Продолжение следует

Поставленный Гамлетом спектакль «Мышеловка» прерывается королем. Кажется, зритель никогда так и не узнает, что же должно было произойти в финале представления. Однако удивительным образом оказывается, что в трагедии есть продолжение этого прерванного спектакля!

Но «доигрывают» его не приезжие столичные трагики, а герои самой пьесы, и драматургом здесь выступает уже не Гамлет. В игру вступает сам Шекспир!

Он продолжает прерванный спектакль в сцене разговора между Гамлетом и Гертрудой в покоях королевы (III, 4). Эта сцена начинается с того же самого события, на котором было остановлено представление «Мышеловки», — с убийства.

Только теперь в роли убийцы оказывается не племянник короля «некий Луциан», а племянник короля Гамлет.

Намереваясь убить Клавдия, Гамлет убивает Полония.

Теперь мы можем ответить сразу на два важных вопроса.

Во-первых: где та часть монолога Энея (о Гекубе), на которой Полоний прерывает Актера?

Переработанная Гамлетом, она трансформировалась, «спрессовалась» в новое произведение — в монолог о «соблазнении Гонзаговой жены». Именно на упоминании о «Гонзаговой жене» и прерывается представление «Мышеловки».

И во-вторых: где та часть монолога «о соблазнении Гонзаговой жены», на которой прерывается «Мышеловка»?

Недоигранный спектакль и недочитанная часть монолога Луциана «о Гонзаговой жене», а символически — «о Гертруде», продолжаются Шекспиром в сцене, происходящей в покоях королевы.

В этой сцене Гамлет «показывает» королеве то, что не успел «показать» Луциан: «как убийца снискивает любовь Гонзаговой жены». Эта сцена о том, как убийца Клавдий «снискивает любовь» Гертруды.

Гертруда — Гекуба.

После падения Трои Гекуба попадает в рабство к Одиссею.

Гекуба, героиня одноименной трагедии Еврипида, по словам О.М. Фрейденберг, «сродни Гекате, божеству смерти и привидений, ночному светилу»¹.

Образ Гекаты, наделявшей травы «тлетворной», «смертельной» силой, в трагедии воплощает тему «яда» в монологе Луциана:

«Тлетворный сок полночных трав, трикраты²

Пронизанный проклятием Гекаты...»

(II, 2)

Иначе говоря, обнаруживается скрытое соответствие между похожими по звучанию именами Гебона — Геката — Гекуба — Гертруда. Все они в образно-метафорическом плане объединены темой смерти и яда.

Итак, сцена в покоях Гертруды оказывается продолжением прерванного спектакля «Мышеловка». Продолжением не «в несколько строк, двенадцать или шестнадцать», а в целую сцену.

И не в театре, а в жизни.

Шекспир «удваивает» театр в театре, используя прием отступления: он прерывает действие, чтобы потом продолжить его с того же момента, на котором оно было прервано. Сделаем отступление и мы.

Примечания

1. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М.: Наука, 1978. С. 345.

2. В оригинале вместо «трикраты пронизанный» сказано «thrice infected», т. е. «трижды отравленный», что имеет символическое значение: в трагедии отрава буквально связана с ядом и — метафорически — с вином и монологом, т. е. присутствует в трех «ипостасях».

Тема яда задана и в рассказе Призрака Гамлету: «С проклятым соком белены в сосудце...» (I, 5).

В современных изданиях трагедии слово «белена» — это перевод английского «hebenon», которое обозначает «черная белена», т. е. наркотический яд. Однако в раннем издании трагедии, в так называемом «втором кварто» 1604 г., в этом месте употреблено слово «Hebona» (Гебона).