Осуждение гражданских распрей, выраженное в словесных образах

В трилогии «Король Генрих VI» изображена война Алой и Белой роз, одна из самых длительных и кровопролитных войн в истории Англии, в результате которой было почти уничтожено старое феодальное дворянство. Каждая часть трилогии создавалась самостоятельно, хотя сюжетно связана с другими. Многие персонажи действуют в двух или трех частях, например Генрих VI, принцесса, а затем королева Маргарита, ее любовник герцог Сэффольк, лорд-протектор герцог Хэмфри Глостер, его заклятый враг кардинал Винчестерский, зачинатель распри герцог Йорк и его сыновья Эдуард, Кларенс и Ричард — будущий король Ричард III, наконец, богатые и могущественные феодалы из рода Невилей — Сольсбери и его сын Уорик, известный в истории как «делающий королем».

Для стиля трилогии характерно использование риторических приемов и поэтических тропов. Исследователи обнаружили, что молодой Шекспир стремился овладеть разными стилями и словесными средствами, во многом почерпнутыми из тех пьес, которые он видел на сценах лондонских театров в 1586—1590 гг. «Дезинтеграторы», т. е. критики, «расчленяющие» текст трилогии на куски, якобы написанные разными драматургами, обнаружили сцены, принадлежащие, по их мнению, Кристоферу Марло, Роберту Грину, Томасу Нэшу и другим авторам. Между тем простое и наиболее убедительное объяснение этого сходства состоит в том, что в начальный период творчества Шекспир часто подражал другим авторам или пародировал их стиль.

Особенности поэтических образов трилогии изучены в трудах К. Сперджен и В. Клемена¹. Персонажи, участвующие в борьбе за власть, — Йорк, Сольсбери, Уорик — мастера риторики², превосходные ораторы, умеющие представить любое дело так, как им выгодно в данный момент. Риторическим искусством владеет и их главная противница — королева Маргарита, умеющая воздействовать на окружающих не только силой логики, но и эмоциональными поэтическими образами. Из истории Шекспир знал, что королева была вдохновительницей Ланкастеров, отличалась незаурядным умом, волей и решительностью. Однако такая ее черта, как поэтическое воображение, придана героине Шекспиром.

Метафоры в трагедии связаны с миром природы и жизнью животных, с сельской жизнью, более всего с земледелием и охотой, и позволяют предполагать, что драматург отразил в ранних пьесах свои впечатления от жизни в Стрэтфорде. Только в речи Генриха VI преобладают библейские образы и аллегории — по сравнению с источником Шекспир усилил набожность короля. Поэтические образы в трилогии освещают тему феодальной распри. В первой части встречаются метафоры, которые могут служить прологом к изображению внутренних раздоров в государстве: в словах Генриха и в речи незначительного персонажа — лорда Экзетера. Юный король после бурных дебатов в парламенте предостерегает английское дворянство: «Раздор гражданский — ядовитый червь, грызущий внутренности государства» (III, 1, перевод E. Н. Бируковой). Когда все покидают сцену, Экзетер говорит о том, что раздор «тлеет под обманчивым пеплом фальшивой любви и в конце концов прорвется пламя». За этой метафорой он произносит еще более выразительную: «Как пораженные язвой члены гниют постепенно, пока не распадутся кости, плоть и мускулы, так будет порождать распад этот раздор» (III, 1). Известно, что первая часть трилогии написана позже второй и третьей частей, в которых изображены все этапы развития страшной гражданской распри.

Начальная сцена второй части трилогии рисует вражду у кормила правления после того, как Сэффольк устроил брак малолетнего короля с бедной французской принцессой Маргаритой ценой уступки — французам были отданы графства Анжу и Мэн. В монолог старого герцога Иорка введена аллегория, раскрывающая замысел главы Йоркской династии, когда-то утратившей власть. Йорк считает Англию своей собственностью и скорбит о потере английских владений во Франции: пираты Дешево ценят награбленное добро, раздают его друзьям и куртизанкам, растрачивают на пирушки, в то время как его владелец ломает руки от горя, качая головой и дрожа от страха, умирая от голода, но не смея коснуться своего имущества. После этого сравнения Иорк говорит о своих планах захвата власти. Позже, узнав о полной потере владений во Франции, он реагирует метафорой: его цветы погибли в почках, и гусеницы едят листья.

В другом монологе (III, 1) Йорк снова говорит о своих честолюбивых планах, и только в метафорах передана заключенная в этих планах страшная опасность для государства. Йорк, замышляя мятеж, сам себя сравнивает с пауком, змеей, сумасшедшим. Его мозг «плетет утомительно и нудно паутину — силки» ("tedious snares"), чтобы поймать в нее врагов, — так говорит он о замыслах, от которых изнемогает его ум. Получив войско для покорения Ирландии, он рассуждает о недальновидности королевского совета: «...вы отогреваете замерзшую змею, — взлелеянная на вашей груди, она ужалит вас в сердце». Другая метафора — «вкладываете острое оружие в руки безумца» — продолжена в его предсказании, что поднятая им «черная буря» станет свирепствовать, пока его голову не украсит золотая диадема. Тогда «прозрачные лучи сверкающего солнца» успокоят ярость этого «сумасшедшего потока» (буквально «рожденного сумасшедшим» — "mad-bred"). Об этой метафоре напоминает начало хроники «Ричард III»: «солнце Йорка» превратило «зиму наших распрей» в «великолепное» («сверкающее» — "glorious") лето, говорит Ричард Глостер, торжествуя победу династии Йорков. Иорк добавляет, что он нашел в Ирландии предводителя для народного мятежа — этот Джек Кэд «посеет» бурю, а затем, когда власть Ланкастеров ослабнет, Йорк и его сторонники «соберут урожай».

Сходную роль играют метафоры в речах любовника королевы Маргариты герцога Сэффолька — в них раскрыты планы захвата власти и характер персонажа. Когда королева жалуется герцогу на обиды, которые она терпит от английских пэров и от жены протектора герцогини Элеоноры, Сэффольк успокаивает ее, сообщая о своих планах с помощью метафор. В предшествующей сцене показано, как подосланные Сэффольком «колдуны» наворожили герцогине, что она станет королевой. Об этом Сэффольк рассказывает Маргарите так: он смазал птичьим клеем ветви кустарника, скрыл в ветвях «хор приманивающих птиц», и едва Элеонора спустится и сядет на ветку, чтобы послушать их пение, она уже никогда не сможет взлететь. В последующих сценах зритель видит падение герцогини, обвиненной в колдовстве и заговоре, а затем и падение лорда-протектора герцога Хэмфри Глостера. В данный момент Сэффольк советует Маргарите на время объединиться с ее врагами, чтобы поймать в капкан протектора, а когда «выполем всех по одному», продолжает он, то Маргарита сама встанет «у счастливого кормила». Таким образом, «счастливым» будет «кормило», или корабль, когда всех английских пэров они сумеют уничтожить.

Ирония заключена в том, что разрушение государства, гибель «всех» ради того, чтобы самому захватить власть, Сэффольк изображает как счастливый исход. Хитрый, но недалекий политик, ослепленный честолюбием, не преследующий каких-либо государственных или династических интересов, он не замечает, что сам является лишь орудием в руках гораздо более опытных и могущественных политиков, чьи интересы сплетены с судьбой Англии.

Метафорами и аллегориями насыщена первая сцена третьего акта, где решается судьба «доброго герцога Хэмфри», единственного правителя, который заботится о государстве и о народе. Образная речь персонажей передает динамику и драматизм событий. Маргарита в присутствии членов королевского совета начинает давно подготовленное нападение на своего главного врага, стремясь вызвать у короля недоверие к протектору. «На шпиков не обращают внимания, когда они скалят зубы, но и великие трепещут, если рычит лев», — говорит она и поясняет, что любимый народом герцог Глостер легко может поднять мятеж. Она прибегает к широко распространенной метафоре: сорняки нужно выпалывать весной, пока они не укоренились, если их оставить, они разрастутся по всему саду и задушат другие растения. Метафора «выпалывания сорняков» несколько раз встречается в пьесах Шекспира как часть аллегории «государство — сад», и каждый из персонажей использует эту метафору по-своему, для собственных целей.

В данной сцене королева, Сэффольк и другие участники заговора против герцога Хэмфри прикрывают потоком образов полное отсутствие каких-либо улик: «...река течет спокойно там, где глубока, в его простоте, как в гавани, скрыта измена». Король пытается защитить своего дядю и протектора: Хэмфри невинен, как сосунок-ягненок или безобидный голубь. Маргарита подхватывает сравнения, придавая им иной смысл:

Ах, что вредней безумного доверья?
На голубя похож он? Перья занял,
На деле ж он душою злобный ворон.
Он агнец? Шкуру он надел ягнячью.
На деле ж он по нраву хищный волк.
    (III, 1, 74—78, перевод Е. Бируковой)

К метафорическому языку прибегает и герцог Хэмфри Глостер, когда его арестуют по обвинению в измене: добродетель «задушена», милосердие преследуется, справедливость изгнана из страны, юный король «отбросил костыль» до того, как его ноги окрепли, палками прогнал пастуха, не замечая, что волки уже рычат и готовы его загрызть. Врагам своим герцог Хэмфри дает меткие и точные определения: красные «искрящиеся» глаза кардинала «выбалтывают» скрытую в сердцу злобу, у Сэффолька чело, «покрытое облаками» выдает его «бушующую» («штормовую») ненависть.

Интересна метафора, характеризующая Бэкингема — «острый Бэкингем сбрасывает языком груз зависти, лежащий на сердце». Йорк получает эпитет, образованный от слова «собака» ("dogged"): подобно собаке, Йорк пытался достать луну, но протектор удержал его руку.

После того как уводят арестованного протектора, король рисует такую картину: теленка тащат на бойню, а его мать жалобно мычит. Из этой аллегории становится ясно, что король предвидит гибель герцога Хэмфри, но бессилен его спасти. Даже после ухода короля, когда заговорщики остаются «в своем кругу», все прибегают к иносказаниям, никто не решается прямо назвать вещи своими именами. С помощью иносказаний они желают представить подлое убийство как мудрую политику. Образы для метафор взяты из жизни животных, где идет борьба за существование.

Характерно, что метафоры в речах персонажей «сталкиваются», подобно тому как сталкиваются борющиеся группировки. В речах врагов добрый и честный правитель представлен как хитрая змея, злобный ворон, рычащий лев, лицемерный крокодил, опасный поток. Для Генриха его дядя — безобидный голубь, ягненок, беспомощный теленок, сам герцог Хэмфри сравнивает себя с чистым ручьем, с костылем, поддерживающим короля, с пастухом, спасающим его от стаи волков.

Борьба за власть у кормила правления приводит к распаду государства. Как результат этого распада возникает восстание под предводительством Джека Кэда (2 Г. VI, IV). Состояние страны передано метафорой: государство «прохудилось до нитки», и суконщик Джек Кэд задумал одеть его заново, «перевернуть и поставить новый ворс».

Враждующие партии используют народ в своих целях. Например, самый могущественный в Англии феодал Сольсбери молчал во время ареста протектора, но после его смерти Сольсбери требует изгнать Сэффолька якобы от лица коммонеров, бунтующих при известии о злодейском убийстве доброго герцога Хэмфри. Сольсбери повторяет: «они говорят», но сами коммонеры остаются за сценой и слышны только их крики. Он выразительной метафорой рисует картину опасности, грозящей королю: хотя под страхом смерти запрещено тревожить сон короля, но если слуги видят, что к нему подползает хитрая змея с раздвоенным языком, то этот «вредоносный» сон приходится нарушить, нужно защищать короля, даже против его воли. Эта искусная речь позволяет Сольсбери усилить угрозу, и король, несмотря на мольбы жены, изгоняет Сэффолька.

Проклятия Сэффолька в этот момент наполнены метафорами, которые подчеркивают его злобу и ненависть. Если герцог Хэмфри в момент ареста тревожился о судьбе Англии, то Сэффольк охвачен ненавистью к английским коммонерам и желанием, чтобы его проклятья могли убивать, подобно мандрагоре, и были бы столь же страшными, как изможденная Зависть в ее отвратительной пещере, чтобы из его глаз сыпались искры, как от ударов по камню, волосы встали бы дыбом, каждый член задрожал бы от ненависти. Когда он разражается подобными проклятьями, королева предостерегает его: проклятья мучительны для того, кто их произносит, так стекло отражает лучи, которые могут сжечь того, кто их направил, а сильно заряженное ружье становится опасным для его владельца. В этих аналогиях проявляется авторская мысль.

В начале четвертого акта метафорические картины создают эмоциональное настроение. Капитан пиратского судна, захватившего Сэффолька и его свиту, описывает приближение ночи после морского боя:

Болтливый, пестрый и греховный день
Уж спрятался в морскую глубину,
И волки, громко воя, гонят кляч,
Что тащат ночь, исполненную скорби,
И сонными поникшими крылами
На кладбищах могилы осеняют
И дымной пастью выдыхают в мир
Губительную злую темноту.
Ну, приведите пленников сюда.
      (перевод Е. Бируковой)

Описание насыщено метафорами действия: день «вполз в грудь моря», волки «завывают» и «подгоняют» кляч, а клячи «тащат», или «волокут» ночь, медленно махая сонными, поникшими ("flagging") крыльями, ночь «трагически грустная», темнота «губительная, несущая болезни». Эта картина создает атмосферу напряженности и на первый взгляд не имеет отношения к характеру говорящего — метафоры воспринимаются как авторское вступление для создания тревожного настроения. Однако вскоре выясняется, что метафоричность выражает этическое негодование капитана, который произносит обвинительную речь от лица коммонеров и лордов. Узнав, что пираты захватили Сэффолька, он приказывает не брать с него выкуп, а казнить, как преступника. В речи предводителя пиратов сказываются его образованность и риторическое искусство и дается народная оценка происходящих в государстве событий.

В словесных образах передано его отвращение к преступлениям фаворита королевы: Сэффольк — это «лужа», «сточная канава», своей гнилью и грязью он «замутил серебристый источник, из которого пьет Англия». В каждой метафоре не только названы преступления Сэффолька, но и выражена мысль о близкой расплате — при этом все элементы метафорических противопоставлений согласованы друг с другом: я заткну глотку, поглотившую сокровища государства; губы, которые целовали королеву, будут вылизывать землю; улыбкой ты встретил смерть доброго герцога Хэмфри, теперь ты будешь скалить зубы, борясь с бесчувственными ветрами, которые презрительно будут тебе свистеть — в этом образе передана мысль о том, что Сэффольк вызовет не сочувствие, а лишь презрение, когда его настигнет стихия возмездия, что природа враждебна к таким преступникам. И сравнив Сэффолька с тираном Суллой, капитан предсказывает, что скоро его повенчают с ведьмами в аду.

Прямые политические обвинения соединяются в этих инвективах с образами, выражающими гнев, иронию, сарказм, гротеск, использованы и риторические приемы, усиливающие эмоциональное воздействие на зрителей. Посредством метафор создается художественный синтез: они характеризуют героя как деятельного участника событий, важных для судьбы Англии, предвещают неотвратимость возмездия, косвенно отражают авторскую оценку событий и персонажей.

Осуждение междоусобных распрей выражено и в первой части хроники «Король Генрих VI». Она написана осенью 1591 г., вскоре после похода армии графа Эссекса во Францию, и наиболее вероятно, что сведения о положении Франции 1590-х годов Шекспир получил из первых рук. Существенно, что в уста французской героини Жанны д'Арк он вложил патриотический призыв к прекращению внутренних распрей ради спасения государства. Она обращается к герцогу Бургундскому, убеждая его покинуть англичан, взглянуть на разрушенные города его родины, как смотрит мать на умирающего младенца. Жанна говорит о смертельной болезни Франции, растерзанной гражданскими войнами, — и добивается успеха.

Идея о том, что внутренние болезни государства ослабляют его и приводят к поражению в столкновении с внешними врагами, известная по сочинениям древних и новых историков, повторяется в хрониках Шекспира несколько раз. Одна из типичных метафор для характеристики положения государства в период междоусобных раздоров — «корабль, застигнутый бурей».

Примечания

1. Spurgeon С.F.E. Shakespeare's imagery and what it tells us. Boston, 1958 (1st ed. Cambridge Univ. Press, 1935). P. 225—229 e. a.; Clemen W. The development of Shakespeare's imagery. 2nd ed. London, 1977; Clemen W. Some aspects of style in the Henry VI plays // Shakespeare's styles: Essays in honour of Kenneth Muir. Cambridge [a.o.], Cambridge Univ. Press, 1980. P. 9—24.

2. Анализ искусства риторики в речах персонажей см.: Muir К. Shakespeare and rhetoric // Shakespeare Jahrbuch. 1952. Bd 90.