Валентинов день

Сравнивая притворное безумие Гамлета с настоящим сумасшествием Офелии, мы противопоставляли прозу Гамлета и песни Офелии. Параллелизм «двух безумий» отражен и в числовой символике.

Гамлет сочиняет «двенадцать или шестнадцать строк» для спектакля.

А вот первая песня, которую поет обезумевшая Офелия:

«Как узнать, кто милый ваш? (1)
Он идет с жезлом, (2)
Перловица на тулье, (3)
Поршни с ремешком». (4)
«Ах, он умер, госпожа, (5)
Он — холодный прах; (6)
В головах зеленый дерн, (7)
Камешек в ногах». (8)
«Саван был, как горный снег... (9)
Цветик над могилой; (10)
Он в нее сошел навек, (11)
Не оплакан милой». (12)

(IV, 5)

Как мы видим, она состоит из трех рифмованных четверостиший, т. е. из 12 строк.

А вот вторая песня Офелии:

«Заутра Валентинов день, (1)
И с утренним лучом (2)
Я Валентиною твоей (3)
Жду под твоим окном. (4)
Он встал на зов, был вмиг готов, (5)
Затворы с двери снял; (6)
Впускал к себе он деву в дом, (7)
Не деву отпускал. (8)
"Клянусь Христом, святым крестом, (9)
Позор и срам, беда! (10)
У всех мужчин конец один; (11)
Иль нет у них стыда? (12)
Ведь ты меня, пока не смял, (13)
Хотел женой назвать!" (14)
И было б так, срази нас враг, (15)
Не ляг ты ко мне в кровать». (16)

(IV, 5)

Она состоит из 16 строк!

12 строк в монологе Гамлета перед разговором с матерью: «Теперь как раз тот колдовской час ночи...», который, как и сонеты Шекспира, заканчивается рифмованным двустишием:

Хоть на словах я причиню ей боль,
Дать скрепу им, о сердце, не дозволь!

(III, 2)

В покоях королевы на вопрос Гертруды: «Но что я сделала?..» — Гамлет произносит обвинительную речь:

Такое дело, (1)
Которое пятнает лик стыда, (2)
Зовет невинность лгуньей, на челе (3)
Святой любви сменяет розу язвой; (4)
Преображает брачные обеты (5)
В посулы игрока; такое дело, (6)
Которое из плоти договоров (7)
Изъемлет душу, веру превращает (8)
В смешенье слов; лицо небес горит; (9)
И эта крепь и плотная громада (10)
С унылым взором, как перед Судом, (11)
Скорбит о нем. (12)

(III, 4)

В этой обвинительной речи — 12 строк.

В конце этой сцены Гамлет выступает с «монологической» речью, где он сообщает матери о замысле короля умертвить его по прибытии в Англию и о своем намерении «взорвать землекопа его же миной»:

Готовят письма; два моих собрата, (1)
Которым я, как двум гадюкам, верю, (2)
Везут приказ; они должны расчистить (3)
Дорогу к западне. Ну что ж, пускай; (4)
В том и забава, чтобы землекопа (5)
Взорвать его же миной; плохо будет, (6)
Коль я не вроюсь глубже их аршином, (7)
Чтоб их пустить к луне; есть прелесть в том, (8)
Когда две хитрости столкнутся лбом! (9)
Вот кто теперь ускорит наши сборы; (10)
Я оттащу подальше потроха. — (11)
Мать, доброй ночи. Да, вельможа этот (12)
Теперь спокоен, важен, молчалив, (13)
А был болтливый плут, пока был жив. — (14)
Ну, сударь мой, чтоб развязаться с вами... — (15)
Покойной ночи, мать. (16)

(III, 4)

В этом отрывке формально 16 строк, но «театрализованный» текст, который заканчивается рифмованным двустишием:

Теперь спокоен, важен, молчалив,
А тот болтливый плут, пока был жив... —

состоит из 14 строк. Стихотворные «речи» Гамлета вообще напоминают сонеты.

Рассказ Призрака Гамлету начинается со слов: «Я дух, я твой отец...» (I, 5).

Призрак произносит неполные 14 строк:

Я дух, я твой отец, (1)
Приговоренный по ночам скитаться, (2)
А днем томиться посреди огня, (3)
Пока грехи моей земной природы (4)
Не выжгутся дотла. Когда б не тайна (5)
Моей темницы, я бы мог поведать (6)
Такую повесть, что малейший звук (7)
Тебе бы душу взрыл, кровь обдал стужей, (8)
Глаза, как звезды, вырвал из орбит, (9)
Разъял твои заплетшиеся кудри (10)
И каждый волос водрузил стоймя, (11)
Как иглы на взъяренном дикобразе; (12)
Но вечное должно быть недоступно (13)
Плотским ушам. О, слушай, слушай, слушай! (14)
Коль ты отца когда-нибудь любил... (15)

На пятнадцатой строке («Коль ты отца когда-нибудь любил...») его прерывает Гамлет: «О Боже!»

Призрак «договаривает» текст: «Отмсти за гнусное его убийство» (I, 5).

Всего в первом сегменте текста Призрака 16 строк.

Примечательно, что в песне, которую исполняет могильщик, в символическом смысле «дублер» призрака, покойника или сумасшедшего (от строк «В дни молодой любви, любви» до строк «Чтоб гостю был ночлег»), — три четверостишия (три куплета), т. е. 12 строк, и двустишие (две последние строки 3-го куплета повторяются еще раз) — всего 14 строк. Иначе говоря, перед нами не что иное, как шутовская пародия на форму сонета.

В конце сцены с могильщиками Гамлет произносит еще четыре рифмованные строки:

Державный Цезарь, обращенный в тлен, (1)
Пошел, быть может, на обмазку стен. (2)
Персть, целый мир страшившая вокруг, (3)
Платает щели против зимних вьюг! (4)

(V, 1)

Таким образом, три куплета песни могильщика и финальное четверостишие Гамлета составляют вместе 16 строк.

Описанную выше символическую игру Шекспира с числами и с сегментами текста в 12 и 16 строк, которые «окольцовывают» важнейшие сцены в трагедии, можно представить в виде следующей схемы: