14. За что был убит Кристофер Марло?

Нет сомнения, что Кристофер Марло был связан каким-то образом с Шекспировским проектом — но в каком качестве он там присутствовал? Ответа за этот вопрос не существует. А между тем, имея в виду особый статус юноши, следовало бы рассмотреть не только фантастические варианты, но и более реалистичные, связанные с конкретной исторической обстановкой елизаветинской эпохи.

Поэтому вчитаемся в биографию Кристофера, такой, какой ее видит Альфред Барков, независимый исследователь из Киева.

Считается, что Марло родился в феврале 1564 года в Кентербери в семье сапожника, ушел из жизни на тридцатом году (столько же было и Гамлету, когда он «исчез» из фабулы); в январе 1579 года поступил в Королевскую школу в Кентербери; в следующем году он — студент Кембриджского университета (колледж «Корпус Кристи»).

Получив в 1584 году степень бакалавра, продолжил учебу, однако ему было отказано в присвоении степени магистра на том основании, что он отлучался из колледжа. Сохранился подлинник письма ректору за подписью минимум четырех членов Тайного Совета королевы; в письме разъяснялось, что отлучки Марло были вызваны служением государству и что королева будет недовольна, если Марло будет в чем-то ущемлен. Став магистром, Марло с 1587 года поселился в Лондоне и быстро приобрел славу поэта, драматурга и атеиста. Об атеизме донес в Тайный Совет полицейский агент Ричард Бэйнс; это же подтвердил под пытками и писатель Томас Кид.

18 мая 1593 года был издан ордер на арест Марло; за преступления, которые ему инкриминировались, поэту грозила верная смерть — четвертованием, утоплением или отсечением головы. Однако в отличие от Кида, содержавшегося в тюрьме и обвинявшегося в гораздо менее тяжких преступлениях, на период разбирательства Марло был отпущен под подписку. 30 мая, во время отдыха в портовом городе Дептфорде, ударом кинжала в лицо он был убит одним из своих приятелей, Ингрэмом Фрайзером. Марловианцы настаивают на том, что убийство было фиктивным и что для спасения Марло от смертной казни он был тайно переправлен на континент. Существует достаточно обоснованная версия, что после своей «смерти» Марло проживал во Франции под именем Le Doux, занимался разведывательной деятельностью в пользу Англии и в конце девяностых годов даже проживал в одной семье в графстве Рэтленд. Английские исследователи A.D. Wraight и Peter Farey довольно глубоко проработали этот вопрос и считают его доказанным, хотя из личной переписки г-на Гилилова с г-ном Farey следует, что данных, которые обладали бы свойствами факта, нет. (Версия зиждется на сравнении почерков обеих персон — в них, просматриваются аналогичные начертания нескольких (!) букв.)

Какие обстоятельства жизни Марло заставляют нас задуматься?

Во-первых, скудость данных о его родителях. Скорее всего, он воспитывался в семье священника, но родители у него были другие. Их имен мы не знаем.

В 1584 году, когда юноше было двадцать лет, то есть, в сущности, он должен был быть магистром, — он только получает степень бакалавра, хотя пребывает в Кембридже якобы с 1579 года. Но именно в 1584 году ему отказывают в получении степени магистра, и он становится лишь бакалавром. Требуется специальное ходатайство двора, чтобы разрешить ситуацию. Руководство Кембриджа должно принять во внимание, что отлучки (то есть, видимо, многолетнее отсутствие) Кристофера связаны со служением государству. Указывается также, что в образовании Кристофера заинтересована королева. Марло заканчивает Кембридж в 1587 году — именно тогда, в 23 года (а не в двадцать, как рядовые студенты), он становится магистром.

Шекспироведы, считающие смерть Марло в 1593 году инсценированной и предполагающие, что впоследствии именно Марло творил под именем Шекспира, находят в шекспировском наследии намеки на некоторые факты биографии поэта.

В частности, в «Гамлете» шут Йорик, не лежащий в своей могиле, шут с университетским образованием, читается как рефлексия на тему Марло. Соответственно, и все остальные шуты, разбросанные в шекспировских пьесах, вырастают до гигантских размеров.

Есть и другие «фактоиды», с помощью которых исследователи пытаются отождествить Марло и Шекспира.

Мы же хотим обратить внимание наших читателей на факт, который находится на периферии внимания шекспироведов, но в рамках нашего предположения Сидни-Голубь и Оксфорд—Феникс, приобретающий особое значение.

Мы предположили, что и Сидни и Оксфорд входили в английскую резидентуру в Европе. Очевидно, поручения такого же «дипломатического» характера, служа государству, выполнял и Кристофер Марло во время своих университетских отлучек, помешавших ему вовремя закончить обучение в Кембридже.

Заметим, что Марло, видимо, отсутствовал на лекциях какой-то значительный период до 1584 года. Где же пребывало двадцатилетнее «дитя государства», и почему в Кембридже отказались присвоить ему степень магистра?

Этому может быть только одно логическое объяснение.

Получив степень бакалавра в Кембридже еще до отъезда в Европу, видимо, традиционным для всех «детей государства» маршрутом Флашинг—Гейдельберг—Верона—Падуя, он, отучившись в европейском университете сколько положено, вернулся на родину. Судя по тому, что он требовал в Кембридже степень магистра, он им был и хотел легализовать свое положение. Однако английские спецслужбы не могли этого допустить — признать, что он учился в Падуе они не могли, видимо, потому, что пребывал он там под чужим именем и по чужим документам. Единственный путь легального признания Марло в качестве магистра был только один — проучиться положенные три года. Что, как мы видим, и произошло.

Как же объяснить страстное желание Кристофера Марло получить степень магистра на свое имя? Объяснение может быть только одно — видимо, юноша во время пребывания в Европе (в Падуе?) был разоблачен. Продолжать свою карьеру под именем резидента он не мог. Поэтому ему ничего не оставалось, как вернуться в Англию и продолжить свою официальную биографию.

Разумеется, изложенное выше является лишь логическим выводом из суммы обстоятельств, доступных нашему исследованию. Старшие товарищи-резиденты Марло — Сидни и Оксфорд, как «дети государства», тоже, вероятно, внедрялись в Европу лордом Берли, шефом английской разведки, и в Европе бывали не под своими именами. Однако какие-то события, произошедшие в 1585—1586 году, привели и их обоих в положение, когда они должны были сойти со сцены, — как и Марло в 1584 году.

И они сошли. В 1586 году якобы умер на поле брани 32-летний Сидни. В том же 1586 году 36-летний Оксфорд был осчастливлен персональной пенсией и отправлен с глаз долой в свое уединенное имение. Оба исчезли из официальной жизни Англии и, естественно, не могли уже «светиться» в Европе.

Достойно внимания то, что изменения в судьбах Сидни и Оксфорда произошли вскоре после возвращения в Кембридж Кристофера Марло.

Посмотрим, как развивались события дальше.

В 1584 году Марло-переросток продолжает учиться в Кембридже.

В 1587 году, через год после изменений в судьбе Сидни и Оксфорда, он учебу заканчивает. И начинает вести бурную жизнь — пишет пьесы, пьянствует, повесничает, много разглагольствует в публичных местах. Видимо, юноша чувствует, наконец, себя свободным и счастливым человеком. Он окружен друзьями и собутыльниками. Он — рубаха-парень. Жить ему остается всего несколько лет...

В течение этих нескольких лет он пишет и ставит на сцене несколько своих пьес. Он популярен в лондонских литературных кругах, у него широчайший круг общения. Он, кажется, ничего и никого не боится. Во всяком случае, он позволяет себе в стране, в которой идет напряженная идеологическая борьба между католиками и протестантами, высказывания атеистического характера.

Лорд Берли получает соответствующий донос. Арестованный Томас Кид под пытками признает, что Марло действительно склонился к атеизму. Марло вызывается наверх — ему грозит смерть. Но, к удивлению нескольких поколений шекспироведов, Марло отпускается под подписку о невыезде. А спустя непродолжительное время — 12 дней! — агенты лорда Берли его убивают якобы в пьяной драке.

Как объяснить эти факты в свете наших предположений?

Этому есть одно логическое объяснение, которое мы изложим, пытаясь по-своему истолковать те же факты, которые известны и исследователям академического лагеря. Ведь и они не сомневаются в том, что Марло занимался шпионажем!

Кристофер Марло, которого лорд Берли пытался обычным путем внедрить в европейские католические круги, был разоблачен и вынужден вернуться в Англию. Однако он, видимо, не только сам провалился, но и был расколот и выдал других английских резидентов — в частности, выдал Сидни и бросил подозрение на Оксфорда. Выяснилось это только в 1585—1586 году, когда Марло зубрил в Кембридже магистерский курс. Видимо, лорд Берли не знал имени предателя. Но предпринять меры к спасению Сидни и Оксфорда он не замедлил.

Лорд Берли, шеф английской разведки, судя по всему, каким-то вполне определенным образом убедился в раскрытии легенды Филипа Сидни, итальянское (шпионское) имя которого нам неизвестно. Именно поэтому решено было Филипа Сидни «похоронить» — причем пышно, официально, в соборе св. Павла. Чтобы было множество свидетелей гроба, чтобы у вражеских лазутчиков не возникало сомнения, что разоблаченного резидента уже нет в живых. Пышность и помпезность похорон поэта наводят на мысль, что это театральное действо было рассчитано на зрителей определенного пошиба — на тайных католиков, которые, возможно, сотрудничали с католической резидентурой, на послов Испании, Венеции, Франции, на тайно проникших в страну иезуитов...

Однако, видимо, у лорда Берли не было точных данных о том, насколько предатель Филипа Сидни был осведомлен о других участниках английской шпионской сети. Сдал ли он графа Оксфорда, который тоже ездил по Европе под чужими документами? Не решаясь «похоронить» своего лучшего агента, лорд Берли просто отправил Эдуарда де Вера на пенсию, ничего не требуя взамен. Сидел ли граф Оксфорд 18 лет в своем имении? Мы очень в этом сомневаемся... Однако остается очевидным: лорд Берли сделал все, чтобы к моменту выхода из Кембриджа Кристофера Марло Эдуард де Вер ему на глаза больше не попадался.

А где же могли встречаться ранее Сидни, Оксфорд и Марло? Для того чтобы выстроить непротиворечивую версию, мы должны предположить, что в 1581—1584 годах, когда Марло «отлучался» из Кембриджа, то есть учился в Европе, в Риме, там же были и Сидни и Оксфорд. Только в этот период они могли встретиться... Вполне возможно, что именно Сидни (под неизвестным нам итальянским именем) курировал семнадцатилетнего Марло... Видимо, в окружении куратора Марло встречал и Эдуарда де Вера, тоже пребывавшего в Италии под чужим, итальянским, именем. Но если Сидни был официальным куратором Марло в шпионской сети елизаветинцев, то граф Оксфорд (старше Сидни на 4 года), скорее всего, был куратором самого Сидни — о чем Марло мог догадываться, но определенно знать не мог.

Теперь обратим внимание на слово «атеизм», которое мелькает применительно к Кристоферу Марло. Само собой разумеется, что слово это в XVI веке употреблялось совсем не в том значении, которое мы придаем ему сегодня. В устах лорда Берли слово «атеизм» означало лишь одно — отказ от англиканства, впадение в католичество. Писавший донос Бэйнс удостоверил отход Марло от официальной доктрины. Провокационный «атеизм» Марло заходил так далеко (по словам доносчика), что драматург восхвалял католические обряды и ставил под сомнение божественное происхождение Христа.

Как видим, магистр Кембриджского университета, выйдя в лондонскую литературную жизнь, вел откровенно провокационные разговоры прокатолического характера, пытаясь выявить (завербовать) для своих новых хозяев (в Риме) новых сторонников, на которых можно было бы опереться в случае вторжения Испании. Эта деятельность не укрылась от осведомителей лорда Берли. Получив донос, он арестовал совращенного, видимо, в католицизм Томаса Кида и под пыткой добился у него признания, что вербовкой занимался Марло.

Именно поэтому Томас Кид оказался в застенках — из него надо было вырвать имя католического агента, то есть перевербованного католиками английского шпиона. Имя было вырвано. Одновременно с этим, видимо, лорд Берли через своих многочисленных агентов на континенте пытался выяснить, кто же «сдал» Филипа Сидни? Мы предполагаем, что (во время своего фиктивного затворничества) на континенте побывал и граф Оксфорд... Видимо, его уже «пасли» и пытались тоже перевербовать... Видимо, в ходе этой всей тайной деятельности граф Оксфорд и добыл необходимые и достоверные доказательства того, что Кристофер Марло стал предателем.

Мог ли лорд Берли устроить официальный судебный процесс и официально и публично казнить предателя? Это было равносильно ликвидации всей английской резидентуры в Европе. Следовательно, становится понятным, почему молодой популярный драматург был отпущен под подписку о невыезде. Чтобы показать ему, что он по-прежнему находится в доверии и может ничего не опасаться. Одновременно с этим было дано задание трем агентам ликвидировать предателя. Это и произошло в портовом городке — и все обстоятельства происшествия, ставшие известными современникам и потомкам, красноречиво подтверждают реализацию стандартного «сценария», которым испокон веков и вплоть до нашего времени пользуются спецслужбы всех стран и народов.

30 мая 1593 года Ингрэм Фрайзер ударом ножа в лицо убил талантливого драматурга Кристофера Марло.

Для отвода глаз Фрайзер был арестован, но вскоре благополучно вернулся на свободу. Его подельники также не понесли никакого наказания.

Ликвидация предателя, само собой разумеется, широко не афишировалась. И в литературных кругах еще долго не знали, что жизнь драматурга прервал не несчастный случай, убийство по бытовухе, а возмездие.

Не знал имя литератора-Иуды, видимо, и «сданный» католическим спецслужбам Филип Сидни — как мы помним, пребывающий в могиле горя, загнанный олень, записанный в Книге Смерти Голубь, великий поэт, мастер стихосложения, певец Аркадии, брат Мэри Сидни-Пембрук. К концу 1592 года, когда ситуация прояснилась, Сидни пребывал в Книге Смерти на острове Пафос уже шесть долгих лет. Именно тогда, как мы полагаем, и был доставлен к нему божественный Феникс, гонимый невзгодами и завистниками. Вот почему измученный Голубь в честеровской поэме просит у Феникса прошения «за нечистые подозрения» — теперь мы это понимаем!

Находясь в могиле горя, загнанный Олень ни на минуту не переставал думать о том, кто же из его окружения являлся предателем? Видимо, он грешил и на Феникса, графа Оксфорда, Эдуарда де Вера. Но граф Оксфорд назвал имя настоящего предателя.

Именно 1592 годом можно датировать то событие, которое аллегорически описывается в поэме Роберта Честера — вхождение в преобразующий Огонь и возрождение. Жертва Аполлону — и начало создания Совершенного творения, то есть шекспировского наследия. Годом позже мы впервые встречаем в документах имя Гильельма Шакспера, сына перчаточника, оказавшегося в Лондоне и неизвестно где пребывавшего с 1585 по 1593 год. Именно тогда публикуются и первые произведения, впоследствии вошедшие в шекспировский канон.

Могли ли в произведениях шекспировского канона, то есть в стихах и пьесах, сохраниться отблески раздумий Феникса—Оксфорда и Голубя—Сидни о молодом поэте и талантливом драматурге, так рано погибшем? Разумеется, они есть. В один момент забыть обаятельного яркого юношу, которого опекали старшие товарищи (а разница в возрасте у них была 14 и 10 лет!), которого, очевидно, считали своим учеником в литературном мастерстве, юношу, которого они любили за общительный нрав и свежую красоту и которого они потеряли, — это было невозможно! Вновь и вновь возвращались Голубь и Феникс к тому, знакомство с которым стало причиной, по которой перевернулась вся их жизнь. Тому, кого они воспели в своих стихах, о смерти которого скорбели... Но мы уже знаем, что в шекспировском творчестве слово «смерть» не всегда означает физическое уничтожение. И старшие товарищи скорбели о юном друге, конечно же, не в 1593 году и не позже, а, видимо, в начале 80-х, когда он вынужден был покинуть Европу...

Впрочем, к этому сюжету мы еще вернемся — и увидим, что нам известны его литературные отражения...

А пока, чтобы у заинтересованного читателя не возникало ощущения, что, говоря о том, что претенденты на авторство в Шекспировском проекте были одновременно и резидентами елизаветинской разведки, — мы одержимы шпиономанией, позволим себе сделать небольшое отступление о политической обстановке 70—90-х годов в Англии.