Быть — значит играть, не играть — значит не быть

Вы могли бы, если потребуется, выучить монолог в каких-нибудь двенадцать или шестнадцать строк, которые я бы сочинил...

Гамлет

Главную роль в поэтике Шекспира играет театр как образ мира. Идея Театра лежит в основе всего творчества драматурга.

Художественный мир Шекспира пронизан стихией игры, и мера всех вещей в этом мире — актер.

Театральность Шекспира — особое мироощущение, видение мира глазами драматурга и актера.

Жизнь и Театр — два зеркальных двойника в той единой пьесе, которую Шекспир писал на протяжении всей жизни. Поэтому латинское изречение «Totus mundus agit histrionem» — «Весь мир — театр», начертанное над входом в театр «Глобус», может служить эпиграфом ко всему его творчеству.

Шекспир воспринимает жизнь как нечто театральное по своей природе и сути. Мир представляется ему сценой, человек — актером, история — сюжетом, характер — ролью, стечение обстоятельств — интригой, а событие — эпизодом.

Так создается театральный образ человеческого Бытия. Мир становится метафорой театра, а театр — метафорой мира. Быть — значит играть, не играть — значит не быть.

Все средства театра: костюм, маска, предметы реквизита, сценическая речь — превращаются у Шекспира в метафоры.

Уникальность театра Шекспира в том, что в нем не только актер играет роль, становясь персонажем пьесы, но и сам персонаж играет роль актера: осознанно действует как актер, осознанно переодевается, осознанно надевает маску, осознанно говорит прозой или стихом.

Излюбленный прием Шекспира — «овеществление» слова по ходу действия. Слово, которое есть метафора уже изначально, овеществляется и обретает зримую предметность. Оно становится театральной метафорой, как бы изымается из чисто словесной сферы и погружается в стихию театральной игры.

Шут

...Посмотрите, что нынче за век! Любое изречение — что сафьяновая перчатка для остроумца: как быстро ее можно вывернуть наизнанку!

Виола

Да, это верно; если легкомысленно играть словами, то они становятся чересчур податливы.

«Двенадцатая ночь» (III, 1)

Слова не просто «податливы», они превращаются в предметы-символы, а предметы реквизита в свою очередь оживают в словесно-метафорических образах. Герои Шекспира точно знают, где уместна проза, где стих, а где рифма должна «захромать», а стих — перейти на прозу.

Шекспир превращает конфликт действующих лиц в столкновение их драматургических замыслов — в «войну театров». Герои Шекспира становятся драматургами, режиссерами, актерами и зрителями. Они ставят и играют друг для друга целые пьесы, соревнуясь между собой в режиссерском и актерском мастерстве. Между персонажами шекспировских пьес всегда существуют отношения «актер — режиссер» и «актер — зритель». Причем один и тот же персонаж попеременно играет то «актера», то «режиссера», то «зрителя», то оказывается «драматургом».

Внутри самого драматического произведения выражается отношение Жизни к Театру и Театра к Жизни. Это приводит к необходимости изобразить в Театре сам Театр, показать «спектакль внутри спектакля», который одна группа действующих лиц пьесы в качестве актеров разыгрывает для другой группы действующих лиц, выступающих в роли зрителей. Этот прием получил название «театр в театре».

Собственно театр впервые возникает тогда, когда на самой сцене появляется зритель, наблюдающий за зрелищем. Изначально, в древнегреческом театре, именно Дионис (из культа которого возникла аттическая трагедия) и был первым символическим зрителем:

«Изображение Диониса отвозилось в театр, где должны были идти представления, и водружалось на орхестре... Само божество из борца обратилось в зрителя... Представление... протекало в совершенно своеобразной форме: это были состязания... весь спектакль продолжал оставаться сплошь поединком... автор состязался с автором, актер с актером... Заканчивались состязания так же, как Олимпии и Элевсинские мистерии: здание театра обращалось в суд»¹.

Шекспир не просто заимствует отдельные черты древнейших трагедийных представлений или их сюжеты, образы и положения, а целиком воспроизводит всю глубинную структуру изначального театра.

В «Гамлете» Шекспир как бы дает нам возможность заново пережить акт рождения театра: от появления на архаической сцене актера в трагической маске (явление Призрака) до состязания авторов трагедии, как это было на празднике Больших Дионисий (соперничество Гамлета и Клавдия — двух драматургов, ставящих друг для друга «спектакли в спектакле»), состязания, за которым, кроме публики в театре, наблюдает и зритель на самой сцене.

Примечания

1. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М., 1936 (переиздание: М.: Лабиринт, 1997). С. 145.