2. Сонеты

Сонеты Шекспира породили множество споров, загадки не решены до наших дней, несмотря на упорные поиски друга и возлюбленной, которым посвящены сонеты¹. Некоторые исследователи оспаривают автобиографический характер сонетов, доказывая, что Шекспир всего лишь обратился к популярному в его время жанру. Итальянский сонет утвердил очень строгую форму: четырнадцать строк, два катрена и два терцета, определенное чередование рифм. Петрарка и его многочисленные подражатели («петраркисты») в европейских странах создали этому поэтическому жанру популярность в XVI и XVII вв.² Шекспир мог быть знаком прежде всего с английскими поэтами — сонеты писали Томас Уайет, Генри Ховард граф Сэрри, Филип Сидни, Эдмунд Спенсер, а в 1591 г. появилось издание сонетов Сэмюела Дэниела. О том, что Шекспир писал сонеты, известные в кругу близких друзей, упоминал Фрэнсис Мирес в сочинении «Сокровищница мудрости», опубликованном в 1598 г., — в нем оживает остроумная душа Овидия, как и в поэмах.

Впервые сонеты опубликовал Томас Торп в 1609 г. с загадочным посвящением «Мистеру W. H.» — «единственному вдохновителю» сонетов. Он назван «begetter», т. е. «породивший» сонеты, и кроме того, издатель в посвящении желает этому вдохновителю счастья и вечной жизни, обещанной нашим вечно живым поэтом. Не вызывает сомнений, что публикация была пиратской, однако никаких следов протеста со стороны Шекспира нет. Большинство исследователей обосновали гипотезу, что другом Шекспира был граф Саутгемптон, а издатель переставил инициалы (Henry Wriothesley), чтобы завуалировать его имя. Однако высказывались сомнения: слово «мистер» недопустимо в обращении к знатному лицу, поэтому ни Генри Ризли, ни Вильям Херберт не были героями сонетов. Существенный аргумент в пользу Саутгемптона высказал биограф Шекспира Сидней Ли. Он воспринял сонет № 107 как отклик Шекспира на смерть королевы Елизаветы в 1603 г. и освобождение Саутгемптона из тюрьмы, куда он был заключен пожизненно после казни Эссекса и других участников заговора. Некоторые образы действительно могут быть истолкованы как намек на изменение политической обстановки: освобождение любви из темницы, «коронование», превратившее неуверенность в реальность и провозгласившее мир, и «капли бальзама», которым целительное время освежило любовь. Споры возникли в связи с толкованием слова «endured» — получается, что «смертная луна» перенесла затмение, т. е. королева Елизавета не умерла.

Однако в тексте Шекспира этот глагол имеет и другое значение. Например, Эдгар говорит старому Глостеру: «Нужно переносить уход отсюда так же, как и приход сюда» («Король Лир», V, 2, 9—10). Человек должен «претерпеть» и свою смерть. В сонете глагол имеет дополнение «eclipse», означающее не только «затмение», но и «гибель», от греческого «уход» или «падение». Таким образом, можно признать толкование, предложенное Сиднеем Ли, как верное³. Сложность заключается в том, что этот сонет может быть откликом на освобождение Саутгемптона и возрождение любви Шекспира к своему покровителю, но друг Шекспира, соблазненный «смуглой дамой», мог существовать не обязательно среди знатных лиц.

Поиски «смуглой дамы» не увенчались даже сколько-нибудь правдоподобной гипотезой. Известные лондонские куртизанки не могут претендовать на эту роль, в одном из сонетов поэт ясно говорит, что его возлюбленная ради него забыла супружеский обет, что его собственная любовь греховна, что, соблазнив его друга, возлюбленная еще раз нарушила любовную клятву верности. Наконец, если принять гипотезу о связи загадочной поэмы «Уиллоуби и его Авиза» с увлечением юного Генри Уиллоуби, то предметом любви была добродетельная дама, а не куртизанка.

Часть сонетов посвящена другу, которого поэт уговаривает жениться, чтобы сохранить свою красоту в потомстве. Вместе с тем он признает, что его друг ведет легкомысленный образ жизни, что за внешней красотой скрывается «гнилостный запах сорняков», что он стал общим достоянием (сонет 69). И сразу же поэт находит другу оправдание: он красив, а красота обладает властью преображать истинную сущность, и если женщина преследует любовью, то сын женщины обычно уступает.

С темами любви и дружбы связан образ Времени, — и благодаря этому личные чувства поэта воспринимаются как проявление общих законов развития и изменения. Время выступает как живое существо, как могущественная разрушительная и созидательная сила, становится символом деятельности людей. Я вижу, говорит поэт, как благородные башни сравниваются с землей, как вечная медь становится жертвой ярости смертных, как государства клонятся к упадку, а голодный океан поглощает королевства. Время разрушает не только замки и памятники, но и духовные ценности — оно не только даритель красоты и успеха, но «кормится редкостями природной истины», т. е. даже самое совершенное создание природы скашивает своей косой.

В сонете 115 поэт говорит о «тирании Времени»: миллионами случайностей Время «вползает, нарушая обеты, меняет законы королей, заставляет померкнуть священную красоту, притупляет острейшие намерения, увлекает сильные умы на путь изменения вещей» — в этом буквальном переводе сохраняется важнейшая мысль: время не только разрушает, но и порождает новое и творцами становятся «сильные умы» или «сильные духом».

Поэт объявляет войну Времени, и его оружие — поэзия, вечное искусство. Душа поэта живет в его стихах, «дети», рожденные мозгом, будут жить в листках бумаги (сонет 77). Еще одна сила не склоняется перед Временем — его любовь. Если вдуматься в многочисленные метафоры, связанные с темой любви, то можно увидеть, как эта тема впитывает весь мир, все отношения в природе и обществе. Соотношение чувственного и нравственного начал в любви предстает в метафорических картинах: розы, пораженные гнилью, кажутся столь же прекрасными, но они лишены аромата, они живут, не пробуждая ничьей любви, увядают, не пользуясь уважением, умирают в одиночестве. «Сладостные розы» гибнут иначе, из них после их смерти создают сладчайшие ароматы.

Противопоставление «сорняков» и цветов служит для этической оценки людей, не умеющих любить, но управляющих чувствами других людей. В сонете 94 идет речь о тех, кто умеет притворяться, кто, подобно камням, холоден, редко поддается искушению: «они по праву наследуют милости небес и возделывают богатства земли, спасая ее от истощения». Такие люди владеют собой — речь идет не только о властителях, но вообще о сильных людях: побуждаемые честолюбием и эгоизмом, они «живут и умирают для себя». Но они полезны в обществе, хотя порок в таких людях более неприятен, чем недостатки «низких» по своему положению их слуг и подданных: «гниющие лилии пахнут намного хуже, чем сорняки».

В нескольких сонетах поэт рисует порабощение разума любовной страстью, которая воспринимается как лихорадка, безумие, «глубокая рана в сердце». Лишенная разумного нравственного начала похоть приводит к преступлениям, к нарушению обетов, она безумна в преследовании, но, утоленная, влечет презрение. Есть сонеты, где верная, прочная любовь противостоит политике, изменчивости в жизни. Возможно, вторжение метафор из мира политики связано с намеками на какие-то события, известные его друзьям, но благодаря поэтическим образам создается обобщение, верное для других времен.

В знаменитом 66-м сонете, который, по общему мнению, перекликается с монологом Гамлета «Быть или не быть», Шекспир дает общую оценку века. Он страдает не только от личных горестей, от измены друга и возлюбленной, но и от господства зла в мире: чистейшая вера предана, совершенство поругано, девственность грубо развращена, язык искусства связан властями — глупость властвует над мудростью, простая истина слывет наивностью — везде «пленник Добро влачится за господином Зло».

Трагические образы вторгаются в сонеты, где поэт описывает измену возлюбленной: он признает, что будет сражаться на ее стороне, он готов оклеветать себя, признать несуществующие недостатки, лишь бы оправдать любимую; он способен на высшее самоотречение, потому что любовь лишает его права на защиту. Звучит тема всепоглощающей любви, способной прощать страдания, и благодаря метафорическим образам и ассоциациям поэтическая исповедь приобретает общечеловеческий характер. Поэзия бессмертна и дарует бессмертие любви⁴.

Примечания

1. Известный русский шекспировед Н.И. Стороженко доказывал, что сонеты имеют автобиографическую основу: Стороженко Н.И. Сонеты Шекспира в автобиографическом отношении. — В кн.: Стороженко Н.И. Опыты изучения Шекспира. Изд. учеников и почитателей. М., 1902. Его же: Очерки истории западноевропейской литературы. Лекции, чит. в Московском университете. Изд. учеников и почитателей. М., 1908. С. 177.

2. О влиянии Петрарки на развитие европейского сонета дает представление антология: Западноевропейский сонет XIII—XVII вв. Л., 1988. Вступ. статья З.И. Плавскина и комментарии И.П. Володиной к разделу «Италия». Из английских поэтов в сборнике представлены Т. Уайет, Серрей, Гревилл, Дэниел, Драйтон, Сидни, Спенсер, Шекспир, Донн, Мильтон и другие авторы (составление и комментарии Г.В. Яковлевой). Комментарии А.А. Аникста в его издании сонетов на английском языке (М., 1965) содержат различные трактовки отдельных сонетов и в частности сопоставления с биографией Шекспира. В новом издании сонетов в оригинале и в разных переводах: У. Шекспир. Сонеты. М., 2000 М.И. Воропанова анализирует различные комментарии к отдельным сонетам, особенности поэтического стиля и переводов. Оба упомянутые издания являются весьма ценными для изучения сонетов. В издании: У. Шекспир. Сонеты. М., 1996 собраны, главным образом дореволюционные переводы, особенно много переводов Н.В. Гербеля.

3. Трактовка сонета 107, предложенная Сиднеем Ли, была мною поддержана в популярной статье «Художественные образы в сонетах Шекспира» — «Нева», 1964, № 4. С. 174—176, а также в монографии «Шекспир и Библия» (СПб., 1998). С. 139—140.

4. Назовем лишь немногие исследования, посвященные английскому сонету и сонетам Шекспира: Mackenzie B.A. Shakespeare's sonnets, their relation to his life. Cape Town, 1946; Baldwin, Th.W. On the literary genetics of Shakespere's (!) poems and sonnets. Urbana, 1950; Schaar C. Elizabethan sonnet themes and the dating of Shakespeare's sonnets. Lund — Copenhagen, [1962] Сабанцева M. T. Литературная полемика в сонетах Шекспира. — Нравственно-гуманистическая проблематика и художественные искания литературы. Сб. статей. Хабаровск, 1977.