Глава 8. Матрешка в китайской шкатулке

Мировой экономический кризис, в центре которого мы находимся, дает возможность читателю ясно видеть и ощущать на себе печальные следствия финансовых игр, приведших к запуску всеобщего упадка. Причиной наблюдаемого экономического коллапса является гигантский финансовый пузырь, раздутый многолетними банковскими манипуляциями.

Мировой кризис шекспироведения как особой отрасли филологического знания, тоже можно уподобить грандиозному филологическому пузырю, раздутому за минувшие столетия до неприличных размеров. Этот пузырь работает сам на себя, приводя независимого наблюдателя в шоковое состояние. Мало того, что произведения шекспировского канона остаются все такими же нетранспарентными для читателя как и триста лет назад, мало того, что каждое утверждение шекспироведения фактически висит в воздухе, имея под собой не доказанные факты, а лишь произвольные «привязки», так еще и активно разрабатывается новый интеллектуальный Клондайк — так называемый шекспировский вопрос.

Шекспироведы, подобно финансистам-манипуляторам, вбрасывают на рынок здравого смысла все новые и новые «виртуальные бумаги», не обеспеченные золотом истины, умножая армию претендентов на авторство бессмертных трагедий и комедий. Вслед за армией адептов Уильяма Шекспира из Стратфорда-на-Эйвоне (стратфордианцев) сформировалась армия поклонников Эдуарда де Вера (оксфордианцев), а следом уже замаршировали растущие, как на дрожжах, отряды пропагандистов Р. Рэтленда... Но и этого мало: ныне из возможных «авторов» шекспировского канона можно сформировать стрелковый батальон или роту ВДВ — их насчитывается более 60!

Сложившаяся диспозиция обеспечивает безбедное существование и безответственные манипуляции шекспироведов на тысячи лет вперед — их междоусобная война грозит стать бесконечной. Можно также без труда предвидеть и другие оригинальные версии выхода из тупиковой ситуации — например, утверждение о том, что все 60 гипотетических авторов шекспировского канона участвовали в его создании! Эта версия дает новые возможности для бесконечной дискуссии — ведь в соответствии с ней потребуется доказать, что каждая из 36 (39) пьес шекспировского канона писалась двумя-тремя драмописцами в среднем. То есть каждый написал какой-то кусочек — возможности комбинаторики этого ресурса поистине грандиозны! И кое-что в этом направлении уже просматривается.

«В первой трети XX века в шекспироведении была популярна текстологическая игра — угадать руку современников Шекспира в его пьесах и определить долю их участия. Любителей этой игры называли "стилистическими расчленителями (desintegrators)". Их глава, американец Д.-М. Робертсон, в конце концов стопроцентно шекспировской признал только одну пьесу — "Сон в летнюю ночь"»¹, — язвительно сообщает российский исследователь И. Шайтанов.

Текстологические игры расчленителей столь же бесплодны, как и все прочие игры, которым самозабвенно предаются Шекспирологи, ведь они опираются не на надежные проверенные (научные) факты, а на созданные своими же предшественниками-исследователями авторитетные реконструкции. Например, на утвердившийся в умах специалистов хронологический порядок написания пьес, их постановок и публикаций. Мы уже приводили пример с пьесой «Бесплодные усилия любви», написание которой относят к плавающей дате периода «до 1598 года» (на основании никем не проверенной на аутентичность книги Ф. Мереса), хотя в самой пьесе отражены конкретные события декабря 1602 года.

Комедия «Сон в летнюю ночь» создавалась Шекспиром тоже неизвестно когда. Большинством специалистов принята как правильная дата создания 1595 год. Так прямо и пишется: «Комедия была, как считает большинство шекспироведов, написана в первой половине 1595 года и впервые сыграна в честь свадьбы графа Уильяма Дерби и Элизабет де Вер. Однако представление явно состоялось не в январе, когда женился граф Дерби, а несколько позже»².

С каких это пор истина устанавливается мягким рейтинговым голосованием? Это конвенциональное мнение большинства шекспироведов является всего лишь среднестатистическим — ведь гуру шекспирологии придерживаются других мнений! Например, Г. Брандес считает, что пьеса «Сон в летнюю ночь» была создана в 1590 году, а другой авторитет, С. Шёнбаум, — «до 1598 года». Немалый разброс! И опять же мы видим некий «логический шлагбаум» — исследователю в своих предположениях нельзя подниматься выше 1600 года, так как существует соответствующее издание кварто, на котором стоит эта дата. Одно издание, подобно одной книжке Ф. Мереса. Зыбкое основание, учитывая, что история книгопечатания Британии полна примеров издания книг с ложными датировками. Да что там ложные датировки книг, когда вполне допустимыми в шекспироведении считаются даже ложные даты смерти того или иного автора (например, Кристофера Марло или Елизаветы Рэтленд), о чем подробно написал И.М. Гилилов³.

Российский исследователь И. Шайтанов посвятил пьесе «Сон в летнюю ночь» три страницы из своей 480-страничной книги⁴, назвав эту крошечную главку весьма саркастически: «Комедия для неизвестно чьей свадьбы».

«Дату создания комедии "Сон в летнюю ночь" пытаются определить, выяснив, для какого события она написана. Не сомневаются в том, что она была заказана для чьей-то свадьбы, поскольку вся комедия — ожидание бракосочетания древнегреческого царя Тесея с царицей амазонок Ипполитой. В финале к этой главной свадьбе добавятся еще две».

Однако в самой пьесе прямо сказано, что Тесей и Ипполита уже являются супругами. О какой же свадьбе можно толковать? Зачем супругам ожидать повторного бракосочетания? Но если повторная свадьба герцога и амазонки, по логике вещей, явный абсурд, то добавятся ли к главному абсурду еще два в финале? Мы сомневаемся в этом.

Интересный парадокс! Большинство исследователей, как нас уверяет энциклопедия, считает, что пьеса «Сон в летнюю ночь» была написана в честь конкретной свадьбы, которая состоялась в январе. Никаких следов зимнего антуража, правда, в пьесе не обнаруживается. Напротив, это самая «летняя» пьеса из шекспировских! Правда, филологов-манипуляторов это не смущает — утверждается, что подарок новобрачным даритель вручил (поставил пьесу) спустя полгода! Где логика?

Есть и другие натяжки, незаметные глазу неискушенного читателя. Например, стройное здание шекспирологии имеет в своем навершии — в анализе самых последних пьес, написанных Шекспиром и являющих несомненное пристрастие к использованию сказочного элемента, — как бы общепринятое объяснение: старичок Уильям на закате своей жизни, во-первых, устал строчить драмы, а во-вторых — сменилась мода, и новая генерация театралов требовала более легкого развлекалова...

Как же так? Если писать театральные сказочки — удел уставших старичков, то как же объяснить появление пьесы «Сон в летнюю ночь» еще в предрассветные годы творчества Шекспира — в 1590 году, как утверждает несомненный авторитет Г. Брандес?

Во-первых, в 1590 году Шекспиру было всего 26 лет! А во-вторых, в этот период — с 1585 по 1592 год Шекспир вообще неизвестно где пребывал! Это семилетие — «утраченные годы», ни одного факта, свидетельствующего о том, что Уильям Шекспир вообще был в Лондоне или обретался где-то поблизости от графа Уильяма Дерби или в окружении Элизабет де Вер, не существует в природе!

Где все-таки хоть какая-то логика в общепринятом шекспироведении? Или еще никому не известный 26-летний автор пробовал свои силы в литературе, обращаясь к детски сказочным мотивам? Или уже зрелый драматург взялся за самое легкое, доступное новичку, расписавшись в собственном бессилии?

Но как же тогда объяснить, что деградировавший драматург, якобы иссякнув, сумел создать такие шедевры как «Зимняя сказка» и «Буря»? Преждевременным впадением в детство?

Наша версия анализа пьесы «Сон в летнюю ночь» не потребует гаданий на кофейной гуще и поиска заказчиков подарка для неизвестно чьей и неизвестно когда состоявшейся свадьбы. Более того, мы утверждаем, что это произведение не писалось в качестве подношения каким-либо высокородным спонсорам. Наша версия обойдется без этих суждений. Кроме того мы намерены показать, что никаких «коллективных» свадеб в пьесе не описано!

Начнем сразу с того, что обратим внимание читателя на следствие наших предыдущих размышлений.

Напомним, мы предположили, что пьеса «Бесплодные усилия любви» как ключ к прочтению шекспировского канона (его фрагмента) в своих финальных строках указывает именно на комедию «Сон в летнюю ночь» как на текст, описывающий последующие события в жизни героев. То есть это произведение должно нам рассказать, что произошло с нашими юными псевдонаваррцами и их московскими покровителями летом 1603 года. Соответственно, в нашей версии комедия «Сон в летнюю ночь» никак не могла быть написана ни в 1590 году, ни в 1595-м, ни в 1598-м. Из этого следует, что издание кварто 1600 года — издание с ложной датировкой: ведь описать события лета 1603 года Шекспир никак не мог за десять лет до этих событий, кем бы он ни был! А вот после 1603 года пьеса могла появиться в любое время! Она могла быть написана и в 1604 году, и в 1614-м! Автор ее не был репортером, пишущим по горячим следам о «клубничке» своего времени! Нам же для анализа пьесы совершенно безразлично, когда она была написана.

Но если «Сон в летнюю ночь» является продолжением истории девяти годуновских невозвращенцев, то это произведение тоже должно иметь «поддельное» имя — обозначенный жанр. То есть на самом деле пьеса, заявленная как комедия, по сути является хроникой. Соответственно и анализировать ее надо не как волшебную сказку, не имеющую никакого отношения к реальной истории, а как поэтическую летопись. То есть рассматривать ее структуру как сумму фактических данных, облеченных в поэтические образы.

Эти поэтические образы, как утверждал М.М. Бахтин, — лишь передний план, который различает обычным взором обычный читатель. Второй план — проблемы земной власти. Главный же — первый план — находится в топографии. В такой последовательности мы и будем впоследствии рассматривать текст «Сна в летнюю ночь».

Шекспировское название этой пьесы привычно нашему глазу и уху, однако надо понимать, что само название пьесы в «поддельном» жанре — на самом деле тоже может являться «поддельным». Ведь перевести с английского ее название можно по-разному. Выражение «A Midsommer Nights Dreame» дословно означает: «Ночные мечты в середине лета».

Почему же в респектабельном шекспироведении утвердился сказочный смысл и привычный нам перевод? Для веселой поэтической сказки/комедии выбран поэтический смысл. Он верен. Однако читатель-то не воспринимает поэтичность привычных слов — он вполне привычно воспринимает и трактует события как реальные сновидения. Но ведь в поэтическом названии и сны — всего лишь образы.

(Это хорошо видно и по написанной в послешекспировское время пьесе П. Кальдерона «Жизнь есть сон», в которой утверждение, вынесенное в заглавие пьесы, иллюстрируется зеркальным прочтением: сон есть жизнь. То есть события, описанные как сон, есть фактические события жизни героя, которые он вспоминает — как бы мысленно видит.)

А вот мечты — это вполне реальные ощущения бодрствующего человека. Поэтому мы выбираем для анализа пьесы «Сон в летнюю ночь» — как пьесы/хроники — ее реальный, исторический, фактический смысл: «Ночные мечты в середине лета». Он заявлен в первых сценах, как мечты о предстоящем супружестве Тезея и Ипполиты. Будто бы сын афинского царя и царица амазонок собираются вступить в брачные отношения через четыре дня. Это как будто самое главное событие, в преддверии которого Тезей велит персонажу по имени Филострат подготовить тетрализованное празднество.

Безликий распорядитель увеселений Филострат удаляется, чтобы приступить к выполнению задания. Далее львиную долю текста занимает описание распределения ролей в предстоящем спектакле, репетиции и само представление, в котором — как ни странно! — никакого человека по имени Филострат не обнаруживается.

Там, же на первых страницах пьесы, появляется герой по имени Эгей — он озабочен не свадьбой герцога Тезея, а собственными проблемами: он желает выдать замуж свою дочь Гермию за Деметрия. Статус Деметрия, как и статус Лизандра, его соперника на любовном фронте, не указан. Эта часть экспозиции завершается тем, что Тезей вместе с Эгеем и Деметрием удаляются:

Идем — Деметрий и Эгей — за мною:
Я поручу вам кое-что устроить
К торжественному дню и потолкую
О том, что вас касается обоих.

А что касается их обоих?

Эгей жаждет выдать дочь Гермию замуж за Деметрия.

Влюбленный Деметрий жаждет соединиться с Гермией.

Именно о том, как провернуть это дельце, видимо, и собирался потолковать герцог Тезей с обоими. Но потолковал ли? Никаких следов предстоящего судьбоносного разговора читатель в тексте не обнаружит до конца пьесы! Зато он обнаружит, что устроением счастья влюбленных внезапно озаботятся виртуальные (несуществующие) персонажи — волшебник Оберон и царица амазонок Титания вместе с феями и эльфами... Как будто именно с ними и потолковал Тезей, в течение всего дальнейшего действия не кажущий носа на сцене.

«Как всех писателей Возрождения, Шекспира привлекает античность. Действие происходит в Афинах, где герцог Тезей должен сочетаться браком с королевой амазонок Ипполитой, и по случаю их бракосочетания должна быть разыграна трагико-веселая пьеса о Пираме и Фисбе. Но античная традиция, скорее всего, опосредствована: о бракосочетании Тезея и Ипполиты повествуется в книге Северного Плутарха и в "Кентерберийских рассказах" Чосера (в "Рассказе рыцаря", навеянном "Тезеидой" Боккаччо), а история Пирама и Фисбы была пересказана тем же Чосером в "Легенде о добрых женщинах", задолго до того как в 1575 г. Голдинг опубликовал перевод "Метаморфоз" Овидия.

Возможно, что и эпизод превращения ткача Мотка в Осла восходит к Овидию, хотя источником мог послужить и эпизод волшебницы Альчины в "Неистовом Орландо", и собственный фольклор (см.: Scott Reginald. Op. cit. Ibid. B. XIII. Ch. XIX. P. 140). У Овидия заимствовано имя Титания как одно из прозвищ Дианы. Таким образом, книжная античная традиция связана в той или иной мере с тремя основными сюжетными линиями комедии и соответственно с тремя разными кругами персонажей: афинскими влюбленными парами, актерами-ремесленниками и волшебным миром фей. Но Шекспир по-разному претворяет эту традицию. При изображении влюбленных она звучит серьезно и помогает идеализации образов, перенося их в условную Грецию и лишая социального детерминизма. Изображению ремесленников она придает резко выраженную социальную окраску и комизм, возникающие из восприятия людьми XVI в., принадлежащими к определенной общественной группе, далеких античных мифов. Если в первом случае исторической дистанции нет, то во втором она ощущается очень отчетливо. И, наконец, образу королевы фей отголосок античности придает величие, приближая ее к древнегреческой богине»⁵.

«Шекспир, конечно, читал в переводе или даже в оригинале "Сравнительные жизнеописания" Плутарха, где описывается и Тезей. Однако его Тезей ближе к рассказу рыцаря из "Кентерберийских рассказов"Джеффри Чосера, который навеян "Тезеидой" Боккаччо. Да и вообще Тезей, как и царица амазонок Ипполита, на которой он женится (об этом бракосочетании тоже писал Чосер), не играют в пьесе большой роли, действуя лишь в начале и конце»⁶.

То есть, другими словами, в шекспировском Тезее древнегреческого много меньше, чем средневекового итальянского или британского?..

Но верно ли энциклопедическое утверждение? Действительно ли герцог-рыцарь и его невеста-амазонка не играют в пьесе «большой роли»?

Остановимся. Прислушаемся к мнению специалиста. Вот что пишет о пьесе У.-Х. Оден:

«"Сон в летнюю ночь" подобен укладывающимся одна в другую китайским шкатулкам»⁷.

Конечно! Если эта комедия/хроника продолжает пьесу «Бесплодные усилия любви», тоже подобную китайской шкатулке.

В пьесе, где русские недоросли и их наставники-московиты играли в «наваррцев», а их малолетние пассии играли во «французский двор», а внутри их двойной игры все вместе участвовали в интермедии-импровизации «Девять героев»... Что это как не китайская шкатулка?

Так должно быть и здесь. В пьесе «Сон в летнюю ночь» герои играют в «древнегреческую элиту». Но, конечно, только играют — Тезей не царь и не царевич, а всего лишь герцог: существование герцогов в античных Афинах столь же вероятно, как и существование москвичей в Наварре или наваррцев в Московии...

Да и его супруга Ипполита вовсе не амазонка-мужененавистница дотроянской эпохи, она уже не раз пленялась другими греческими мужчинами... Теперь эти «псевдодревние греки», эта сладкая парочка любовников, изображают нам игру в волшебников: Тезей превращается в Оберона, а Ипполита — в Титанию. Проделывают они это, как четко сказано в тексте, только по ночам.

«Оберона можно представить как истинное "я" Ипполиты, Титанию — как истинное "я" Тезея», — поэтически обтекаемо сообщал своим студентам У.-Х. Оден. Не надо этого представлять! Шекспир ясно показал, что Оберон — истинный супруг (Тезей) Ипполиты, а Титания — истинная супруга (Ипполита) Тезея. К тому же у них, кажется, есть какой-то ребенок!

В дневной жизни любовники играют в древних греков.

В ночной жизни они же играют в ролевые игры, изображая волшебника и волшебницу. Для кого они играют свои ночные роли?

Мы знаем, что они играют свои роли для детей, обучающихся в начальной школе — маленькие девочки десяти-одиннадцати лет названы феями, а мальчики того же возраста — эльфами.

«В ночи волшебного леса любовная круговерть закрутилась с небывалой и более никогда не повторенной Шекспиром степенью сложности»⁸. Еще бы! Внутри этого спектакля «любовной круговерти», который сочинил уединившийся с Эгеем и Деметрием герцог, задействован еще один двойной спектакль ремесленников! То есть каких-то псевдодревних греков (то ли британцев, то ли итальянцев), играющих в мастеров плотницких и ткацких дел!

Эти самодеятельные актеры, конечно, собираются порадовать господ на предстоящей свадьбе, но и до нее не прочь отличиться в самостоятельных любовных приключениях — по крайней мере один из них, волшебным образом обратившийся в Осла! Этот ослоголовый проныра умудряется еще поучаствовать в играх с актерствующими детьми, избравшими себе по-детски уменьшительные имена насекомых и растений: Душистый горошек, Горчичное зерно, Мотылек, Паутинка...

Видимо, и «древнегреческий» распорядитель увеселений Филострат тоже под покровом ночи обретает «волшебное» имя? Иначе как бы он смог подготовить свадебный спектакль?

«В заключительной сцене после того, как все уходят спать, появляются Пэк, Оберон и Титания. Они словно доказывают, что они реальны — может быть, реальнее, чем афинский мир Тезея»⁹. Конечно, все они реальны днем, какие бы роли ни играли по ночам...

Вот такие китайские шкатулки драматургии, одна в другую уложенные, видим мы в пьесе «Сон в летнюю ночь».

Теперь обратимся к конкретным персонажам.

Обратим внимание на то, что юные герои любовных перипетий Деметрий и Лизандр не имеют никакого статуса. По-иному и не может быть! Когда четырнадцатилетние мальчики оказываются вынуждены сдать программу английской начальной школы (в Итоне?), оказавшись в окружении «фей» и «эльфов», уже не до детских ролевых игр! Тем более, что их рассматривают как потенциальных женихов взрослые люди! Да и сами юноши, как прямо сказано в тексте, вполне по-взрослому ухаживают за избранницей.

Возмущенный Эгей говорит о Лизандре, возлюбленном Гермии:

Ты, ты, Лизандр! Ты ей писал стихи,
Залогами любви менялся с ней,
Под окнами ее при лунном свете
Притворно пел любви притворной песни!
Ты в ход пускал, чтобы пленить ей сердце,
Браслеты, кольца из волос, конфеты,
Цветы, безделки, побрякушки все,
Что юности неискушенной мило!
Коварством ты любовь ее похитил...

Итак, стартовая картина такова: Деметрий и Лизандр влюблены в Гермию. Из текста следует, что Лизандр всеми возможными способами соблазнял девушку и добился успеха. Почему же ее отец хотел связать ее узами брака с нелюбимым Деметрием? Может быть, Деметрий — более завидный жених, чем Лизандр, более богатый и родовитый?

Извлечем из текста конкретные факты.

Обоим юношам нравится Гермия — темноволосая бойкая малышка, смуглая (эфиопка, татарка), полненькая.

Лизандр обменялся с ней «залогом любви», писал стихи, дарил драгоценности.

Деметрий, ныне тоже влюбленный в Гермию, прежде был обручен с девушкой Еленой — рослой сдержанной блондинкой.

Обе девушки до недавнего времени были лучшими школьными подругами.

Не так уж мы далеко ушли, дорогой читатель, от разговора о комедии/хронике «Бесплодные усилия любви», чтобы забыть прекрасно узнаваемых героев — короля Фердинанда и Бирона, а также их маленьких задиристых пассий — Принцессу и ее подругу-фрейлину Розалину!

Мы же помним, что именно эти недоросли строчили тайком стихи, что Фердинанд сговаривался о будущем союзе с Принцессой, а Бирон тоже оказывал Принцессе знаки внимания и вообще был озабочен тем, чтобы доказать другу-королю, что он не хуже по уму, богатству и родовитости!

В нашей пьесе-ключе мы также видели, что бойкая смуглянка Розалина не только блестяще пикировалась с Бироном, но и активно заигрывала с королем-подростком Фердинандом!

Мы видим, что в обеих пьесах герои обладают схожими признаками — от внешних примет и характеров и до конкретных поступков и фактических установок. Это подтверждает нашу гипотезу о том, что в пьесе/хронике «Сон в летнюю ночь» («Ночные мечты в середине лета») обнаружится продолжение истории девяти московских эмигрантов, в числе которых, как мы предполагаем, будет конкретная историческая личность — царевич Федор Годунов.

Это наблюдение дает возможность идентифицировать и других русских невозвращенцев, фактические имена которых нам пока неизвестны — поэтому мы будем пользоваться их «фальшивыми» именами, явленными в пьесе «Бесплодные усилия любви».

Для экономии места сведем данные обеих пьес в таблицу.

Как мы помним из комедии/хроники «Бесплодные усилия любви», тексты для сценических представлений там сочиняли два человека: Армадо (постарше) и Олоферн (помоложе), они же были авторами и заключительных песен Зимы и Весны.

В пьесе «Сон в летнюю ночь» мы обнаруживаем также двух иноземных («греческих») драматургов, которые под покровом ночи разыгрывают школьную малышню и подростков. Один из них — высокородный зрелый муж Тезей—Оберон, а другой — его молодой коллега, которого Тезей днем шутливо величает Филостратом. Откуда кликуха?

«Филострат — плодовитый драматург, сведения о котором весьма приблизительно описываются в энциклопедиях. "ФИЛОСТРАТ, 1) сын Вера, софист в Афинах, жил во II в. от Р.Х., написал, кроме многих других сочинений, до 43 трагедий и 14 комедий. Из сочинений его не осталось ничего"»¹⁰.

Афинский писатель-драматург и популярный софист, как видим, не случайно помянут Шекспиром, как соавтор афинского герцога Тезея—Оберона, сочинявшего любовные спектакли в начальной школе Британии. Этот Филострат для малолеток, намекает нам Шекспир, написал и поставил немало комедий и трагедий, гораздо больше чем 36...

Однако внутри этой маленькой московской диаспоры, за пределами «школьной территории» герои не столь «литературны» — вот и наш бывший грамматист Олоферн здесь откликается на погоняло Дудка. Это эмблематическое имя говорит не только о его песенном (поэтическом) призвании, но и о внешнем облике. Он так смазлив и строен, что выбирает себе одну из главных ролей — прекрасной Фисбы! (Отметим, что в пьесе отсутствуют два персонажа из «Бесплодных усилий любви» — «наваррские» недоросли Лонгвиль и Дюмен, ныне «эльфы». Мы предполагаем, что этими именами были обозначены два московита, въехавшие в Британию по поддельным паспортам на имена Софон Кожухов и Казарин Давыдов.)

Обратим внимание на системный прием, употребленный Шекспиром в этом произведении для создания портретов своих героев. А именно: наделение героев именами, обозначающими в скрытой форме их статус.

Хотя шекспироведы частенько утверждают, что для Шекспира не характерно использование значащих имен героев (в отличие от его современника Бена Джонсона!), но эти утверждения, возможно, справедливы лишь отчасти: конечно, этимологический подход был бы слишком простым и прозрачным... Такие приемы характерны для начальных периодов развития и самых примитивных драматургических форм, используемых начинающими авторами эпохи классицизма — например, в русской драматургии XVIII века мы встречаем персонажей со значащими именами: Надир, Презвед, Борислав, Скотинин, Простаков, Скалозуб... Но ведь Шекспир творил не на заре развития европейской драматургии — он стал ее вершиной! Более того — он творил свои шедевры не в эпоху классицизма, а до нее! Соответственно, усложненная поэтика его пьес впитала в себя все «технологические» достижения эпохи барокко. Поэтому его значащие имена были устроены сложнее. В частности, здесь мы видим, что русским героям даны греческие литературные имена в соответствии со статусами их носителей.

Олоферн — видя это имя, первым делом читатель вспоминает о гибели библейского героя от рук женщины. Таким образом в сознании читателя возникает ПЕРЕДНИЙ смысл, понятный всем. Шекспир использует эту психологическую особенность массового читателя/театрала — самонадеянную уверенность в том, что тот с лёта схватывает смысл, а значит не глупее великого автора!

Эта самонадеянная уверенность — хороший инструмент для того, чтобы скрыть то, что автору захочется. Достаточно будет лишь вооружиться другим, вторым, смыслом. Как мы неоднократно уже говорили, ссылаясь на М.М. Бахтина — смыслом, определяющим проблемы юридической законности и земной власти.

Эти проблемы описываются статусами. А кто их помнит? Рядовой читатель помнит, что женщина убила мужчину, но может ли он без затруднений вспомнить, кем была Юдифь? Была ли она царицей или царевной? Был ли царем Олоферн? Какие государственные образования они представляли? И важно ли это?

В пьесе «Бесплодные усилия любви» герой по имени Олоферн никаких любовных подвигов не совершал и никем не соблазнялся. Этот герой-драматург, по мнению Шекспира, находился в ранге полководца. Википедия сообщает: «Олоферн — в книге Юдифь, ассирийский полководец, стоявший во главе вторгшейся в Иудею армии царя Навуходоносора, которая насчитывала "пеших сто двадцать тысяч и множество коней с двенадцатью тысячами всадников"».

В пьесе «Сон в летнюю ночь» («Ночные мечты в середине лета») герой-драматург Филострат, подчиняющийся воле герцога, является его «правой рукой» — полководцем. Именно его — Олоферна—Филострата Тезей отправляет, как воителя-полководца, на выполнение задания.

Статус героя, определяющий проблемы земной власти, явлен и в образе Деметрия. Сквозь этот образ мы видим юного героя-наваррца, которого в пьесе «Бесплодные усилия любви» называли Королем Фердинандом. Из текста следовало, что герой символически исполнял функции Короля, поскольку его отец, здравствующий Король, давал ему поручение встретиться по поводу возвращения госдолга французами. Соответственно, за этим ПЕРЕДНИМ значением статуса, мы видели фактически истинный статус героя: он принц (короле-вич/царевич).

В пьесе «Сон в летнюю ночь» принц/царевич Фердинанд превращается в героя по имени Деметрий. Наше сознание по привычке «прочитывает» ПЕРЕДНИЙ смысл имени — как бы из рода греческой богини плодородия Деметры. Однако для читателя 1603 года, события которого фиксировались Шекспиром, сквозь имя Деметрия (безстатусного!) как бы «просвечивал» статус русского царевича-изгнанника — Дмитрия Иоанновича, сына Ивана Грозного. Подчеркнем, что это вовсе не означает, что будущий Самозванец изображен в образе Деметрия, нет! В образе героя по имени Деметрий изображен всего лишь статус героя — а им, как мы предполагаем, на тот момент был царевич Федор Годунов!

Такой же механизм сложной поэтики действует и в отношении безымянной героини, которая в пьесе «Бесплодные усилия любви» названа Принцесса Французская. Там дан ее статус. Девушка из королевского (царского) рода могла думать о браке лишь с равным по статусу юношей. То есть о супружестве с принцем (царевичем) — в данной пьесе с Фердинандом.

В пьесе «Сон в летнюю ночь» («Ночные мечты в середине лета») Принцесса обрела имя Елена. Для читателя, воспринимающего ПЕРЕДНИЙ смысл, имя Елена — это символ Прекрасной Елены, соблазнительной спартанки. Но за этим символом красоты и обольщения скрыто другое значение: царский статус. Троянская Елена была дочерью царицы Спарты и женой царя Менелая, а также невенчанной женой царевича Трои Париса.

Шекспировская девушка Елена тоже, видимо, обладала царским (королевским) статусом, коли уж была обручена с Деметрием, героем царского происхождения!

Изощренность шекспировской поэтики все время провоцирует читателя на неправильное восприятие текста — возможно, и читатель этой книги, вникнув в наши рассуждения, предположит, что реальную девушку, с которой собирался вступить в брак Деметрий—Федор Годунов, в реальности звали Еленой, и начнет разыскивать конкретных высокородных претенденток на руку русского наследника... Этого делать нельзя! Это путь ложный. Предостерегаем тех, кто готов уже ринуться на бесплодные поиски: труд напрасен! Имя Елена — это всего лишь ОБРАЗ статуса героини. Не более. А вот каковым было истинное имя этой маленькой героини — мы вскоре узнаем...

Лизандр — один из юных героев-соперников тоже обладает именем, описывающим его статус. В словаре Брокгауза и Эфрона он характеризуется так: «Лизандр (Λυσανδρος) — спартанский полководец, отличавшийся и выдающимися политическими способностями, честолюбивый и неразборчивый в выборе средств, суровый и жестокий, но умевший привлекать к себе расположение людей, с которыми имел дело. В 408 г. Л. был поставлен во главе флота, действовавшего против афинян у бер. Мал. Азии и потерпевшего перед тем ряд поражений от Алкивиада».

Военная энциклопедия сообщает: «Лизандръ — сынъ Аристокрита — знаменитый спартанскій полководецъ, типъ древн. спартанца стариннаго закала; онъ б. одушевленъ пламеннымъ честолюбіемъ, побуждавшимъ его распространять власть Спарты на всю Грецію, въ надеждѣ самому получить господствующее положеніе на родинѣ. Явившись прот-комъ Алкивіада, Л. не обладалъ однако ни его геніемъ, ни геройствомъ, ни благородствомъ, но зато далеко превосходилъ его трезвостью ума, холоди, спокойствіемъ и обдуманностью дѣйствій»¹¹.

Как видим, образ шекспировских героев Бирона и Лизандра, за которыми таится яркая натура московита Микифора (?) Олферьева, сына Григорьева, предположительно, воссоздан без лишних слов: герой честолюбив, неразборчив в средствах, умеет привлекать к себе окружающих. И, несомненно, очень боевит в обеих своих литературных ипостасях. Тождество Бирона и Лизандра подчеркнуто образами их статусов — оба как бы «полководцы».

Не является исключением и главный герой пьесы «Бесплодные усилия любви» Дон Адриано де Армадо. Он показан как глава наваррской (московской) миссии, одновременно являющийся драматургом и организатором театрализованных представлений, в частности — интермедии «Девять героев». Всячески демонстрируя учтивость и покорность воле малолетнего короля Фердинанда, Армадо фактически является читателю как человек большой власти, хотя и не королевского происхождения.

В пьесе «Сон в летнюю ночь» Армадо преображается в Тезея, статус которого конкретно обозначен: герцог. Царский статус Оберона он обретает лишь в мечтах — когда воображает себя в ночные часы царем-королем мальчишек-подготовишек — эльфов.

Однако в этом конкретном случае мы, помня о системном подходе Шекспира к отбору изобразительных средств, необходимых для создания китайских шкатулок, оказываемся перед вопросом: а что же в этом образе было скрыто автором? Статус героя объявлен прямо и не противоречит описанному статусу Армадо. Явлена также их тождественность как главных драматургов. Может быть, за этими образами скрыто подлинное ИМЯ?

Рассмотрим эту версию.

Конкретный московский эмигрант, в декабре 1602 года игравший роль наваррского флюгерка и самодовольного павлина (по мнению девочек-капуцинок) Армадо, летом 1603 года уже играл целых четыре роли!

Днем в пределах начальной школы — якобы греческого герцога Тезея.

Ночью в школьных дортуарах и в саду — якобы волшебника Оберона для детей.

В созданной им труппе — роль Питера Пигвы.

В поставленном им спектакле — роль отца Фисбы (отсутствующего на сцене).

Поскольку в экспозиции нам сразу сообщается главное событие, к которому все готовятся, то мы можем сделать четкий вывод. В реальности, конечно, вступать в брак мог лишь человек по имени Питер. По-русски — Петр. Кого же он собирался брать в жены? Не царицу же амазонок! И о каком ребенке по ночам он (в образе Оберона) рассуждал со своей суженой (в образе Титании)? Если он считал женщину своей супругой, то не являлось ли супружество неофициальным?

Не то что приемлемых, но и вообще каких-либо вразумительных объяснений этих обстоятельств в ортодоксальном шекспироведении не находится. Ответы же на эти наши недоуменные вопросы, видимо, находятся в пьесе «Бесплодные усилия любви»! Именно там — и нигде более — их можно отыскать.

Читатель, думается, помнит, что к декабрю 1602 года Армадо (а теперь Питер Пигва) уже успел обрюхатить некую поселянку по имени Жакнета. Имя поселянки не подлинное — выдуманное Доном Армадо, как и его собственное, на французский лад.

То есть резвый галантный женолюб Армадо, едва приплыв в сентябре из Москвы в Британию, незамедлительно соблазнил какую-то девицу — к Рождеству беременность выявилась, о ней даже знал слуга-пастух Башка.

А вот теперь, в середине лета 1603 года, видимо, долгожданная встреча московского вельможи и британской поселянки состоялась! Ребенок родился, пора узаконить его пребывание на земле, крестить, записать в церковную книгу имена отца и матери... Вот почему Тезей—Оберон—Пигва—Армадо и планирует через четыре дня вступить в брак. А пока уламывает супругу отдать ему ребенка... Ночная Титания говорит, что ребенка родила ее лучшая подруга в Индии — там, в Индии, обретался и соблазнитель... В общем, они говорят о самих себе в третьем лице, как о героях далеких времен и стран...

В пьесе «Бесплодные усилия любви» нежелательным соперником Армадо за сердце поселянки выступал слуга-пастух Башка. Башка прогуливался с девушкой, беседовал с нею, и Армадо за это его наказал!

В пьесе «Сон в летнюю ночь» мы видим, что нежелательным соперником Оберона (Тезея—Армадо—Пигвы) за сердце Титании (Жакнеты) выступает ткач Основа, в котором мы без труда узнаем неугомонного и неисправимого ухажера Башку! И Башка снова даже с ослиной головой на своей башке влюбляет в себя женщину, которую его соперник задумал взять в жены! Видимо, недюжинным обаянием обладал Основа—Башка!

Мы можем предполагать, что главный герой-драматург обеих пьес имел прототипом московского человека по имени Петр (Питер Пигва). А как звали героиню его грез?

Вернемся к тексту «Бесплодных усилий любви», где остроумец Бирон говорил:

Мы кончили не так, как в старых пьесах
Влюбленные оканчивают: Петр
Не женится на Марье.

Так может быть, комедийной составляющей пьесы «Бесплодные усилия любви» в глазах юных московитов и была любовная история их наставника, соблазнившего британку и не успевшего жениться на ней? Наставника (Армадо) звали Петр, а девушку — Мария? Пока не будем на чем-либо однозначном настаивать, отметим только, что в песне Зимы, исполнявшейся Армадо (Петром), упоминается и некая Марьяна...

Мы пришли к выводу о том, что герой, разыгрывающий детишек летней ночью как руководитель, носил выдуманное имя режиссера Питер Пигва лишь в рамках своей постановки, а как ночной артист исполнял он роль Оберона. Мы пришли к выводу, что этот многоликий герой днем играл роль греческого герцога Тезея. Мы пришли к этому выводу лишь потому, что узнали в этих персонажах новые воплощения человека, изображенного ранее в пьесе «Бесплодные усилия любви» под экзотическим именем Дон Адриано де Армадо.

Какова ж была наша радость, когда мы убедились в том, что наши наблюдения не являются эксклюзивными! Проницательные исследователи тоже это увидели!

«А что такое Пигва? Это плод, более известный по-русски как айва, а в данном случае — плод переводческой ошибки. Татьяна Львовна Щепкина-Куперник нашла для английского quince в словаре именно такое значение, но если бы словарь был более детальным и включал специальные оттенки, то она бы нашла еще одно — "деревянный клин", куда более соответствующий плотницкой профессии. Айва превратилась в экзотическую Пигву просто потому, что слово звучит как-то более по-английски и загадочно. А назвать его следовало, скажем, Шпунтом, поскольку он скрепляет действие этого спектакля и руководит им. <...> Для себя во вставной пьесе Пигва (или Шпунт) оставил роль "Фисбина отца", который так и не появится, поэтому в момент вставного представления исполнитель находится не среди ремесленников, а на троне — в роли Тезея»¹².

Поскольку Питер Пигва—Шпунт (режиссер-постановщик) он же Тезей (автор-драматург) и он же Оберон (актер-волшебник — ночью) и отец Фисбы (актер — в дневном спектакле) — одно-единственное лицо, то мы можем указать читателю еще на одну особенность шекспировской поэтики — эта особенность в пьесе «Сон в летнюю ночь» явлена достаточно внятно и выразительно, как осознанный прием. И даже более выразительно, чем в пьесе «Бесплодные усилия любви».

Эта особенность шекспировской поэтики, как ни странно, не распознается теми специалистами, кто всю жизнь и не раз читает вдоль и поперек все тексты шекспировского канона. Ну не удивительно ли?

Мы же просто обязаны зафиксировать внимание наших читателей на этой «драматургической» фишке Шекспира. И сделать мы это обязаны потому, что и в других пьесах, к анализу которых мы обратимся, этот прием будет присутствовать!

Шекспироведы, которые, начиная с XVIII века, старательно предваряют шекспировские тексты списками действующих лиц, упорно «размножают» число персонажей, занимаются приписками. Считают разными людьми Тезея, Пигву, Оберона... А ведь если бы читали текст более внимательно, если ли бы поняли то, что лежит на поверхности, то обязаны были бы написать примерно так: «Тезей, он же Питер Пигва, он же Оберон...»

Так же следовало бы обозначить и героиню: «Ипполита, она же Титания...»

Соответственно, в результате такого правильного обозначения число героев пьесы значительно бы уменьшилось... И только ли в пьесе «Сон в летнюю ночь»?

Мы же могли бы назвать использованный Шекспиром прием более понятным для российского читателя образом: персонаж-матрешка. Да это было бы и логично для системной эстетики эпохи барокко: в многообъемных формах жанра (в большую шкатулку комедии вложена малая шкатулка хроники) действуют и многообъемные персонажи-матрешки (внутри Тесея — Пигва, внутри Пигвы — Оберон)...

Российский исследователь И. Шайтанов пишет: «Курьез, но эта комедия (и не только стилистически) — одна из визитных карточек Шекспира. А потому удивительно ли, что он сам, кажется, в ней присутствует — подобно тому как художники любили на заднем плане или где-то сбоку спрятать собственный портрет».

Может быть, восприятие комедии «Сон в летнюю ночь» как курьезной визитной карточки, вовсе и не курьезно. В пьесе мы видим действительно, как на живописном полотне, три образа великого драматурга, на наших глазах сочиняющего изощренно-волшебные представления: высокородного князя (герцога Тезея), драматурга-режиссера (плотника-строителя Питера Пигву—Шпунта), драматурга-актера школьного театра (волшебника Оберона)... И может быть, где-то «сбоку» стоит и незаметный автограф — имя Петр?

Однако это было бы слишком просто для Шекспира!

Остановимся пока на том, что пьеса «Сон в летнюю ночь» («Ночные мечты в середине лета») по сути является своеобразным двойником пьесы «Бесплодные усилия любви». И там и там мы видим одинаковую конструкцию: реальные люди изображают «иноземцев» с определенным статусом, и эти иноземцы сочиняют и воплощают «внутренние пьесы»: в первом случае это интермедия «Девять героев», а во втором — история о Фисбе...

Примечания

1. См.: Гранцева Н. Испанская тень на русский плетень // Нева. 2012. № 10.

2. Шекспир. Энциклопедия / Сост., вступ. статья, именной указатель В.Д. Николаева. М.: Алгоритм, Эксмо; Харьков; Око, 2007.

3. Гилилов И.М. Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна Великого Феникса. М.: Международные отношения, 2001.

4. Шайтанов И.О. Шекспир. Серия ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2013.

5. Елина Н. О фольклорной традиции в драматургии Шекспира. В сб.: Шекспировские чтения, 1977. Под редакцией А. Аникста.. М.: Наука, 1980.

6. Шекспир. Энциклопедия / Сост., вступ. статья, именной указатель В.Д. Николаева. М.: Алгоритм, Эксмо; Харьков: Око, 2007.

7. Оден У.-Х. Лекции о Шекспире. М.: Изд. Ольги Морозовой, 2008.

8. Шайтанов И.О. Шекспир. Серия ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2013.

9. Шекспир. Энциклопедия / Сост., вступ. статья, именной указатель В.Д. Николаева. М.: Алгоритм, Эксмо; Харьков: Око, 2007.

10. http://slovari.yandex.ru

11. http://slovari.yandex.ru

12. Шайтанов И.О. Шекспир. Серия ЖЗЛ. М.: Молодая гвардия, 2013.