Платоническая любовь

Тема платонической любви в те десятилетия имелась тогда и в пьесах, и в стихотворениях других поэтов. Причина этому — брак «немыслимого» поэта и дочери сэра Филиппа Сидни был платонический. Кое-кто предпочитал объяснять это странное обстоятельство импотенцией графа. Но в поэтическом сборнике «Жертва любви, или Жалобы Розалины» (Loves Martyr, or Rosalins Complaint. L., 1600.), реквиеме по графу Ратленду и Елизавете Сидни, имеются стихи Голубя (то есть Ратленда), посвященные жене, которая зовется там Феникс. Вот что мы читаем в одном из них:

Chastnesse farewell, farewell the bed of Glory,
Constraint adew, thou art loves Enemie,
Come true Report, make of my Love a storie.

Напомню, Гамлет в конце говорит другу Горацио: «Tell my story».

Cast lots for my poor heart, so thou enjoy me,
Come come sweet Phoenix, I at lengh do claime thee,
Chaste bird, too chaste, to hinder what is willing,
Come in mine arms and wele not sit a billing.

Ниже привожу подстрочник в девяти строчках, в семь содержание не уместилось:

Прощай, прощай невинность, ложе Славы,
И сдержанность — могильщица любви.
Поведай миру, Истина, мою любовь,
Вступись за сердце бедное мое.
Ты будешь счастлива со мною, Феникс,
Прекрасная и чистая голубка,
Приди, давно пора позвать тебя.
Твоей невинности противна страсть,
Но поцелуев голубиных мало.

Мне не удалось передать единоначалие каждой строки. Эта часть песен сделана по образцу 119 псалма Ветхого Завета.

Семистишье взято из первой части «Песен Голубя», посвященных жене. Супруги помирились, и стихи полны надежды, что брак их и Феникс все-таки осуществится, они станут не только жрецами платонической любви во имя поэтической славы, но их свяжет и земная страсть. Стихи прекрасны, исследователи видят в них руку Шекспира¹. Читать их без волнения нельзя: так преданно, вдохновенно, страстно любит Голубь свою чистую голубку Феникс: наконец-то они снова вместе, теперь их любовь станет полнее, человечнее. Но надежда его не сбылась. Из диалога Голубя и Феникс (поэма Честера) мы узнаем, что Феникс после воссоединения, как была, так и осталась противница плотской любви.

    DOVE:

Command, О do command, what ere thou wilt,
My hearts bloud for thy sake shall straight be split

    PHOENIX:

Then I command thee on thy tender care,
And chiefe obedience that thou owst to me,
That thou especially (dear Bird) beware
Of impure thoughts, or unclean chastity.

Подстрочник:

    ГОЛУБЬ:

Так прикажи мне все, что пожелаешь.
Готов я сердца кровь сей час пролить.

    ФЕНИКС:

Да, прикажу. Я нежности желаю.
И послушанья, что ты должен мне.
Особенно страшись нечистых мыслей,
Блюди невинность, дорогая Птица.

Выходит, что именно Феникс ратовала за платоническую любовь — по мнению автора поэмы. А граф только подчинялся ее прихоти. Поэма-реквием, как доказал Илья Гилилов, вышла в конце 1612 года или начале 1613. Стихи, увы, слабые, и мне представляется, их автор — Бэкон. Он мог в подробностях знать печальную семейную историю, а отношение к графу и графине у него всегда доброжелательное. Но как перекликаются слова Феникс с отношением Фебы к ее возлюбленному Сильвию из комедии «Как вам это понравится»! Жак-меланхолик, прощаясь с друзьями, каждому желает что-то. «To Silvius. You to a long and well-deserved bed» (act 5, sc. 4, II. 90). Подстрочник: «Сильвию. Тебе давно и верно заслуженную постель». Пьеса была написана около 1600 года. Первый раз опубликована в Первом Фолио, у нее нет предшественницы. На основе этих двух фактов заключаю, что эта грустная комедия написана одним Ратлендом. При его жизни она никогда не имела подписи «Уильям Шекспир». Замечу, что «Сильвий» так и не обрел «а long and well-deserved bed».

Первый цикл Песен Голубя, приложенных к поэме, написан, когда Ратленд еще не был с женой в окончательном разладе. Они дышат надеждой. Второй цикл раздирает душу звучащим в них отчаянием. Он очень сильно отличается от первого, и естественно предположить, что в промежутке между написанием этих стихотворений произошло что-то, что разрушило их брак. Надежды Голубя рухнули, его возлюбленная жена никогда не разделит с ним супружеского ложа, никогда не будут они одной плотью. Умер граф в Кембридже. У его постели Елизаветы не было. Тот, кто написал поэму о Фениксе и Голубе, знал, что не граф повинен в платонических отношениях. В сборнике Честера есть и стих Шекспира — «Тренос», последнее прости, обращенное к друзьям (траурный плач прекрасно переведен Левиком). В нем тоже утверждается, что их платоническая любовь — «невинности (chastity) обет». Исследователи давно заметили, что песни Голубя, мужа прекрасной Феникс, до странности звучат в унисон с сонетами.

Вернемся к сонетам. Только о Джоне Донне мог говорить с таким смирением знающий себе цену поэт Шекспир в сонетах 80 и 86. Как истинно великий поэт, он, конечно, сознавал свой исключительный дар. Вспомните историю с опубликованием вместе с его стихами нескольких стихотворений Томаса Хейвуда под его фамилией. Но он мог, конечно, как никто, оценить и дар другого поэта. Приведу несколько строк из этих сонетов:

    СОНЕТ 80:

О, how I faint when I of you do write,
Knowing a better spirit doth use your name,
And in the praise thereof spends all his might,
To make me tongue-tied, speaking of your fame!...

Перевод С.Я. Маршака:

Мне изменяет голос мой и стих,
Когда подумаю, какой певец
Тебя прославил громом струн своих,
Меня молчать заставив наконец.

Подстрочник:

Робею я, когда тебя пою:
Ведь славит твое имя лучший дар,
Хвалу такою мощью воздает,
Что мой язык, хваля тебя, немеет.

    СОНЕТ 86:

Was it the proud full sail of his great verse,
Вound for the prize of all too precious you,
That did my ripe thoughts in my brain inhearse,
Making their tomb the womb wherein they grew?

Перевод С.Я. Маршака:

Его ли стих — могучий шум ветрил,
Несущихся в погоню за тобою, —
Все замыслы во мне похоронил,
Утробу сделав урной гробовою.

У Джона Донна есть стихотворение — «A Valediction: of the Book», где он, восхищаясь любимой женщиной, отдает ей дань как замечательному поэту. Именно этот стих породил догадку, кто была его невольная мучительница. А у Шекспира есть два сонета — 77 и 78, которые, похоже, откликаются на это стихотворение Донна.

Повторяю, подобные стихи Шекспир мог обратить только к Джону Донну. Ратленд в это время был уже болен, часто передвигался в кресле-коляске, а Донн был не то чтобы хорош собой, но загадочно привлекателен, худощав, подвижен и, конечно, превосходный поэт. Про его слог можно сказать, что он предтеча современного стиха. Вот как о нем пишет один из самых крупных современных исследователей его творчества:

«Поэзия пишется не под чьим-то влиянием, не в угоду литературным течениям или в подражание источникам, она исходит из живого сердца. <...> Своими песнями он выражает необычным остроумным языком все настроения любящего, чей опыт и воображение научили его понимать, что чувственность одушевляется блестящим умом; восхищение и презрительный гнев связаны неразрывно. <...> Стихи Донна обладают собственной мощной, незабываемой гармонией. <...> Донн, пожалуй, наш первый великий мастер поэтической риторики»².

Сонеты Донна, в сущности, не сонеты, он был настоящий поэтический новатор, только о нем Шекспир мог думать, задавая вопрос в начале сонета 76:

Why is my verse so barren of new pride?
So far from variation or quicke change?
Why with the time do I not glance aside
To new faund methods, and compounds strange?

Перевод С.Я. Маршака:

Увы. Мой стих не блещет новизной,
Разнообразьем перемен нежданных.
Не поискать ли мне тропы иной,
Приемов новых, сочетаний странных?

Судя по сонетам Шекспира и стихам Донна, Джон Донн был не только его поэтический соперник, они были соперники и на любовном ристалище. Смуглая леди, как мы уже говорили, — жена Ратленда, Елизавета Сидни. Значит, в 1609 году — год выхода «Сонетов» — или в конце 1608-го у Ратленда появились основания ревновать жену к некоему поэту, которого граф Ратленд очень высоко ценил. Ревновал тем более, что их брак, как мы знаем, был платонический. А может быть, именно поэтому.

Вот откуда у Донна стихотворение «Экстаз», в котором он, обращаясь к любимой женщине, объясняет прекрасным поэтическим слогом, что земная любовь тоже имеет право на существование. Так что зря смеялся К.С. Льюис над влюбленным Донном — кто же стихами доказывает женщине пылкость любви, когда надо действовать! Не очень-то легко действовать, если дама сердца предпочитает платоническую любовь даже в супружестве. (У Джона Донна есть два стихотворения, в которых прямо говорится о платонической любви.) В те годы как раз и создавался «Кориэт». Джон Донн принимал в нем участие, и у него был повод пожить какое-то время в Бельвуаре. В одном из стихотворений он описывает, как сильно и внезапно поразила его страстью замужней женщине: он вошел в комнату, увидел ее и погиб. Донн не публиковал своих стихотворений, они ходили по рукам, среди друзей. Первый сборник сонетов и песен вышел только после его смерти.

Судя по стихам Донна, сонетам Шекспира, элегиям Бена Джонсона и пьесе Т. Хейвуда «Жена, убитая добротой», в те годы разыгралась величайшая любовная драма, имевшая тяжкие последствия для всех ее участников. Каким-то образом о любви Джона Донна к Елизавете стало известно, и вокруг семьи Ратленда пошли самые оскорбительные слухи. Доведенный до белого каления, Ратленд пишет сонеты, обращенные к Смуглой леди, и «Троила и Крессиду» (то и другое выходит в 1609 году). Сонеты посвящены «мастеру (т.е. дворянскому сыну) W. Н.», по мнению многих шекспироведов, Уильяму Герберту графу Пемброку, двоюродному брату Елизаветы Ратленд и большому другу графа Ратленда. Есть свидетельства, что он был одним из главных зачинщиков брака Ратленда и Елизаветы Сидни. И в этом смысле он действительно единственный виновник сонетов: не будь этого брака, не было бы и сонетов — тех, что посвящены жене. Как раз в это время (1609 год) граф и графиня расстаются; графиня отправлена жить в один из замков, принадлежавших семье, о чем свидетельствуют бухгалтерские книги Бельвуара.

Осенью 1611 года несчастный Донн уезжает на континент на целый год, оставив жену на сносях. Жена родила без него мертвого ребенка.

Вернулся Донн в Англию осенью 1612 года, когда уже не было в живых ни Ратленда, ни Елизаветы, она покончила с собой через неделю после похорон мужа. И начинается самый тяжелый период в жизни Джона Донна. Душа его погружена во мрак. Он пишет одно из самых пронзительных, самых горьких стихотворений «Ночная песнь в день святой Люсии»³. Два года не отпускает скорбь. И в конце концов в 1615 году Джон Донн принимает сан, от чего ранее, в 1606 году, отказался, несмотря на то, что год был в материальном отношении для него особенно трудным.

Примечания

1. Гилилов И.М. Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса. М.: Изд-во «А.Р.Т.», 1997. С. 38.

2. Grierson H.J.C. Metaphysical Poetry // Seventeenth Century English Poetry / Ed. by W.R. Keast. N.Y.: Oxford Univ. Pr., 1962. P. 5, 6, 9, 11.

3. «A Nocturnal upon St. Lucy's Day Being the Shortest Day».