Глава 71. Так, умерев, в потомстве будешь жить¹

Восьмого сентября 1601 года в старой стратфордской церкви похоронили Джона Шекспира. Его сын, несомненно, участвовал в похоронной процессии вместе с новым бейлифом Ричардом Куини. Джону Шекспиру шел седьмой десяток, но, похоже, он так и не составил завещания. Шекспир по праву унаследовал принадлежавший отцу дом на две семьи на Хенли-стрит, вместе с земельными наделами. Джон Шекспир был богаче, чем принято считать. Перед Вестминстерским судом он представлялся человеком низкого достатка, но на деле все обстояло иначе. Год спустя Шекспир уже начал распоряжаться значительными суммами, доходящими до 500 фунтов.

Он сохранил дом, где по-прежнему жила его овдовевшая мать в компании с дочерью Джоан и ее семейством. Джоан вышла замуж за местного шляпника Уильяма Харта, но осталась в родительском доме, чтобы ухаживать за матерью. Вероятно, Шекспир поручил ей вести дела матери, так как Харты и спустя семь лет после смерти Мэри Шекспир все еще присматривали за ее поместьем.

Смерть отца стала определяющим моментом в творчестве Шекспира. С ней напрямую связано создание «Гамлета» — пьесы, написанной как раз в период траура. В первой сцене призрак отца Гамлета возвращается из чистилища — а это понятие всецело католическое, — чтобы навестить мир живых. Судя по тому, что нам известно, Шекспир сам играл эту роль. Вспомним также еще одну существенную деталь: имя главного героя пьесы созвучно с именем умершего сына Шекспира. Тема отцов и сыновей в те дни полностью овладевает его воображением. В «Гамлете» наследство, переданное отцом сыну, расстроено и пущено по ветру. Это также самая длинная шекспировская пьеса; подсчитано, что она продолжалась четыре с половиной часа — гораздо больше, чем любое представление в шестнадцатом веке, даже если оно растягивалось до максимума. По-видимому, он хотел отразить в ней все, что так или иначе было связано с его собственными чувствами и переживаниями. Мы не станем повторять все, что уже давно было сказано об одержимости героя и принуждении его к действию. Можно только с определенностью сказать, что Шекспиру с избытком хватало материала для пьесы. Добавим: и собственных ощущений.

Ричард Бербедж играл главного героя. В этой роли он, по-видимому, достиг вершин мастерства и убедительно доказал, что в елизаветинской драме на первом месте стояло искусство изображения личности. О том, как Бербедж играл Гамлета, мы узнаем из стихотворения 1604 года: актер, изображая безумие принца, для пущей убедительности «курил» писчее перо, будто трубку, набитую табаком, и пил из чернильницы, словно из бутыли с элем. Такие детали особенно памятны зрителю. Если мы проследим, в какой последовательности Гамлет проявляет свои чувства и черты характера, у нас получится примерно следующее: ирония, искренность, покорность, отчаяние, отвращение, приветливость, пытливость, отвращение, созерцательность, пылкость, гнев, ученость, чудачество, шутливость, актерство, отчаяние, притворство, сарказм, приветливость, созерцательность, отчаяние, напыщенность, самобичевание, изменчивость (в очень большой степени), смущение, презрение, актерство, учтивость, игривость, угроза, колебание, жестокость, пренебрежение, высокопарность, замешательство, самоанализ, мрачность, ярость, насмешка, стойкость, подражание — и, наконец, покорность. Эта роль стала вызовом для актеров; по общему мнению, чтобы хорошо ее сыграть, нужно было призвать на помощь все светлое, что сохранилось в душе, даже то, что, казалось, уже утрачено.

Шекспир прославился как мастер монолога задолго до «Гамлета» — и эту его «сильную сторону», вероятно, использовали, чтобы на скорую руку подлатать, например, пьесу «Сэр Томас Мор». В «Гамлете» шекспировское искусство достигает таких высот, что диалог становится движущей силой сознания героя. Суть диалога отныне уже не сводится к словам «Таков я есть», скорее «Таким я становлюсь». Замечено, что в ту же самую эпоху в литературе появилось небывалое множество писем и личных дневников; сам процесс письма побуждал к «самоанализу и рефлексии». Это наблюдение позволяет по-новому взглянуть на многочисленные отсылки к литературным произведениям в «Гамлете».

Однако имеем ли мы право говорить о внутреннем мире героев на елизаветинской сцене, где все подчинялось целому набору театральных условностей? Быть может, «Гамлет» — первая пьеса, где это становится возможным. Впервые обсуждение «характера» героя не кажется неуместным, даже если он представляется необъяснимым, в том числе и для него самого. Юлий Цезарь и Генрих V живут в мире, где все время происходят события, они словно существуют в реальной среде, в действительности. Мир Гамлета, наоборот, почти всецело создан им самим. Его монологи часто почти не имеют отношения к сюжету, и поэтому их легко можно изъять или добавить, создав различные варианты пьесы, но никак не изменив ход действия. Тем не менее Гамлет остается стержнем повествования. Как и его создатель, он не имеет точки опоры, и его маленький мирок — там, где он сам.

У Гамлета не было причин появиться на свет, его мог создать только гений Шекспира. Гамлет — властелин мыслей и настроений, но сам ничему не подвластен. Ему свойственна сверхъестественная умственная активность и энергия. У него множество голосов, но едва ли можно понять, какой из них настоящий. Мало кто, как он, так ловко владеет словом и вместе с тем столь скрытен. Он питает пристрастие к каламбурам и замысловатой словесной игре, но в его непристойных выражениях заметно то, что Зигмунд Фрейд назвал «сексуальной холодностью». В пьесе отчетливо прослеживается тема двойственности. Главный герой совсем не таков, каким кажется, и оттого вся драма пропитана духом игры. Можно сказать без преувеличения, что «Гамлета» мог написать только искусный актер.

«Гамлет» стал вскоре одной из самых знаменитых шекспировских пьес. Кажется, только ее при жизни Шекспира играли в обоих университетах — Оксфорде и Кембридже. С тех пор в академической среде кардинально изменилось отношение к современной народной драме. До этого пьесы на английском языке не принимались всерьез. Сэр Томас Бодли запретил держать эти пьесы в своей новой библиотеке, утверждая, что все они — «весьма недостойного содержания» и что хранителю библиотеки и его помощникам «следует воздержаться от их приобретения... какая-то пьеса может оказаться достойной, но это будет в лучшем случае одна из сорока». Пропорцию он, вероятно, рассчитал правильно. А что до «Гамлета», то его, безусловно, следовало отнести к «достойным». В 1604 году мы находим упоминание о «Гамлете» в таком контексте: «Поверьте, это определенно понравится всем, как принц Гамлет». Тремя годами позже этот спектакль сыграла команда моряков на побережье Сьерра-Леоне. «Гамлет» постоянно упоминался в частной и дипломатической переписке. Молодой Джон Марстон наградил пьесу самым ярким комплиментом, позаимствовав ее почти целиком и сочинив удивительно похожую на нее трагедию под названием «Месть Антонио». Отметим, что некоторые исследователи высказывали предположение, будто порядок действий был иным и это Шекспир скопировал пьесу Марстона. Да что бы ему помешало воспользоваться таким источником и создать на его основе непревзойденный шедевр? Ведь так он всю жизнь и поступал.

Между тем история рождения «Гамлета» не так проста. В 1589 году Нэш упоминает подлинную, «оригинальную» пьесу «Гамлет», шедшую тогда на сцене. Известно также, что существовал другой вариант «Гамлета», поставленный совместными усилиями «Слуг лорда-камергера» и «Слуг лорда-адмирала» летом 1594 года в Ньюингтон-Баттс; это подтверждается записями Филипа Хенслоу. Между 1598 и 1601 годами Гэбриел Харви в заметке на полях книги упоминает о Шекспире и «его трагедии о Гамлете, принце Датском».

И без того непростой вопрос осложняется еще и наличием печатной версии пьесы, изданной в кварто в 1603 году. Она фигурирует везде как «плохое» кварто; в ней 2500 строк, и это на самом деле хорошая версия длинной пьесы, которую портят лишь небольшие стилистические погрешности. Издатели Николас Линг и Джон Трэнделл не раз имели дело с пьесами Шекспира и сотрудничали с труппой лорда-камергера, так что упомянутое нами издание «Гамлета» наверняка не «пиратское». На титульном листе стоит имя автора — «Уильям Шейк-спир».

На втором издании, текст которого увеличился на 1200 строк, значилось: «Заново напечатанное и расширенное», в полном соответствии с «верным и безукоризненным экземпляром рукописи». В первой редакции Гамлет моложе, а у некоторых персонажей непривычные для нас имена; Полоний, например, зовется Корамбисом. Тем не менее гораздо важнее то, что в первой версии Гертруда убеждается в вине своего второго мужа и вступает в тайный заговор с сыном. Первая, более короткая пьеса — веселое и захватывающее произведение, и для сценической постановки оно ничуть не хуже второго варианта. В более поздней версии выразительна речь героев, более продуманно выстроен сюжет, больше внимания уделяется тексту как таковому.

Существованию этих двух версий можно дать лишь одно правдоподобное объяснение: Шекспир взял старую пьесу «Гамлет» и, придав ей новую и неожиданную форму, подготовил для представления в Ньюингтон-Баттс в 1594 году. Именно эта пьеса опубликована первой. Затем, позднее, он переделал ее для новой постановки в «Глобусе» в 1601 году. Это — второе кварто. Следует заметить, что Шекспир, вероятно, переделывал пьесу еще раз, что-то добавляя и убирая; этот вариант увидел свет в Первом фолио 1623 года.

Пуристы настаивают, что несовершенство первого варианта «Гамлета» связано прежде всего с тем, что он был испорчен заметками актеров и стенографическими ошибками, а во втором издании Шекспир просто исправил искаженный текст. Другие исследователи полагают, что первый текст был ранней работой, поспешной и незрелой, как это нередко бывает, и что вторая редакция еще раз подтверждает, что Шекспир имел привычку переделывать свои пьесы. В первом случае нам представляют Шекспира-перфекциониста, создающего более или менее канонические тексты — те, что напечатаны в «хороших» кварто. Во втором — Шекспира в непрерывном развитии, в эволюции от ранних вариантов к новым, переработанным, от коротких версий к длинным. Вторая точка зрения представляется более убедительной.

В 1601 году произошло еще одно литературное событие. В приложении к книге, восхваляющей «любовь и достоинства истинно благородного рыцаря, сэра Джона Солсбери», были помещены стихотворения «лучших и главнейших писателей нашего времени». Сэра Джона Солсбери произвели в рыцари летом 1601 года за участие в подавлении мятежа Эссекса. Среди упомянутых стихотворений была поэма Шекспира, известная сейчас как «Феникс и голубка», столь же загадочная и сложная, как «Гамлет». С житейской точки зрения Шекспиру следовало радоваться, что его имя отныне не связано с делом Эссекса, в котором так неудачно фигурировала пьеса «Ричард II». Возможно, поэма была написана гораздо раньше, в 1586 году, когда Солсбери женился на Урсуле Стэнли, сводной сестре лорда Стрейнджа.

Однако сама поэма никоим образом не связана с реальными событиями. Это плач о любовниках, навеки и нераздельно соединенных божественным союзом:

Верность, честь и красота,
Чувств сердечных простота —
Днесь могилою взята².

Эту поэму воспринимали как аллегорию или, говоря современным языком, как опыт «чистой» поэзии; она появилась, словно ценная жемчужина, из глубины шекспировского сердца, невольно отразив пережитые им страдания. В ее загадочности и сложности улавливается мимолетное сходство с современной Шекспиру поэзией Джона Донна. Хоть Шекспир и предпочитал поэтические сборники и старинные английские баллады, он, вполне возможно, слышал стихи Донна или сам читал их в рукописи. Донна знала графиня Пембрук. Он был членом Линкольнз-инна и служил вместе с графом Эссексом; можно сказать, он вращался в тех же лондонских кругах, что и Шекспир. В этой среде стихи Донна ходили в рукописях, и их эхо слышится и в «Короле Лире», и в пьесе «Два знатных родича»³. Персонажей шекспировского мира связывали бесчисленные нити, однако ныне мы уже не в состоянии их разглядеть.

Примечания

1. «Венера и Адонис».

2. Пер. Д. Щедровицкого.

3. Пьеса 1613 г., которая, как считается, написана Дж. Флетчером совместно с Шекспиром.