2. Легенды и гипотезы

Многочисленные легенды и анекдоты о жизни Шекспира возникли в XVII в., и первые биографы Джон Обри (Aubrey, 1626—1697), Николас Роу (Rowe, 1674—1718), Эдмунд Мэлоун (Malone, 1741—1812) собирали и публиковали любые материалы о Шекспире. Дж. О. Холливелл-Филлиппс — один из первых исследователей, кто проследил истоки всех сведений и высказал суждения о их достоверности. Позднейшие исследователи до настоящего времени расходятся в оценках и высказывают новые гипотезы, в той или иной степени убедительные. Приведем лишь наиболее существенные традиционные легенды.

Сомнительные сведения сообщает Джон Обри. В детстве Вильям помогал отцу в его ремесле, но когда закалывал теленка — произносил речь и был склонен к театральным сценам. В юности он якобы стал школьным учителем и сочинял стихи — он написал шутливую эпитафию на ростовщика Джона Комба. Биографический очерк Роу включен в его издание сочинений Шекспира, опубликованное в 1709 г. Несколько легенд и анекдотов ему сообщили актеры Томас Беттертон и Вильям Дэвенант. Роу приводит легенду о том, что юный Шекспир занимался браконьерством, убил оленя в парке сэра Томаса Люси и вынужден был спастись бегством от преследования. Эту легенду многие биографы считают правдоподобной, однако было установлено, что заповедника с оленями в окрестностях Стрэтфорда не было.

Ссылаясь на Дэвенанта, Роу сообщает, что граф Саутгемптон дал Шекспиру тысячу фунтов на серьезную покупку, — предполагают, что только благодаря этой помощи Шекспир в 1597 г. мог приобрести «Нью Плейс». Наконец, здесь приводятся сведения о дружбе Шекспира и Бена Джонсона и спорах между ними. Особенно много домыслов возникло о занятиях Шекспира в первые годы его жизни в Лондоне, т. е. в годы 1585—1592, о которых нет никаких достоверных документов. Биографы убеждены, что Шекспир отправился в Лондон, не имея ни денег ни друзей. Источник еще одной легенды — тот же Вильям Дэвенант: якобы Шекспир прислуживал у театров — охраняя лошадей джентльменов, чтобы их не украли. Между тем установлено, что недалеко от театров были таверны и стойла для лошадей, где была обеспечена охрана. Со времен Э. Мэлоуна известна и другая, более правдоподобная легенда — якобы сначала молодой Шекспир был помощником суфлера в театре, а потом его приняли как актера. К числу популярных анекдотов относится рассказ о том, как молодая горожанка пригласила Ричарда Бербеджа на свидание, а Шекспир подслушал их разговор и явился раньше Бербеджа. Когда тот пришел, то услышал в ответ: «Вильям Завоеватель был раньше Ричарда III».

Маловероятна история, связанная с комедией «Веселые виндзорские кумушки», якобы написанной потому, что королева Елизавета выразила пожелание увидеть на сцене влюбленного Фальстафа. Не вполне достоверны и сведения о постановке пьесы «Ричард II» накануне восстания Эссекса.

Наиболее убедительную гипотезу о «темных годах» в биографии Шекспира высказал Э.К. Чэмберс: Шекспир уехал в Лондон после знакомства с театральной труппой, которая пользовалась покровительством знатных любителей театра. Уже первые его пьесы свидетельствуют о знакомстве Шекспира с пьесами его современников, которые шли на сцене, когда он появился в Лондоне, в частности с популярной трагедией Марло «Тамерлан Великий». «Хроники» Рафаэла Холиншеда, опубликованные вторым изданием в 1587 г., пользовались огромной популярностью, и Шекспир, создавая драмы о правлении Генриха VI, уже прочел многие разделы исторического труда, объединил факты из разных периодов, создавая художественное обобщение. Ранние комедии, поэмы и сонеты свидетельствуют о знакомстве с Овидием, пьесами Плавта и сонетами современников Шекспира.

Можно поддержать интересную гипотезу Вильяма Гиффорда, издателя произведений Бена Джонсона, об отношениях двух драматургов. К сожалению, получило распространение убеждение в их соперничестве. Биограф Томас Фуллер (1608—1661) в числе множества сомнительных анекдотов приводил рассказ об остроумных поединках Шекспира и Бена Джонсона. Джонсона он сравнивал с испанским кораблем, а Шекспира — с английским военным кораблем. Бен превосходил Шекспира ученостью, но походил на испанский галион — прочный, но медленный, а Шекспир подобно английскому военному кораблю, который меньше по размеру, но легче в плавании, мог использовать любые приливы, менять направление при любом ветре благодаря быстрому уму и изобретательности. Этот рассказ не дает оснований подвергать сомнению длительные дружеские отношения, известно, что Шекспир помогал Джонсону в постановке его комедий и трагедии «Падение Сеяна».

Гипотеза Гиффорда состоит в том, что в пьесе Джонсона «Стихоплет» в первой сцене 5-го акта суждения о поэзии Вергилия приписывают Шекспиру¹. Эти суждения необходимо полностью привести в точном прозаическом переводе, поскольку, на мой взгляд, они содержат глубокий анализ искусства Шекспира, сделанный талантливым критиком, каким стал позднее Бен Джонсон. В 1602 г. они могли быть отнесены только к Шекспиру. Установлены многие намеки на современных Джонсону поэтов и драматургов в этой публицистической и сатирической драме. Привожу оценки, которые относятся к Шекспиру.

Гораций.

Я вижу в нем возвышенный дух,
В бореньях мысли, под влиянием его светлого разума
Очищенный от всех грубых и необузданных влечений,
Свойственных обыкновенным людям.
По своей природе он близок небесным существам:
Суров обличьем, сдержан в поведенье,
Он столь же безупречен и уверен в себе, как Юпитер.

Галл.

В то же время слух его столь нежен и чуток,
Что, заботясь о совершенстве каждого слова,
О том, чтобы все было достойно его славного имени
И его личности, привлекающей столь пристальное внимание,
Он все еще отвергает зрелые плоды —
Не видит достоинств в своих поэмах:
Как будто та часть его духа,
Которая в них запечатлена,
Не имеет права быть изображенной в столь телесных красках.

Можно вспомнить, что Шекспир в посвящении к поэмам говорил о «неотшлифованных строках», «о неумелых неискусных строках». Но более верным кажется другое толкование: Шекспир не желал публиковать сонеты, имеющие автобиографический характер.

Тибулл.

Все, что он написал, содержит столь истинные и глубокие суждения,
Извлеченные из всех важнейших сторон нашей жизни,
Что если бы кто-либо запомнил его строки,
Тот мог бы в любом серьезном деле Призвать на помощь дух его.

Цезарь.

Ты хочешь сказать, что часть его творений
Послужит доводом в любой беседе?

Тибулл.

Так, благородный Цезарь.

Август задает вопрос об учености Вергилия, вопрос, странный применительно к знаменитому автору «Энеиды», но вполне уместный, если речь идет о Шекспире. И Август задает вопрос именно Горацию. Слова Горация во многом согласуются с оценкой, которую Бен Джонсон дает Шекспиру в поэме, опубликованной в фолио 1623 г.

Гораций.

Его ученость — не школярский лоск,
Не способность, как эхо, повторять чужие звуки,
Чтобы скорей снискать пустую славу;
Она не в длинных путанных реченьях,
В туманных и банальных обобщеньях,
Но самый непосредственный итог
Анализа и жизни и искусства.

Гораций объясняет, почему эта поэзия бессмертна:

Гораций.

Его поэзия столь мощно и сильно вобрала в себя жизнь,
Что, пока она существует, — она будет впитывать силу от жизни
И жить после нас, вызывая еще большее восхищение.

В оригинале стоит «ramm'd with life», т. е. введен глагол, означающий «вбивать, трамбовать, втискивать, вколачивать», — более подходящий для описания ремесла каменщика, чтобы передать, с какой силой жизнь вторгается в поэзию, как плотно она заполняет все пространство стиха, т. е. поэзия до предела насыщена жизнью и будет набирать силу от жизни в будущем. Приведенные суждения Бена Джонсона могут быть отнесены только к творчеству Шекспира.

Примечания

1. Jonson Ben. The Works ed. by W. Gifford. London, 1875. Vol. 2. P. 174—176.