Великое открытие

Археология знает примеры, когда случайная находка какого-нибудь черепка давала толчок к дальнейшим розыскам, приводившим к восстановлению целых эпох.

Так случилось и с Шекспиром.

В 1908 г. профессор истории литературы в Новом Брюссельском университете и депутат от города Льежа Селестэн Демблон натолкнулся в английском журнале «Девятнадцатый век и после» за 1906 г. на статью: «Будущее изысканий о Шекспире», принадлежащую перу самого авторитетного шекспироведа и по иронии судьбы упрямейшего стратфордианца Сиднея Ли.

Демблон сам был шекспироведом, но, в противоположность Сиднею Ли, не верил в то, что неграмотный ростовщик из Стратфорда мог быть автором «Гамлета». Не поддавшись, однако, и увлечению бэконианцев, он производил розыски в других направлениях и сначала заинтересовался графом Саутгемптоном, которого и бэконианцы, не без основания, подозревали в творческом сотрудничестве с Шекспиром. Затем он последовательно «увлекся» знаменитым путешественником и писателем Уолтером Рэли, потом — поэтом Ричардом Барнфильдом, в поэме которого много сходства с «Венерой и Адонисом», и другими современниками Шекспира.

Эти изыскания имели ту пользу, что заставили его тщательно изучить жизнь и персонажей этого золотого века английской литературы. А это знакомство значительно облегчило ему задачу, когда Сидни Ли невольно натолкнул его на след настоящего Шекспира. В своей статье С. Ли привел выписку из бумаг, найденных английской Исторической комиссией по изучению памятников в Бельвуаре, родовом замке графов Рэтлендов, затерянном в лесах Лейчестерского графства. Среди хозяйственных записей конца XVI и начала XVII вв., рисующих домашний быт аристократических замков этой яркой эпохи, значилось, что 31 марта 1613 г. управляющий уплатил г-ну Шакспиру за девиз для геральдической эмблемы своего господина 6-го графа Фрэнсиса Рэтленда, брата покойного Роджера Рэтленда, к рыцарскому турниру 44 шиллинга и такую же сумму Ричарду Бербэджу за то, что он ее раскрасил. А тут еще Сидни Ли сообщил, что именно Роджер Рэтленд в свое время добился от Геральдической комиссии дворянского герба для Джона Шакспера-отца...

Очевидно, что речь шла о нашем стратфордце Шакспере, раз упоминается имя Ричарда Бербэджа, его товарища по театру и живописца-любителя. И Демблон задался вопросом, который нам теперь покажется вполне естественным, но, который, однако, не возник ни у Ли, ни у кого другого, менее знавшего и чувствовавшего эпоху Шекспира.

Какое отношение мог иметь Шакспер к владельцу замка Бельвуар, отстоящему так далеко и от Лондона, и от Стратфорда?

И внимание Демблона, естественно, остановилось на Роджере Рэтленде, умершем в 1612 г., одном из интереснейших людей своего времени, друге, родственнике и сподвижнике Эссекса, ближайшем друге Саутгемптона.

Потомственный аристократ, пятый граф Рэтленд интересовался литературой и особенно театром, где, несомненно, пробовал свои силы. Как и Шекспир, он не оставил после себя ни одной рукописи, и хотя играл видную роль в политических событиях того времени, биографические сведения о нем были весьма скудны — всего несколько строк в 63-томном Национальном биографическом словаре, извлеченных Арчбольдом из «Путешествий Елизаветы и Иакова I».

Селестэн Демблон почувствовал, что стоит перед завесой той «прекрасной тайны», о которой говорил Чарльз Диккенс, перечитывая Шекспира, и бросился разыскивать новые материалы о Рэтленде, и чем дальше углублялся он в эту работу, тем больше убеждался: Роджер Рэтленд и Шекспир — одно и то же лицо.

С Рэтлендом мистическая тайна, окружавшая личность Шекспира, впервые перестает быть загадкой и оказывается хорошо продуманной политической мистификацией, сбившей с толку сперва елизаветинскую полицию, а потом и грядущие поколения.

Зная жизнь и личность Рэтленда-Шекспира, мы совершенно иначе и несравненно полнее воспринимаем теперь его творения, где рельефно отразилась жизнь автора, и можем провидеть в них то, что прежде казалось странным и даже нелепым.

К сожалению, Демблона больше занимали изыскания новых историко-биографических материалов в творениях Шекспира, и он также чересчур увлекся борьбой с традиционным шекспироведением, где высказал ряд смелых и остроумных догадок и неясной роли во всей этой истории стратфордского Шакспера. Поэтому из всего обширного исследования Демблона мы предлагаем вниманию читателей только те его соображения, где убедительно доказывается, что под маской Шекспира скрывается именно Рэтленд, биография которого самым тесным образом связана с его творчеством.