3.3. О роли маски в ритуале и игре: промежуточные выводы из анализа пьес. Немного о личности

Во имя верности я изменяю
И лгу, чтоб честным быть.

У. Шекспир. Цимбелин

Итак, метасюжет шекспировской маски вызван не только и не столько конспирологическими причинами (спрятать имя автора, чтобы потом открыть его: когда, как и пр.), сколько причинами, связанными с формированием новой поэтики и появлением нового образа человека.

Всем известно, что Возрождение утверждает понятие личности, индивидуума. А что это значит? Чем личность Ренессанса отличается от «неличности» человека средних веков? Что, не было индивидуумов? Что, люди не отличали себя друг от друга или у них был некий коллективный разум, в котором они не вычленяли собственные размышления? Не в этом же дело, правда? А в чем же?

Позволю себе небольшое историко-культурологическое отступление. Вычленение человека из окружающей природы связано с формированием некоего коллективного ритуалитета поведения, сложным путем развивавшего человеческую семиотику¹. Эта семиотика формировала человеческое общество, но почти совсем не формировала личность отдельного человека, для которого практически все было предопределено ритуалом.

Парадигма ритуальной предопределенности впервые частично сменилась на парадигму игровой свободы в классической античности — с расцветом театра и сопутствующей демократии. Замечу, что игровая свобода не обязательно должна сопровождаться демократией, а если и сопровождается ею в некоторых странах Древней Греции, то в ее вполне ограниченном полисном качестве, например, в частности и в особенности афинская демократия, демократия для избранных.

Это была первая удачная попытка произрождения личности, но ойкумена для этой попытки была миниатюрной, что хорошо для создания, но плохо для поддержания и развития: информация распространялась медленно, так что возрождать эту попытку пришлось аж через две тысячи лет в XII—XVI веках нашей эры. В самой Античности идея, конечно, сразу не умерла, но, расширяясь в пространстве и размываясь во времени, игровая свобода личности постепенно деградировала до девиза «Хлеба и зрелищ!».

Средневековье в целом закрепило принцип ритуалитета социальных ролей, добавив к этому принципу некую внутреннюю составляющую (христианская вера). Поэтому Возрождению как части Средневековья не нужно было возрождать Античность как таковую: основные навыки античного общежития Средневековье напрямую унаследовало. Ренессанс возрождал те достаточно редкие элементы игровой свободы, которые были сформированы античной культурой, причем прежде всего не в политической области, а в сфере искусства. В частности, Ренессанс золотого века в Англии — это в первую очередь возрождение античной драматургии вплоть до театра высокой афинской классики.

И ключевой фигурой тут, конечно, является Шекспир. Разумеется, возрождение афинской трагедии — это отдельная сложная тема², но ключевым приемом возрождения античной драмы для Шекспира является использование в его драматургии идеи маски. Тот смысл, который несла в античном театре внешняя маска, надетая на лица актеров, Шекспир распространил на разные уровни текста и метатекста своего канона.

Маска в шекспировском каноне — это скрывающее природное лицо, но открывающее личность приспособление, которое попутно снимает противоречие ритуальности и релятивности человеческих социальных ролей.

Используя традицию маски, Шекспир закладывал свою идею авторской личности на пересечении смыслов отдельных пьес, изобретая метасмысл всего канона. Не случайно в этой связи, что ровно половина пьес оставалась до Первого фолио неопубликованной, а единый автор всего корпуса не определился.

Одним из путей выявления единства шекспировского канона является циклизация. Две тетралогии о ревности мы уже начали рассматривать. Однако ключевые пьесы второй тетралогии о ревности, такой ревности, которая и выстраивает драматический сюжет, и выводит из этого сюжета, с одной стороны, в другие литературные жанры (прежде всего в романс: греческий и пасторальный роман в терминах нашей литературоведческой традиции), а с другой стороны, в реальную жизнь, мы пока еще рассмотрели не так подробно. Но пора это сделать.

Примечания

1. См. И.В. Пешков. Введение в риторику поступка. М.: Лабиринт, 1998.

2. Мы начали раскрывать ее в статьях: Г.Н. Шелогурова, И.В. Пешков. Хор ratio в «Гамлете» (Античная трагедия героя Возрождения); Г.Н. Шелогурова, И.В. Пешков. О роли хора в шекспировском «Гамлете».