Глава 6. Плацдарм гипотезы

Теперь, когда мы установили, что в фундаменте комедии «Бесплодные усилия любви» находится конкретный исторический факт — поездка четырех юных московитов в Британию в 1602 году — мы обязаны сделать несколько важных выводов, касающихся двух гуманитарных сфер: политической истории и шекспировской поэтики.

Политическая история России, созданная романовской историографией, является неполной. Она создана под оправдание легитимности победившей фамилии. Она умалчивает о некоторых политических компромиссах, с помощью которых Романовы достигли воцарения в Кремле. Но лишь умалчивает, старательно избегая явной лжи и все-таки сохраняя некоторые основные факты. За счет чего историографам Смуты удалось создать такой поразительный эффект?

История царя Бориса Годунова хорошо иллюстрирует эти политтехнологии, которые, как мы можем убедиться, великолепно работали в течение столетий и не утеряли своей действенности и в наше время. Главный прием — подмена конкретного факта суммой фантастических предположений.

Например, есть факт того, что при приближении войск Лжедмитрия Борис Годунов умер (1605). То есть погрузился в политические небытие. Это вовсе не означает, что его бездыханное обездвиженное тело внезапно оказалось погребенным в могиле. Это означает, что он утерял статус политической фигуры, то есть ему был объявлен шах и поставлен мат. Он превратился в «простое тело», не участвующее больше в игре. При этом в физическом смысле он, конечно, никуда не исчез. И поскольку Король на шахматной доске политической игры весьма ограничен в возможностях своих действий, то его крах — следствие безграмотных или умышленно враждебных действий его окружения, не сумевшего обеспечить оборону главной фигуры. Соответственно — все эти человекообразные слоны, ладьи, кони и пешки — впоследствии создают собственные оправдательные версии свершившегося, как набор гипотетических конструктов.

Да, русская история сохранила этот факт — удаление со сцены политической игры Бориса Годунова. Но почему 52-летний монарх умер? Медицинского свидетельства нет, хотя, как мы знаем, европейские лекари еще со времен Ивана Грозного самоотверженно трудились в кремлевских палатах и неустанно наблюдали за состоянием здоровья венценосных особ. Зато есть свидетельства иностранцев — европейских спецкоров той эпохи, собиравших информацию разной степени достоверности и придумывавших свои версии. Поэтому сейчас мы — вникающие в историю — имеем набор узаконенных предположений. То ли Борис Годунов внезапно скончался от апоплексического удара? То ли его отравили неизвестные злоумышленники? Благодаря этой изящной политтехнологии романовской историографии мы ныне погружены в состояние полной неопределенности. Интеллектуальное гадание на кофейной гуще не дает возможности остановиться на какой-то одной версии в силу их неполности или фантастичности, то есть определить конкретных виновников трагедии.

Кому же выгодно скрыть конкретные имена и фамилии, если они были точно известны? Романовым. Им, и только им было выгодно «отмазать» от суда и следствия тех, кто устранял Бориса Годунова. И особенно в том случае, если эти «устранители» действовали по указке самих Романовых.

Однако нельзя исключать и того, что в числе этих «устранителей» был и сам Борис Годунов! Он мог внезапно «умереть» — то есть самоустраниться из политической игры — в результате некоего политического торга. Он мог по просьбе Романовых уйти с исторической арены как непопулярная в политике фигура, но при условии, что на троне окажется его сын, европейски просвещенный царевич-картограф. Эта сделка могла быть заключена в 1602 году, когда юноше предстояло получать образование и искать подходящую по статусу невесту.

Политическая история России зафиксировала эти факты 1602 года: Федор Годунов собирался свататься к знатной англичанке, и «боярские дети» отправились в Британию для получения высшего образования. Романовская историография смогла эти факты интерпретировать в нужном для себя направлении.

Первая страница текста комедии У. Шекспира «Бесплодные усилия любви». Лист из Фолио-1623 г.

Федор Годунов не сватался к знатной англичанке, а только собирался по договоренности с отцом и королевой Елизаветой Английской. Федор Годунов не отправлялся из Архангельска в Британию для учебы, так как в числе малолетних выезжантов не значится его фамилия.

Интересно, что романовская историография нисколько не смущается тем, что не находит в числе «выезжантов» 1696 года имени Петра Романова: она без труда устанавливает, что царевич отправился в турне по Европе в составе Великого посольства по фальшивому паспорту на имя Петра Михайлова.

Эта же историография превосходно осведомлена о том, что британский неформальный (нелегальный) посол Джон Меррик находился на территории Московии тоже по фальшивой ксиве: московиты знали его как добропорядочного купца Ивана Ульянова¹.

Этот двуликий дипломат действовал на сцене европейской истории несколько десятилетий! Его можно назвать одним из главных противников семьи Романовых. Именно в результате его челночной дипломатии, как показал Шекспир в комедии-хронике «Бесплодные усилия любви», удалось спасти жизнь царевичу Федору Годунову и его спутникам, въехавшим на территорию Туманного Альбиона по поддельным паспортам. Но поскольку на таможне Архангельска не осталось документальных следов отплытия юного царевича Московии, то Романовым впоследствии пришлось как-то объяснять тот факт, что законный царь-картограф не вышел встречать с хлебом-солью Дмитрия Самозванца в мае 1605 года.

Понимая, что Федор Борисович в Кремле отсутствовал по причине тайной эмиграции в Англию, мы снова вместо факта получаем домыслы-фантазии. Российская историография не знает, что сказать. Может быть, Федор с матерью пошли на коллективный суицид и самостоятельно отравились? Но тогда это вроде бы и не по-христиански... Может быть, Федора и его мать отравили враги? Но тогда надо называть имена отравителей: посторонних-то в царских покоях не было, значит, действовали ближние бояре или иностранцы, врачи и учителя? А где доказательства и чистосердечные признания? Если эти фигуранты дела не потчевали ядом Федора и его мать, то как же несчастные погибли? Кто-нибудь видел трупы венценосных жертв? Свидетельства об этом отсутствуют. Однако к уже выдвинутым гипотезам добавляется еще одна: царицу и царевича задушили... Кто? Неизвестно.

Конечно, по ученой логике историографов просвещенные врачи и учителя не могли совершить такого варварского беспредела. Значит, это сделали сами дикие московиты? Совершили преступление и благополучно сбежали? Допустим. Но благородные врачи-целители, специалисты иностранного происхождения разве не могли по клинической картине смерти определить ее причину? Ведь отравление и удушение распознаются даже по внешним признакам и человеком без медицинского образования!

Подмена конкретного факта — отсутствие царевича Федора Годунова в Кремле в 1605 году — набором гадательных домыслов внешних наблюдателей не только фирменный прием российской историографии, но и способ сокрытия истинного положения дел. Возможно, это истинное положение дел в Московии Смутного времени нам поможет восстановить Уильям Шекспир. Возможно, именно в шекспировском каноне содержится конкретная дипломатическая информация, воплощенная в сюжетах его поэтической драматургии. По крайней мере, в одной комедии, по сути, являющейся русско-британской хроникой осени 1602 года, мы обнаружили явную фактическую, документальную составляющую.

Смог ли Шекспир рассказать нам о том, что происходило с героями «Бесплодных усилий любви» в последующие годы? Есть ли русские сюжеты в других произведениях Великого Барда?

Для того, чтобы это установить, мы должны проделать предварительную работу. Мы обязаны проанализировать особенности шекспировской поэтики и выявить арсенал изобразительных средств, которыми пользовался поэт. Вот главные выводы.

Выводы:

Шекспировская поэтика базируется на нескольких изобразительных константах.

1. Жанр в маске

Комедия — маска хроники.

В основе пьесы «Бесплодные усилия любви» лежит конкретный исторический факт истории Московии 1602 года. Чтобы скрыть этот факт хроникального фундамента, автор назвал пьесу комедией. То есть надел на жанр «шутовскую» маску.

2. Топография в маске

Наварра — маска Московии.

В пьесах шекспировского канона нет обозначения места действия, автор его не указал. Слова «действие происходит в Наварре» появились лишь в изданиях XVIII века, когда в соответствии с требованиями просвещенных филологов эпохи классицизма требовалось придать тексту определенную форму. К числу этих регламентаций относились также ремарки и списки действующих лиц. Эту информацию просветители извлекали из самого шекспировского текста, не имея конкретных данных об историческом содержании произведения.

Из текста следовало, что герои действуют во дворце Наваррского короля и в его парке. По логике дворец и парк должны находиться в Наварре. Но вообще-то дворец и парк могут располагаться и в другом месте, если король находится в изгнании. В данном случае, хотя Наваррский король и прибыл из Москвы, как ясно указано в тексте, но он не в изгнании. Почему? Потому что Наварра никогда не располагалась в Московии.

Так мы попытались реконструировать логику энциклопедически образованных филологов-просветителей XVIII столетия, улучшающих и совершенствующих шекспировские тексты — дабы их содержание было доступно разумению массового потребителя. Поскольку массовый потребитель-покупатель не способен был воспринимать усложненную поэтику Аристотеля, а мыслил исключительно рационально и воспринимал тексты как плоскую информацию, милосердные гуманисты-просветители все образы и образы действия свели к «школьным фактам».

3. Время в маске

В тексте пьесы «Бесплодные усилия любви» нет никаких дат. Это уже само по себе исключает ее, с точки зрения читателей эпохи классицизма, из числа возможных хроник. В то же время в ткань произведения включены псевдохронологические указания: время действия как бы связывается с периодом жизни придворных Генриха IV Бурбона — Бирона, Лонгвиля, Дюмена. Вроде бы — потому что и здесь косвенная датировка действия (датировка именами) зыблется — прямо-таки как болотистая почва береговой территории, на которой был возведен театр «Глобус». Имена лишь похожи. В них есть изменения, поэтому и эта псевдодатировка, по сути, исключает текст из числа хроник. Мало ли в истории похожих имен?

Опасность представляет русский читатель, в том числе и обучающийся в европейских университетах: он не только может распознать конкретную дату события (приезд Ф. Годунова в Британию), но и обвинить британцев во враждебных действиях в 1602 году. Для того, чтобы обезопасить себя от этих обвинений, следует доказать, что пьеса о событиях 1602 года была издана до самих этих событий. Это мы и видим: читателя убеждают, что пьеса была написана чуть ли не в 1590 году! Специально даже «свидетельство» состряпано — книжица кембриджского остромысла, датированная 1598 годом. Насмешливо издевательского содержания. Но за неимением других бумажных свидетельств приходится и этот образец филологического зубоскальства переводить в разряд бесценного исторического «документа».

Таким образом и здесь обнаруживается политтехнологический прием: внимание читателей уводится от конкретного факта, на этот факт надевается «шутовская маска» как бы пророческой хронологии — за счет отнесения времени события в прошлое.

4. Статус в маске

Фердинанд Наваррский — маска Федора Годунова.

Статус героя — наследника/королевича — сохранен. Но и на него надета маска другой идентичности/иноземности. Ясно показан Шекспиром и статус студента, обретенный московским царевичем в 1602 году. Это не значит, что данные статусы Шекспир будет использовать и в дальнейшем. Ведь поэт — хронист. Если в дальнейшем статус героя изменится, мы это увидим. Если исчезнет само королевство Наварра (Московия), исчезнет и статус короля Наварры (Московии) — герой обретет статус другой. Если герой вынужден будет переместиться на другую территорию, мы увидим, что он обретет и другое имя — соответственно месту проживания или новой исторической роли, иные паспортные данные. При этом его природные качества — высокородность, жажда знаний, ответственность, осмотрительность, чистота помыслов, проявятся и в другие периоды его жизни. Вновь обретаемые впоследствии статусы героя станут его новыми масками. Но и под ними мы узнаем героя!

Шекспир сказал: «Весь мир театр, а люди в нем актеры».

Действительно, мы осознаем, что в каждый момент своей жизни играем роли. Обычный человек играет социальные роли: «хозяин дома», «отец семейства», «участник дорожного движения», «потребитель товара», «поклонник кино», «фанат футбола»...

Исторический персонаж играет исторические роли. В случае Федора Годунова — сын-наследник царства, первый картограф, молодой царь, жертва Смутного времени... В период после 1605 года статус юноши меняется. Он более уже не является царем/королем-наследни-ком Наварры/Московии. Он сохраняет статус человека благородного происхождения, играет роль ученика/студента, завидного жениха...

То же самое касается и других спутников юного кремлевского эмигранта. Их статусы меняются, они в течение дальнейшей жизни играют разные социальные и исторические роли. Но их природные данные и их характеры остаются неизменными.

Комедия-хроника «Бесплодные усилия любви» с самых первых страниц рисует нам характеры всех девяти московитов, оказавшихся в сентябре 1602 года на британской земле. А на самых последних страницах пьесы, в интермедии «Девять героев» Шекспир дает читателю указания на то, с какими историческими персонажами впоследствии можно отождествлять юношей и их взрослых спутников-соотечественников. Так мы и сможем восстановить, если ход нашей мысли верен, дальнейшую биографию некоторых исторических лиц из окружения Бориса Годунова. Возможно, нам удастся узнать и что-то более определенное из русской истории Смутного времени и прояснить истинную роль известных персонажей в драматических событиях той далекой эпохи...

Начнем с портретов девяти членов московской миссии 1602 года. Вот как этих героев изображает Шекспир.

Дон Адриано де Армадо.

Армадо — главное лицо московского десанта. Он руководитель миссии. Это человек зрелого возраста, интеллектуал и эпикуреец. Он владеет греческим и латынью, английский ему дается хуже, хотя и в этой области он поражает своих юных подопечных корявым изяществом слога. Мастер красноречия, знаток риторики, этот щеголеватый модник и ловелас неплохо подкован и в области права. Именно он сформулировал основные положения эдикта о воздержании, перечислил статьи преступлений/прегрешений и перечень наказаний за нарушения.

В первой же сцене, где обнаруживается нарушитель — пастух Башка, уличенный на месте преступления, — выясняется, что Армадо еще и неустанно следит за всеми своими подопечными. Это «дитя фантазии», придумавшее себе самый замысловатый псевдоним, подобно опытному сутяге, предусмотрело все возможные увертки обвиняемых. Поэтому как ни называй поселянку Жакнету, за которой пытался приударить Башка, — «женщиной», «барышней», «девицей», — от наказания ему не уйти. (I. 1). Однако закон и здесь писан не для всех: Армадо заявляет о своем праве любить женщин. Поселянку Жакнету оставляет для себя — никто не ропщет, ему можно.

Во второй сцене первого акта выясняется, что это решение Армадо одобрено королем Фердинандом. То есть для окружающих Армадо демонстрирует покорность высшей власти короля. Если в первой сцене мы только слышали мнение некоторых героев об Армадо, то во второй сцене мы видим его самого в разговоре с местным мальчуганом Молем. Это самопрезентация Армадо, из которой видно, что ему дороже всего словесное гурманство, он обожает риторические кунштюки, изучает новые слова, чтобы ими блеснуть.

Влюбленный Армадо планирует написать балладу о короле и нищей, а также намерен сочинить целые фолианты сонетов — вдохновляет его поселянка Жакнета, которая оставлена королем в качестве молочницы при «дворе». Эта Жакнета — бело-розовое создание. Сам же худосочный Армадо внешне не очень привлекателен, но хотел бы быть Геркулесом и Самсоном.

Изъясняясь высокопарным слогом, Армадо не любит, чтоб ему противоречили. Он — игрок, картежник, хотя и не любит арифметики, не силен в ней. Мальчик-паж Моль сравнивает его с пляшущей лошадью — видимо, такова филологическая грация высказываний Армадо.

В гипотетической балладе о короле и нищей Армадо мнит себя порабощенным королем, способным нищую обогатить, но сравнивает себя с немейским львом. Армадо — мельница, флюгерок (Принцесса).

Олоферн называет Армадо мантуанцем и «чрезмерно иностранцем», фанатиком-фантазером. Натаниэль говорит, что Армадо — титул или прозвище. Армадо шепелявит и склонен к преувеличениям, холм называет горой. Латынь его плоха, считает Олоферн.

Армадо изъясняется эвфемизмами: «задняя половина дня» (после обеда), экскремент моей доблести (усы) — видимо, имея в виду рудимент.

Именно Армадо придумывает спектакль, а тему дает Олоферн — «Девять героев».

Башка.

Башка — как бы пастух в свите короля, но, оказывается, к моменту начала действия пьесы он ничего не знает об антиэротическом эдикте, сочиненном Армадо. А ведь документ обнародован был четыре дня назад! Обнародован он был для московских недорослей, и они дали клятву закон исполнять.

Пастух Башка, которого филологи величают в списке действующих лиц Шутом (понимают, что пастух в королевской свите — полная дичь!), ухаживает за местной девицей-поселянкой, поскольку и Дон Армадо себе в этих забавах не отказывает. Башка — герой расторопный и башковитый, он тоже юридически подкован и понимает, что всякий документ формализован. Он вполне изощренно пытается ускользнуть из тисков закона.

Пастух-юморист весьма неразборчив в средствах и готов изворачиваться и лгать на каждом шагу, не обращая внимания на логику и противоречия. Он не боится показаться смешным и лживым. Армадо аттестует его как человека с низкой душой, червяка, посмешище. (I. 1). Армадо называет Башку «рассуждающим животным» (II. 1).

Паж Моль называет Башку «презренным перебежчиком».

Башка тоже рифмует:

О мой неоцененный людского мяса фунт!
Брильянт мой несравненный!

Шутом Башку зовет Бирон (III. 1). Башка — член республики, «сова» (Бойе). «Жемчуг в свинье» (Олоферн). Башка — толстяк и обжора. Знает солдатские поговорки — ума полная лядунка (в рус. яз. Лядунка-1696)

Олоферн.

В первом действии первого акта его нет. Появляется только в IV акте. Собирается написать эпитафию на смерть козленка (оленя-Фердинанда). Рифмует. Паж Моль называет его рогоносцем (из-за роговой книги). Олоферн дает тему спектакля «Девять героев» и собирается написать апологию змеи.

Антон Тупица.

Юные герои-шутники называют его «констеблем». Этот герой, как следует из текста, представитель Короля. Он приносит Королю Фердинанду письмо от Армадо. Он точен, немногословен, вежлив. Не разбирается в риторике, путает иллюзии и аллюзии. Не читает книг и не пишет стихов. Играть в спектакле «Девять героев» отказывается, соглашается только танцевать и бить в барабан.

Пастор Натаниэль.

В первом действии первого акта его нет (I. 1). Появляется только в IV акте. Он называет Фердинанда не оленем, а двухлетним козленком. Называет московский десант «наша республика». Пишет стихи.

Король Фердинанд.

Король-наследник Наварры показан как образец сдержанности и благородства. Прямо назван наместником и вице-королем. Он высоко ценит возможность хорошего образования и готов на самоограничения. Он милостив с друзьями и слугами, он с мягким уважением отзывается о мессере Армадо. Он показан как властитель, которому большинство охотно подчиняется. Он остроумен, но не склонен к эффектным позам и речам. Он настойчив и добивается цели — эдикт подписан всеми.

Фердинанд прислал в подарок Принцессе бриллиант. Его сонет — 16 строк.

Бирон.

Юный король собрал своих «придворных» не для того, чтобы они подписали свежеиспеченный эдикт, обязующий их не общаться с женщинами. Обнародован документ был четыре дня назад, и все уже дали клятвы и поставили подписи. Все, кроме Бирона. Поэтому этот юный оппозиционер, не желающий подчиняться предписаниям Короля и руководителя миссии — мессера Армадо, всячески отказывается подписывать обязательство. Он убеждает всех в его бессмысленности, он даже обвиняет Короля Фердинанда в дискриминации: почему Король не будет исполнять закон, когда прибудет Принцесса, а он, Бирон, должен?

Бирон показан как человек с большим самомнением, как яркий индивидуалист, заядлый спорщик и остроумец. Он смело шутит в беседе с Королем, яростно противоречит собеседнику, ссылается на законы природы, которые выше человеческих и общественных установлений. Это амбициозный человек, чуждый романтизму и мечтательности, сознательный рационалист. Бирон не собирается искать розы в рождественскую стужу и не ждет снега в дни цветения природы. Более того, он считает и получение книжных знаний бессмысленным — лучше познавать саму жизнь! Холодный расчет и жесткое противостояние окружающим, демонстрируемые Бироном, позволяют Королю Фердинанду выразительно аттестовать бойкого студента-соотечественника — Бирон похож на «завистливый мороз».

Блестящий демагог, Бирон откровенно издевается над текстом эдикта. Юный гедонист и зубоскал настроен обходить все запреты. Вызывающе дерзкий насмешник собирается в дальнейшем все свои нарушения порядка объяснять и оправдывать силой необходимости — как Король объясняет предстоящую встречу с Принцессой. То есть, по сути, заявляет о себе как о персоне, равновеликой королю и имеющей право ничему и никому не подчиняться. Ни Дону Армадо, ни Фердинанду. Бирон только на четвертый день знакомится с содержанием статей эдикта — а в предыдущие дни демонстрировал независимость, избегал общения с соотечественниками, запирался от всех на ключ?

Стихи Бирона, сочиненные для Розалины, бездарны. Бирон с удовольствием обличает друзей за нарушение обета и похваляется своим превосходством над ними, пока его на глазах у всех не уличают во лжи. Именно Бирон находит унизительные сравнения для друзей: «Король стал мухой», «Геркулес плясал вприсядку», «Соломон пел песенки», «Нестор играл детьми в лошадки», «Тимон забавлялся игрушками».

Бирон прислал Розалине сонет из 22 строк (канцона).

Лонгвиль.

Лонгвиль показан, как герой, притворяющийся покорным и дисциплинированным. Он рассуждает о пище для тела и пище для души. Он безропотно дал клятву и поставил подпись под эдиктом. Этот псевдосмиренник не блещет остроумием и не склонен к многословию. Однако из текста выясняется, что именно он — автор по крайней мере одной идеи о наказании за нарушение эдикта. Из этого следует, что антиэротический эдикт, составлявшийся под руководством Армадо, был плодом коллективного труда. Все участвовали в его создании, поэтому и подписали. Наказание, придуманное лично Лонгвилем, по его собственному признанию — «под страхом лишения языка» не подходить к женщине ближе чем на одну милю. Конечно, речь идет не о вырывании органа речи калеными щипцами — речь идет о принудительном «обете молчания». Для такого говоруна, как Бирон, это наказание — подлинное мучение. Сам-то немногословный Лонгвиль без труда помолчал бы недельку-другую.

Лонгвиль прислал Марии жемчуг и сонет из 14 строк.

Дюмен.

Дюмен — своеобразная копия Лонгвиля. Возможно, именно им придумано «наказание», которое за нарушение эдикта обрушилось на пастуха Башку. «Неделю поститься, сидя на хлебе и воде» — такой приговор изрекает Король Фердинанд. Ничего особенного: для школяров всех времен самое неприятное наказание — лишение компота! А для взрослого и циничного героя-обжоры Башки — лучше бы неделю молиться на баранине и супе.

Дюмен на стороне короля и большинства, он немногословен, мысли формулирует емко и точно. Готов стать философом.

Дюмен прислал Катарине перчатки и сонет из 20 строк.

Таким образом, уже в первой сцене первого акта нам даны портреты героев и показана расстановка сил.

Между двумя юными героями — Фердинандом и Бироном — намечается принципиальное соперничество.

Высшей властью в сообществе по природному статусу обладает Фердинанд. Его власть оспаривает считающий себя более достойным лидерства дерзкий краснобай и демагог Бирон. Обретение знаний для Фердинанда ценно, а для Бирона нет.

Двое других юнцов послушны и немногословны, они настроены учиться.

Во втором акте даны портреты юных героинь-капуцинок, с которыми завязывают отношения московские юноши.

Принцесса.

Девушка богата, но не слишком привлекательна и сознает это. Комплименты наставника называет «прикрашенными словами», не падка на похвалы. Высокомерная толстушка планирует убить лань (влюбить в себя Фердинанда), охотно читает чужие письма. Говорит подружкам после получения подарков от москвичей, что теперь они станут богатыми. Принцессе Фердинанд прислал бриллиант и сонет из 16 строк.

Розалина.

Ум ее чрезвычайно горяч (Бирон), девушка резво вступает в словесные перепалки с Бироном, называет его Шутом, называет себя стрелком, готова в его сердце вонзить нож. Лицо белое, брови как агат, глаза — два смоляных шара. Дружит с Катариной, Кэт говорит, что у Розалины сердце легкое, что Розалина все делает на публику.

Каковы отношения Принцессы и Розалины, двух подружек? «Вы с ней все ссоритесь», — замечает наставник Бойе.

Розалине Бирон прислал алмаз и «стихи его бесплодные».

«Я как луна меняюсь».

Катарина.

Катарина — красавица. Дочь властелина всех Алансонских стран (Дюмен). Бирон ее называет «ворона цвета амбры». Этой толстушке не нравится Фердинанд — он нравился ее сестре. Розалина называет Кэт «мышонком». Кэт скрывает свои мысли, все делает скрытно, мстительна.

Катарине Дюмен прислал перчатки и сонет из 20 строк.

Мария.

Мария — дочь Фальконбриджа. Лонгвиль ее называет восхитительной, а Бирон — «утенком». Сама она называет юношей «баранами». Марии Лонгвиль прислал жемчуг и сонет из 14 строк.

В последнем, пятом акте комедии-хроники «Бесплодные усилия любви» Шекспир, по сути, показывает читателю несколько интересных комедийных завязок:

1. Бирон называет влюбленных друзей «зачумленными» (подобно Меркуцио в «Ромео и Джульетте»).

2. Бирон оказывает знаки внимания и Принцессе, и Розалине.

3. Принцесса и Розалина дерзят королю Фердинанду.

4. Принцессе явно нравится Бирон.

Девушки вместе со своим наставником становятся зрителями интермедии, которую ставят для них московские гости. Интермедия называется «Девять героев» — идею подал учитель грамматики Олоферн, он же распределил роли:

Пастор Натаниэль — Иисус Навин.
Олоферн — Иуда Маккавей.
Башка — Помпей Великий.
Паж Моль — Геркулес в детстве.
Армадо — Гектор Троянский.

Именно здесь, в пятом акте, мы сталкиваемся с интересной математической загадкой — ее мы видим прямо на поверхности текста. Наше внимание даже чрезмерно фиксируется на ней именно в момент кульминации, в точке развязки пьесы.

Башка, предваряющий представление, сообщает, что здесь три героя — каждый будет за трех.

Бирон уточняет: значит, всего девять? Вопрос задается трижды, и трижды Башка уклоняется от ответа и одновременно отрицает, что трижды три девять... Наконец, Башка отвечает:

Сами герои, актеры покажут вам, сколько это составляет.

Далее является сочинитель Армадо с текстом интермедии, который показывает Королю и заручается его одобрением. Король объявляет актеров и исполнителей:

Армадо — Гектор Троянский.
Пастор Натаниэль — Александр Македонский.
Паж Моль — Геркулес в детстве.
Олоферн — Иуда Маккавей.
Далее Король Фердинанд объявляет:

Когда ж четыре сих героя
Понравятся в ролях своих,
То, в платье облачась другое,
Они сыграют остальных.

На это Бирон возражает:

Но их не четверо, а пять.

Король парирует:

Верней должны вы сосчитать.

Что же означает эта интереснейшая конструкция?

Фактически Шекспир нам здесь сообщает устами своих героев, что четверо московитов зрелого возраста, прибывших в Британию в 1602 году вместе с подростками, впоследствии будут изображены в нескольких образах каждый. Образы эти описаны весьма прозрачно.

В одном-единственном историческом образе толстяка-военачальника (Помпея Великого) будет показан московский эмигрант из годуновской миссии по кличке Башка.

Другие трое воплотятся в трех исторических образах каждый.

Армадо сначала возникнет в образе Гектора Троянского, а затем еще в двух других.

Пастор Натаниэль будет показан в образе Александра Македонского, а затем еще в двух других.

Олоферн, педант-учитель, как автор идеи интермедии сразу заявлявший, что он сыграет троих, сначала появится в образе Иуды Маккавея, а затем еще в двух.

Значит, прав был изначально Башка, утверждавший, что взрослых героев будет не девять!

Суммируя заявленное, мы получаем десять взрослых исторических героев московского происхождения в шекспировском каноне. Но это не значит, что речь идет конкретно о десяти пьесах — ведь некоторые шекспировские персонажи появляются в двух или трех пьесах! Более того, все указанные исполнители могут явиться перед зрителем и в обыденных образах, не названных Историей.

И если почитателю шекспировской поэзии не составляет особого труда назвать имена известнейших шекспировских персонажей, в которых воплотился наглый толстяк-обжора (с головой леопарда на колене) и солдафон-проныра Башка, то относительно других «поддельных русских» придется задуматься дольше.

Пока что мы можем сказать, что отсутствующий в списке исполнителей московско/наваррский констебль Антон Тупица никаких подвигов на британской земле не совершил, он только плясал и бил в барабан, стихов не писал, на сцену не выходил, и если он окажется участником шекспировских сюжетов, то будет самым немногословным и незаметным.

Возможно, не увидим мы в числе девяти героев и малыша Моля — ведь он не московит из описываемого десанта, а только британский школьник, на короткое время нанятый для оказания педагогических услуг московским барам. Впрочем, не исключено, что и он имеет московское происхождение — ведь для того, чтобы общаться с русскими и обучать их английскому языку, малыш должен был понимать язык гостей. А если это так, то и его новый образ должен будет явиться читателю.

Несомненно, что мы наверняка увидим пастора Натаниэля, которому изначально предназначалась роль Иисуса Навина², но который но воле сочинителя Армадо из еврейского пророка превратился в великого греческого полководца... Он еще станет Аяксом и будет играть в шары...

Увидим мы также и учителя-педанта Олоферна, сыгравшего в интермедии «Девять героев» Иуду Маккавея. Глава еврейских повстанцев вместе с семью святыми мучениками и их матерью как раз и являются девятью героями!³ Это — прозрачная политическая аллегория девяти московских эмигрантов, покинувших Московию в годы Смуты. Олоферн недаром педант! Он точно фиксирует как автор идеи главное содержание образовательной московской миссии.

В театрализованной самопрезентации «Девять героев» Олоферн, идеолог и поэт, избрал для себя образ-автопортрет: исторический Иуда Маккавей сражался против Антиоха — а это значит, что подвиги московского героя, возможно, запечатлены в шекспировской драматургии как подвиги Перикла — ведь именно он сместил в одноименной трагедии с царского трона царя-прелюбодея Антиоха — фактически уличив его в растлении дочери! Уличил и сбежал! Однако, поскольку трагедия «Перикл» не вошла в состав шекспировского Фолио-1623, мы не будем здесь в нее углубляться.

Мы посмотрим, черты каких других образов, в которых впоследствии явится Олоферн, показал Шекспир в тексте интермедии. У этого «лобызающего изменника» очень интересные лица:

одно — похоже на голову волынки (Бойе);
второе — на голову гвоздя (Дюмен);
третье — на физиономию смерти, вырезанную на перстне (Бирон);
четвертое — на старинную римскую монету (Лонгвиль);
пятое — на эфес шпаги Цезаря (Бойе);
шестое — на рожу из кости на солдатской лядунке (Дюмен);
седьмое — на полщеки Святого Георгия на дамской брошке (Бирон);
восьмое — да, но только на свинцовой брошке (Дюмен);
девятое — на такую, какую носят на своих шляпах зубные врачи (Бирон).

В ответ на эти искрометные выпады коллег Олоферн восклицает:

Вы совсем меня лишили головы!

Бирон возражает:

Неправда, мы дали тебе много голов!

Ну что ж, эта занимательная мизансценка как нельзя более внятно свидетельствует о том, что коллективными усилиями московитов, подвизавшихся на британской земле с 1602 года вокруг театра «Глобус» и его служителей-драмописцев, педант-поэт обессмертил свои подвиги именно в девяти театральных личинах!

Добавим к этому, что во всех пяти актах хроники-комедии «Бесплодные усилия любви» содержится ровнехонько девять сцен!

Подведем итоги этого краткого экскурса в занимательную и математически оснащенную поэтику пьесы «Бесплодные усилия любви». Что нам показывает текст?

1. Текст показывает, что читатель имеет дело с девятью конкретными историческими лицами, приехавшими из Московии в Британию.

2. Большинство этих персон — идеологи, философы, поэты, драматурги.

3. Четверо взрослых являются прототипами героев не менее десяти произведений.

4. По природным качествам и характерным словесным меткам мы можем распознать этих персонажей, участвующих в исторических событиях своего времени.

5. Четверо московских юношей, приехавших учиться в Британию, стали героями любовных сюжетов шекспировской драматургии. Эти же четверо показаны авторами сонетов.

6. В пьесе даны указания на «ударные смыслы», заключенные в синонимических рядах образов. В данном случае это и определенные слова/эмблемы («лицо», «рожа», «физиономия», «монеты», «эфес», «голова волынки»), и педалированные математические смыслы/метки.

Поскольку фактически в этой пьесе читателю перечисляются — в прямой или завуалированной форме — почти все пьесы Великого Барда, то можно сделать главный вывод:

Хроника-комедия «Бесплодные усилия любви», имеющая все признаки пьесы-ключа, фактически должна была быть написана позже всех — в самую последнюю очередь! — иначе она не могла бы стать ключом! Не могла бы включить в себя указания на все прочие шекспировские творения. Но издатели шекспировского канона сделали все, чтобы представить эту пьесу самой ранней... Помните сомнительную книжицу Ф. Мереса?

В то же время мы должны будем показать, что именно эта пьеса-ключ содержит в себе не столько истинный порядок написания комедий и трагедий, сколько истинный порядок событий, которые произошли с девятью шекспировскими героями, урожденными московитами и «поддельными русскими». То есть мы должны будем установить хронологию событий, случившихся с некоторыми персонажами после рождественских каникул 1602—1603 года. Есть ли основания для таких утверждений?

Отваживаясь на такое решительное заявление, мы должны внимательно проанализировать последние строки пьесы «Бесплодные усилия любви». Они и есть конкретное указание, изложенное поэтами Олоферном и Армадо.

Примечания

1. http://ru.wikipcdia.org

2. Иисус Навин (Иехошуа бин Нун, Йуша бин Иун, период между 1500 и 1200 гг. до н. э.) — еврейский полководец времен завоевания Ханаана, сподвижник и преемник Моисея, пророк. Один из великих и самых суровых военачальников в истории. http://azbyka.ru/hristianstvo/bibliya/vethiy_zavet/sokolov_lektsii_18-all.shtml

Книга Иисуса Навина является продолжением Второзакония. Библия ясно говорит о том, что Иисус Навин вписал «слова сии в книгу закона Божия.» (Нав. 24:26) Различные места с подробными описаниями указывают, что писавший пережил сам все то, что описал в своей книге. Во всяком случае, Иисус Навин сам записал значительные события, свидетелем которых он являлся. Талмуд также приписывает авторство Иисусу Навину.

3. Семь святых мучеников Маккавеев: Авим, Антонин, Гурий, Елеазар, Евсевон, Адим и Маркелл и мать их Соломония — ветхозаветные мученики. Иуда Маккавей — глава еврейских повстанцев.