1. Две перчатки на одну и ту же, правую, руку

В самом деле, из всех тех, кто принимал участие в издании шекспировских пьес, в работе над «Фолио» и честеровским сборником, мы можем выделить вполне определенную группу людей, для которых Филип Сидни не был чужим человеком.

Мы имеем в виду в первую очередь сестру Филипа — Мэри Пэмбрук-Сидни, ее сыновей, то есть официальных племянников Филипа, его дочь Елизавету Рэтленд-Сидни.

Что бы могло их заставить заниматься литературным наследием актера Шакспера? Ведь у них и так было дел предостаточно — надо было издать написанное покойным Филипом. Кроме того, и Мэри и Елизавета, по свидетельствам современников, тоже проявили себя в области поэзии. Е1убликаций Елизаветы не осталось. А творчество Мэри в какой-то мере известно — она в зрелом возрасте даже переводила библейские псалмы!

Видимо, она могла бы сделать в литературе много больше, если бы не тратила так опрометчиво время на заботу об увековечении памяти о сыне перчаточника из Стратфорда. Но именно следы деятельности и заботы Мэри Пембрук мы видим на всем протяжении реализации Шекспировского проекта.

А между тем о судьбе и значении этой женщины шекспироведы начали задумываться только в начале XX века.

Собрав отзывы современников, обнаруженные рукописи и списки ее произведений и писем, исследователи начали составлять контуры удивительной многосторонне одаренной личности.

О Мэри Сидни с почтительным благоговением отзывались современники.

Для Спенсера она была «сестра Астрофила, Урания, чей высокий разум, подобно золотому сосуду, содержит в себе все дары и драгоценности небес».

Сэмюэл Дэниэл восславил ее за то, что именно она высвободила английскую поэзию «из плена этих отвратительных монстров — беспамятства и варварства».

Габриэль Харви в своем памфлете, направленном против Нэша, говорит, что «графиня Пембрук, если бы только захотела, могла за месяц продемонстрировать больше своих работ, чем Нэш написал за всю жизнь».

Натаниэль Бакстер называет ее поэтическое искусство божественным и уподобляет гомеровскому.

Ф. Мерес в «Сокровищнице умов» говорит, что она превосходит античную Сафо.

В книге Эмили Лэньер упоминается «множество созданных графиней Пембрук мудрых и прекрасных книг».

Уолтер Свипер называет ее дом маленьким университетом.

Джон Обри (спустя поколение) пишет, что «дом графини Пембрук был подобен целому колледжу, так много было в нем выдающихся личностей».

Кроме этих отзывов существуют и другие, столь же лестные. Однако уже и по приведенным видно, что современники ценят Мэри не только за покровительство искусства и литературы, но прежде всего как автора, выдающегося писателя и поэта.

Первая работа, посвященная Мэри Сидни, вышла в 1912 году — Фрэнсис Юнг собрала биографические данные и значительную часть отзывов о таинственной графине.

Много позднее были найдены манускрипты переводов библейских псалмов, осуществленных Мэри, — они приоткрыли завесу над ее творческой лабораторией, показали ход многолетней и тщательной работы с первоисточником.

Мы знаем, что Мэри родилась в 1561 году в семье Генри Сидни, женатого на сестре графа Лейстера, Роберта Дадли. Фаворит и тайный супруг Елизаветы, следовательно, приходился Мэри дядюшкой.

Детство Мэри прошло в имении Пензхерст в Кенте — это имение впоследствии (1616 г.) воспел Бен Джонсон в поэтическом цикле «Лес», где, напомним, он поместил и два стихотворения из честеровского сборника, восхваляющие Голубя и Феникса.

Если братья Мэри были посланы в высшую школу, то ее учили дома. Она рано проявила интерес к литературе. У нее был незаурядный поэтический дар, способности к музыке и языкам; изучала французский, итальянский, латынь, греческий языки.

Уже в 14 лет (в 1575 году) она в качестве фрейлины вместе со своей матерью встречала королеву Елизавету поэмой собственного сочинения, что и было отмечено свидетелем события Гаскойоном:

Столь юная годами и столь зрелая разумом
. . . . . . . . . . . .
О, если ты продолжишь так же, как и начала,
Кто сможет состязаться с тобой?

По обычаю того времени ее рано — в 15 лет — выдали замуж за немолодого, но богатого и влиятельного вдовца Генри Герберта, 2-го графа Пембрука (впоследствии он стал покровителем актерской труппы).

Мэри Пембрук переехала в имение мужа Уилтон (графство Уилтшир) на реке Эйвон, которое постепенно стало наиболее значительным центром английской литературы и заслужило название «маленького университета».

Ее брат Филип Сидни, вернувшийся в 1577 году с континента, подолгу жил в Уилтоне. Здесь он создал «Аркадию», ставшую потом известной как «Аркадия графини Пембрук», «Защиту поэзии», другие свои произведения.

(Брат Филипа Роберт Сидни, чьи стихи были недавно найдены и опубликованы, тоже на своей рукописной тетради написал — «Для моей сестры графини Пембрук».)

Здесь, в Уилтоне, Филип обдумывал нововведения, долженствующие дать толчок к развитию английской поэзии, поднять ее до уровня современных ему итальянской и французской, до уровня Петрарки и Ронсара.

В свои планы он посвящал Мэри.

Английских писателей вообще и поэтов особенно он ставил гораздо ниже континентальных — в его глазах они выглядели провинциалами. «Если бы я был женщиной, — делился заветным с "сестрой" Филип, — к которой обращаются с такими стихами, то никогда бы не поверил, что эти люди действительно ведают, что такое любовь».

(Все это происходило, повторим, в промежутке 1577—1586 годы, когда Мэри рожала сыновей, при этом Филип еще женился да и побывал в Нидерландах и получил ранение в бедро.)

В 1581 году Филип Сидни ездил в Рим, но об этом шекспироведы не знают — мы же приведем источник нашей информации об этом важном для него событии позже, когда будем излагать объяснение своей версии о Шекспире.

Смерть Филипа Сидни в 1586 году стала переломным моментом в жизни и творчестве его сестры, которой к этому моменту исполнилось 25 лет.

Исследователи (Гилилов) пишут:

«Отныне главная задача Мэри — сохранение, редактирование и публикация всего литературного наследия брата и продолжение начатого им дела, и это был воистину великий подвиг самоотверженности и любви. При жизни Филип Сидни не печатал (и не готовил к печати) своих произведений, большинство из них осталось после его смерти незавершенными. Кроме того, умирая, он просил свои рукописи уничтожить».

Но эту просьбу «сестра» не сочла возможным выполнить. Приняв на себя титанический труд по спасению наследия «брата», Мэри, надо полагать, не только завершила его незавершенные стихотворения, но и отредактировала собственноручно.

(Не кажется ли вам, уважаемые читатели, что этакое непочтительное отношение к наследию гениального поэта, национального поэта, выглядит немного странно? Не приходит же нам в голову мысль о том, что незавершенные произведения Пушкина должна была завершить и отредактировать Наталья Николаевна Гончарова или сестра Пушкина Ольга? А здесь, юная, пусть и образованная 25-летняя женщина бестрепетной рукой вторгается в гениальные строки национального поэта, правит их, переписывает, дополняет, завершает, редактирует... Откуда-то шекспироведы выяснили, что стихи Филипа были незавершены и даже нашли вставки в «Аркадию», сделанные отважной Мэри.)

В 1593 году «Аркадия графини Пембрук» Филипа Сидни была издана. Ее напечатал типограф У. Понсоби, которого иногда называли «придворным печатником» Мэри Сидни. (Годом ранее, в 1592 году, публикуются ее переводы с французского «Рассуждения о жизни и смерти» Де Морне и «Марк Антоний» Гарнье.)

Тогда же, в 1593 году, вышла «Защита Поэзии» Филипа Сидни.

Тогда же, в 1593 году, вышел поэтический сборник «Гнездо Феникса», содержащий элегии уилтоновского кружка на смерть Филипа Сидни — многие из них обращены к его безутешной сестре.

Тогда же, в 1593 году, она переводит с итальянского «Триумф смерти» Петрарки (найденный рукописный список этого перевода содержит также копию письма поэта Джона Харрингтона к его сестре Люси, графине Бедфорд, где он называет хозяйку Уилтона «зеркалом нашего времени и поэзии»).

К произведениям, написанным Мэри Пембрук, шекспироведы относят и анонимную траурную поэму «Горестная песнь Хлоринды», напечатанную в 1595 году вместе со спенсеровским «Астрофилом».

В 1598 году было выпущено в свет собрание сочинений Филипа Сидни.

Так — по крайней мере, в течение 12 лет! — Мэри Пембрук посвящала свои досуги увековечиванию памяти «брата».

Что же касается ее собственных литературных трудов, то исследователи оценивают их очень высоко. Переводчица открыла в английском неизвестные доселе поэтические возможности — то есть прямо осуществила то, о чем только мечтал ее гениальный «покойный брат».

При этом она вносила в переводы и личные чувства, свою любовь и преданность брату, никогда не утихающую боль от сознания невозвратимости его утраты. Кроме «Триумфа смерти» она перевела и другие произведения Петрарки, утверждают шекспироведы, но эти другие переводы еще не найдены.

Особого разговора заслуживают переводы библейских псалмов, осуществленные Мэри Пембрук, — они тоже продолжали дело, начатое Филипом.

Филип Сидни успел перевести 43 псалма. Его сестра не только перевела остальные 107, но и частично переработала некоторые из переведенных им. Она экспериментировала с поэтической формой, пыталась разнообразить способы рифмовки, писала сложнейшие акростихи — иной раз достигала ошеломляющей виртуозности. Переводы некоторых псалмов существуют в четырех-пяти вариантах.

В Уилтоне, в этом «маленьком университете» собиралась творческая молодежь, которую, очевидно, привлекала не столько сама Мэри, сколько ее образованнейший брат и поэт Филип — видимо, такое положение сохранялось до смерти Филипа, но впоследствии после его «смерти» уже сама Мэри показала, на что она способна, и в Уилтоне образовалось некое литературное сообщество, участники которого видели не только то, что происходит на поверхности, — они были более глубоко осведомлены о существе происходящего.

В 1600 году вышел в свет сборник «Английский Геликон», а в 1602 — «Поэтическая рапсодия» — оба с участием поэтов уилтоновского кружка. Видимо, оба сборника патронировались Мэри, которая имела своего «придворного печатника» Понсоби, роль которого впоследствии стал исполнять ученик Понсоби Эдуард Блаунт.

Обстоятельства появления «Великого Фолио» в 1623 году, где впервые были напечатаны 20 из 37 шекспировских пьес, говорят о прямой причастности Мэри Сидни-Пембрук к этому феномену мировой культуры.

Книга должна была выйти в свет годом ранее, в 1622 году — об этом свидетельствует каталог Франкфуртской книжной ярмарки, предлагавший к продаже произведения Уильяма Шекспира, отпечатанные Исааком Джаггардом.

Но книга на ярмарку не попала, поскольку запланированному ходу работ помешало объективное обстоятельство — в сентябре 1621 года Мэри Сидни-Пембрук умерла. Печатание было внезапно и неожиданно прервано — завершить его без патронажа Мэри смогли только в 1623 году.

Итак, 25 сентября 1621 года Мэри Сидни-Пембрук умерла от оспы. Ее похоронили в соборе города Солсбери, но ее могила не была отмечена памятником. (Доска с эпитафией на стене собора появилась лишь в 1964 году!)

Множество фактов, говорят исследователи, указывают на то, что в создании «Великого Фолио» Мэри играла ту же роль, что и в публикации литературного наследия Филипа Сидни — роль инициатора, редактора и частично соавтора.

Но если в ткань литературного наследия Филипа Сидни отважная «сестра» Мэри имела право вмешиваться, так сказать, по праву родства, то совершенно неясным становится ее вмешательство в шекспировские пьесы — если их писал стратфордский откупщик Гильельм Шакспер или кто-то другой, имеющий своих родственников и поклонников.

Это вмешательство получает какое-то оправдание лишь в одном случае, если в проекте под названием «Уильям Шекспир», начатом в 1593 году, через 7 лет после официальной смерти национального поэта, все-таки участвовал живой и невредимый Филип, который счел для себя возможным вступить в соавторство с каким-то неизвестным нам Фениксом, — думаем, что это был 17-й граф Оксфорд, Эдуард де Вер (умерший в 1604 году — по официальной версии).

Мэри Сидни-Пембрук была на семь лет младше Филипа, родившегося в 1554 году. Автор «Британских пасторалей», Уильям Браун из Тэвистока написал эпитафию на смерть Мэри Сидни:

Под этим надгробием
Покоится источник всей поэзии,
Сестра Сидни, мать Пембрука.
О Смерть, прежде чем тебе встретится другая, как она,
Столь же исполненная добра, мудрости и знаний, —
Тебя саму успеет сразить бесконечное время.

В середине XVII века Уилтон сильно пострадал от пожара; сгорели, очевидно, почти все бумаги его прежней хозяйки, из которых мы могли бы узнать и о других ее произведениях, появившихся в разное время под чужими именами или псевдонимами.

Известно также, что значительная часть рукописных материалов была утрачена ее равнодушными к истории литературы потомками. Так, одну их рукописей переводов псалмов вместе с другими «старыми бумагами» приобрел некий джентльмен для заворачивания кофе — к счастью, его брат догадался снять с нее копию, которая сохранилась.

Имеется несколько достоверных портретов Мэри Сидни. Самый интересный и значительный из них относится к 1614 году, когда ей было уже 53 года. На картине мы видим женщину с красивым, удивительно одухотворенным лицом; глубокий взгляд открывает напряженную работу мысли. В правом верхнем углу картины — загадочная, интригующая надпись: «No Spring till now». (Никакая весна до настоящего времени — дословный подстрочник.)

Надпись можно истолковать по-разному, в том числе и как обет сохранения тайны. Поискать варианты мы предлагаем самим читателям нашей книги...

А пока просим обратить внимание на другую деталь портрета.

В правой руке, которой графиня Сидни-Пэмбрук опирается на край стола, зажата перчатка... Если вы внимательно приглядитесь, то поймете, что перчатка эта — на правую руку! А между тем правая рука Мэри — тоже в перчатке!

Почему же художник изобразил две перчатки с правой руки и ни одной — с левой?