IV. Шекспир: лица и маски

Кто на самом деле создал великие литературные произведения, известные как творения Шекспира? Этот интереснейший и важнейший для всей мировой культуры вопрос сейчас широко обсуждают — выходят статьи и книги, организован специальный сайт, которым руководит английский деятель театра и кино Марк Райлэнс.

По традиционному взгляду, Шекспиром был обученный на медные деньги актёр и делец из Стратфорда-на-Эйвоне Уильям Шакспер (Shakspere — так в документах писали его фамилию). Но многие считают Шакспера подставным лицом, за которым, как за живой маской, скрывался подлинный автор (или авторы). Кто же мог им быть? В список кандидатов входят философ и политик Фрэнсис Бэкон, граф Оксфорд, граф Дерби, литератор Кристофер Марло, королева Елизавета...

В 1997 году в нашей стране вышла книга Ильи Гилилова [1], который сделал несколько открытий и вдохнул новую жизнь в старую идею о ключевой роли Роджера Мэннерса, пятого графа Рэтленда. Затем, в 2008 году, увидела свет монография Марины Литвиновой [2], выдвинувшей и развившей оригинальную гипотезу: Шекспир есть тандем, состоящий из графа Рэтленда и его воспитателя Бэкона, то есть гениального поэта и великого мыслителя. С другой стороны, западные литературоведы продолжают искать аргументы в пользу того, что Эдвард де Вер, 17-й граф Оксфорд и близкий ему круг литераторов ответственны за начальные версии многих шекспировских пьес, которые потом кто-то, видимо, переделывал и редактировал (об этом подробно рассказано в книге независимой исследовательницы из США Ирины Кант [6]).

Наверное, все эти концепции не исключают, а дополняют друг друга, и требуется уложить их в единую непротиворечивую картину. Свой вклад в решение такой сверхзадачи могут внести дошедшие до нас артефакты — печатные издания, рукописи, картины, памятники, гипсовые маски... В этой статье мы поговорим о двух таких «вещдоках».

Гипс и воск

С древних времён при создании скульптурных изображений, надгробных памятников использовали гипсовые маски, снятые с лица человека при жизни или после смерти. От шекспировской эпохи сохранилось много таких слепков, например Марии Стюарт, королевы Елизаветы I, Блеза Паскаля, Оливера Кромвеля. А нет ли среди них маски Барда?

В Германии, в библиотеке дармштадтского замка хранится пожелтевшая маска молодого мужчины (илл. 1), на тыльной стороне которой начертано: AoDm 1616, то есть указан год кончины Шакспера. Эту маску называют кессельштадтской, так как полагают, что немецкий граф Ф. фон Кессельштадт, собиравший разные редкости, приобрел её в Лондоне в 1775 году. После его смерти предмет попал в антикварную лавку, где в 1842-м был куплен придворным художником Дармштадта Л. Беккером, чьи потомки уступили его городским властям.

Илл. 1

Профессор английской литературы университета в германском Майнце Хильдегард Хаммершмидт-Хуммель привлекла для изучения реликвии разных экспертов и написала о ней книгу. Она уверена, что это слепок с актёра Шакспера (которого считает Шекспиром), однако далеко не все специалисты согласны с ней; так, директор Шекспировского института в Бирмингеме Стэнли Уэллс вообще не видит причин относить его к XVII веку и Англии.

На наш взгляд, заблуждаются обе стороны: маска действительно того времени (что подтвердили немецкие учёные), но снята она не с Шакспера, а с другого человека. А именно, с пятого графа Рэтленда. На это указывают имеющиеся его портреты (илл. 2, 3).

Илл. 2

Есть также трёхмерное изображение его лица. В семейной усыпальнице Рэтлендов в городке Боттесфорде (близ их родового замка Бельвуар) и сейчас можно увидеть скульптурную композицию — Роджер и его супруга Елизавета возлежат с молитвенно сложенными ладонями (илл. 4). Граф умер 26 июня 1612 года в возрасте 35 лет, а вслед за ним ушла из жизни его подруга. Памятник ваяли голландские мастера братья Янсены, а установлен он был в 1622 году.

Важно, что эти же мастера в том же 1622 году сделали надгробие в виде настенного бюста и почившему в 1616 году Шаксперу; значит, тут есть какая-то связь Рэтленда и Шакспера. (Нужно отметить, что исполненный Янсенами бюст Шакспера — это не тот памятник, который теперь имеется в стратфордской церкви св. Троицы, где похоронен Шакспер. На исходной скульптуре лицо было совсем другим, а вместо наличествующих сейчас атрибутов писательского труда — пера и бумаги — имелся наполненный чем-то и прижатый к туловищу мешок. Замену памятника произвели в XVIII веке.)

Илл. 3

Понятно, что если у братьев имелся слепок лица Рэтленда, то они ориентировались на него, создавая скульптурный портрет графа в Боттесфорде, и значит, нужно сравнить маску с лицом на памятнике. Судя по фото (илл. 5), она выдерживает эту проверку.

А есть ли какие-либо сведения о том, что с Роджера Мэннерса снимали маску? Обычно думают, что их нет, но не исключено, что они пока просто остаются незамеченными. Давайте обратимся к эпизоду, который уже давно привлек к себе внимание, поскольку тоже, причём напрямую, соединяет Рэтленда с Шакспером.

В марте 1613 года, то есть через восемь месяцев после смерти графа, в замок Бельвуар были приглашены Шакспер и ведущий актёр той же труппы Ричард Бербедж. Там им выдали деньги — по 44 шиллинга золотом каждому (о чём есть запись дворецкого Томаса Скривена, который был дальним родственником Рэтлендов и вёл дела как при пятом, так и при шестом графе, которым стал после смерти Роджера его брат Фрэнсис).

Илл. 4

Вот как выглядит фраза: Шаксперу (Shakspeare) «about my lord's impreso», а Бэрбеджу «for painting it and making it». Большинство текстологов толкуют этот факт как выдачу вознаграждения за изготовление и оформление щита для рыцарского турнира, в котором предстояло участвовать новому хозяину Бельвуара. На щите рисовали эмблему и писали девиз, которые вместе имели название imprese — «импресса» или «импреза» по-русски. И текст Скривена обычно понимают так: заплачено Шаксперу «за импрессу моего господина», Бербеджу — «за ее раскрашивание и изготовление».

Но в английском языке есть другое, очень близкое по написанию существительное impress (по тогдашней орфографии — impresse) в значении «отпечаток», «оттиск», «след», «впечатление» (имеется и соответствующий глагол to impress). Кстати, у Шекспира слово imprese (импресса) встречается только один раз — в «Ричарде II» (III—I):

From my own windows torn my household coat,
Razed out my imprese...

Сорвали с окон мой фамильный герб,
Девиз мой стерли...

А вот impress встречается у него шесть раз.

Скривен же написал impreso (с «o» на конце). Такая транскрипция импрессы как будто не встречалась, но есть латинское слово impresso — «вдавливать», «втискивать». Его-то и мог иметь в виду дворецкий, делая запись. Гилилов заметил: не ясно, кого подразумевал Скривен под «my lord» — пятого или шестого графа Рэтленда, и если это был умерший Роджер Мэннерс, то impreso могло означать гипсовую маску. По нашему мнению, смысл записи именно таков: деньги выданы за изготовление гипсовой маски покойного Роджера Мэннерса — наверное, той самой, что теперь хранится в Дармштадте.

А был ли сделан слепок с Шакспера? Имеется ещё одна запись Скривена: в марте 1616 года актёр Бербедж (теперь уже один) опять получил деньги и опять — за impreso. Что, ещё один рыцарский турнир, новая импресса для шестого графа Рэтленда? Так все и думают, вероятно, повторяя ту же ошибку. В январе 1616 года Шакспер составил завещание, а в апреле умер; видя, что дни стратфордца сочтены, Бербеджу могли поручить снять посмертную маску с его товарища и заранее оплатить эту услугу.

Илл. 5

Но сейчас в наличии только одна, Кессельштадтская, маска, и нужно доказать, что это одухотворённое, меланхоличное лицо действительно Рэтленда. Для решения подобных вопросов есть научные методы, и тут должны сказать своё слово криминалисты и антропологи (понятно, что год смерти Шакспера могли нанести на гипс позже. Делавший надпись, видимо, слышал, что это маска Шекспира, но не знал, кто им был в действительности, — полагал, что Шакспер).

На гипсе сохранились 19 прилипших волосков, которые в принципе могут помочь идентифицировать человека. Несколько лет назад Хаммершмидт-Хуммель обратилась к известному шведскому палеогенетику (он, в частности, изучал геном неандертальцев) Сванте Пээбо с просьбой попытаться выделить и расшифровать ДНК, чтобы сравнить с генетическим материалом, взятым из останков Шакспера, если их удастся найти. Добавим от себя: ДНК из волос, если её удастся раскодировать, — а возможности биологов быстро растут, — нужно сравнить с геномом ныне живущего в Бельвуаре представителя рода Рэтлендов (у пятого графа Рэтленда детей не было.)

Изучая маску, медики заметили припухлость верхнего века левого глаза. Быть может, говорят они, тут синдром Микулича — увеличение слезных и слюнных желез, обычно вызываемое общим заболеванием лимфатических узлов и крови (например, при лейкемии). От чего умер в 35 лет граф Рэтленд, мы пока не знаем, хотя врачи могут сделать некоторые предположения. У него болели ноги (временами не мог ходить), мучили головные спазмы; король Иаков посылал Роджеру бальзам.

Шах и мат

А вот другой артефакт. Существует картина «Игроки в шахматы» (илл. 6) размером 38 на 31 дюймов, которую называют также «Играющие в шахматы Бен Джонсон и Шекспир» (заметим, что Шекспир упоминает шахматы в «Буре» и нескольких других пьесах). Драматург и поэт Джонсон (1573—1637) — соперник Шекспира в театральной сфере, близкий знакомый Рэтленда и Бэкона. Слева наверняка он, ведь мы знаем, как Джонсон выглядел в более зрелом возрасте (есть его портрет). А кто играет чёрными фигурами? That is the question.

Первые печатные упоминания об этом полотне появились в 1915 году в газете «American Chess Bulletin», а 12 марта 1916 года подробную статью о нём опубликовала «The New York Times» (есть в Интернете). Сообщалось, что оно находится в частной коллекции миссис Кэтрин де Хейман из Нью-Йорка (приобретено этим семейством в 1903 году, а ранее было собственностью полковника Миллера, купившего её в 1878 году; здесь история картины обрывается).

Сын госпожи де Хейман, желая выяснить ценность холста, в 1912 году привозил его в Европу и показывал тамошним искусствоведам. В том числе, доктору Паулю Вислисенусу — члену германского Шекспировского общества из Дармштадта, который не только знал об имеющейся в этом городе гипсовой маске, но и скрупулезно её изучил. Тот был поражен картиной и сразу обратил внимание на идентичность двух лиц — на маске и на холсте. Проведя их всевозможные измерения, он не только укрепился в своём мнении, но и убедил других знатоков. Он писал: «Все видевшие гипсовую маску и картину убеждены, что большее сходство между людьми трудно представить».

Илл. 6

Итак, доктор Вислисенус не сомневался, что Кессельштадтская маска и шахматист на полотне отражают облик одного и того же человека. Мы соглашаемся с ним и добавляем, что этот человек — граф Рэтленд. И тогда мыслимы две возможности: либо Роджер позировал художнику, и перед нами замечательный прижизненный — и полный жизни! — его портрет, либо картина написана после его смерти, возможно, с использованием маски.

На оборотной стороне холста имеется бирка с надписью: «Ben Jonson and William Shakespeare by Isaac Oliver, 1603». Известный художник Исаак Оливер (1565—1617) был родом из Франции, но с детства жил в Англии. Читавшим книгу Гилилова это имя знакомо: в ней приведена миниатюра работы Оливера — портрет сидящего под деревом молодого человека; по мнению Гилилова, на ней изображён Роджер Мэннерс, возможно, на фоне Падуи (Оливер в 1596 приезжал в Италию, а Рэтленд тогда был студентом Падуанского университета).

Но Вислисенус не поверил надписи и полагал, что автор относится к нидерландской школе живописи и что наиболее вероятно им был художник (а также поэт, историк и теоретик искусства) Карел ван Мандер (1548—1606). Точка зрения немецкого искусствоведа стала общепринятой, хотя подтверждений, что ван Мандер посещал Англию, нет. Определить подлинного автора картины — важная искусствоведческая задача.

Илл. 7

Большой интерес вызывала позиция на шахматной доске (илл. 7): ведь в ней могло быть что-то зашифровано. Но все поиски в этом направлении пока ни к чему не привели. Легко убедиться, что расположение белых пешек невозможно; у Джонсона огромный материальный перевес, но ход делает его соперник, который держит в руке слона. И если он берёт им ферзя на c3, то белому королю мат.

Возвратимся к бирке с надписью. Если считать её аутентичной, то получается, что Оливер в своей картине раскрыл великую тайну — кто суть есть Шекспир. Но как он посмел это сделать? Ведь за сохранением инкогнито истинного автора следили некие могущественные силы.

Возможно, ответ заключается в том, что на полотне были изображены не два, а три человека — справа видна часть туловища полноватого мужчины в красном (вверху — его волосы). По какой-то причине эта часть картины кем-то была отрезана, то есть третья персона удалена. Мы думаем, что это был Шакспер. Тогда надпись «Джонсон и Шекспир» становится двусмысленной: под Шекспиром можно понимать и шахматного противника Джонсона (Рэтленда), и зрителя (Шакспера), то есть шекспировская тайна сохраняется. Как говорили древние римляне, Sapienti sat.

* * *

Рано или поздно вопросы о том, кто именно запечатлён на гипсовой маске и на картине с шахматистами, будут разрешены научными методами. И если подтвердится, что они доносят до нас истинный образ графа Рэтленда — одного из главных претендентов на роль Барда, эти реликвии станут поистине бесценными. Они помогут проникнуть и в другие тайны великой Игры об Уильяме Шекспире, или, говоря его собственными словами (из поэмы о Лукреции), «...to unmask falsehood and bring truth to light».