13. Все дороги ведут в Падую

Обратил ли ты внимание, уважаемый читатель, на ту любопытную мифологию, которая сложилась в общественном историко-литературном сознании к нашему времени и прочно утвердилась в умах?

Историки литературы преспокойно сообщают нам, что «богоподобный» поэт Филип Сидни, занимавшийся дипломатией, а затем воевавший в Нидерландах, как-то между делом, почти не участвуя в литературной жизни, создал прекрасные произведения и удостоился высочайших похвал, внимания короны и даже похорон по высшему разряду в соборе св. Павла.

Не многим лучше и граф Оксфорд. Он, правда, получил хорошее образование, но далее занимался любовными похождениями, путешествиями, кое-что пописывал и удостоился отзыва от квалифицированного современника как лучший автор комедий.

Если Сидни имел представление о современной ему французской литературе и почитывал Дю Белле и «Поэтику» (1561) Скалигера, то граф Оксфорд вообще неизвестно что читал... Общался только с английскими поэтами, которых сам Сидни считал провинциальными по сравнению с европейскими. Ну примерно так, как если бы Пушкин общался только с поэтами, проживавшими в Псковской губернии.

А между тем особенно оксфордианцам следовало бы задуматься, если они отождествляют Шекспира и Эдуарда де Вера — откуда граф Оксфорд мог бы в «Гамлете» взять Розенкранца и Гильденстерна? То есть он должен был лично знать — как установлено, реальных! — студентов, учившихся в Падуе! Если иметь в виду, что Розенкранц и Гильденстерн, реальные датчане, учились одновременно с графом Рэтлендом, который был внесен в списки студентов Падуанского университета 28 марта 1596 года, то следует рассмотреть возможные объяснения.

Первое. Граф Рэтленд, не закончив обучение в Падуе, вернулся в Лондон и имел возможность рассказать графу Оксфорду — который, напомним, жил в своем уединенном поместье на пенсию! — о своей студенческой жизни... И о своих однокашниках-датчанах. А «переимчивый» Оксфорд не замедлил вставить колоритные фигурки в «Гамлета».

Второе. Граф Оксфорд сам имел отношение к Падуанскому университету. Может быть, закончил его в 1570 году, то есть за 26 лет до приезда туда графа Рэтленда. И тогда он мог знать и Рэтленда, и датчан. Но при одном условии. Если он сам в то время — а ему было уже 46 — являлся там одним из преподавателей.

Есть еще один вариант: в годы юности Оксфорда в Падуе он учился с «отцами» гамлетовских датчан.

Кажется, «пенсионное» затворничество графа Оксфорда, принятое на веру шекспироведами, говорит против таких предположений. Однако мы договорились не принимать ничего на веру, а потому возьмем на себя смелость утверждать, что официальная формулировка «назначена пенсия и отправлен в свое имение» была ничем иным, как попыткой скрыть истинный род деятельности графа Оксфорда. То есть современники действительно почти не видели графа; изредка он появлялся при дворе... Но это вовсе не означает, что он должен был предаваться английской «обломовщине». Тем более что такое сибаритство никак не сочетается с его деятельным и буйным характером.

И Оксфорд, и Рэтленд были «детьми государства». Мальчики из знатных семей, рано оставшиеся без отцов, оказались под опекой английской короны. И в 1564 году, когда Эдуард де Вер поступал в Кембридж, и в 1587, когда туда отправился Рэтленд, решение об этом принимал первый министр королевы Елизаветы.

Поскольку одиннадцатилетний Роджер, видимо, еще не был готов к получению высшего образования, то требовалась необходимая подготовка — и мальчик сначала учился в колледже Королевы. Только через два года он был переведен в колледж тела Христова, в котором и проучился следующие три года. После окончания бакалавриата шеф английской разведки и первый министр в одном лице решил отправить Рэтленда в так называемое путешествие по континенту (о чем и уведомил в 1594 году его вдовствующую мать — сын, видимо, находился при ней, она умерла весной 1595 года). Это путешествие, длившееся с октября 1595 по март 1596 года, закончилось поступлением в Падуанский университет.

Каким путем ехал в Падую Роджер Мэннерс, 5-й граф Рэтленд?

Первым пунктом на континенте был голландский порт Флашинг, сданный в аренду англичанам в обмен на английскую помощь в войне с Испанией. Губернатором Флашинга был Роберт Сидни, брат Филипа (с 1586 года объявленного мертвым). Роберт (тоже поэт), встретившийся с девятнадцатилетним юношей, высоко оценил его интеллектуальные способности. А в багаже юноши были «Полезные наставления», написанные Фрэнсисом Бэконом.

Из Голландии Рэтленд отправляется в Германию. В начале февраля он находится в Гейдельберге, где, видимо, знакомится с известным университетом. 24 февраля Рэтленд должен был (видимо, по расписанию) прибыть в Италию. Однако он задерживается — и от доктора Хоукинса, находившегося в Венеции, в Англию, в адрес Энтони Бэкона уходит соответствующая депеша.

Впоследствии Рэтленд все-таки через Бреннерский перевал попадает в Италию, и первый город, встреченный им на пути, — Верона (в Вероне действуют герои «Двух веронцев» и «Ромео и Джульетты»). А в конце марта — Рэтленд уже в списках студентов Падуанского университета.

Какие же выводы можно сделать из имеющихся по делу Рэтленда фактов?

Первый. «Дети государства», опекаемые шефом английской разведки, направлялись учиться в европейские университеты¹. В частности, в Падую. Их маршрут был заранее известен и утвержден свыше. Их передвижение было рассчитано по дням и часам. В определенных точках находились люди, которые отслеживали перемещение юношей. Они в случае нештатных ситуаций отправляли в Лондон депеши.

Судя по всему, «дети государства» (агенты протестантской Англии) должны были скрывать от соотечественников свое обучение в католических университетах. В то же время известно, что сами католические университеты с особой охотой принимали для обучения детей протестантских аристократов, надеясь переманить их в лоно католицизма или завербовать в свои осведомители.

Однако в самой Англии публично нельзя было признаваться в том, что учишься, допустим, в Падуе. Маршрут абитуриента пролегал через Германию, где в то время уже существовали протестантские образовательные учреждения. В частности, в Гейдельберге и Виттенберге. Там абитуриент делал остановку для ознакомления с германскими реалиями и людьми, чтобы на родине можно было поддерживать «легенду».

Имея в виду отлаженность механизмов любой разведки, орудием которой становились «дети государства», мы можем с большой долей вероятности полагать, что путем Рэтленда — через Флашинг в Падую — ранее него прошли Эдуард де Вер и Филип Сидни.

Если это было так и если Эдуард де Вер, числившийся в 1596 году пенсионером-затворником, преподавал в Падуе и знал Рэтленда и его однокашников Гильденстерна и Розенкранца, тогда мы можем совершенно по-другому взглянуть на пребывание двух зловеще-забавных персонажей в «Гамлете».

Гамлет и его старший друг Горацио якобы имеют отношение к университету в Виттенберге. Так, во всяком случае, должны думать английские актеры, читатели и зрители. И они — а следом за ними и все остальные! — так и думали, пока шекспироведы не нашли документов, удостоверяющих студенчество датчан — именно в падуанских архивах! Глупо было бы искать в этих архивах свидетельства об учебе Гамлета или Горацио. Ведь оба эти имени — всего лишь псевдонимы, хотя, возможно, со значением. Гамлет (или Амлет) — изначально персонаж старинной датской литературы, приписанный чуть ли не к такой же древности, как король Лир. О причинах именования Горацио мы поговорим позже. Не установлено также, что в Падуе учились Филип Сидни и Эдуард де Вер. Но, если исключить из претендентов на авторство Рэтленда (а мы его исключаем однозначно!), то кто-то же должен был быть в Падуе одновременно с гамлетовскими датчанами-соглядатаями! Или Филип! Или Эдуард!

Особо следует отметить, что и в архивах Виттенбергского университета не осталось документов, доказывающих нам, что там учились Розенкранц, Гильденстерн, Гамлет, Горацио, граф Оксфорд и Филип Сидни.

«Дети государства», с помощью главы английской разведки попадавшие в католический университет в Падуе, думается, не только были «под колпаком» местных резидентов, славших донесения в Лондон. Мы должны, развивая свою мысль до конца, согласиться с допущением, что засланные в логово врага юноши должны были получить другие имена и документы. В таком случае они пребывали в Падуе как правоверные католики и могли рассчитывать на внедрение в среду, которая не оставляла попыток восстановить католицизм в Англии и засылала туда своих агентов, стремящихся составить заговоры и свергнуть Елизавету с престола. Удачное внедрение в католическую среду и карьерный рост могли приблизить английского резидента из «детей государства» к главному источнику опасности — к Риму, к руководству Ватикана, к генералам монашеских орденов — особенно иезуитского.

Таким образом, мы должны прийти к выводу, что если Филип Сидни и Эдуард де Вер и учились в Падуанском университете, то учились они там под другими именами. Шекспир назвал их Гамлетом и Горацио. Но, кажется, еще никто из исследователей не попытался найти аналоги этих псевдонимов в списках студентов Падуи.

Падуя! Для образованного англичанина конца XVI века это была подлинная Мекка. Особенно славился этот университет своими учеными в области медицины и права. А «падуанская латынь» ценилась в Европе выше всех прочих.

О Падуе говорится и в шекспировских пьесах, прежде всего — в «Укрощении строптивой». Пьеса, входящая в шекспировский канон, впервые появилась только в «Великом Фолио» (1623 год). Но англичанам за двадцать лет до «Фолио» она была известна — аналогичная пьеса была напечатана в 1594 году (за два года до приезда в Падую Рэтленда) — и действие пьесы происходило... в Афинах... В 1623 году читатели «Великого Фолио» увидели тот же сюжет и ту же героиню Катарину, но пьеса была переписана полностью, действие перенесено в Падую и все имена заменены на итальянские.

С Падуанским университетом связаны имена Помпонацци и Везалия, Галилео Галилея и Джордано Бруно.

В дальнейшем мы увидим, что к этим замечательным именам можно присоединить еще несколько великих фамилий, сведения об альмаматер которых считаются утраченными.

А пока рассмотрим судьбу еще одного персонажа из категории «детей государства» — персонажа, которого значительная часть шекспироведов прочит на роль носителя маски Шекспира. Это Кристофер Марло.

Примечания

1. Вспомним Энтони Манди, направленного Уолсингемом в римский Английский колледж еще в 1578 году. Там же учился и Марло, другой агент английской разведки.