12. Крестоносцы истории и сарацины поэзии

История человечества — это описание событий, следовавших в жизни народов — из века в век, из тысячелетия в тысячелетие... В этом смысле ее можно назвать грандиознейшим литературным произведением, составленным из необозримого множества удивительных событий. Многие страницы всемирной истории дышат подлинной поэзий и невольно наводят на мысль о том, что все в жизни человечества повторяется. Но на каждом новом витке своего развития человечество находит иные слова для описания событий, которые как в зеркале отражены в седой древности.

Когда-то человечество утеряло свои христианские святыни, находящиеся в Иерусалиме, — гроб Господень был захвачен сарацинами. Мужественные крестоносцы отправились на Восток, чтобы отвоевать у неверных свои святыни. Несколько волн рыцарей сушей и морем добирались в Палестину — казалось, удача сопутствует им... Одно время казалось, что можно даже создать Иерусалимское королевство и отстоять родину Христа... Но иллюзии развеялись... Крестоносцам пришлось уйти.

Иерусалим остался в руках «неверных». Но неверные сарацины сохранили все те места, что были связаны с жизнью и смертью Спасителя.

Этот исторический сюжет, казалось, повторился на новом витке развития человечества — в XVI веке. Именно тогда, когда «неверные» национальные элиты захватили святыни — то есть пытались создать национальные церкви. Крестоносцы Контрреформации отправились (с войсками и отрядами иезуитов) на восстановление единовластия Христа, на возвращение Иерусалима (безраздельной власти Рима). И даже казалось одно время, что Реформация (сарацины) отступили... Но это был временный успех. Восстановить Священную Римскую империю более уже никогда не удалось.

Наступила эпоха нового равновесия. «Властью» над умами пришлось поделиться. Но и победа «сарацинов» была пирровой... Ведь у них было мощное, но не всесильное оружие — литература, поэзия, национальная культура...

Контрреформация же нашла оружие «массового поражения» убойной силы, перед которым сарацины поэзии оказались бессильны. Это оружие называлось ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ.

Читателю новейшего времени трудно себе представить, что Истории (последовательной совокупности мировых событий) еще в XVI веке не было! Да, какие-то отдельные «анналы» существовали... Да, было известно кое-что и об истории церкви... Но память о далеких событиях сохранялась скорей в виде записанных преданий, чем в виде точно установленных фактов.

После Тридентского собора (1545—1563), объявившего поход Контрреформации, началась активная работа по созданию ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ (в светском ее варианте).

В основу ее была положена идея цикличности бытия, изложенная Макиавелли (1469—1547), заимствованная им у античного историка Полибия (ок. 200—120 гг. до н. э.). Созданием истории занимался и Гвиччардини, который прямо писал: «Отрицай всегда то, что, по-твоему, не должно быть известно, и утверждай то, чему люди, по-твоему, должны верить; пусть многое тебя изобличает, пусть будет против тебя почти достоверность, но смелое утверждение или отрицание часто привлекает ум слушателя на твою сторону». (В этом смысле он тоже имел предшественника, Геродота, который писал с той же степенью откровенности: «Где ложь неизбежна, там смело нужно лгать».) Историей занимался и Бароний, видный католический деятель, с 1593 года глава конгрегации ораторианцев, с 1595 года — кардинал и духовник Папы Климента, с 1597 года заведующий Ватиканской библиотекой.

В эти времена история как представление о прошлом стала разменной монетой в политической борьбе между людьми, которые советовали друг другу лгать как можно убедительней и смелее — даже если «против тебя почти достоверность».

А политическая борьба, напомним, велась вокруг главного вопроса — останется ли власть католического центра (Рима—Ватикана) действительно вселенской? Будет ли она выше светской — императорской, королевской, княжеской? Только такие «имперские» щупальца идеологической-религиозной зависимости могли обеспечить полное подчинение западноевропейских территорий. Для обоснования легитимности этой власти необходимо было утвердить ее первородство, то есть доказать, что история Рима — древнее всех, то есть мудрее, развитее и почтеннее...

Этой цели должна была служить ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ, в которой как раз и должно было быть описано могущество Рима и относительная «недоразвитость» других государственных образований. Ведь это у Рима (и у Греции) была античность — блестящая, мудрая, великолепная. И была она в те времена, когда галлы, саксы, славяне, франки и прочие народности Европы еще бродили в составе диких племен, и если чем и занимались, то только разбоем... Где германская античность? — ее нет. Где галльская? — днем с огнем не сыщешь... А уж об античности бриттов и саксов вообще лучше помолчать... Не достигли еще даже вершин Рима древнего, не то что современного...

Это была неравная борьба — у Рима были лучшие силы и превосходные языки, на которых можно было писать великие труды. А языки национальные в Европе казались еще слишком неотесанными, недоразвитыми, маломощными... Что на них путного напишешь? Тем более что вся европейская культурная жизнь имела средством выражения латынь, ибо именно ее и преподавали в учебных заведениях при церквах и монастырях.

Напомним уважаемым читателям, что светских школ и университетов и ту пору в Европе просто не существовало! Все просвещение было идеологизировано — католицизировано!

Хотели того или нет, но национальные европейские элиты работали на Рим — аристократы заканчивали католические университеты, они писали на блестящей аристократической латыни и вынуждены были существовать внутри заданной католической Римской «парадигмы». Рим создал для себя тысячи философов, астрономов, поэтов, историков, пишущих на латыни и под латинскими (благородными) именами, — среди них были французы, итальянцы, англичане, голландцы, немцы, швейцарцы, датчане, испанцы... Даже разойдясь по своим «национальным квартирам», они не смогли бы создать конкурентоспособных ВСЕМИРНЫХ ИСТОРИЙ — стишком маломощны были их силы.

К тому же сторонниками национальных суверенитетов были далеко не все представители национальных элит — многим казалось мелким ограничиваться «региональной» известностью и карьерой — тщеславие и честолюбие заставляло множество одаренных людей искать именно «вселенской» славы, то есть известности в масштабах империи.

Так что католические «крестоносцы» Контрреформации, ступив на путь создания ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ, не просчитались. Мы и доныне наслаждаемся плодами этого гениального творения.

Разумеется, в этом утверждении есть доля горькой иронии и сарказма, но жизнеспособность осуществленного Ватиканом проекта позволяет нам обойтись без кавычек, говоря о гениальности.

Тем не менее созданный проект ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ не был в полном смысле совершенным. Это была трудоемкая и изнурительная работа, которая к Тому же проводилась в спешке... И следы этой спешки мы видим даже спустя столетия...

В основу ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ был положен труд Жозефа Скалигера (1540—1609) «Исправление хронологии» (1583). Даже из названия видно, что автор имел перед собой некие несовершенные на его взгляд «сырые» проекты, которые он и не преминул исправить. Судя по тому, что мы скалигеровской хронологией пользуемся до сих пор, она была принята Римом, так сказать, за основу. Сам Скалигер продолжил шлифовать свое детище и заниматься необходимыми расчетами, которые уже в XVII веке продолжил Дионисий Петавиус.

Ж. Скалигер выстроил «вниз» хронологическую шкалу и создал «скелет» ВСЕМИРНОЙ ИСТОРИИ.

К сожалению, работы Скалигера нам недоступны, в России они никогда не издавались. Поэтому кое-какие сведения о нем и его трудах мы извлекаем из исследований самых активных российских антискалигеровцев Г.В. Носовского и А.Т. Фоменко.

«В основополагающих трудах Скалигера и Петавиуса хронология древности приводится в виде таблицы. Без обоснований... В основу хронологической концепции древности было положено толкование числовых сведений, собранных в Библии. Историки-хронологи занимались схоластическими упражнениями с числами, пытаясь разместить на хронологической шкале события, которые были описаны в имеющихся у них источниках. Но сами эти источники не были датированы точно — поэтому, например, во времена Скалигера существовало 200 (!) вариантов отсчета дат от Сотворения мира!»

В словаре Брокгауза и Ефрона написано:

«Врагов реформатской церкви он (Скалигер) устрашал и побеждал необычайною многосторонностью и глубиной знаний, во многих пунктах соприкасавшихся с теологией... Силою воображения и точных знаний Скалигер выстроил в "Сокровищнице времен" мировую историю, расчленил ее материал по народам, синхронистически сопоставил события по периодам от начала ассирийского царства до половины XV в. н. э. В лице Скалигера европейская наука вышла из подчиненного отношения к науке древних греков. Ученость Скалигера оставляла далеко за собой знания и методы александрийских ученых».

Ныне считается, что творцы хронологии и истории имели в своем распоряжении труды древних, на которых и опирались, — например, Иеронима, Евсевия Памфила и пр. Но, во-первых, чтобы перевести их данные в хронологическую таблицу, было слишком много неизвестных — сколько дней в году у Евсевия, с какого месяца начинался год у Иеронима, каким календарем пользовался каждый хронист. А во-вторых, сами творцы XVI века не сходились во мнениях относительно того, что считать «древним».

Некоторые считали, что древние — это те, кто жили 50—100 лет назад... Так что совсем не странными выглядят ссылки деятелей Возрождения на античных авторов.

Гораздо страннее, когда мы видим, что писатели и мыслители XVI века разговаривают о древних, как будто о живущих рядом с ними. Защищают их от нападок, вступаются за их честь...

Вот, например, Мишель Монтень во второй книге своих «Опытов» поместил любопытное эссе «В защиту Сенеки и Плутарха».

Процитируем его:

«Жан Боден, выдающийся современный писатель, выделяющийся из толпы писак нашего времени своим здравомыслием, заслуживает всяческого внимания и уважения. Я нахожу несколько чересчур решительным одно из мест его сочинения "Метод легкого изучения истории", где он обвиняет Плутарха не только в незнании (тут я спорить не берусь, так как это не по моей части!), но также и в том, что этот автор часто пишет о вещах невероятных, от начала до конца выдуманных (таковы подлинные слова Бодена)».

Монтень с неподражаемой иронией мягко отстаивает методы работы Плутарха, воспринимает упреки ему (в «грекофилии») как незаслуженную им обиду и говорит, что на месте Плутарха он выбрал бы другие исторические персоны для сравнений...

Но не только М. Монтень отстаивал честь «древнего» Плутарха как близкого друга. Его старший современник и соотечественник Франсуа Рабле упрекал Диогена и Цицерона, что античные златоусты «пишут всякий вздор о нашей (французской) королеве» (!).

Как работали историки-хронологи XVI века, видно и из примеров, приводимых Э. Биккерманом, — они тем более любопытны, что имеют отношение к предмету нашего разговора.

Согласно тому, что мы знаем о работе Скалигера, мы должны понять, что в его хронологических таблицах имена поэтов не значились. Их вписали туда значительно позднее — и вот как это происходило:

«если говорится, что "Гораций умер на пятый день до декабрьских календ, когда консулами были Г. Марций Цензорин и Г. Асиний Галд", то с помощью хронологии эта римская дата переводится на нашу систему летосчисления как 27 ноября 8 года до н. э.».

Эту цитату мы извлекли из книги «Другая история литературы», и вот как комментируют приведенный «факт» авторы Д. Калюжный и А. Жабинский:

«Перевод с календ на эру "от Сотворения мира" делается по таблицам Скалигера, а с этой эры на эру "от Рождества Христова" — по Дионисию Петавиусу (1583—1652), чье прозвище значит "Малый". Проблема в том, что до Скалигера и Петавиуса уже существовали сходные таблицы: хронологией "от Сотворения" занимались Евсевий и Иероним, а хронологией "от Рождества Христова" — Дионисий в III веке и Дионисий Ничтожный (Малый) в VI.

Поэтому упомянутый Биккерманом Гораций мог на самом деле умереть, если считать от нашего времени, 750 лет назад, то есть в рамках традиционной системы — в середине XIII века в Константинополе, но по схеме Скалигера он попадает в Рим I века до н. э. и умирает там в 8 году, по Евсевию — в IV век, а по Иерониму, например, в IX или X».

Сразу скажем о том, что согласно концепции авторов «Другой истории литературы», наш Гораций, приписанный к I веку до н. э., может оказаться и в реальном XVII веке! И это говорит о том, что годы его жизни высчитывал уже не Скалигер, а его последователь Петавиус и иже с ними уже в XVII веке.

Не нами было обнаружено, что традиционная история в ее хронологической основе содержит ошибки — об этом писали многие. И И. Ньютон, и Н.А. Морозов, и А.Т. Фоменко. Интересующихся отсылаем к их фундаментальным трудам, которые ныне изданы и доступны любознательному читателю.

Скажем об их выводах вкратце.

Наиболее радикальному пересмотру хронологическую картину мира подверг академик А.Т. Фоменко. Применив математико-статистические методы и обработав внушительный объем источников, исследователь пришел к выводу, что в традиционной хронологии, действительно, заложены повторы. Ученый назвал их дубликатами и параллелизмами.

Совокупности одних и тех же событий (большей частью XIII—XVI веков) в разных своих интерпретациях — светской и церковной — были последовательно размещены на хронологической шкале в разных сочетаниях, поэтому образовались как бы ряды отражений... А поскольку эта работа велась многими исследователями и на основе разных источников, то получились своеобразные «накладки», которые и выдают метод работы.

Множество таких примеров привели авторы книги «Другая история литературы» — по ходу дела некоторые из них мы процитируем.

«Никифор Каллист пишет сочинение "Священная история от Христа до Гераклита". Это какой же Гераклит, спросит изумленный читатель, неужели тот самый Гераклит Эфесский, герой не нашей эры? Нет, скажет историк, это другой какой-то, неизвестный науке Гераклит, он жил после Рождества Христова, хотя и непонятно, почему ему оказано такое уважение в священной истории».

Плотин (III в. н. э.) пишет «Жизнеописание римского папы Петра VII», хотя от св. Петра до наших дней Римских Пап с таким именем не было!

Турпиан и Эйнгард пишут «Жизнеописание Карла Великого», причем две книги об основных периодах правления императора, а третья — о его деятельности до 1490 года, хотя этот Карл... почил в 814 году, если верить традиционной истории.

Ефагрий Схоластик пишет шесть книг о римской церкви и империи — из его трудов следует, что в 435 году как раз закончилась троянская история...

Монтескье написал в 1734 году «Рассуждения о причинах величия и упадка римлян», опираясь на труды Платона, Ксенофонта, Аристотеля, Полибия, Плутарха, Тита Ливия, Тацита, Цицерона. Но определить, когда происходили описанные им события, он не смог... Другой видный деятель эпохи Просвещения Вольтер писал об этих попытках так: «Я не менее сыт всеми книгами, в которых повторяются басни Геродота и подобных ему о древних монархиях Азии и об исчезнувших республиках».

Такой скептицизм вызывался в том числе и тем, что было принято называть «анахронизмами». Вот один из них — как раз из Данте.

В «Божественной комедии» Вергилий утверждает, что возводит свой род от ломбардцев — но в I веке до нашей эры такого народа не было, это народ средневековый! Действительно, ломбардцы произошли от германского племени лангобардов, вторгшихся в Италию в 568 году и образовавших раннефеодальное королевство на территории современной Ломбардии, которое в 773—774 гг. было завоевано Карлом Великим.

Данте вообще демонстрирует — при энциклопедичности знаний — поразительное невежество. Он, образованнейший человек своего времени, слава Флоренции, не знает совершенно греческой культуры — ни Архимеда, ни Пифагора, ни Гермеса Трисмегиста... Не слыхал он и об Апулее, Гиппархе, Эратосфене и множестве других великих греков.

Если рассматривать поэму Данте в контексте традиционной истории, то становится совершенно непонятным и его неудовлетворительное знание римской истории... Например, он упоминает Августа... Но ни слова не говорил о других, более достойных находиться в аду — Калигуле, Нероне, Веспасиане и прочих... Нет в поэме и имен славных рыцарей-крестоносцев — он вообще не знает истории крестоносного движения и королевства иерусалимского. И не нашлось в его поэме — в аду, конечно! — даже маленького местечка для того, чтобы поджарить самых великих негодяев его эпохи — Чингисхана и Батыя, опустошивших пол-Европы... И об ужасной дикой Монголии — грозе просвещенного мира — не проронил ни словечка...

Многие считали Вергилия, Овидия, Цицерона авторами средневековыми.

Средневековые историки — и об этом сохранились свидетельства — сначала считали, что Тит Ливий жил в I—II в. н. э., а потом уточнили свое «мнение» — теперь Тит Ливий приписан к I в. до н. э.

Немало путаницы возникло и потому, что средневековые авторы в зависимости от языка, на котором писали, избирали себе имя. Если они писали на греческом, имя ставилось греческое (независимо от национальности пишущего), если на латинском — то латинское, если на арабском — арабское... Затем они же начали «переводить» друг друга, иной раз не имея точных данных об авторах первоисточников — кто они, откуда, когда жили. Да и не все из них были прирожденными переводчиками, путались и путаницу увековечивали благодаря уже распространившемуся книгопечатанию.

Это видно и по ярчайшим персонажам литературной жизни XVI века — как только писатель переходил на родной язык, он публиковался под своим родным именем... Впрочем, были и обратные формы сопротивления Контрреформации — Фрэнсис Бэкон, например, писал по-латыни (и правильно делал, чтобы быть известным в европейском научном сообществе, а не только в Лондоне), но вызывающе ставил на обложке не латинское, а свое собственное английское имя!