1. «Король Генрих VI», «Ричард III»

К историческим жанрам относятся произведения, в которых развитие действия определяют политические и социальные конфликты прошлых времен, а героями, главными или второстепенными, являются исторические лица, показанные в сфере государственной жизни. При таком определении к драмам-хроникам на сюжеты из английской истории относятся десять пьес, названных по именам английских королей (трилогия о правлении Генриха VI, Ричард III, Король Джон, Ричард II, Генрих IV (две драмы), Генрих V, Генрих VIII). Историческими в строгом смысле слова являются две трагедии: «Юлий Цезарь» и «Кориолан». Три другие пьесы на материале из античной истории не могут быть отнесены к историческим, хотя в них действуют исторические персонажи. «Тит Андроник» — ранняя пьеса в жанре «кровавой трагедии», «Троил и Крессида» — сатирическая драма, где свободно обработан сюжет из истории, «Антоний и Клеопатра» — психологическая трагедия характеров, где исторические события служат фоном, а в центре внимания — любовь Антония и Клеопатры.

Шекспир глубже, чем драматурги его времени, изобразил исторические конфликты, типичные для разных эпох, соединил прошлое и настоящее, представил в действии сложные характеры исторических лиц. Важнейшая особенность его метода — умение раскрыть мотивы и цели даже второстепенных персонажей. В его драмах живут люди всех сословий и положений: короли, военачальники, дворяне, крестьяне, ремесленники, подмастерья, слуги, римские сенаторы, патриции, трибуны и плебеи. Каждый наделен индивидуальной характеристикой, о нем можно сказать, что это — личность со своими интересами и судьбой.

В развитии конфликта есть историческое обобщение, например, Шекспир не изображает разрешение одних противоречий как установление гармонии, напротив, в последних сценах обычно содержатся намеки на будущие конфликты при новом правлении, и в этой особенности — глубина историзма Шекспира. Кроме того, в ряде случаев Шекспир откликается на события его собственной эпохи, и косвенно он выразил предвидение развития современных ему конфликтов.

Главным источником Шекспира при создании драм на сюжеты из истории Англии были «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии» — фундаментальный труд Рафаэла Холиншеда, всеобъемлющий свод многих исторических трудов. Первое издание вышло в 1577 г., второе — в 1587-м, уже после смерти Холиншеда (он умер в 1581 г.). Второе издание было подготовлено Джоном Хукером, изложение доведено до 1586 г., в частности, очень подробно описан знаменитый «заговор Бабингтона» в целях освобождения Марии Стюарт. Это издание было искажено цензурой, но многие экземпляры уже были распроданы. Именно второе, причем полное, издание, по-видимому, принадлежало Шекспиру, который еще при создании своей первой хроники использовал факты из многих частей источника. Холиншед был использован для трагедий «Макбет» и «Король Лир», а также для поздней драмы «Цимбелин»¹.

Рафаэл Холиншед был очень добросовестным компилятором. На полях своего труда он упомянул десятки имен историков, чьи сочинения использованы в том или ином разделе. Например, в разделе истории Англии упоминаются Полидор Вергил, Мэтью Парис, Ранульф Хигден, Роберт Фабиан, Кэкстон, Джон Стоу, Эдуард Холл, Фруассар, Томас Уолсингем и Сент-Ольбенская хроника. Холиншед включил без изменений такие талантливые и необычайно интересные сочинения, как «Описание Англии» Вильяма Харрисона, «История Ричарда III» Томаса Мора, трактат Джона Чика «Вред мятежей и их печальные последствия для государства». Он приводит многие подлинные документы: петиции, так называемые «прокламации», т. е. обращения правительства к народу, речи королей и военачальников, предсмертные речи осужденных, тексты отречения еретиков, например, отречение епископа Реджинальда Пикока, тексты обвинений, предъявленных Ричарду II, а также обвинения Сомерсету, протектору в правление Эдуарда VI.

Холиншед проявляет объективность в оценке событий и исторических лиц, проявляет уважение к фактам, даже в тех случаях, когда они противоречат его политическим симпатиям. Он описывает тяжелое положение народа в правление Вильяма Руфа, Генриха III, Эдуарда II, Ричарда II, Генриха VI и Эдуарда VI. Он осуждает и дурных правителей, и мятежи, которые разрушают государство. Его протестантские симпатии часто проявляются, но главным образом, при описании борьбы английских королей с господством римской католической церкви. Однако удивительно другое качество: он не боится подробно излагать суждения Джона Болла, Джона Виклифа и лоллардов, восхищается редкими талантами и добродетелями Томаса Мора, хотя в глазах его современников Томас Мор был католиком, казненным по обвинению в государственной измене.

«Хроники» Холиншеда патриотичны. Историк описывает бедствия Англии с чувством скорби, пороки ее королей с чувством стыда и огорчения, а победы англичан с явной гордостью. Он защищает англичан от упреков Полидора Вергила: «Некоторые пишут, что непостоянство английского народа и восстания вынудили короля (Вильгельма Завоевателя — В.К.) быть грубым и суровым, хотя он (по своей природе и естественным склонностям) был скорее мягкий и учтивый, нежели резкий и жестокий. Однако, поскольку он продолжал прибегать к жестокости до самых последних дней, можно полагать, что даже если он в детстве и выказывал некоторое милосердие, щедрость и терпимость, однако позднее, ведя войны и управляя государством сурово, он был так испорчен, что эти миролюбивые добродетели подверглись изменениям и были полностью заглушены» (II, 24). Таким образом, Холиншед противопоставил попытке оправдать жестокость обстоятельствами более диалектическое понимание отношений правителя и подданных, отношений характера и окружающей среды. Как известно, Шекспир сохраняет, и часто обогащает, найденные у Холиншеда психологические характеристики исторических лиц, например Ричарда II, Генриха IV, Генриха VI, кардинала Вулси, Генриха VIII. Отсутствие собственной «исторической концепции» было, вероятно, в глазах драматургов положительным моментом, поскольку позволяло авторам самых разных политических и религиозных взглядов обращаться к этому источнику при создании своих драм.

Хроники Шекспира, посвященные правлению Генриха VI (1422—1461), в издании фолио 1623 г. объединены в трилогию, но первоначально Шекспир написал три пьесы, названия которых сохранились в прижизненных изданиях и документах: «Первая часть Распри между двумя знатными домами Йорков и Ланкастеров...» (1594) и «Правдивая история Ричарда Герцога Йорка...» (1595). В этих изданиях, как было неопровержимо доказано, дается искаженный и сильно сокращенный текст шекспировских пьес, переработанных другой театральной труппой. Позднее Шекспир написал пьесу, известную современникам как «Гарри Шестой», созданную им как начало трилогии. Поэтому издатели первого собрания его пьес имели основание назвать эту пьесу «Первой частью хроники Король Генрих VI». В настоящее время Шекспир признается автором всех трех частей трилогии, следовательно, именно он, а не Кристофер Марло, как думали исследователи в XIX в., является создателем жанра драмы-хроники на материале английской истории.

Шекспир уже при создании первых пьес внимательно изучил «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии» Рафаэла Холиншеда и объединил факты из нескольких разделов источника, чтобы создать художественное обобщение и нарисовать в живом действии целостную картину «внутренних болезней» государства. Уже в самой ранней хронике — теперь это Вторая часть трилогии — молодой драматург отобразил острые политические конфликты, типичные для многих времен.

Самая страшная болезнь государства — гражданская война — изображена в Третьей части хроники. В Первой части показано начало тех конфликтов, которые привели к войне, охватившей всю страну. При этом Шекспир глубже, чем Холиншед, показал причины борьбы между протектором юного короля герцогом Хэмфри Глостерским и епископом, а позднее кардиналом Уинчестерским. Холиншед видит здесь столкновение честного, любимого народом правителя «доброго герцога Хэмфри» и надменного и богатого честолюбца. В хронике Шекспира ясно показано столкновение двух властей — светской и церковной, именно этот глубинный конфликт является причиной вражды.

Гибель герцога Хэмфри изображена во Второй части хроники. И здесь Шекспир дополняет источник, когда раскрывает причины падения и гибели единственного правителя, который искренне заботится о государстве. Вражда к нему королевы Маргариты и ее любовника Сэффолка не привела бы к аресту и убийству протектора, если бы не полная неспособность Генриха VI управлять страной и не предательство самых могущественных пэров Сольсбери и Уорика, на чью помощь надеялся герцог. Шекспир усиливает, по сравнению с источником, такую черту герцога Хэмфри, как вера в силу закона и стремление стоять над всеми враждующими группировками. Поэтому и Йорк, и Сольсбери, и Уорик предают протектора, зная, что они не смогут склонить его к измене Генриху. Но как только получено известие о гибели лорда-протектора, именно Сольсбери и Уорик поднимают мятеж горожан и требуют изгнания фаворита королевы Сэффолка, обвиняя его в убийстве. Уже в ранней хронике Шекспир показывает подлость таких «мудрых политиков», которые тайно направляют события, но умеют скрывать свое участие в кровавых делах.

Главный виновник «болезней» государства король Генрих VI — первый сложный характер в драмах Шекспира. В источниках Генрих изображен слабовольным, набожным и даже слабоумным. Шекспир оставляет без внимания слабоумие короля, но усиливает проявления его набожности. В этом он не противоречит источнику: Холиншед упоминает о том, что Генрих ненавидел пороки, телесные и душевные, не мстил за обиды, хотя и сокрушался, когда нарушались христианские заповеди. Шекспир вводит очень существенные добавления, показывая ироническую или безразличную реакцию окружающих на христианские наставления, произносимые королем. Генрих призывает противников к примирению, добру, милосердию, но это происходит именно в моменты, требующие решительных действий. Королева издевается над его набожностью, Йорк объявляет, что «книжное правление» привело страну к упадку, и каждый раз, когда король обращается к Библии, он получает известия о победах его врагов.

Образ этого доброго милосердного короля, каким его представляет Шекспир, вполне соответствует утверждению Макиавелли о том, что правитель только должен казаться верующим, но истинное обладание христианскими добродетелями вредно для него и для государства. В хронике был поставлен вопрос, полезны ли все эти добродетели Генриха, если его правление было столь трагичным для страны. И сам Генрих вынужден признаться жене: «Поучимся править лучше, иначе Англия проклянет мое несчастное царствование» (IV, 9, 49—50)².

В отличие от многих авторов Шекспир представил распрю между Ланкастерами и Йорками не только как результат слабости короля и господства беззакония в стране, но и как трагическое столкновение разных «прав», которые обе стороны отстаивают с помощью силы. Обоснование «прав» Йоркской династии в длинной речи герцога Йорка воспринимается как политическая риторика, поскольку Ланкастеры правили уже несколько поколений. Низвергнув Генриха, Йорк говорит уже не о своих правах, а о несостоятельности Генриха: «Разве можно назвать королем того, кто не умеет управлять толпой, не смеет обуздать мятежников? Твоя голова недостойна короны, твоя рука годится лишь для того, чтобы держать посох паломника, а не королевский скипетр» — поучает он поверженного короля.

Безразличие к «правам» той или иной партии проявляет один из главных персонажей трилогии — Уорик, представитель могущественного рода Невилей. Этот умный и опытный политик ни разу не задумывается об этических нормах, не упрекает себя ни в нарушении клятвы, ни в измене; его положение при том или ином короле, политика и умение управлять государством — вот основы его поведения.

Борьба за власть у кормила правления приводит государство к потрясениям, которые угрожают его существованию. Предводитель народного восстания суконщик Джек Кэд объявил, что «государство прохудилось до нитки» и он собирается «поставить новый ворс», — в этих образных репликах краткая, но точная оценка положения страны.

Картина народного мятежа во Второй части трилогии представляет поразительное для молодого драматурга художественное обобщение. Шекспир использовал факты, взятые из описания мятежей Кэда, Роберта Кета и более раннего восстания Уота Тайлера и Джека Строу в правление Ричарда II — в 1381 г. Шекспир не придумал ни одного насильственного и ужасного эпизода, описывая поведение мятежной толпы, — даже самые страшные моменты, упоминаемые в пьесе, основаны на документальных свидетельствах, приведенных в источниках.

Народное восстание, как оно представлено в пьесе, — это болезнь государства; его причины — дурное правление, приводящее к бедности и разорению народа; его глубинные основы — имущественное и правовое неравенство. Таким образом, Шекспир разделяет мнение историков о причинах народных мятежей. Однако Шекспир дает объяснение тем фактам, которые историкам казались проявлением невежества и неразумения. Он избегает прямых пояснений, однако можно почувствовать, почему возникла ненависть этих крестьян и ремесленников ко всем лордам, судьям и вообще ко всем ученым людям: угнетателями были образованные шерифы и судьи. Шекспир раскрывает и внутренние противоречия в психологии мятежников. Кэд обещает «реформацию»: не будет денег, все будут есть и пить за его счет, он всех оденет в одинаковые одежды, чтобы все жили как братья и почитали его как своего короля. Примитивные представления о равенстве поданы в комическом свете, но суть передана верно. Кэд объявляет, что всё будет общим, но добавляет: «Мой конь будет пастись в Чипсайде». Он провозглашает равенство, но приказывает «пристукнуть» солдата, который назвал его «Джеком Кэдом», не зная, что подобное обращение уже объявлено государственной изменой.

Наиболее драматический момент — колебания толпы, когда военачальник короля Клиффорд объявляет о королевском помиловании. Сведения о подобном поведении восставших Шекспир нашел в описаниях нескольких мятежей. Клиффорд воздействует на сильнейшее национальное чувство любви к Англии, а Кэд призывает к борьбе: «И вы, подлое мужичье, ему верите? Хотите, чтобы вас повесили с прощениями на шее?... Но вы все отступники и трусы, вам нравится жить в рабстве у знати». В конце этой сцены толпа кричит: «Мы пойдем за королем и Клиффордом!»... Кэд вынужден спастись бегством.

Описывая гибель Кэда, Шекспир отступает от нескольких исторических и литературных источников — там упоминается, что кентский сельский сквайр Иден убил в поединке знаменитого мятежника и получил награду. Нигде не сказано, что сад, в котором происходил поединок, принадлежал Идену и что Кэд был истощен голодом. Шекспир создает обобщение, изображая конфликт бедного бродяги и собственника: Кэд вынужден насилием добывать еду, а Иден — защищать свою собственность и жизнь; Иден даже не знает, с кем он дерется и, только узнав, кого он убил, восхваляет свой подвиг. Причины его ненависти к мятежникам ясны: они угрожают лишить его собственности и жизни.

Никто из участников междоусобной распри не достигает поставленных ими целей: старый Йорк теряет любимого сына и враги жестоко глумятся над его горем, король Генрих низвергнут и убит в тюрьме, Маргарита, отважная и решительная вдохновительница Ланкастеров, терпит удары судьбы: ее любовник изгнан и убит, сын заколот на ее глазах.

В первой части трилогии Шекспир показал печальный результат разногласий у кормила правления: Англия теряет остатки французских владений, а в конце пьесы французам переданы как выкуп за принцессу Маргариту те самые земли, которые завоевал Генрих V и за которые сражался и погиб в бою отважный английский военачальник Толбот. Установлено, что эта пьеса написана после неудачного похода Эссекса во Францию осенью 1591 г. В образе Жанны д'Арк Шекспир в полном соответствии с фактами в изложении Холиншеда увидел героическую личность, наделенную незаурядными способностями, и он совершенно ясно дает понять, что она была предана и продана. Карл и его вельможи, торгуясь с англичанами об условиях мира, даже не упоминают о Жанне, захваченной в плен. Поведение Жанны перед казнью, когда она пытается ее отсрочить, признаваясь в беременности, соответствует источнику — Холиншед сообщает, что казнь отсрочили на девять месяцев, и тогда ее ложь стала очевидной.

В ранней трилогии проявилась историческая объективность Шекспира: он не искажает характеры исторических лиц, но усиливает или ослабляет моменты, взятые из источников, для более глубокого освещения событий и их участников. Внутренние болезни государства — результат столкновения сословий, политических группировок и государственных деятелей. При этом Шекспир осторожно напоминает зрителям о политической обстановке тех лет, когда создавалась хроника³.

Во многих драмах, появившихся в самом конце XVI и начале XVII вв., поставлены вопросы, связанные с тиранической формой правления. Этот интерес был порожден политической обстановкой в период, когда английский абсолютизм уже обнаружил тиранические тенденции. Обстановка в Лондоне в конце XVI в. была особенно мрачной: были заключены в тюрьму Томас Кид, Бен Джонсон, Томас Нэш, Джордж Чапмен, Томас Деккер, Джон Марстон и другие драматурги и сатирики, привлекался к суду историк Джон Хейворд, обвинялись в государственной измене известные военные и политические деятели, среди них Джон Перрот, Роберт Эссекс, Уолтер Роли, лорд Артур Грей. Многие образованные современники, знакомые с придворными интригами и политической борьбой, считали их жертвами беззакония и провокаций.

Определение тирании было известно из сочинений античных и ренессансных писателей. Например, постоянно переиздавалось в 1580—1599 гг. сочинение Пьера Ла Примодея «Французская академия», английский перевод которого был опубликован в 1586 и 1589 гг. «Правление может быть названо тиранией, — писал Ла Примодей, — когда государь считает свою волю законом и не заботится о благочестии, справедливости и вере, но действует ради личной выгоды, мести или удовольствия»⁴. Аристотель в сочинении «Политика» называл тиранию «противоестественной»,.«наихудшей» формой государственного устройства. Это кратковременная форма монархии, вызывающая всеобщую ненависть. Первый английский перевод «Политики», сделанный с французского, был опубликован в 1598 г., но широкое распространение имели французские издания⁵.

В трактате французского публициста Этьена Ла Боэси «О добровольном рабстве, или Против единоличной власти» выражен протест против «духовного рабства», когда насилию подчиняются в силу обычая и привычки. Ла Боэси различал три типа тиранов: одни получили власть в результате народного избрания, другие захватили ее силой оружия, третьим она досталась по наследству — примеры приведены из сочинений Тацита и Плутарха. Автор восхваляет Брута и Кассия за их героическую попытку спасти римскую свободу и республику. Однако, по мнению Ла Боэси, другие борцы с римскими тиранами действовали из честолюбия, поэтому, уничтожая тирана, сохраняли тиранию.

Еще большей известностью пользовалось сочинение «Иск к тиранам», первоначально изданное на латинском языке в 1579 г. под псевдонимом Стефана Юния Брута⁶. Оно несколько раз переиздавалось, в том числе в 1599 и 1600 гг. Автором его считался Филипп Дюплесси-Морне, однако в настоящее время большинство исследователей признают автором Юбера Ланге — публициста и дипломата. Ланге был почти во всех странах Европы, посетил Лондон, в течение нескольких лет вел дружескую переписку с Филипом Сидни.

Проблема отношений короля и подданных рассматривается в его трактате с позиции французских гугенотов, сторонников Генриха Наваррского. Автор ставит три основных вопроса и отвечает на них, подкрепляя свои доводы примерами из Библии, античной и современной истории. Вопросы, поставленные в трактате, порождены эпохой религиозных войн во Франции, но они были актуальны и для Англии в период преследования католиков и пуритан.

Первый вопрос: обязаны ли подданные подчиняться государям, которые приказывают поступать против велений Бога? Автор рисует картину политической обстановки в европейских государствах: правители присвоили себе неограниченную власть, они грабят и угнетают народ, в жизни не осталось ничего прочного, надежного и чистого — все расшатано, повержено, осквернено. Автор доказывает, что тираны виноваты перед Богом, и приводит примеры из истории, когда Бог наказывал тиранов за их грехи ужасной смертью.

Второй вопрос: законно ли противиться государю, который не соблюдает божественных заповедей и разрушает церковь? Ответ свидетельствует о необычайной смелости автора: он утверждает, что высшей судебной властью в государстве обладает «весь народ», представители всех сословий в парламенте. Ланге предвидит серьезное возражение своих противников — не приведет ли подобное оправдание к всеобщему мятежу, поскольку народ, этот «многоголовый зверь», легко выходит из повиновения. Такая опасность существует, говорит автор и приводит в пример Крестьянскую войну в Германии в 1525 г. Однако он считает, что мятежи отдельных групп народа можно предотвратить, если государством будет управлять парламент.

Третий вопрос: законно ли сопротивление государю, который угнетает народ и ведет к гибели государство? Автор поясняет, что в данном случае речь идет не о тиранах, поскольку протест против тиранов всегда оправдан. Речь идет о королях, которые не способны управлять государством. Как установить такой порядок, при котором во главе государства будут хорошие правители? Многие народы в прежние времена жили без королей, а избирали правителей. Ланге развивает теорию народного суверенитета, доказывая необходимость уничтожения наследственной монархии и замены ее выборным правлением, когда именно народ будет обладать верховной властью в государстве.

В трактате приведено суждение сторонника монархии, который иронически относится к защите античных порядков, ведь в настоящем нет и следа древних свобод и тех государственных мужей, которыми славились Греция и Рим. Правители заботятся лишь о собственной выгоде и «играют бедняками как теннисными мячами, обдирая народ до костей». А если кто-то решается защищать народ, то их называют мятежниками и вынуждают спасаться бегством. Автор соглашается с аргументами защитника монархии, потому что не видит способа вернуть древние свободы. Все сочинение Ланге проникнуто анализом и духом протеста против угнетения, текст насыщен образными аналогиями, риторикой, патетическими отступлениями — можно представить, какое сильное воздействие оно оказывало на читателей. Многие места в драмах Шекспира и его современников перекликаются с этим трактатом.

Драматурги, изображая тиранов, обращались к «Анналам» римского историка Корнелия Тацита. На латинском языке они издавались в Антверпене, Лейпциге, Париже, Венеции (пять изданий с 1581 по 1599 гг.). Кроме того, издавались и антологии извлечений из сочинений Тацита, содержащие политические советы и рассуждения. На английском языке в 1598 г. были изданы «Анналы» и «Описание Германии» в переводе Ричарда Гринвея и «Истории» в переводе Генри Сэвила. Филип Сидней, советуя брату читать Тацита, Тита Ливия и Плутарха, упоминал о том, что Тацит превосходит других историков «энергичным изображением ядовитой злобы и испорченности».

Переводчик «Анналов» Ричард Гринвей восхваляет исторические сочинения и Тацита: «Ибо, если история может быть названа сокровищницей прошлых времен, а также наставницей и отражением современной жизни людей, истинным и живым прообразом будущего и, по мнению некоторых, хранительницей опыта, который является источником мудрости, то Тацит по праву может претендовать на первое место среди лучших историков»⁷.

Автор Предисловия к изданию 1598 г. предупреждает читателей о том, что в оригинале Тацит труден для чтения и нужно благодарить Сэвила, который «придал острому блюду более приятный вкус». И здесь же добавлена оценка Тацита: «В этих четырех книгах "Историй" вы увидите все несчастья раздробленного и клонящегося к упадку государства: власть захвачена насилием, государей убивают, народ колеблется, солдаты поднимают мятежи... вы увидите бедствия гражданских войн, когда законы дремлют и все дела решаются с помощью меча»⁸. И при этом автор «Предисловия» восхваляет правление королевы Елизаветы, при котором Англия наслаждается миром и благополучием.

Многие поколения читателей и зрителей воспринимали хронику Шекспира «Ричард III» (1592—1593) как трагедию характера, и большинство исследователей дают всесторонний и глубокий анализ характера Ричарда Глостера в драме «Король Генрих VI», а затем — короля Ричарда III. Однако Шекспир создал историческую драму, где поставил актуальную для его времени проблему возникновения тирании в государстве. Шекспир, единственный из драматургов его времени, создавая пьесу о тирании, обратился к истории Англии, в то время как другие авторы изображали римских и турецких тиранов.

Шекспир воспользовался превосходным источником — сочинением Томаса Мора «История Ричарда III», которое Рафаэл Холиншед полностью включил в свои «Хроники». Рассуждения некоторых авторов XX в. о том, что Томас Мор якобы исказил характер исторического Ричарда III, представляют собой психологические этюды, не подкрепленные фактами. И Холиншед, и Томас Мор опирались в своих оценках не только на суждения врагов Ричарда, но и на многочисленные свидетельства очевидцев событий, которых Томас Мор знал лично. Обилие конкретных фактов и деталей придает изложению Мора достоверность, и Шекспир сохраняет характеристики Ричарда, короля Эдуарда IV, Бэкингема, Хэстингса, лорда-мэра и даже любовницы Эдуарда Джейн Шор.

Несомненно, успеху Ричарда на пути к захвату власти помогают его незаурядные личные качества. Так, в хронике «Генрих VI» Ричард говорит о том, что он может разыгрывать оратора, как Нестор, обманывать хитрее, чем Улисс, менять свой облик, как Протей, и может поучить даже кровавого Макиавелли (Шекспир упоминает гомеровских героев и Макиавелли, который жил позже Ричарда III). Уже в этих словах виден авторский замысел — создать образ искусного политика, а не просто жестокого тирана.

В хронике Шекспира показаны причины успеха Ричарда, при этом Шекспир следует источнику, но усиливает одни моменты и ослабляет или опускает другие. Целям Ричарда противостоят реальные обстоятельства: власть Эдуарда Йоркского укрепилась после окончательной победы над Ланкастерами, короля поддерживают многочисленные родственники королевы, которых он осыпал милостями, в государстве есть королевский совет, архиепископ как глава церкви пользуется авторитетом, горожане подчиняются лорду-мэру как главе городского самоуправления, наконец, значительную силу в стране представляет народ, который в период войны Алой и Белой роз во многих случаях поддерживал Йорков. Шекспир показал отношения Ричарда со всеми силами в государственной жизни, и поэтому типичное для многих авторов осуждение тирана дополняется в его хронике изображением политических и психологических причин возникновения тирании в государстве в мирное время и в относительно стабильный период.

Он раскрывает обстоятельства, которые способствуют успеху Ричарда. Женитьбой на незнатной вдове леди Грей Эдуард IV восстановил против себя не только старую знать, но и братьев: Ричард не без иронии говорит о «выскочках», которым король жалует дворянские титулы. Кроме того, в тот период, когда начинается действие пьесы, король Эдуард уже болен, слаб, он стал подозрителен, суеверен, он бессилен примирить враждующие группировки.

Важнейший момент в хронике — изображение судьбы старшего брата короля герцога Кларенса. Холиншед главной причиной ареста Кларенса считает происки королевы Елизаветы и ее братьев, хотя он упоминает и о том, что Кларенс был осужден парламентом. В хронике Шекспира этот эпизод освещен иначе: королева искренне просит освободить Кларенса из тюрьмы, а король упоминает, что он отменил приказ о казни. Но Ричард, прибегнув к нелепому наговору, поспешно воспользовался приказом о казни и подослал убийц в Тауэр. В этом эпизоде выявляется существенная особенность правления Эдуарда IV: король может отдать приказ о казни первого после себя человека в государстве только на основании вздорных подозрений. В сцене убийства Кларенса неправдоподобная в психологическом отношении полемика осужденного и его убийц, как будто взята из политических трактатов XVI в. Увидев дрожащих от страха незнакомцев, Кларенс догадывается, что это подосланные убийцы, он пытается вызвать у них чувство справедливости, страх перед божественным возмездием и простую человеческую жалость. «Разве можно убивать невиновного? В чем мое преступление? Где доказательства вины? Где законное следствие? Кто вынес смертный приговор бедному Кларенсу? Пока я не осужден законом, угрожать мне смертью — высшее беззаконие!» (I, 4). Когда убийцы ссылаются на приказ короля, он напоминает им заповедь: «Но ведь царь царей начертал на скрижалях: "Не убий"». Один из убийц отказывается от злого умысла, но другой, считающий жалость проявлением трусости, закалывает герцога.

В хронике «Ричард III» Шекспир в нескольких сценах упоминает распространенное в то время, да и в другие эпохи, обвинение в государственной измене, которое использовалось для оправдания беззаконных действий правителей. История законодательства и судопроизводства свидетельствует о том, что рамки понятия «государственная измена» намеренно расширялись, когда усиливались тиранические тенденции в политике правителей. В хронике в нескольких сценах показано, каким страшным оружием в руках деспотической власти является обвинение в государственной измене.

В драме Шекспира сильнее, чем в изложении Томаса Мора, звучит этическая оценка поведения окружающих короля государственных лиц. Когда Ричард первым получил известие о смерти Кларенса, он разыграл сцену примирения с королевой и ее родственниками, и когда в этот момент королева просит освободить из тюрьмы Кларенса, Ричард наносит удар:

Вам предложил любовь я, королева,
Чтоб надо мной пред королем глумились?
Все знают — благородный герцог умер!

(Везде перевод А. Радловой, V, II, 1, 77—79)

Реакция окружающих на это известие заслуживает внимания: «Я так же бледен, как и все, лорд Дорсет?» — спрашивает Бэкингем, один из сторонников Ричарда. «Да, добрый лорд, и никого здесь нет, / Кто сохранил бы на щеках румянец», — отвечает Дорсет. Вскоре после ухода короля и королевы Ричард обращается к лордам:

Видали,
Как при известии о смерти брата
Преступные родные королевы
Вдруг побледнели? О, они виновны
В поступке короля! Бог отомстит им!
Пойдемте, лорды, короля утешим.

(II, 1, 134—139)

Это «доказательство вины» производит впечатление — все как будто забыли, что и сами побледнели при ужасном известии.

Из источников Шекспир знал, что король Эдуард упрекал приближенных в том, что те вовремя не вступились за Кларенса. На этом основании Шекспир создал полный искренней скорби и раскаяния монолог Эдуарда. Он вспоминает, как во время битвы брат спас его от смерти, как накрыл его, полузамерзшего, своей одеждой:

Кто за него молил? Кто на коленях
В час бешенства одуматься просил?
Кто говорил о братстве, о любви?..
Надменнейший из вас
Обязан многим был ему при жизни,
А жизнь его не вымолил никто, —
О Боже, я боюсь, твой правый гнев
Сразит меня и вас, моих и ваших.

Позиция невмешательства — еще одна причина успехов Ричарда на пути к трону. Никто не хочет рисковать головой или свободой ради спасения других — этот вывод возникает в нескольких сценах в ключевые моменты драматического действия.

Для понимания авторского замысла особенно важно изображение судьбы лорда-камергера Хэстингса. После смерти Эдуарда (Шекспир осторожно намекает на то, что Ричард ускорил его смерть) лорд-камергер радуется тому, что Ричард приказал казнить братьев королевы, которых он считал своими личными врагами. Хэстингс не сознает, что подобное беззаконие опасно для всех, — и вскоре сам Хэстингс становится жертвой вопиющего беззакония. Изображая судьбу Хэстингса, Шекспир раскрывает приемы, с помощью которых Ричард, став протектором при малолетних принцах, почти сразу же подчиняет своей воле важнейший орган управления страной — королевский совет.

Холиншед упоминает о том, что Ричард собирает «раздельные советы», — этот момент Шекспир развивает: принимая решения, Ричард сначала собирает свой малый совет из верных сторонников, а затем уже королевский совет в полном составе. Перед тем как созвать «раздельные советы» (III, 1, 179), Ричард и Бэкингем посылают к Хэстингсу верного слугу Кэтсби, чтобы выведать, согласен ли Хэстингс короновать Ричарда. Если нет, «отрубим голову ему», — говорит Ричард Бэкингему.

Незадолго до появления Кэтсби к Хэстингсу приходит посланец от лорда Стэнли с предостережением, что он считает опасным введение «двух советов»: в одном из них может быть принято решение, которое их погубит. На это доверчивый Хэстингс просит передать другу, что в одном из советов присутствует его «слуга Кэтсби». Хэстингс не знает, что Кэтсби более верно служит Ричарду. Когда прибывший к нему Кэтсби намекает, что для государства, расшатанного потрясениями, будет лучше, если королем станет Ричард, возмущенный Хэстингс решительно заявляет, что скорее умрет, чем это допустит, и Кэтсби про себя иронизирует над близкой смертью лорда-камергера.

В Тауэре члены совета ждут появления Ричарда, и Хэстингс настолько уверен в расположении к нему протектора, что даже собирается подать за того голос в вопросе о коронации принца. Ричард появляется и, показывая членам совета свою высохшую руку, объявляет: «Меня околдовали гнусная ведьма — жена Эдуарда и шлюха Шор». Томас Мор, описывая эту сцену, поясняет, что нелепость обвинения была для всех ясна, — у Ричарда рука была такой от рождения, а кроме того, все знали, что королева Елизавета не могла быть заодно с Джейн Шор, любовницей короля, которую она ненавидела. После смерти Эдуарда Шор стала любовницей Хэстингса, который, как сообщает Мор, давно ее любил (Холиншед, III, 380—381).

Хэстингс пробует заступиться за нее: «Если они это сделали...», — начинает он, но Ричард уже услышал то, что ему нужно:

Как «если»! Покровитель гнусной шлюхи!
Ты «если» говоришь! Предатель ты!
Прочь голову ему! Клянусь святыми,
Обедать я не буду до тех пор,
Пока ее не принесут!

(III, 4, 76—79)

И снова никто не вступается за человека, в чьей невиновности все убеждены. Обвинение «изменник» и быстрота расправы парализуют всех: половина совета в сговоре с Ричардом, остальные в ужасе молчат. Шекспир допускает очень важное отступление от исторического источника, хотя в большинстве случаев близко следует ему. Томас Мор, как можно предполагать, описал всю сцену в Тауэре со слов очевидцев. Он сообщает, что, когда Ричард назвал Хэстингса «изменником», он сильно ударил кулаком по столу и крикнул «измена». При этом крике в зал совета вбежали вооруженные слуги Ричарда. Они схватили и развели по разным комнатам всех присутствующих. Лорд Стэнли был ранен в схватке, а Хэстингс уведен и казнен во дворе Тауэра (Холиншед, III, 381).

Почему Шекспир опустил столь важный в историческом и драматическом отношении момент? Ради объективности он должен был сохранить факт, который в какой-то мере оправдывал членов совета, так как они вынуждены подчиниться открытому насилию. Напротив, Шекспир усиливает личную ответственность каждого, кто управляет государством, — их трусость приводит к торжеству беззакония.

Сходное отступление от источника Шекспир допускает и в сцене, где обсуждается, каким способом вернуть младшего сына Эдуарда принца Йоркского, так как королева укрылась с ним в храме, прибегнув к «праву убежища». Бэкингем приказывает архиепископу, что если не удастся уговорить королеву, то следует отнять у нее сына силой. В хронике Холиншеда приведены длинные речи Бэкингема и Ричарда о злоупотреблении «правом убежища», которым пользуются даже воры и изменники, — доводы выглядят убедительно, и совет соглашается, что в данном случае древнее право целесообразно нарушить. В драме Шекспира казуистика Бэкингема очевидна, но, главное, он угрожает — поэтому уступчивость архиепископа выглядит как трусость и слабодушие.

Важная роль отведена позиции лорда-мэра. Ричард и Бэкингем, видя приближение лорда-мэра, разыгрывают спектакль, делая вид, будто они окружены врагами, и Бэкингем сообщает мэру о страшном заговоре, главой которого был Хэстингс. Когда мэр высказывает недоверие, Ричард разыгрывает крайнее возмущение: «Разве мы турки или безбожники? Разве могли мы казнить его без суда столь поспешно, если бы не крайняя опасность для нас и государства?» (III, 5, 41—46). Мэр не только притворяется, что он поверил сказанному, но и обещает сообщить горожанам о казни, как будто бы он сам слышал признание Хэстингса в измене.

Холиншед сообщает, что казнь Хэстингса никого не обманула, — и Шекспир сохраняет суждение историка в словах писца: одиннадцать часов он переписывал набело приговор, который завтра будет прочитан в соборе, да столько же времени потребовалось, чтобы его составить, а всего лишь пять часов назад Хэстингс был жив, не обвинен и на свободе. Но никто не смеет признаться, что увидел этот злой умысел.

В цепи обстоятельств, способствующих успеху тирана, важную роль играет народ. По сравнению с источником, Шекспир освещает позицию горожан с явной иронией: они предвидят опасность, угрожающую Англии, однако, поговорив о положении дел, решают: «но оставим все это на волю Божию», «да поможет нам Бог», «Бог знает», «если Бог не защитит». У Холиншеда этих ссылок на бога нет. Искусную речь Бэкингема, в которой он предлагает ради блага Англии провозгласить Ричарда королем, горожане встречают растерянным молчанием. Бэкингем рассказывает Ричарду, что эти «безъязыкие чурбаны» упорно отказывались кричать «Король Ричард». Бэкингем прибегнул к угрозам: «Что значит это дерзкое молчанье?», заставил лорда-мэра повторить свою речь, и тот повторил, ссылаясь на герцога, не прибавляя ни слова от себя. Пришлось прибегнуть еще к одной уловке — слуги Бэкингема разыграли «народную поддержку»:

Как кончил он, тут молодцы мои
Вверх шапки кинули, поодаль стоя,
И жидко крикнули «Король наги Ричард!».
Воспользовался этой горстью я,
Сказал: «Друзья и граждане, спасибо.
Рукоплескания и клики ваши —
Знак мудрости и к Ричарду любви».

(III, 7, 34—10)

Весь этот рассказ Бэкингема точно соответствует изложению Томаса Мора, как и последующая сцена, в которой делегация от горожан уговаривает Ричарда принять венец. Правда, Шекспир дополняет источник, в частности, вводит упоминание о набожности протектора, а также определения «христианский принц», «христианская страна», типичные для трактатов о добродетелях «христианского государя». Кроме того, в речь Ричарда вводятся важные моменты — упоминания о тяготах высокого сана и о народной любви. Ричард благодарит народ за «всеобщую любовь».

Холиншед приводит оценку всей этой церемонии: «Многие удивлялись, почему Бэкингем и Ричард держались так странно... ведь они сами знали, что среди слушателей не было ни одного, даже самого тупого, кто бы не понимал, что все это дело было заранее улажено между ними». Историк оправдывает пассивность народа: «Но мудрым людям лучше не вмешиваться в эти королевские игры. Они играются на эшафоте, и бедняки должны быть только зрителями» (Холиншед, III, 396). Этот вывод историка Шекспир опускает.

В целом позиция драматурга вполне соответствует позиции Томаса Мора и Холиншеда, который писал: «Ибо не могут люди хорошо говорить или думать о тиране, который рвет их на части своими когтями подобно волку, выпущенному в стаю овец» (III, 431). В драме ненависть к тирану выражена в проклятиях низвергнутой королевы Маргариты, королевы Елизаветы, у которой Ричард убил сыновей, даже мать Ричарда герцогиня Йоркская преграждает ему путь проклятиями.

Ричард убежден, хотя и не до конца, в том, что бог, суд, право, закон — всего лишь понятия, изобретенные слабыми для защиты от сильных, это «призраки», «тени», «пустые сны», с которыми сильный и смелый человек может справиться. Однако окружающие сохраняют веру в эти человеческие понятия, и в этом их превосходство над Ричардом, несмотря на их слабости, недостатки и пороки. В самом Ричарде оживают эти «призраки», он испытывает муки совести, но умеет преодолеть страх перед возмездием⁹.

Психологическое объяснение стремления Ричарда к власти Шекспир дает в его словах: «Я в чреве матери любовью проклят, чтоб мне не знать ее законов нежных». Однако рассуждения Ричарда о собственном «уродстве» служат ему скорее для самооправдания. Опровержение этих оправданий заключено в сцене обольщения леди Анны. В начале этой сцены Анна встречает страшными проклятьями убийцу своего мужа и свекра, в конце почти соглашается стать его женой. В этом сказываются не только слабость и моральная податливость. Анна поверила, что этот суровый воин, которого все боятся, страдает от любви к ней сила его страсти придает ему очарование, которого лишила его природа. Позднее Анна признается себе: «Мое женское сердце глупо пленилось его медовыми речами». Ричард упоен победой, но он радуется ей как воин, сразивший противника, к обманутой жертве он относится с иронией и даже презрением. Радости любви ему недоступны не потому, что он отталкивает своим «уродством», а потому, что честолюбие и борьба за корону уже давно уничтожили в его характере другие чувства. Даже ненависти к врагам он не испытывает, а просто убирает их с пути.

Нельзя принять объяснение драмы, высказанное в некоторых статьях 1930-х гг., якобы в честолюбии и жестокости Ричарда виновато время — эпоха междоусобных распрей. Действительно, тирания Ричарда возникает после длительной гражданской распри, однако Шекспир нигде не высказывает этой идеи, напротив, он показывает, что даже в речах Ричарда ссылки на плохое время — не более, чем политический прием для оправдания своих целей¹⁰.

Для осуществления своего замысла автор создает сцены, в которых показана роль тех сил в государстве, которые призваны ограничить королевский произвол, — это королевский совет, архиепископ как глава церкви, лорд-мэр как глава городского самоуправления, народ, который надеется на бога. Ричард терпит поражение не потому, что началось народное восстание, а в результате объединения лордов и военачальников, спасающих Англию и собственные жизни. Ричмонд, будущий Генрих VII Тюдор, выведен в финале как освободитель страны от кровавого тирана, хотя можно предвидеть, что после его воцарения начнется расправа с побежденными.

В финале хроники Шекспир допускает отступление от источника. У Холиншеда Ричард мог спастись бегством, потому что ему привели коня, однако он понимал, что не найдет в стране поддержки, и предпочел погибнуть в бою. Шекспир сохраняет только этот момент, но опускает детали. Холиншед рассказывает, что тело убитого короля без всех доспехов и даже без клочка одежды было привязано к коню военного герольда, как будто это был боров или теленок. Труп бросили около какой-то церкви. По всей Англии сразу же сорвали его гербы, как бы желая, чтобы и память о нем была похоронена вместе с телом. И Холиншед поясняет, что происшедшее с Ричардом — возмездие за его дурные дела (Холиншед, III, 445—447).

Почему Шекспир опустил столь эффектные детали? Возможно, в его намерение не входило снижать образ героя столь натуралистическими моментами, которые к тому же снижают и образы его победителей. В драме Ричард с самого начала и до последнего момента представлен как незаурядная личность, отважный воин, предпочитающий бегству гибель в битве.

Одна из трудных проблем, связанных с хроникой «Ричард III», — отражение в тексте пьесы современных Шекспиру моментов в политике и жизни Англии. В трилогии о Генрихе VI и в хронике о Ричарде III можно уловить аналогии с современностью, хотя и весьма туманные. Уже упоминалось, что Шекспир развивает тему «раздельных советов». Известно, что всесильный государственный секретарь и лорд-казначей Вильям Сесиль создал свой Тайный совет, состоявший из преданных ему членов королевского совета, с которыми он предварительно решал все дела. Политическая демагогия Ричарда и Бэкингема в оправдание казни Хэстингса вызывает аналогии с некоторыми приемами выдающихся деятелей XVI—XVII вв. Приведем лишь самые близкие параллели. Сразу после Варфоломеевской резни 1572 г. посол королевы Елизаветы в Париже Фрэнсис Уолсингем передал Екатерине Медичи осторожно высказанное сомнение английской королевы в том, что вряд ли гугеноты были настолько сильны во Франции, если их оказалось так легко перебить. На это Екатерина Медичи возразила, что опасность для ее жизни и для государства была столь велика, что нельзя было прибегнуть к медленным законным средствам. Позднее в самой Англии правительство Елизаветы оправдывало сходными аргументами казнь Марии Стюарт: несмотря на то, что шотландская королева уже восемнадцать лет была в тюрьме, ее обвинили в намерении убить Елизавету. Французскому королю Генриху III в ответ на его протест Елизавета объявила, что она вынуждена была так поступить ради спасения собственной жизни.

Шекспир создал подлинно исторические драмы и трагедии, в которых единство истории и современности присутствует в такой форме, что актуальная для его времени проблема приобретает общеисторическое звучание.

Примечания

1. Исследователи Шекспира чаще всего ссылаются на издание Босвел-Стоуна, где содержатся только те места из «Хроник» Холиншеда, которые использовал Шекспир. Между тем бывает важно установить, что Шекспир мог взять из источника, но изменил или не использовал. Мне оказалось доступным издание 1807—1808 гг. в 6 томах, где сохранены титульные листы издания 1587 г. В библиографических ссылках дается сокращенное название: Holinshed R. Chronicles of England, Scotland and Ireland... L. [1807—1808]. В данной книге ссылки приведены в тексте, указаны том и страницы.

2. Ссылки на текст исторических хроник Шекспира даются по изд.: Shakespeare W. The Works... Ed. by W.G. Clark and W.A. Wright. L. 1961 (The Globe ed.). Указаны акт, сцена, строки.

3. Этой теме была посвящена моя давно опубликованная статья: Комарова В.П. Современность в хронике Шекспира «Король Генрих VI, часть вторая» // Вестник Ленингр. унив. Сер. истории, яз. и лит., 1964, № 8, вып. 2, с. 83—96.

4. La Primauday P. Academie Française... [Basel], 1958. P. 306; Armstrong W.A. The Elizabethan conception of the tyrant. // Review of English studies, vol. 22, 1946. P. 168.

5. Aristotle's Politiques, or discourses of government... By Loys le Roy, called Regius. L., 1598. О концепции Аристотеля см.: Доватур А.И. Политика и политии Аристотеля. М.—Л., 1965.

6. Languet H. Vindiciae contra tyrannos: a defence of liberty against tyrants... L., 1689. P. 1—3, 8, 14, 23—30 etc.

7. Tacitus. The Annals of Cornelius Tacitus. The Description of Germanie... The Ende of Nero and the beginning of Galba. — Fower books of the Histories. The life of Agricola... L., 1598. P. 7.

8. Ibid. Preface to «The Ende of Nero»... P. 13—14.

9. Тема совести и характер Ричарда Третьего освещены в монографии В. Клемена, которая не утратила своего значения: Clemen W. Kommentar zu Shakespeares «Richard III». Göttingen, 1957.

10. Убедительная критика попыток оправдать тирана ссылками на «время» дана в исследовании Зд. Стршибрны: если время стало плохим, то сам Ричард во многом его таким сделал (Stříbrný Zd. Shakespearovy historické hry. Praha, 1959. S. 144). Против попыток оправдания Ричарда III выступал украинский шекспиролог В. Безушко: «Нельзя видеть в этой хронике проблему высокоталантливой индивидуальности и оправдание сильной личности» (Безушко В. Вил'эм Шекспир — республиканец? // Зап. Наукового товариства им. Шевченка. 1934. Т. 153. См. также: Селезинка I.О. Проблема морального критерію в хрониках Шекспира. Іноземна філологія. Вип. 39. Львів, 1975. С. 163—168. Ее же: Тема преступления и наказания в хрониках и трагедиях Вильяма Шекспира. Автореф. канд. дис. Л., 1986.