О роли усов в театральной реформе

Первое, что бросается вам в глаза, когда вы переступаете порог теперешней Александринки, — роскошные усы капельдинеров, выстроившихся на парадной лестнице императорского театра. Фраки сидят на них как влитые, воротнички сияют, перчатки белы как снег. Это вам не привычные старушки со стертыми лицами лифтерш. Вам и в голову не придет назвать их билетерами. К ним подходит только старинное полузабытое слово «капельдинер». Трудно представить их едущими после работы в переполненном метро в далекие спальные районы второй столицы. На улицах они, должно быть, привыкли не замечать удивленно-любопытных взглядов, бросаемых прохожими на их Преображенские усы (которые, заметим, при всей монументальности ни на дюйм не выходят из границ умеренности — тут нет ничего, упаси господи, от маршала Буденного).

Респектабельные господа с лейб-гвардейской выправкой исполнены величавого достоинства и в то же время готовности услужить, прийти на помощь растерявшемуся среди золотого великолепия зрителю. Они не хлопочут, не навязываются вам с услугами, но возникают перед вами в тот самый момент, когда вы в них нуждаетесь. До этого они, подобно кариатидам, неподвижно возвышаются у стен прекрасно отреставрированного театра-дворца. Нужно небольшое усилие фантазии и исторической памяти — и вы готовы будете принять их за часть роскошного интерьера Росси. Капельдинеры Александринки — люди в стиле ампир.

В театре рассказывают, как был объявлен конкурс и устроен строгий кастинг питерских усачей, коим предстояло стать усачами петербургскими. Наличие усов и умение за ними ухаживать здесь были главным критерием отбора, но принимались во внимание также импозантная внешность, манеры, благозвучие голоса, умение носить фрак и т. д. Без сомнения, так и происходил набор служителей императорского театра во времена Гедеонова, Всеволожского и Теляковского. Выбирать тогда было проще, поскольку молодцов лейб-гвардейцев было не в пример больше.

Теперешние капельдинеры Александринки совсем не похожи на людей улицы, да и на все то, что происходит за пределами театральных стен. Превратиться в человека позапрошлого столетия невозможно, будь твой фрак, твои перчатки и, разумеется, твои усы образцом музейного совершенства. И кажется, что почтенные господа, прекрасно это понимая, с удовольствием играют собственные театральные роли в величественном спектакле, действие которого разворачивается не только на сцене, но и в гардеробе, в фойе, на парадных лестницах императорского Александринского театра. Капельдинеры вписаны и в ампирный интерьер, и в стиль фокинских спектаклей. Они участвуют в изысканной игре с историей, и это часть очень серьезной и вместе с тем весьма ироничной, по-вахтанговски лукавой затеи, которую предложил нам Валерий Фокин. С нежной и почтительной любовью воскрешая большой стиль санкт-петербургского искусства, постановки нынешней Александринки одновременно делают его предметом сегодняшней рефлексии с позиций театра, прошедшего опыт авангарда XX столетия. Прошлого не возвратить, но театральная игра с живыми тенями истории прельстительна и остросовременна.

Понятно, что капельдинеры, с их впечатляющими усами, не более чем скромная деталь в стратегии обновления, стремительно происходящего в старых стенах Александринского театра. Но сила всякой настоящей театральной реформы — именно в ее всесторонности. У Станиславского театр начинается с вешалки, у Фокина — с восхитительных капельдинерских усов.