «Гамлет», «Двенадцатая ночь», «Сон в летнюю ночь», «Генрих IV», «Кориолан», «Много шуму из ничего», «Как вам это понравится», «Зимняя сказка».

Если не все постановки становились большим достижением болгарского театрального искусства, то, судя по рецензиям, у каждой из них были свои положительные стороны. Среди них выделяются постановки Н.О. Массалитинова: «Двенадцатая ночь» (1926), «Сон в летнюю ночь» (1927), «Много шуму из ничего» (1938), а также «Зимняя сказка» (1938) югославского режиссера Бранко Равеля. Из рецензии, написанной по случаю пятидесятого представления «Двенадцатой ночи», мы узнаем, что пьеса вызвала исключительный интерес. Критика также отмечает, что постановка отличалась «гармоническим единством, глубокой обдуманностью и искренностью в передаче чувств»¹³. В ней принимали участие известные артисты Иван Димов и Невена Бероклиева.

Большой успех выпал и на долю постановки «Сна в летнюю ночь». Критика отозвалась с похвалой об игре артистов (З. Иордановой, Н. Буюклиевой, Вл. Трендафилова, Кр. Сарафова), а также о переводе Лилиева, «этого мастера стиха»¹⁴.

Еще выше оценила критика постановку «Много шуму из ничего», отмечая, что «в постановке Массалитинова есть смелый размах», декорации «просты и выдержаны в стиле», игра артистов полна «глубокой внутренней динамики», без «ложного пафоса и приподнятости»¹⁵.

Среди постановок, осуществленных до 1944 г., как и среди переводов, первое место занимает «Гамлет» — одно из лучших достижений театра. Поставленная впервые в 1914 г., пьеса выдержала до 1938 г. сто пять представлений. Роль Гамлета исполняли лучшие артисты болгарской драматической сцены — Сава Огнянов, Васил Кирков, Никола Икономов, Борис Михайлов, Владимир Трендафилов, Иван Димов и Константин Кисимов. Провинциальные театры также с успехом ставили некоторые пьесы Шекспира: варненский театр — «Укрощение строптивой» (1933) и «Ромео и Джульетту» (1937), пловдивский — «Ромео и Джульетту» (1943) и др.

После Девятого сентября 1944 г. Народный театр поставил пять пьес Шекспира — «Двенадцатую ночь», «Ромео и Джульетту», «Короля Лира», «Как вам это понравится» и «Сон в летнюю ночь». Особенно часто ставятся «Двенадцатая ночь» (сто семьдесят восемь представлений) и «Ромео и Джульетта» (сто шестьдесят семь представлений).

Характерной чертой современного болгарского театра является то, что он развивается не только в столице, но и в провинции. Сейчас почти во всех провинциальных городах есть народные театры, которые регулярно ставят пьесы Шекспира. Их постановки часто не уступают постановкам Софийского народного театра, например, «Виндзорские насмешницы» в Русенском народном театре, «Ромео и Джульетта» в Благоевграде и т. д.

Шекспир — один из постоянных авторов в репертуаре ВИТИс (Высший институт театрального искусства). Его воспитанники исполняют на экзамене отрывки или целые пьесы Шекспира.

В специальной Софийской гимназии, где изучается английский язык, стало традицией, чтобы в конце учебного года ученики выступали перед публикой с пьесой Шекспира, которая исполняется ими на английском языке.

* * *

Сначала, как и следовало ожидать, о Шекспире писали сами переводчики. Первой критической статьей о его творчестве было уже упоминавшееся предисловие И.П. Славейкова к его переводу «Юлия Цезаря».

В течение длительного периода все написанное о Шекспире — предисловия, статьи и отдельные публикации — носит популяризаторский характер, хотя кое-где и встречаются попытки перейти к научному исследованию. Подлинная научно-исследовательская работа по изучению творчества Шекспира начинается лишь в 20-е годы нашего века после открытия отделения английской филологии в Софийском государственном университете. Следует сказать, что все сделанное в этом направлении (почти исключительно в период после 9 сентября 1944 г.) — пока только начало. Мы еще не можем говорить об установившихся традициях шекспироведения в Болгарии.

Среди первых переводчиков, кроме И.П. Славейкова, о Шекспире пишет и Б. Райнов, который в известном смысле был первым болгарским исследователем шекспировских пьес. Как мы уже упоминали, каждый из двенадцати напечатанных его переводов сопровождался предисловием и многочисленными примечаниями и пояснениями.

При написании своих предисловий Б. Райнов, вероятно, широко пользовался имевшимися в то время критическими статьями и исследовательскими материалами на русском языке. Для всех его статей характерно единство в подходе к изучению творчества Шекспира, все они построены по одному и тому же принципу. Основываясь на всех имевшихся в то время данных, он всегда начинает с подробного рассмотрения вопроса о времени написания пьесы, о ее тексте. Затем он знакомит читателя с источниками, которые использовал Шекспир. Так, например, говоря об источниках «Венецианского купца», он сообщает о Томасе Монроу, который нашел в древней персидской литературе рассказ о том, как от тела должника отрезали за неуплату долга фунт мяса. Затем он пишет о подобной истории в «Gesta Bomanorum» и на трех страницах передает содержание новеллы из сборника Джованни Фьорентино «Овечья голова», сравнивая комедию с этим источником.

В предисловии к «Ричарду III» он сравнивает сюжет трагедии с историческими фактами и доказывает, что Шекспир изменил характеры, чтобы создать контраст между Ричардом, «натурой титанической и могучей», и окружающими его людьми. Своему исследованию Б. Райнов всегда стремится придать исторический аспект. Б. Райнов рассматривает драмы Шекспира главным образом с точки зрения психологического развития характеров. Недооценивая того, что Шекспир проводит своп идеи через живых людей и убедительные ситуации, он абсолютизирует, по крайней мере в теории, значение психологической обусловленности характеров героев в драмах Шекспира и отрицает их идейную направленность.

В предисловии к «Венецианскому купцу» он пишет: «Анализируя любую пьесу Шекспира, многие приходят к выводу, что он стремится осветить и объяснить какой-либо важный вопрос или какую-либо из сторон житейских отношений. Мнение это ошибочно. В произведениях Шекспира не скрыто никаких тенденциозных или предвзятых взглядов. Немецкие критики, основываясь на этом положении, считают Шекспира не только поэтом, но и философом-моралистом, который хочет нас поучать и наставлять. По поводу этого утверждения один из толкователей Шекспира остроумно заметил, что Шекспир не за тем писал своп произведения, чтобы дать возможность немецким критикам притянуть за уши ко всякой его пьесе скрытую в ней мораль»¹⁶.

Далее Б. Райнов рассматривает характеры героев комедии, доказывая, что Шекспир лишь «обрисовал свой предмет», глубоко изучил его и проник в психологию людей, не становясь ни на чью сторону, так как «Шекспир в данном случае, как всегда, не придерживается какой-либо определенной позиции». но в том же предисловии Б. Райнов заявляет, что центральное место в «Венецианском купце» занимают отношения между Шейлоком и Антонио, которые он называет «социальным вопросом». В других своих статьях он не раз говорит об «основной мысли» пьесы и на конкретном примере показывает, что Шекспир в большинстве своих драм как раз «стремится осветить и объяснить какой-либо важный вопрос или какую-либо из сторон житейских отношений»¹⁷.

В целом статьи Б. Райнова по своему широкому охвату, размерам и методологии, несмотря на очевидные недостатки, кладут начало, которое в других условиях способствовало бы сравнительно раннему развитию шекспироведения в стране. Но, к сожалению, в Болгарии они не стали исходной точкой для дальнейшей разработки проблем, связанных с творчеством Шекспира.

Свои переводы Т.Ц. Трифонов также сопровождал предисловиями, в которых давалась оценка соответствующей пьесы. К «Гамлету», кроме предисловия, Трифонов прилагает и биографический очерк о Шекспире. Хотя его работы далеко не так основательны, как статьи Райнова, местами он делает интересные наблюдения. Например, он замечает, что после убийства Банко, которое увлекает Макбета в пропасть его падения, Макбету больше не являются видения, зато они преследуют леди Макбет. На основании этого он делает заключение о сущности шекспировских характеров.

Интересно, что большинство исследователей, которые в конце прошлого века писали о Шекспире, подчеркивают прежде всего психологическую обоснованность и сложность психологии его героев. Мы отмечали это в предисловиях Б. Райнова. Приведем-еще несколько подобных примеров.

«Грандиозность в творчестве Шекспира соединяется с непередаваемой глубиной психологического анализа. Одним взмахом Шекспир приоткрывает самую плотную завесу, скрывающую человеческое сердце, и мы непосредственно наблюдаем страшное зрелище самых жестоких человеческих мук и борьбы, смотрим, как оно трепещет и, как змея, извивается на пепелище своих собственных развалин... Именно эта неумолимая сила и верность его анализа делают его самым великим сердцеведом и возвышают над всеми поэтами»¹⁸.

«Шекспир один из тех писателей, которым особенно трудно подражать. В нем словно два человека: один — моралист, второй — драматург. Моралист рисует характеры и человеческие страсти с удивительной ясностью и глубиной; поэт мастерски владеет внешней стороной своих драм. Основа шекспировских драм — воссоздание человека верно и истинно; форма же, или действия, которые позволяют свободно выразить его характер и страсти, полны происшествий, изменений, чередования сцен...»¹⁹.

В 1894 г. известный болгарский критик Д. Крыстев пишет статью «Вильям Шекспир и его драма "Венецианский купец"», в которой он поставил себе целью популяризировать имя Шекспира, и поэтому значительное место отвел в ней описанию жизни великого драматурга. Некоторые из переводчиков также прилагают к своим переводам жизнеописание Шекспира. В печати часто появляются статьи, которые знакомят читателя с жизнью «сына старого Альбиона». Характерная положительная черта всех этих статей состоит в том, что их авторы ни разу не задают вопрос «кто такой Шекспир», — один из «надоедливых» вопросов, который непрерывно поднимается в последующие годы на страницах журналов и газет.

Значительным вкладом в дело ознакомления болгарской общественности с творчеством Шекспира является перевод с русского статьи В.П. Боткина «Литература и театр в Англии до Шекспира», опубликованный в 1886 г. журналом «Мисъл». Болгарские читатели уже в тот период благодаря этому труду ознакомились с Шекспиром и его эпохой, как с новым этапом развития драмы.

Уже в 90-х годах появляются переводы статей и целых книг о Шекспире и его творчестве. В 1891 г. журнал «Критика» помещает в нескольких номерах знаменитую статью Гете о Шекспире. В 1898 г. была опубликована книга русского критика Ив. Иванова «Шекспир, жизнь и литературная деятельность», в 1905 г. — «Шекспир» Ипполита Тэна и т. д. Интерес к Шекспиру объясняет появление множества переводов книг и статей о Шекспире и его творчестве в следующие десятилетия. Были переведены отрывки из книги Брандеса, «О Шекспире и о драме» Толстого, «Гамлет и Дон Кихот» Тургенева, «Женщины и девушки Шекспира» Гейне, «Гамлет» И. Тэна и т. д.

Даже при беглом обзоре всего написанного о Шекспире в первые десятилетия XX в. (точнее, до начала 40-х годов) мы видим явный упадок по сравнению с периодом Освобождения. Все сделанное до конца века, хотя и было начальным периодом в деле перевода и изучения Шекспира, свидетельствует о сравнительно глубоком h всестороннем рассмотрении его произведений. До Освобождения болгарская интеллигенция воспитывалась главным образом в России. Многие учились и на Западе. Стамбул был центром культурной деятельности болгар, он был также центром болгарских протестантов, которые поддерживали тесные связи с английской культурой. Таким образом, значительное число болгар могло знакомиться с Шекспиром в оригинале, другие же по переводам и статьям о Шекспире, написанным в странах, где с большим успехом изучалось его творчество.

В начале века это положение изменилось. Бурное развитие капиталистических отношений, мелкая грызня между многочисленными партиями, затем усиление фашистской диктатуры в последующие годы явились факторами, мешавшими культурному развитию Болгарии. Число статей, помещенных в газетах и журналах в первые три-четыре десятилетия XX в., огромно, но значение их ничтожно. В большинстве случаев они рассчитаны на сенсацию. Появляется бесконечная вереница статей на тему «Был ли Шекспир?», многие из которых озаглавлены: «Шекспир или Бекон?», «Еще один Шекспир», «Загадка Шекспира и пути ее раскрытия», «Кто же настоящий Шекспир?», «Кто написал произведения Шекспира?», «Тайна Шекспира». И среди них особенно нелепые: «Шекспир — псевдоним одного из итальянских поэтов», «Шекспир — француз», «Шекспир — швейцарец». С 1930 по 1940 г. было опубликовано 26 подобных статей. Но этим не ограничивается «творчество» любителей сенсации и торговцев от литературы, регулярно публиковавших анекдоты о Шекспире.

Разумеется, мы встречаем в этот период и серьезные статьи. Газеты и журналы регулярно помещают материалы о юбилеях Шекспира. Так, например, 375-летию со дня его рождения журнал «Болгарски народен театр» посвящает специальный номер, публикуя в нем статью о празднике, организованном по этому случаю, статьи Джеймса Ишама «Как играют Шекспира в театре Дублин Гейт», Тайрана Гетри «Шекспир и музыка», болгарского литератора Цветана Минкова «Шекспир в Болгарии», «Почему и как я перевел Шекспира на болгарский» Б. Райнова, статью о театре «Олд Вик» и др.

Время от времени появляются также статьи, которые, хотя и носят популяризаторский характер, рассматривают некоторые более специальные вопросы. Среди них следует отметить статью «Болгарская история стала сюжетом Шекспиру», написанную в связи с исследованием бельгийского византолога проф. д-ра Анри Грегуара, считавшего, что один из эпизодов болгарско-византийской истории, нашедший свое отражение в литературе, использован Шекспиром в качестве сюжета «Бури».

Пресса публиковала и ряд материалов, которые также способствовали более широкому ознакомлению с творчеством Шекспира и его эпохой, например: «Каким был театр в 1916 г.», «Детские театральные труппы во времена Шекспира», «О влиянии Боккаччо на Шекспира», очерки, биографические данные и различного рода публикации о событиях и фактах, связанных с Шекспиром.

Характерной чертой статей, написанных за эти десятилетия, является то, что во многих из них рассматривается отношение некоторых известных писателей к Шекспиру или сравниваются его произведения с произведениями других писателей.

Отношение Толстого к Шекспиру было и остается постоянным объектом исследования. Появились и статьи на темы «Б. Шоу о Шекспире», «Гете о Шекспире» и т. д. В 1915 г. К. Робев переводит статью Тургенева «Гамлет и Дон Кихот». В 1923 г. писатель Ст. Чилингиров сделал новый перевод статьи, выдержавший три издания; в 1932 г. Б. Секулов еще раз переводит ее, положив тем самым начало целой серии статей, в которых проводилось сравнение Сервантеса с Шекспиром и Дон Кихота с Гамлетом. Сравнивают Шекспира и с другими писателями: Л. Стоянов пишет статью «Пушкин и Шекспир», литературовед Н. Дончев — «Расин и его Андромаха», в которой Шекспир сравнивается с Расином, В. Марков — «Шекспир и Данте». Несколько статей посвящено Шекспиру и Ибсену.

Кроме того, следует отметить, что болгарские газеты и журналы знакомили читателей и с достижениями в изучении творчества Шекспира, с постановками и переводами его пьес в других странах — «Шекспир на китайской сцене», «Шекспир в Японии», «Шекспир на нью-йоркской сцене», «Двенадцатая ночь» в Вене», «Гамлет на палестинской сцене» и др. Еще задолго до 1944 г. в болгарской печати неоднократно отмечались успехи в изучении творчества Шекспира в Советском Союзе. В 1931 г. газета «Варненски новини» помещает заметку «Гамлет по-советски», в 1939 г. газета «Дога» помещает статью, озаглавленную «Большой интерес к Шекспиру в СССР», в 1941 г. газета «Народен глас» сообщает, что в СССР Шекспир переведен на 15 языков. После 1944 г. болгарская социалистическая общественность еще пристальнее стала следить за тем, что переводится и что пишется о Шекспире в первой стране социализма.

Все статьи и материалы, о которых шла речь до сих пор, носили прежде всего популяризаторский характер. Вряд ли можно сказать, что они представляют теперь научную ценность. Научный подход лишь изредка проглядывает в статьях и рецензиях, посвященных постановкам шекспировских пьес в болгарских театрах.

В книге Марии Неновой-Рунтовой «Философская критика Гамлета» (1922) трагедия Гамлета объясняется тем, что он прежде всего философ и как философ склонен к анализу и сомнениям, его колебания объясняются философскими размышлениями, он как философ ищет истину и охвачен скорбью философа.

Примером высокой оценки Шекспира болгарскими писателями может служить отрывок из предисловия Людмила Стоянова к «Макбету» в переводе Н. Вранчева:

«Биографы до сих пор не могут нарисовать точного портрета Шекспира, раскрыть необъятный духовный мир этого необыкновенного гения. Сама судьба словно скрывает от нас генезис творчества, которое кажется созданным самой природой — так оно слепо, могуче и нетленно... Столетия не могут уничтожить произведения Шекспира, которые существуют на земле так же, как реки, горы и времена года... никто не раскрыл так глубоко многообразие жизни, как он, никто не плакал и не смеялся над человеческими слабостями так, как он. Величайший среди поэтов, он одновременно и самый мудрый среди людей, беспечный художник, он в то же время и глубочайший сердцевед. Он создавал образы с такой же магической легкостью, с какой бог создал тварей земных. Проникнув в самые сокровенные тайны бытия, он раскрыл сложнейшую жизнь души и показал человека в тысячах его проявлений. При этом он изобразил его в вечных формах. Он отделил его ОТ времени И приобщил К вечности»²⁰.

Определенный интерес представляет книга М. Стоянова «Гамлет. Трагедия печального принца» (1940 г.), которая при всей неприемлемости точки зрения автора отличается глубиной анализа и аргументации. Стоянов начинает свое исследование с утверждения, что для того, чтобы понять Гамлета и его трагедию, нужно понять, каким был он до начала его драмы. Из самой пьесы, говорит автор, мы узнаем, что Гамлет был молодым, одаренным, образованным принцем, и были основания считать, что он будет добрым и почитаемым властелином, как его отец — достойный король и любимый детьми отец. Он любит и любим прекрасной Офелией. Со смертью своего отца Гамлет теряет все это, а вместе с тем и «желание жить». Стоянов стремится объяснить трагедию тем, что Гамлет — «печальный принц».

Следует остановиться и на книге Еню Николова «Вильям Шекспир, жизнь и творчество», изданной в 1937 г. как пособие для учащихся гимназий. Е. Николов при написании своей книги использовал труды Брандеса, Стороженко и др., а также русские переводы. Одно из главных достоинств ее в том, что это первая из болгарских книг о Шекспире, дающая представление о всем творчестве Шекспира в целом и знакомящая читателей с каждой из его пьес. Кроме того, Е. Николов уловил наиболее существенные моменты в оценках тех авторов, труды которых он использовал, и воспроизвел их в своей книге.

С образованием отделения английской филологии при Софийском государственном университете в 20-х годах нашего века в Болгарии впервые были созданы условия для научной работы в области шекспироведения.

В 1930 г. Руси Русев пишет статью о Шекспире, вошедшую в сборник «Европейские писатели», в которой ставит своей целью не рассмотрение какого-либо отдельного вопроса, а анализ творчества Шекспира в целом. Статьи подобного рода писались и до него, но в отличие от других в ней чувствуется глубокое знание специалиста, знакомого с творчеством Шекспира в оригинале.

В статье «Тема взаимоотношений отца и сына у Шекспира»²¹, Р. Русев сравнивает эпизоды из «Венецианского купца» (д. II, сц. 2 — встреча Ланчелото и Гобо) и «Короля Лира» (д. IV, сц. 6 — встреча Эдгара и ослепшего отца, который хочет покончить с собой) и находит в них не только сходство в деталях, но и параллели в тексте. Автор сравнивает два эпизода, которые, по его мнению, Шекспир взял из последней книги «Одиссеи» (встреча Одиссея и его отца Лаэрта).

Как явствует из заглавия другой статьи «О параллелизме у Шекспира: "Буря" и "Цимбелин"»²², Р. Русев вновь рассматривает вопрос о параллелизме у Шекспира, но уже не на примере двух эпизодов, а двух пьес. По его мнению, Шекспир, написав «Бурю», если можно так выразиться, не расстался с нею: некоторые из действующих лиц продолжали жить в его сознании и побуждали его писать вновь. Параллелизм «Бури» и «Цимбелина» Р. Русев видит в характерах Цимбелина и Просперо, королевы а Сикораксы, Клотена и Калибана, Имогены и Миранды, а также в отдельных репликах персонажей обеих драм.

Среди работ современных шекспироведов выделяются труды проф. М. Минкова, которые создали ему имя большого ученого-шекспироведа не только в Болгарии, но и за границей. Работы Минкова отличаются глубоким знанием творчества Шекспира и его современников.

В 1946 г. Минков выпустил в свет книгу «Шекспир, его эпоха и творчество». В ней автор знакомит читателей с наиболее значительными фактами жизни поэта и проблемами, связанными с его творчеством. Он показывает эпоху Возрождения во всей ее сложности, как сочетание наследия средневековья с восхищением античностью и идеями нового времени, и рассматривает произведения Шекспира в связи с эпохой, к которой они принадлежат.

Кроме этой книги, Минкову принадлежит ряд исследований, посвященных вопросу о композиции пьес Шекспира, о некоторых особенностях драматургии того времени, о Шекспире и его современниках, об авторстве некоторых драм. В статье «Построение сюжета»²³ Минков ставит своей задачей выяснить, как изменяет Шекспир взятый им сюжет, воплощая его в драматическую форму, стремится понять, насколько Шекспир близок в этом к своим современникам. В статье рассматривается вопрос о развитии драматургического мастерства Шекспира. Исследуя пьесы различных периодов, Минков устанавливает, что главными принципами построения пьес Шекспира были: краткость времени действия; тщательная подготовка всех переходов; глубокая мотивировка действия; равновесие между отдельными частями драмы (лица, играющие большую роль в развитии действия, всегда вводятся еще в начале пьесы, хотя фабула требует, чтобы они появились позднее); использование контрастов для создания сценических эффектов — контраст между двумя следующими друг за другом сценами, с помощью чего они и разграничиваются.

Он приходит к выводу, что «Шекспир унаследовал от своих современников развитую драму, в которой предъявлялись более строгие требования к драматургической фабуле по сравнению с эпической. Прежде всего выдвигались требования краткости, совершенно чуждые тогдашней прозе. Драматургия в то время далеко не была так наивна и беспомощна, как хотели бы ее представить некоторые критики, основываясь на оценке произведений второстепенных и третьестепенных поэтов. Но с другой стороны, мы видим у Шекспира, особенно в его последних драмах, возрастающий интерес к чисто сценическим проблемам. Особенно интересуют его приемы, которыми достигается напряженность действия, что действительно резко выделяет его среди большинства его современников»²⁴.

В статье «Структура шекспировских трагедий»²⁵ Минков, анализируя композицию трагедий Шекспира, и прежде всего «Гамлета», приходит к выводу, что хотя Шекспир не следовал строгим правилам, подобным трем единствам классической трагедии, и строил свои пьесы в соответствии с сюжетом, он все же руководствовался определенными принципами композиции, которые особенно строго выдержаны в «Гамлете». Эти принципы сводятся к следующему: построение каждой сцены по принципу треугольника (введение, кульминация, спад напряженности действия), при котором отдельные части создают наиболее сильный контраст; принцип контраста играет большую роль и при группировании характеров в отдельных сценах; переход от сцены к сцене неожиданный — почти каждая сцена заканчивается чем-то связанным со следующей, но следующая развивается, идет по совсем другому направлению, и это увеличивает напряженность действия и поддерживает ритм пьесы; действие развивается медленно, но, несмотря на это, эмоциональное напряжение исключительно велико, несколько отдельных интриг, переплетаясь, образуют глазную сюжетную линию, у которой есть своя завязка, кульминационная вершина и развязка. М. Минков заканчивает статью сравнением композиции шекспировских трагедий с близкими им по композиции пьесами его современников.

В статье «Словесные повторения в елизаветинской трагедии»²⁶М. Минков проанализировал прием повторения в творчестве Шекспира и некоторых его современников, чтобы установить значение этого приема как средства раскрытия и индивидуализации характеров в драматургии той эпохи.

Основываясь на анализе приема повторения в творчестве Шекспира и его современников, Минков делает общие заключения о некоторых особенностях их стиля, а также о возможности использовать этот прием для установления авторства анонимных пьес того времени.

В том же исследовании, исходя из стилистических особенностей драматургов того времени, М. Минков предлагает разделить развитие драматургии Ренессанса в Англии на три периода вместо общепринятых четырех: ранний период (Кид, Марло); реакция на петраркизм — период реализма и сатиры (Джонсон, Марстон, Мидльтон, Уэбстер, Дэкер и др.); период упадка — умеренный классицизм (Бомонт и Флетчер). Произведения Шекспира М. Минков относит к третьему периоду.

В работе «Литература барокко в Англии»²⁷ Минков оспаривает мнение некоторых ученых, что поздние драмы Шекспира, как и другие драмы бунта²⁸, относятся к барокко.

М. Минков доказывает, что они относятся к Ренессансу, барокко же начинается с Флетчера и окончательно определяется с появлением Шерли и Саклинга.

В других работах М. Минков рассматривает раннее барокко, показывая его социальную основу и его связь с предшествующим периодом²⁹, прослеживает связь Шекспира с его современниками. В статье «Что сделал Шекспир с Розалиндой»³⁰ он сравнивает комедию «Как вам это понравится» с ее источником — романом Лоджа «Розалинда». Имея в виду не внешнее сходство, а то, чем они различаются, М. Минков приходит к заключению, что «Как вам это понравится» по своему духу ближе к народным балладам о «верной любви» и связанной с нею мыслью о женитьбе и дружбе, чем петрарковскому пониманию любви, которое нашло свое выражение в пасторальном романе Лоджа.

В статье «Шекспир и Лили»³¹, сравнивая двух драматургов, он делает вывод о характере комедий Шекспира. Говоря о различиях между Лили и Шекспиром, Минков доказывает, что они касаются основного: комедии Лили отражают взгляд двора на любовь как на флирт, как на «вздохи и слезы» и т. д., а комедии Шекспира — понимание любви как естественной близости, приводящей к брачному союзу. Минков говорит и об их различном понимании комического. Если у Лили простой факт, что ты влюблен, рассматривается как нечто смешное, то Шекспир обогащает понимание комического принципом несоответствия между сущностью явления и его проявлением.

В ряде статей М. Минков рассматривает вопросы, связанные с авторством драм и соавторством драматургов в эпоху Возрождения³².

Хотя в статьях М. Минкова, казалось бы, рассматриваются лишь вопросы формы (в сущности, некоторые из них, особенно три последние, ставящие вопросы узкоспециальные, формалистичны), в действительности они приводят к выводам, касающимся основных идейных и художественных сторон творчества Шекспира.

Шекспиром занимается и проф. Л. Тенев, специалист по истории западноевропейского театра. В 1958 г. в двух номерах журнала «Театр» он опубликовал интересное исследование, озаглавленное «Образ и эпоха». Л. Тенев рассматривает здесь некоторые общие вопросы, связанные с интерпретацией образа в драме, строя свое доказательство на подробном анализе образа Клавдия в «Гамлете».

Автор считает, что часто режиссеры и актеры неправильно понимают характер Клавдия, так как смотрят на него глазами Гамлета, а не Шекспира. Он анализирует композицию трагедии, сравнивая ее с «Ромео и Джульеттой», и доказывает, что «король в «Гамлете» олицетворяет сопротивление средневековья» и что он представляет собой «мрачное начало» (вот почему, за исключением пятого действия, Шекспир вводит его в первой или второй картине каждого действия). Король в «Гамлете» сильный и умный человек — он «не преступник, случайно ставший королем, а король-преступник»³³. В своей статье Л. Тенев пишет и об образе Клавдия, воссозданном на сцене известным болгарским актером Савой Огняновым.

Профессор Софийского государственного университета Л. Огнянов подчеркивает идейную значимость для нас пьес Шекспира. В предисловии к переводу «Макбета» (1949) он стремится доказать, что трагедия направлена против тирании в эпоху Шекспира. Он задает себе вопрос, «почему Шекспир написал эту трагедию, действие которой, казалось бы, перенесено на несколько столетий в прошлое», и отвечает: «потому что жестокость XI века не была чужда и его эпохе. Потому что деспотизм разбойнического средневекового феодального строя уступил место беспощадному «новому времени» с его небывалым до того времени расцветом экономики, науки и искусства, но в то же время с его жестокостью, столь знакомой жителям Лондона, которые проходили мимо насаженных на кол голов на башнях Лондонского моста»³⁴.

Исходя из правильного положения о том, что идейное содержание является главным в художественном произведении, Л. Огнянов, однако, порой отрывает произведения Шекспира от исторических условий, определяющих их идейные и художественные особенности. Но, несмотря на некоторую односторонность, работы Л. Огнянова способствовали пониманию содержания и идейной сущности произведений Шекспира.

* * *

Хотя отдельные пьесы были написаны в Болгарии еще задолго до Освобождения, драматургия как жанр возникла лишь с исторической трагедии Басила Друмева «Иванко-убийца» (1872), написанной под сильным влиянием Шекспира.

В 60-х годах прошлого века, будучи студентом Киевской духовной академии, В. Друмев изучал произведения Шекспира и уже тогда «у него зародилась мысль написать драму на сюжет из болгарской истории»³⁵. Воплощением этого желания стала историческая трагедия «Иванко-убийца». Под воздействием произведений Шекспира сложились и взгляды Друмева на драматургию. Он ссылался на них, защищая свои собственные произведения. Так, например, отвечая Войникову на критику «Иванко-убийцы», он пишет в 1874 г. в выходившем под его редакцией журнале «Периодическо списание», что «Шекспир не знал никаких правил, но создал гениальные драматические произведения. Его творческий гений не подчиняется никаким заранее выдуманным законам, взамен пх он создал другие, но создал их не благодаря рассуждениям, а в гениальных произведениях...»³⁶.

Трагедия Друмева «Иванко» написана под сильным влиянием Шекспира. Друмев не подражал какой-либо из драм Шекспира, хотя его трагедия ближе всего к «Макбету»³⁷. Некоторые места пьесы напоминают «Гамлета». Иванко, как и Макбет, — заслуженный военачальник, который в самых страшных битвах был во главе болгарских воинов, и как Макбет стал жертвой своего властолюбия. У большинства остальных героев также можно найти прототипы в драмах Шекспира: Исак напоминает Яго, Мария — Офелию и т. д. Но не только внешнее подражание роднит «Иванко» с трагедиями Шекспира — динамика действия, сценические эффекты, полный драматизма язык — все это свидетельствует о том, что Друмев как драматург учился у Шекспира.

До сих пор вопрос о влиянии Шекспира в Болгарии ограничивался, главным образом, изучением творчества Друмева. Вот почему трудно ответить на вопрос, в какой степени великий английский драматург оказал влияние на формирование и развитие болгарской литературы. Иван Вазов в воспоминаниях пишет, что он был хорошо знаком с творчеством Шекспира, и весьма возможно, что его исторические трагедии были написаны под влиянием шекспировских хроник и великих трагедий. П. Славейков, П. Ю. Яворов, Д. Дебелянов, К. Величков, Д. Подверзачев, Г. Милев, Т. Траянов и другие болгарские писатели переводили Шекспира на болгарский язык. Историки литературы и критики находят некоторое сходство в их произведениях с произведениями Шекспира. Так, например, П. Пенев считает, что драма К. Величкова «Виченцо и Анжелина» (1882 г.) напоминает «Ромео и Джульетту». Р. Русев находит в драме Яворова «У подножья Витоши» некоторые параллели с отдельными эпизодами и характерами «Ромео и Джульетты», «Гамлета» и «Антония и Клеопатры».

В заключение следует сказать, что истинное значение Шекспира для Болгарии определяется не столько его влиянием на творчество болгарских писателей, сколько тем, что многочисленные переводы и постановки его пьес на болгарской сцене воспитали и воспитывают на примере его всечеловеческого творчества новые поколения.

Перевод с болгарского М.В. Тарасовой.

Примечания

1. Шейкспир. Юлий Цезарь. Превел Ив. П. Славейков. Пловдив, 1882, стр. I—IV.

2. «Съветник», 1882, № 3, стр. 2.

3. «Критика», 1891, № 3—4, стр. 93.

4. Б. Цонев. «Кориолан». — «Сборник за народни умотворения, наука и книжнина», кн. IV, 1891, стр. 27—28.

5. «Зорница», Цариград, 1891, № 8, стр. 80.

6. Шекспир. Ромео и Жулиета. Превел Т.Ц. Трифонов. Пловдив. 1907, стр. III—IV.

7. Кроме того, Б. Райнов перевел еще три пьесы, которые не были опубликованы. Одна из них, «Укрощение строптивой», ставилась в Народном театре.

8. Б. Райнов. Защо и как преведох Шекспир на български. — «Български народен театр», 1.ІХ 1939, № 173—174.

9. «Мисъл», 1886, № 1, стр. 7.

10. П. Пенев. История на българския драматичен театър, т. III. София, 1958. стр. 293.

11. «Мир», 10.XII 1897, № 472.

12. Д. Василев. История на българския театър. Варна, 1942. стр. 93.

13. Г. Стефанов. «Дванайста нощ». — «Развигор», 14.III 1926, № 211.

14. Н. Атанасов. «Сън в лятна нощ». — «Развигор», 12.III 1927, № 248—249.

15. Д. Симидов. «Много шум за нищо». — «Народен театър», 5.II 1935, № 21.

16. Шекспир. Венецианский торговец. Превод с историко-критически етюд, редактор Б. Райнов. Варна, 1900, стр. 10, 13, 18.

17. Там же.

18. С. Делиспасов. — «Критика», 1891, № 3—4, стр. 94.

19. Хр. Увалиев. Шекспир, — «Новини», Цариград, 1897, № 37, стр. 3—4.

20. Шекспир. Макбет. Превел Б.. Дановски [Вранчев]. Увод Л. Стоянова. 1927, стр. 3.

21. «Годишник на Софийския университет», т. XXXVI, 1940.

22. «Годишник на Софийския университет», т. XLI, 1945.

23. «Годишник на Софийския университет», т. XXXVII, 1941.

24. Там же, стр. 49.

25. «Shakespeare Survey», 1950, № 3, p. 51.

26. М. Minkov. Verbal Repetition in Elizabethan Tragedy. — «Годишник на Софийския университет», т. XLI, 1945.

27. M. Minkоv. Baroque Literature in England. — «Годишник на Софийския университет», т. XLIII, 1947.

28. Так М. Минков называет движение против петраркизма, нашедшее отражение в реалистических драмах Джонсона и его последователей, в пессимистических трагедиях Шекспира в поздний период, в пьесах Марстона и Уэбстера.

29. V. Minkov. The Social Background of Beaumont and Fletcher. — «English Miscellany», Rome, 1950, № 1.

30. «Shakespeare Jahrbuch», 1960, Bd. 96.

31. «Shakespeare Survey», 1961, N 14.

32. The Authorship of «The Two Noble Kinsmen». — «English Studies». 1952, 33; «Henry VIII» and Fletcher. — «Shakespeare Quarterly», 1961; «Henry VI», Part III and «The True Tragedy». — «English Studies», 1961.

33. Л. Тенев. Образ и епоха. — «Театър», 1958, № 6, стр. 24—25; № 7, стр. 50.

34. Шекспир. Макбет. Увод Л. Огнянов-Ризора. София, 1949, стр. 13.

35. Цит. по кн.: Г. Константинов. Писатели реалисты. София, 1960, стр. 36.

36. Там же, стр. 38.

37. Ст. Минчев. Чужди влияния в Друмевата драма Иванко. — В кн.: «Сборник в чест на проф. Л. Милетич по случай 25-годишната му книжевна дейност (1886—1911) от учениците му». София, 1912.