С. Маршак. Памяти М.М. Морозова

В одном из горьковских рассказов есть замечательные слова о том, как надо поминать людей, которые недаром прожили свой век.

Старик, герой этого рассказа, говорит, протянув руки к могилам:

«Я должен знать, за что положили свою жизнь все эти люди, я живу их трудом и умом, на их костях, — вы согласны?..»

И дальше:

«...Я хочу, должен знать жизнь и работу людей. Когда отошел человек... напишите для меня, для жизни подробно и ясно все его дела! Зачем он жил? Крупно напишите, понятно, — так?..»

В беседах со мной и с другими Алексей Максимович не раз возвращался к этой теме, не раз говорил, Что мы должны наконец научиться помнить людей, которые жили и работали среди нас, их дела и мысли.

Строго и настойчиво повторял он:

— Помнить надо!

Я рад, что деятели литературы, театра и представители обществ дружбы с зарубежными странами организовали этот вечер, посвященный памяти нашего друга и товарища, выдающегося, талантливого шекспироведа М.М. Морозова.

Десять лет прошло со дня его смерти, немало работ о Шекспире написано за это время у нас и за рубежом, а взгляды Михаила Михайловича до сих пор остаются передовыми, книги и статьи его до сих пор действенны, ибо они говорят о народности и реализме Шекспира, борясь с реакционно-романтическими истолкованиями творчества великого драматурга.

Еще убедительнее, чем прежде, звучат сейчас, в свете новых работ, слова М.М. Морозова о том, что «теории, отрицающие авторство Шекспира, лопаются как мыльные пузыри».

Десять лет прошло со дня смерти Михаила Михайловича, а нам кажется, что еще вчера он был среди нас. Так свежа память о нем в аудиториях, где он выступал с докладами и лекциями, в театрах, где он бывал не только на спектаклях, но и на репетициях, во Всероссийском театральном обществе, где он руководил Кабинетом Шекспира и проводил памятные шекспировские конференции. Многие из нынешних литературоведов и театроведов студентами слушали его увлекательные лекции, в которых богатая эрудиция так счастливо сочеталась с мастерством изложения.

Мы не помним ни одной московской театральной премьеры, ни одного вернисажа, где бы нам не бросалась в глаза крупная и такая заметная фигура Михаила Михайловича.

Все в нем было броско и ярко: остро глядящие, черные с блеском глаза, звучный голос, громкий смех.

Несмотря на его большой рост, мы неизменно узнавали в нем того жадно и пристально вглядывающегося в окружающий мир ребенка, «Мику Морозова», которого так чудесно изобразил когда-то великий русский художник Валентин Серов.

В те дни, когда я работал над сонетами Шекспира, и позже, во время нашей совместной с ним работы над переводом «Виндзорских насмешниц» для театра Моссовета, Михаил Михайлович чуть ли не каждый день бывал у меня. Помню, какое сильное впечатление производили его внешность и голос на моего внука.

Однажды, сидя за общим столом в писательском доме отдыха, мальчик с чувством гордости и даже не без некоторого хвастовства во всеуслышание объявил:

— А у моего дедушки и бабушки есть Михаил Михайлович!

Вероятно, он казался моему пятилетнему внуку добрым сказочным великаном.

Михаил Михайлович был не только замечательным литературоведом и знатоком театра, но и подлинным языковедом.

Он глубоко знал свой родной язык. Русская речь звучала в его устах вкусно, свежо и сочно — недаром он был коренной москвич, да и английским языком владел в совершенстве.

Удивительно, как удавалось ему сочетать сосредоточенный, иной раз кропотливый труд по изучению языка и стиля Шекспира, его эпитетов и метафор со множеством публичных докладов и лекций, с деятельным участием в создании истории английской литературы, с постоянной работой в журналах и газетах.

А как широк был круг тем его книг и многочисленных статей! Значительная часть их посвящена, конечно, драматургу, которого он любил глубоко и неизменно, — Шекспиру. Но наряду с этой основной своей работой он писал и о современнике Шекспира, Кристофере Марло, и о шотландском поэте Роберте Вернее, и об английских народных балладах, и об А.Н. Островском, как о переводчике Шекспира, и о наших русских знаменитых актерах — таких, как Андреев-Бурлак, Иванов-Козельский, Модест Писарев.

Неоценим скромный и самоотверженный труд М.М. Морозова по созданию дословных, подстрочных переводов «Гамлета» и «Отелло» и комментариев к ним.

При жизни Михаила Михайловича эти дословные переводы были изданы Управлением по охране авторских прав и напечатаны на стеклографе всего только в количестве ста пятидесяти экземпляров. Только после его смерти по настоянию его друзей и почитателей эти переводы были включены в сборник его избранных статей и переводов («здание Гослитиздата).

Да, в сущности, Михаил Михайлович Морозов на протяжении многих лет был неизменным помощником и советчиком всех, кто переводил, ставил или играл на советской сцене Шекспира. Он принимал самое близкое и деятельное участие в постановке шекспировских пьес не только в Москве, но и во многих городах Советского Союза — в Ярославле, в Горьком, в Минске, Воронеже.

Умный и талантливый исследователь, лингвист, теоретик художественного перевода, блестящий лектор, щедрый учитель молодежи, М.М. Морозов оставил после себя светлый и глубокий след в истории нашего литературоведения, в истории советского театра.

А те, кому довелось знать его лично, никогда не забудут милого Михаила Михайловича, до конца, до последних своих дней так сильно — по-детски — любившего жизнь.

С. Маршак